Антони молча слушал рассказ Барона о его жизни, о его наставнике, о Хогвартсе – Школе Чародейства и Волшебства, ставшей ему домом, – о прекрасной и элегантной Елене Когтевран, от которой у него перехватывало дыхание. О его безумном признании в любви и трагическом конце.
Возможно, потому, что за столько лет он встретил только одного некроманта – Антони, – Барон не мог удержаться и выплескивал на него все эти истории, словно внутри него прорвало плотину.
Пустым хриплым голосом он рассказывал, как потерял рассудок, как, придя в себя, почувствовал, как теплая кровь, брызнувшая на него, медленно остывает на лесном ветерке, как не мог поверить в содеянное, обнимая бездыханное тело и горько раскаиваясь. Как в безумии пытался оживить Елену – точно так же, как он видел, как Антони держит свою кошку: в глазах его горел безумный огонь, и он стремглав бросился вверх по лестнице. Именно в тот момент Барон понял, что встретил некроманта – он слишком хорошо знал это исполненное решимости безумие.
Он выглядел изнурённым, когда рассказывал, как его сердце превратилось в пепел. Как он решил оставить, предать свою некромантию – ведь изначально она была магией, изучающей возможность преодоления смерти, но если он не в силах исправить свою ошибку, то какой смысл в этой магии, – впервые глубоко осознав, почему некромантию называют «игрушкой Смерти».
– Почему? – с завистью прошептал Кровавый Барон. – Почему ты, тоже будучи учеником, удостоился благосклонности Смерти? Почему она позволила тебе воскресить эту кошку? – его руки слегка дрожали от сдерживаемого волнения, оковы звенели.
Антони покачал головой:
– Это не воскрешение… Ты же некромант, неужели ты не видишь? У моей кошки нет души.
Когда человек говорит: «Я хочу сэндвич», – он имеет в виду не «хлеб», «помидор» или «курицу», а полноценный, правильный сэндвич, где все ингредиенты расположены в нужном порядке. Точно так же, когда человек говорит: «Я хочу, чтобы она жила», – он молит не о какой-то части «жизни», а о том, чтобы она ожила целиком – с сознанием, душой, телом. Чтобы всё, абсолютно всё, пробудилось к Жизни.
Антони никогда не держал живых котов. Он не был жаден. Будь то кот или курица – сознание или желание, то, что некроманты знали лучше всего… Живое может умереть, но только с неживыми он чувствовал себя в безопасности. Они разделяли с ним тайну Смерти. Их души вместе уходили корнями в землю.
– Я больше не некромант, разве ты не видишь? – хрипло произнес Кровавый Барон.
Антони с сомнением посмотрел на него… Будучи единственным в мире некромантом, он действительно не знал, как определить, является ли кто-то ещё им.
– Я призрак, – сказал Барон.
Антони оглядел его полупрозрачное тело молочного цвета, засохшие серебристые пятна крови на мантии, и кивнул:
– Да.
Кровавый Барон стал призраком после того, как оставил некромантию.
Чтобы постичь тайну смерти, некроманты подобрались к Смерти ближе всех… Они добровольно отдавали свои души в залог, чтобы всегда находиться в состоянии полужизни-полусмерти, получая взамен невероятное могущество.
– Если не покажется бестактным, мистер Барон, у меня всегда был один вопрос, – сказал Антони. – Почему вымерли некроманты?
Барон отрывисто рассмеялся и хрипло ответил:
– Потому что мы сами себя и уничтожили.
Слабые гибли от рук охотников на ведьм, сильные – от своих же. Некоторые некроманты были настолько слабы, что их сжигали на кострах, и они, подобно трупам, с которыми когда-то пытались играть у огня, издавали запах паленой плоти, в то время как могущественные некроманты шаг за шагом отдавали свои души, неумолимо соскальзывая в тёмную, глубокую бездну.
Была ещё и часть некромантов, которым удавалось поддерживать этот хрупкий баланс, осторожно передавая искусство некромантии своим ученикам, но когда мир волшебников стал отделяться от мира магглов, эта магия, требующая большого количества материалов и не предназначенная для чужих глаз, постепенно пришла в упадок.
Однако из-за особенностей её применения, даже в мире волшебников к некромантам относились – что вполне объяснимо – с большим предубеждением. В то же время, с бурным развитием других видов магии у волшебников появились более простые способы достижения целей, и необходимость в устрашающей магглов некромантии отпала.
– Значит, я и правда последний из существующих… – пробормотал Антони.
– Полагаю, что да, – хрипло ответил Кровавый Барон. – Как тебя зовут?
– Генри, – ответил Антони. – Генри Антони.
– Так вот, слушай меня внимательно, Антони, – Кровавый Барон поднялся в воздух и, возвышаясь над ним, произнес, – его оковы длинно тянулись по ученическим пергаментам с тестами. – С тобой говорит неудачник. Не повторяй моих ошибок.
Он кивнул Антони и, не отводя пустого взгляда, выплыл прочь.
Занимался рассвет. Звезды погасли, бледная луна висела над западной стороной горы, из Запретного леса – леса, примыкающего к Хогвартсу, – доносилось пение птиц. Антони вздохнул и поднял свою отделившуюся руку.
Внутри неё медленно текла черная кровь. Чтобы не дать всё ещё бьющемуся сердцу добросовестно перекачивать отравленную кровь по всему телу, Антони просто спустил кровь из руки, прежде чем прикрепить её обратно. Алая жидкость нерешительно потекла по высохшим сосудам, медленно соединяя руку с телом. Антони откинулся на спинку кресла, прикрыл рукой глаза, впервые почувствовав лёгкое головокружение.
Утренний солнечный свет проникал в кабинет через окно, скользил по кошачьему телу, струился по полу, где когда-то лежала рука, поднимался по поверхности рабочего стола, где побывали цепи Кровавого Барона, и, наконец, освещал изношенную за эту долгую ночь мантию волшебника, падая на Антони.
Генри открыл глаза, достал пергамент и перо, начал писать записку. Как и положено хорошему работнику, он должен был обо всем рассказать Альбусу Дамблдору. И как хороший коллега – сообщить Снейпу о том, что можно забрать свои ингредиенты для зелий.
Закончив со всем этим, он хотел принять горячий душ, а потом вернуться и заварить себе чашку чая. Потом ему нужно было посмотреть, как уживаются кошка и крыса. «Бегство от проблем не решает их, Антони», – тихо сказал он себе.
Хорошая новость заключалась в том, что, помимо некромантии, у него всегда хорошо получались заклинания. Он полагал, что сегодня у него будет много возможностей попрактиковаться в очистке и восстановлении.
Он выглянул в окно. Февральский газон был ещё желтым, но кое-где уже пробивались зеленые ростки. Снег на далёких горах таял. Всё в мире молча ожидало весну.
Антони улыбнулся, услышав, как кошка швырнула его тумбочку в стену.
http://tl.rulate.ru/book/114294/4448389
Использование:
