Петуния Дурсль посмотрела на корзину, стоявшую на пороге её дома. Внутри неё лежал ребёнок. Она огляделась по сторонам — не разыгрывает ли кто-то из её удивительно нормального района какой-то спектакль? Нет, за ней никто не наблюдал. Она бы догадалась: будучи сама опытным соглядатаем, она знала, как распознать шпиона. Может, кто-то решил, что её обычный дом на самом деле является церковью? Она знала, что с церквями такое случается постоянно, но её дом выглядел так далеко от церкви, как только может выглядеть хороший англиканский дом. Ну что ж, подумала она. Она опустилась на колени и открыла письмо, лежащее в корзине. Через несколько минут она посмотрела на безмятежно спящего ребёнка. «Чёртовы волшебники». Она не ругалась, но это был особый случай. Она положила письмо обратно в корзину и ещё некоторое время разглядывала его. «Знаешь, — сказала она спящему ребёнку, — я не могу тебя растить. Я ненавижу волшебников. Они забрали мою сестру и убили её. Я буду ужасным человеком, если решу воспитать волшебника. А Вернон... он действительно ненавидит всё, что выходит за рамки нормального. Я просто хочу, чтобы у тебя было безопасное место...»
Корзина исчезла с её глаз. Несколько мгновений она смотрела в открытое пространство, затем взяла молоко и вернулась в дом, решив никому об этом не рассказывать. Никогда.
---
Кисаме зевнул. Было чертовски рано, чтобы бодрствовать, но жизнь Ниндзя-отступника была полна неожиданных трудностей. Ты думаешь, что, покинув деревню, будешь свободен делать всё, что захочешь, и вдруг осознаёшь, что нужно оплачивать счета, и приходится браться за работу, которая совсем не нравится. В следующий момент ты просыпаешься так же рано, как всегда, только теперь у тебя нет тёплой постели, чтобы вздремнуть. Тем не менее, люди гораздо меньше расстраивались, когда он убивал мирных жителей, так что это было, по крайней мере, лучше. А ещё Мадара дал ему интересного партнёра. Это было настоящее приключение для него. Его напарнику было тринадцать лет. Серьёзно. Какого чёрта? Кроме того, он был бывшим Анбу и за одну ночь убил всю свою семью, а потом сбежал из деревни, никого не узнав. Даже этот ненормальный Момочи не был столь запущенным. Кисаме был уверен в своих силах, но не боялся признать, что иногда Итачи пугал его до смерти. В кустах послышался шорох. Это его напарник возвращался с утреннего омовения. Кисаме поднял голову и несколько раз моргнул, чтобы убедиться, что его глаза работают. Он попытался ущипнуть себя. В качестве последнего средства он влил десятую часть своей чакры в рассеивание. Наконец он решил признать, что всё это похоже на реальность. «Итачи, — обратился он к стоическому мальчику, — это ребёнок?»
Итачи посмотрел на свёрток в своих руках, а затем на Кисаме.
— Да.
Они втроём вошли в главную башню Деревни Скрытого Дождя. Итачи, как обычно, молчал, но Кисаме не стал вступать в перепалку. Они поднялись на лифте в центральный зал и вошли внутрь, чтобы предстать перед человеком, который называл себя Пейном.
— Лидер-сама, — сказал Кисаме. Он приостановился. Как, чёрт возьми, он мог обратиться так к человеку, который притворялся, что возглавляет террористическую организацию? Он решил покончить с этим. — Итачи принёс с собой ребёнка.
Оранжевоволосый мужчина с пирсингом на лице моргнул. Его глаза, усеянные кольцами, огляделись по сторонам, словно в поисках шутки.
— Что?
— Да. Я тоже так отреагировал, — признался Кисаме. — Я собираюсь вырастить его, — вмешался Итачи. — Ностальгия.
Встретив пустой взгляд Пейна, он продолжил:
— Моему младшему брату сейчас было бы примерно столько же лет.
— И? — спросил Пейн, когда дальнейших объяснений, похоже, не последовало.
— И? — ответил Итачи.
Пейн вскинул руки вверх.
— Просто не позволяй этому мешать тебе работать.
Он повернулся к синеволосой женщине, сидящей рядом с ним.
— Почему я чувствую, что моя жизнь стала ещё сложнее?
Хидан ворвался в комнату и попытался дружески разорвать Итачи. Четырнадцатилетний юноша увернулся, не поднимая глаз от книги. Сделав ещё два взмаха, он понял, что на него кто-то нападает, и поднял голову.
— Да?
— Твоё отродье... — Хидан указал на свою голову. С неё свисал грязный подгузник, закрывая часть лица. — Он ударил меня ею по голове.
Итачи нейтрально посмотрел на Хидана.
— Ну, я сказал ему, что подожду, пока он не станет достаточно взрослым, чтобы бояться, и тогда принесу его в жертву, но всё равно…
Смотрит.
— А потом его дурацкая тряпка слетела с задницы и ударила меня по лицу.
Пристальный взгляд. Хидан зарычал.
— Вот и вся история.
— Ты хочешь сказать, — медленно спросил Итачи, — что он каким-то образом умудрился переместить свою салфетку со своего тела на твоё лицо?
— Да, она слетела с него.
— Слетела? Не так, как он её бросил?
— Нет.
— Тогда почему ты думаешь, что это был он?
— В комнате не было другого Уродца, верно? Это должен был быть этот маленький чёрт.
— Я понимаю. Только для твоей же безопасности: один вопрос — ты причинил Гарри вред?
— Нет, блядь. Я знаю, что случится, если я это сделаю. Тебе всё равно, если я ударю тебя пару раз, но если я буду кашлять на этого маленького ублюдка, ты отрежешь мне член и засунешь его куда-нибудь. Я решил, что несколько угроз — это нормально, понимаешь?
— Я понимаю. — Итачи медленно вышел из комнаты. При этом его нога случайно соскользнула и врезалась в пах Хидана.
— Не угрожай моему сыну, Хидан.
— Лидер-сама?
Пейн поднял глаза от карты мира и увидел Итачи в дверях.
— Да?
— Судя по всему, Гарри делает что-то странное. Я не знаю как, но он умудрился бросить свою грязную салфетку в лицо Хидану, не снимая её. Или что-то в этом роде. Хидан сейчас нездоров, поэтому я не могу больше задавать вопросов.
Кисаме, стоявший рядом с картой, начал хихикать.
— Как бы странно это ни было, Итачи, — сказал Пейн, — я не могу не задаться вопросом: почему ты пришёл ко мне?
— Я надеялся, что вы посмотрите на него, Лидер-сама. Чтобы понять, есть ли что-то... увидеть, — закончил он неубедительно.
Пейн вздохнул и обошёл стол с картами.
— Хорошо. Кисаме, пожалуйста, попроси Какузу поговорить с Хиданом. Я хочу, чтобы они были в рабочем состоянии сегодня днём.
Два пользователя дзюцу вышли из комнаты.
— Я сожалею об этом.
Это было всё, что услышала команда Листа, прежде чем всё пошло наперекосяк. Для двух чунинов это была последняя мысль, которая пришла им в голову. Их головы отделились от тел и покатились по улице. Для Цзянь это было последнее, что он услышал перед тем, как весь мир погружался во тьму. Когда он открыл глаза, то увидел темную пещеру и одного из самых печально известных ниндзя, когда-либо вышедших из Деревни Листьев. Он хныкал и мочился.
— Что тебе нужно?
— Я хочу предложить тебе сделку, — ответил Итачи.
— Ты можешь использовать свой Бьакуган, чтобы рассказать мне, что не так с этим ребенком, и тогда я оставлю тебя в покое. Либо ты проявишь глупую храбрость, и я замучаю тебя до смерти. А затем вернусь в Лист, найду твоих ближайших родственников и тоже начну их пытать, просто чтобы убедиться. Выбирай.
Итачи улыбнулся с теплотой хищника (он брал уроки у Кисаме). Он решился на похищение Хьюги лишь потому, что Лидер-сама с помощью своего Риннегана не смог определить, что именно не так с Гарри. Что-то в этом роде. Ему удалось выяснить, что у Гарри очень развита сеть чакры — гораздо больше, чем положено младенцу. Итачи улыбнулся: когда-нибудь его сын станет сильным человеком. Возможно, именно поэтому кто-то обратил на него внимание. Возможно. Но Лидер-сама заметил нечто странное и в шраме на лбу сына. Он не смог объяснить это и посоветовал обратиться к Хьюге.
Цзянь активировал свой Бьакуган и посмотрел на представленного ему младенца. Ему было около двух лет, может, чуть больше или меньше, но сеть чакры значительно превышала норму и напоминала взрослую. Черные волосы и бледная кожа говорили о том, что это сын печально известного ниндзя, но у мальчика были ярко-зеленые глаза, а все знали, что у Учихи глаза только угольно-черные. За исключением Шарингана, конечно.
— Хм… Если бы я только угадал...
— А вот и нет. — Итачи невесело улыбнулся. — Будь уверен.
— Точно... — Цзянь попытался сосредоточиться. Это было трудно. По какой-то причине он продолжал видеть свою собственную смерть. — Похоже… это не может быть правдой. Похоже, там…
Он повернулся к Итачи.
— Я думаю, что в этой отметине на лбу есть нечто человеческое. Подожди, нет. — Он поднял руку. — Не совсем человеческое. Может, часть человека? Я вижу часть независимой сети чакры, частично привитой ему. Я думаю... ну, лучший способ сказать это... возможно, там есть немного души? Или что-то в этом роде. Я такого раньше не видел.
Итачи пристально смотрел на Цзяня, пока тот не вздрогнул.
— Интересно.
— Я не уверен, что это действительно душа. Это определенно часть чакровой решетки. Я даже не могу представить, как такое возможно, честно говоря. Так что, боюсь, мне придется сделать несколько предположений. Я знаю, что пересаженные конечности просто становятся частью сети реципиента, а это явно вне ее границ.
Цзянь сосредоточился на этой теме, позволив своему беспокойству улечься.
— Душа… — Итачи посмотрел на потолок. — Очень хорошо.
Он кивнул Цзяню.
— Как и обещал, я покину вас.
— Спасибо…
Раздался тяжелый стук, и кунай вонзился в грудь Цзяня, пронзив его сердце.
— Твой труп останется в этой пещере совсем один, особенно после того, как я завалю вход.
Итачи погладил мужчину по голове, и тот, закашлившись кровью, умер. Итачи уставился на тело, затем моргнул. Глаза мужчины не потускнели. Ему не могло так повезти. Но да, в глазах по-прежнему светилась метка Хьюги.
— Ну что ж, — пробормотал он, опускаясь на колени. — Не трать, не желай.
Его руки засветились.....
http://tl.rulate.ru/book/115561/4514396
Готово:
Использование:
