Даже когда она сидела там, онемев и потеряв дар речи, во время неожиданного развития событий, пристальный взгляд мужчины не отрывался от ее лица.
Он потянулся к рукояти меча.
«Брат!» — закричала девушка, хватаясь за поднимающуюся руку.
Он вздрогнул и опустил руку. Это было неосознанное движение.
Сердце Корделии колотилось, рот тупо отвис. Ноги были слишком слабы, чтобы даже уползти, убежать. Несомненно, в глазах воина она увидела злобу. Несомненное намерение убить.
Его сестра, казалось, была этим озадачена, но Корделия, будучи незнакомкой, каким-то образом поняла причину.
В конце концов, она должна была охотиться на его дорогую сестру. Как он инстинктивно понял это, она не могла знать. Было ли это острым чувством воина? Некоей прорицательной магией, присущей людям этой земли? Или, возможно, у него была другая причина увидеть в ней смертельную опасность. Он все еще смотрел на ее лицо.
Прошла секунда. Затем мужчина отвернулся, кашляя. «Прошу прощения», — сказал он, «Я не хотел вас напугать».
Сестра беспокойно опустилась на колени, ее лицо было раскрашено беспокойством: «Деррик не хотел причинить тебе никакого вреда, абсолютно никакого, ты должна мне поверить. Теперь ты в безопасности». Она протянула руку, сердечно улыбаясь.
Корделии показалось, что это слишком много дружбы, чтобы предложить ее незнакомцу. И все же она приняла ее, взяв незнакомую девушку за руку. Но тут же отдернулась. Как будто обжегшись. И действительно, так и было. В тот момент, когда их кожа соприкоснулась, ее рука почувствовала себя так, словно ее окунули в кипящее масло. Даже сейчас, когда ее рука была освобождена, обжигающее ощущение мучительно затянулось.
«Твои чувства, — прошипел Мастема, — они перенастроены. Пока не трогай Деву».
Брат хмыкнул. «Она в замешательстве», — сказал он глубоким голосом. «Дай девочке немного пространства, Эсме».
«А, конечно». Сестра Эсме смущенно отстранилась с неловкой улыбкой. «Конечно». Несмотря на всю свою чрезмерно дружелюбность, девочка, казалось, не слишком привыкла иметь дело с чрезмерно напуганными незнакомцами.
«Ты можешь встать?» — спросил Деррик. «Если нет, то мы с сестрой можем помочь. Наш домик рядом, там есть костер. Ты замерзнешь насмерть».
«Д-да, я могу. Просто...» Она не находила слов, совершенно ошеломленная всеми этими странными и последовательными событиями.
«Все в порядке», — сказал он. «Вам не нужно ничего объяснять. Но следуйте за нами».
Так она и сделала. Поездка пролегала мимо бойни на грунтовой дороге. Когда они обогнули место происшествия, Деррик остановился, вопрос вертелся у него на губах. Но он проглотил его. И они продолжили путь. Не более чем через десять минут они прибыли на поляну. Короткая поездка, в общем и целом, даже в замерзающем и шатающемся состоянии Корделии.
Это было слишком скромное поместье для того, как богато в сталь одет воин. Жалкая хижина, скромная среди деревьев, обрамляющих ее. Причудливый огород с овощами занимал большую часть поляны. Где-то сзади блеяла коза.
Дверь не была заперта и не имела задвижки. Внешний вид жилища не обещал ничего богатого. Внутри было не лучше. Два поддона лежали рядом с очагом, накрытые грубой тканью. Хотя на потрепанной полке было много консервированных продуктов, больше там ничего не было. Стойки для оружия, два заплесневелых сундука, предположительно для одежды, грубая глиняная посуда и другие предметы, которые часто использовались, но не имели ясного назначения для глаз Корделии.
Пока Эсме разводила огонь, ее брат начал осторожный процесс снятия доспехов, часть за частью. Это был сложный наряд, не менее десяти частей которого покрывали его тело от шеи до пят. И под всем этим был еще один слой кольчуги. Все это он почти благоговейно положил на полку, которая, казалось, была предназначена только для их хранения. Несмотря на всю кровь, которая их запятнала, каждая часть была неоспоримого качества и отполирована. Его последний слой, грубая туника грубой ткани, была чем угодно, но только не этим.
Сделав это, он взял свой клинок и точильный камень и подошел к двери. «Я проверю Эудору, поддержу огонь. Сегодня вечером у нас будет теплая еда».
К тому времени Корделия уже прилипла к недавно разожженному огню, ее одежда жалко капала. Когда он ушел, Эсме дала ей сменную одежду. Тактично, девушка отвернулась, пока Корделия с трудом выбиралась из грубого наряда. Это было то же самое, что и нижнее белье Деррика. Грубая туника несколько меньшего размера, грубая и пятнистая. Она изо всех сил старалась, чтобы ее лицо было непроницаемым, но это была настоящая тряпка по любым меркам.
«Ты не собираешься переодеваться?» — спросила она, шаркая в неудобном материале. Подстилка, на которой она сидела, предлагала столько же роскоши, сколько и наряд, чья влажная сенная набивка ощущалась сквозь тонкую ткань.
Эсме сняла свою кожаную броню и положила ее в сундук с гораздо меньшими церемониями, чем у брата. «Я сделана из такого же прочного материала, как и мой брат», — сказала она с неловкой улыбкой.
На лице Корделии отразился стыд и чувство вины. Это было очевидно: туника, которую она носила, была единственным другим комплектом одежды девушки. Их бедность была настолько невыносимой, что она задумалась, не были ли воины этого мира таким уж неоплачиваемым классом.
«Ну, это ничего особенного», — ответила Эсме своим молчаливым опасениям, — «но мы никогда не хотим есть здесь. И иногда мы ходим в деревню, чтобы обменять что-нибудь хорошее».
«Нет», — пробормотала Корделия, — «Я никогда не смогу достаточно отблагодарить тебя. Это грубо с моей стороны... Нет, все в порядке. Мне не неудобно, просто...»
Эсме была в восторге. Она тоже висела рядом с огнем, но с другой стороны, вместо того, чтобы прижаться друг к другу с единственным человеком в домике.
«Было бы странно, если бы вы были...» — она сделала паузу, как будто не была уверена в истинном значении следующего слова, «...комфортабельны. Я имею в виду, судя по всему, вы привыкли к богатству или чему-то уютному».
«Я?» — осторожно спросила Корделия. Она неосознанно потянулась за браслетом. Затем она покраснела. Это было очень похоже на поведение человека, охраняющего свои богатства от какого-то бандита. И все же Эсме не обратила ни малейшего внимания на этот поступок, устремив взгляд на огонь. Как будто этот факт никогда не приходил девушке в голову.
«То как ты выглядишь», — сказала Эсме, не поднимая глаз, «Деррик даже не был таким уж неловким рядом со своей первой любовью, видишь ли». Уголок ее рта изогнулся в озорной улыбке. Кого-то будут дразнить позже.
«Ну», — нахмурилась Корделия, пытаясь уследить. Она не была уверена, можно ли считать готовность вооружиться мальчишеской неловкостью. «Ты тоже оставила на меня довольно сильное первое впечатление».
«Ох!» Лицо девушки залилось румянцем. Чрезмерная реакция на то, что Кодрелия считал не более чем полулестью и полунамеком на неприятную правду.
Она тут же об этом пожалела.
Хотя верно, что девушка обладала собственным очарованием, несмотря на всю грубость ее волос и одежды, успокаивающей мягкостью, которая просто поднимала настроение и помогала унять страх перед клинической смертью, которая не прошла и часа.
Дверь распахнулась, в комнату ворвался неприятный запах. Вошел Деррик с ведром в дополнение к своим вещам.
Увидев ее реакцию, он ухмыльнулся, поставив ведро возле огня. «Любезность Юдоры».
Беловатое вещество внутри не внушало оптимизма. Но оно было теплым.
Брат и сестра быстро приготовили еду. Козье молоко было любимым напитком. Был козий сыр, травы и соленая дичь которую трудно проглотить, но они были богаты на вкус и в большом количестве. И снова Корделия приложила все усилия, чтобы скрыть свои мысли. Слишком мало пользы, возможно.
Деррик сел на сундук, оставив стул девушке. Брат с сестрой явно не привыкли, или никогда не ожидали, принимать гостей в этом месте. Разные разговоры прерывали трапезу, о погоде, о мелких делах по дому, о козе Эудоре. Вопиющий инцидент, произошедший ранее, был тактично проигнорирован.
Только когда Корделия откинулась на спинку кресла с выражением удовлетворенности и в ее глазах застыла мечтательность от мысли о сне, брат заговорил об этом.
Она мямлила и бормотала, поначалу тщательно подбирая слова. Пока они шли к дому, Мастема пытался сочинить для нее историю. Как бы странно это ни звучало для ее ушей, она все же была чужой в этой стране, каждое неосторожное упоминание ею вещей, выходящих за рамки ее непосредственных обстоятельств, могло намекнуть на несоответствие и раскрыть ее как потустороннее существо.
Но когда она начала говорить, это было так же легко, как рассказывать свою историю жизни в тысячный раз знакомым ушам. Как будто между двумя сторонами существовало молчаливое соглашение о том, какие части не нужно упоминать, какие факты были слишком очевидны, какие истины следует тщательно игнорировать, но читать между строк. И она воспринимала все это легко, маскируя то, в чем она была неуверенна, смутными намеками, которые можно было истолковать по-разному.
Суть ее была в трагедии. Она была фрейлиной в доме мелкого дворянства с небольшим достатком. Осиротевшая и защищенная с юных лет, она не имела особых навыков, кроме вежливых задач в небольшом поместье, и поэтому должна была зависеть от своей приемной семьи в плане работы. Несчастье случилось, когда между ее домом и их сеньором возникло разногласие, которое впоследствии породило вражду. Характер и подробности этой ссоры она не разглашала под предлогом сохранения изображений умерших. Только то, что семья, слуги и пара воинов были в результате изгнаны. И по пути к жизни в новой стране они подверглись нападению. Она не могла сказать наверняка, кто именно нападал, так как она и молодая леди спрятались на дне кареты, как только начался бой. Об остальном, что произошло, она рассказала правдиво, за исключением незначительного факта о ее маленьком фамильяре.
Сделав это, Корделия глубоко вздохнула. Ее губы задрожали, отчасти из-за того, как легко она солгала. Никогда прежде она не сочиняла столь большую и серьезную ложь с серьезным лицом. Но к концу ее слова были настолько убедительны, что она сама почти поверила в это. Как будто она действительно была там, охваченная паникой от жестокого шума невидимых нападавших, от леденящих кровь криков ее леди. Эти ужасные звуки эхом отдавались в ее ушах. И все воспоминания об идиллических днях, когда солнце сияло над легкой жизнью, были навсегда запятнаны кровью. Она вздрогнула, тщетно пытаясь сдержать свою неконтролируемую дрожь.
Перед ней была непроницаемая тьма.
Она почувствовала руку на своем плече и вскрикнула.
«Извините», — еще не совсем придя в себя.
Ошеломленная Эсме стояла в нескольких шагах от нее, ее рука висела в воздухе, она не подозревала о невидимом ожоге, который она оставила на плече Корделии.
«Нет... Мне жаль», — сказала Эсме, ее лицо побагровело.
«Дайте бедной девочке немного места, Эсме», — повторил ее брат свой прежний совет. Его глубокий голос значительно смягчился, теперь в нем звучала нежность человека, боящегося разбудить спящего младенца.
«Значит, у вас нет живых родственников», — откинулся он назад и заметил, — «никаких знакомых в этой стране. Будь то бандиты или наемники вашего старого сеньора, я сомневаюсь, что они оставили что-то ценное в экипажах. Что вы собираетесь делать?»
«Она может остаться здесь на некоторое время», — сказала Эсме. «Мы можем позволить себе быть немного гостеприимнее».
«Как бы мы ни старались», — пожал плечами брат, — «сомневаюсь, что юная леди найдет наше существование приятным. Но она может найти работу в городе и лучшую жизнь. Помните ли вы сэра Камарича? Его замку может понадобиться гувернантка, и он все еще может выполнить просьбу собрата-рыцаря. Если нет, то могут быть другие уважаемые поместья. А если нет, то есть таверны...»
«Ты ведь не это имел в виду!» — перебила его Эсме. «Вряд ли прилично говорить такие вещи человеку твоей профессии!»
"Конечно, нет, - прорычал Деррик, - что за негодяйку ты меня считаешь? Она может работать честной барменшей".
«И как ей узнать, где честные места, а где нет? Она без подопечной, одна, и ты собирался выбросить ее туда, в этот день и век?»
Он отвернулся, что-то проворчал, но признал правоту.
«Ну, что скажешь, Корделия?» Эсме повернулась к ней: «Ты можешь оставаться столько, сколько захочешь. А потом, возможно, ты сможешь познакомиться с жителями деревни, легко изучив желаемый тобой курс. Оставайся здесь пока, я ручаюсь, что через несколько дней ты не найдешь наш дом таким уж ужасным».
Корделия открыла рот. Ответ казался таким очевидным, что ей едва ли стоило думать об этом. Но она опомнилась, подумала еще немного и резко свернула с очевидного пути.
«Нет. Возможно, несколько дней. Я хотела бы отправиться в город и поискать там свою судьбу». Так она решила и честно выразила свое мнение.
«Ах, конечно», — сказала Эсме, выглядя так, словно ее только что сильно ударили, «Если таково твое желание. Но, пожалуйста, останься еще на некоторое время. Мы с братом вскоре отвезем тебя в ближайший город. До тех пор ты будешь здесь в безопасности, я обещаю!»
Корделия улыбнулась, мучаясь чувством вины. «Это доброта, которую я не забуду».
«Благой Господь повелевает нам служить всем душам в час их нужды», — торжественно произнес брат. «Таков мой рыцарский обет, леди». Он встал. «Но вы устали, и нам пора идти спать. Я буду спать снаружи всю ночь, и не беспокойтесь, ибо я терпел и гораздо худшие условия ради гораздо меньшего удовольствия и радости».
Ужас Корделии был искренним. «Ты уверена? Эти звери все еще где-то здесь, конечно, и они не из тех зверей, которые боятся огня, я думаю».
Он ухмыльнулся и сказал с чем-то вроде гордости: «Не все разговоры Эсме — глупости. Наш дом не так уж и плох, как кажется. Барьеры, которые я здесь воздвиг, могут соперничать с крепостями великих волшебников. И пока они стоят, никакие феи не потревожат нас».
И он ушел с тяжелым одеялом в руках.
Тьма наполнила ее сердце. Никогда фея, но самая порочная не входила в его дом. Рожденная с единственной целью — охотиться на свою дорогую сестру.
За это и за многое другое она решила еще больше помешать порученному ей заданию. Она отправится в город, и как только сможет, она оставит этих добрых людей и заживет другой жизнью, которую она желала. И в какой-то степени эта новая решимость успокоила ее сердце и помогла бы ей хорошо выспаться ночью, если бы не какой-то далекий смех, раздающийся из царства за пределами тьмы мира.
http://tl.rulate.ru/book/114908/4447084
Готово:
Использование:
