Тёплые весенние лучи солнца баловали своим присутствием небо над замком меньше двух недель. После проливного дождя потеплевший было воздух снова стал холодным. Вместе с прохладным ветром пришли и пасхальные каникулы.
На Пасху ученики не разъезжались по домам, а профессора, словно сговорившись, задали кучу эссе, из-за чего - если не идти в Запретную секцию - Антони было сложно найти свободное место в библиотеке, а ему сейчас как раз не хотелось иметь дело с тёмной магией.
Поэтому сейчас он сидел в учительской, попивая чай и наблюдая, как Профессор Макгонагалл проверяет работы. Для неё это, наверное, уже было похоже на отдых во время каникул. В конце-концов, она решила расположиться в кресле, вдыхать аромат чёрного чая и хмуро просматривать работы по Трансфигурации, отобранные в библиотеке, а не сидеть в своём кабинете, исправляя ошибки студентов волшебным пером.
Профессор Стебль отправилась в теплицу ухаживать за «чувствительной и подозрительной лозой», а остальные профессора в основном сидели по своим кабинетам, пользуясь случаем в виде каникул для своих магических исследований. Антони собирался навестить Хагрида, но, обнаружив, что того нет в хижине, решил, что тот, должно быть, воспользовался свободным временем, чтобы сходить пропустить по стаканчику.
Антони сохранил свою репутацию преподавателя, который не задаёт домашние задания, за что был вознаграждён бурными аплодисментами, когда объявил об окончании урока и поздравил всех с праздником. Сам же он получил по-настоящему беззаботные каникулы.
Когда он, читая «25 распространенных способов Трансфигурации», съел пятое бледно-зелёное печенье, Профессор Макгонагалл, наконец, не поднимая головы, спросила:
— Можешь передать мне одно? — обратилась она к Антони.
Антони отправил к ней по воздуху всё блюдце.
— Пробовала эти? — спросил он. — Помона сама их не очень жалует.
Эти печенья, цветом как нельзя лучше подходившие к Пасхе, были приготовлены Помоной. Она по ошибке добавила в тесто, которое собиралась покрасить шпинатным соком, мятный экстракт, предназначенный для шоколада, и, решив не исправлять оплошность, испекла мятно-сливочное печенье с необычным вкусом. Антони они пришлись по душе, и он выменял все оставшиеся печенья на плетёную собачку.
Профессор Макгонагалл взяла одно печенье, и её брови ещё сильнее нахмурились — то ли от прочитанного в работе, то ли от вкуса печенья.
— Не хочешь чего-нибудь ещё, Минерва? — спросил Антони, вставая, чтобы открыть шкафчик с закусками в комнате отдыха. — Помнится, у нас… А, точно, у нас же есть новинка к Пасхе.
Специально к празднику в «Сладком королевстве» выпустили лимитированную серию шоколадных яиц. Разбив скорлупу, можно было увидеть выпрыгивающего из неё шоколадного кролика. У кролика из белого шоколада глазки были сделаны из сушёной клюквы, а у чёрного — из чёрной смородины.
Альбус Дамблдор своевременно сменил пароль у себя в кабинете и пополнил шкафчик в учительской огромным количеством шоколадных яиц.
— Нет, спасибо, — ответила Профессор Макгонагалл, сделала глоток чая и сурово поджала губы, словно перед ней стоял проштрафившийся студент.
Антони взял шоколадное яйцо, разбил его, ловко поймал кролика за уши, чтобы тот не ускакал слишком далеко, и с сомнением посмотрел на фигурку из тёмного шоколада.
— Слишком уж на живого похож, — проворчал он. — Не могли сделать так, чтобы не скакал туда-сюда?
Есть кролика живьём ему не хотелось.
Профессор Макгонагалл, выглянув из-за пергамента, бросила на него взгляд и, слегка взмахнув волшебной палочкой, превратила пасхального кролика обратно в плитку шоколада. Кролик замер на полусогнутых лапках, будто его ударили заклинанием «Петрификус Тоталус».
— Трансфигурация, Антони, — сказала Профессор Трансфигурации.
Антони о чём-то вспомнил.
— Кстати, о ней, — сказал он. — Я так и не научился превращениям, связанным с живыми существами. Никак не получается ни превращать неживое в живое, ни наоборот.
— А с остальным проблем нет? — с интересом спросила Профессор Макгонагалл, откладывая работу.
Антони скосил глаза на работу. На пергаменте размашистым почерком было выведено: «Как всем известно, Трансфигурация играет чрезвычайно важную роль в жизни любого волшебника. Мы считаем, что её значение не подлежит сомнению, и не только потому, что она затрагивает все без исключения стороны нашей жизни, но и потому, что играет важную роль во многих производственных…»
Он понимал, почему Профессор Макгонагалл больше заинтересовалась случайно заданным им вопросом.
— Вроде бы нет, — ответил он, отводя взгляд, и, коснувшись волшебной палочкой круглого стола, превратил его в маленький квадратный столик коричневого цвета, а затем изменил размер одного из стоявших рядом стульев.
— Очень умело, — прокомментировала Профессор Макгонагалл. — А попробуй-ка превратить этот стол в свинью.
Антони принялся изображать усердие, неотрывно глядя на стол с поднятой волшебной палочкой, пока Профессор Макгонагалл не покачала головой, предлагая ему остановиться.
— Что тебя сдерживает, Антони? — спросила она. — Ты совершенно не веришь, что у тебя должно получиться, или же совершенно не хочешь на самом деле его трансфигурировать? Ты ведёшь себя как первокурсник, боящийся последствий в случае ошибки.
Антони задумчиво склонил голову набок.
— Да вроде ничего не сдерживает… — неуверенно проговорил он. — Передо мной сидит один из лучших специалистов по Трансфигурации во всём волшебном мире, чего мне бояться?
— Какое превращение у тебя впервые не получилось?
— Жука в пуговицу или пуговицу в жука, уже не помню, — ответил Антони.
Профессор Макгонагалл кивнула.
— Жука в пуговицу, — подтвердила она. — Первый урок на втором курсе, — она сделала глоток чая. — У тебя тогда возникали какие-то сомнения? Ну, например, что жук вдруг взлетит, или любые другие мысли, которые казались тебе нелогичными? — за свою преподавательскую карьеру она явно успела столкнуться с немалым количеством учеников, которых останавливали их собственные страхи.
— Вроде бы нет… Хотя… — Антони вспомнил. — Я думал о том, что будет после превращения. Я думал: если жук превратится в пуговицу и его пришьют… Допустим, к моей рубашке, ему будет больно? — пояснил он. — Если после того, как пуговицу пришьют, я снова превращу её в жука, сквозь какие части его тела пройдёт нитка? Что он почувствует? А если снова превратить жука в пуговицу, отверстие останется на том же месте или у меня будет пуговица с ниткой, вплавленной прямо в материал?
— Ну что ж, теперь я вижу, в чём проблема, — сказала Профессор Макгонагалл, окидывая Антони изучающим взглядом. — Не знала, что ты любишь ужастики, Антони. Даже представить не могу, откуда ты черпаешь вдохновение. Если тебя беспокоит только это, можешь мне поверить: даже если ты пришьёшь пуговицу к шляпе Альбуса, после обратного превращения с жуком ничего не случится. Если, конечно, ты не попытаешься его поймать, он просто вылетит в окно.
— Что?
Минерва указала на книгу, которую он держал в руках.
— Полистай ещё. В самой последней главе есть раздел с обзором магических моделей теории Трансфигурации. Если вкратце, я больше склоняюсь к школе Волфлина в теории пространства-времени, вполне себе ортодоксальная теория… В твоём примере нитка взаимодействует только с пуговицей и тканью, но не с жуком. Поэтому, когда мы пытаемся всё вернуть назад, пуговица исчезает, жук возвращается, а нитка продолжает взаимодействовать с тканью. Антони, твоему жуку не стоит переживать из-за иголок.
http://tl.rulate.ru/book/114294/4448473
Использование:
