Глава 2. Внештатный сотрудник по досудебному допросу
[21.11, 22:13, Второй центр заключения города Наньи.]
Поздно вечером, после шести часов проливного дождя, он наконец прекратился.
В комнате для допросов Чжао Чэнху сидел за столом, его руки были прикованы наручниками к столешнице. Его тело лениво ссутулилось, в нём чувствовалось беззаботное спокойствие. Несмотря на агрессивные вопросы офицера предварительного следствия, его треугольные глаза осмеливались демонстрировать взгляд презрения, олицетворяя собой дохлую свинью, не боящуюся кипятка.
— Чжао Чэнху, я ещё раз напоминаю вам, следите за своим поведением! — Голос офицера предварительного следствия был низким, он намеренно подавлял свой гнев. Он взглянул на широкоплечего крепыша, который почти сполз со стула. — Сядьте прямо! Это полицейский участок, а не чайный ресторан!
Чжао Чэнху, смелый, как и предполагало его имя, повысил голос и спросил:
— Что не так с моим поведением? Я не спал до поздней ночи, болтая с вами, господа, чего вы ещё от меня хотите?!
(Имя 成虎 (chénghǔ) может быть истолковано как «стать тигром» или «достигший успеха тигр», что означает сильного, храброго и грозного человека.)
— Вы! — Офицер предварительного следствия внезапно встал, указывая на него. — Позвольте мне сказать вам, что признание и хорошее отношение к делу может заслужить снисхождение со стороны государства. Если же вы не будете сотрудничать, ждите пулю в голову!
— Вы думаете, я не знаю законов? Я убил столько людей — что толку теперь признаваться? Меня всё равно приговорят к смерти, — холодно усмехнулся Чжао Чэнху. — Раз уж мне не жить, пусть лучше брат Пан убьёт ещё несколько человек, и они будут сопровождать меня в смерти!
Рука офицера предварительного следствия слегка дрожала, когда он держал свою чашку с чаем, почти желая выплеснуть горячий чай на голову этого негодяя.
Прошёл час с тех пор, как Чжао Чэнху привели в комнату для допросов. Он был непробиваем, его рот был зажат, как раковина моллюска, и из него не удалось вытянуть ни одного полезного слова.
Ли Чаншэн и Шао Шицин наблюдали за происходящим из комнаты для допросов. И Ши молча прислонился к двери, спрятавшись в тени. Дин Цзюй, переодевшись в запасную форму, вошёл, вытирая волосы полотенцем. Первым, что он увидел, был И Ши. Он был весь промокший, у его ног уже образовалась лужа. Его бледная кожа при тусклом свете казалась яркой, как холодный нефрит, и производила впечатление призрака, выходящего из стены.
Сердце Дин Цзюя заколотилось, и он подсознательно сделал шаг назад, необъяснимо испугавшись И Ши.
Следом за ним вошёл Юй Сюэ в очках с золотой оправой и с тёмно-синей форменной курткой на руке. Он спросил, как только вошёл:
— Всё ещё молчит? — Затем он посмотрел на И Ши, который выглядел как утонувшая крыса, и сказал: — Иди переоденься. У нас много заданий, больничные не разрешены.
Его тон был безразличным и спокойным, с особенно чётким произношением, которое несло в себе неоспоримое чувство приказа.
И Ши на мгновение замер и, повернувшись, вышел из комнаты для допросов.
Ли Чаншэн и остальные проследили за его резкой, мрачной фигурой, направившейся к раздевалке, пока его промокшая от дождя одежда не скрылась из виду. Все облегчённо вздохнули.
Часом ранее все советовали И Ши вернуться домой. Сегодня ночью он поймал важного подозреваемого и проделал большую работу, поэтому ему дали отдохнуть, сказав, что не нужно беспокоиться о предварительном следствии. Но И Ши упрямо отказывался уходить, стоя на страже перед комнатой для допросов, словно статуя, и его глаза были достаточно холодны, чтобы пронзить одностороннее зеркало.
У них не было способа справиться с ним. С И Ши, как известно, было трудно ужиться — его характер был слишком холодным и напряжённым. Несмотря на утончённую внешность принца, его ледяная манера поведения отталкивала любого, кто пытался приблизиться.
Из всей команды Юй Сюэ был единственным, кто мог с ним справиться. Упрямый характер И Ши мог укротить только Юй Сюэ. Они были товарищами по учёбе, и когда И Ши сильно поссорился с однокурсником по полицейской академии, именно Юй Сюэ вмешался и предотвратил катастрофу.
— Мы не можем затягивать с этим. Если Пан Даоцзы узнает, что Чжао Чэнху пойман, он может поступить безрассудно и убить всех заложников, — сказал Юй Сюэ, протирая очки мягкой тряпочкой. — Не так уж важно, признается ли он в чём-то ещё. Даже при нулевом признании мы сможем его осудить. Главное — узнать местонахождение заложников.
— Капитан Юй, Чжао Чэнху не идёт на контакт. Два офицера предварительного следствия почти на пределе, — Ли Чаншэн указал на одностороннее зеркало.
— Они использовали информацию о его семье? Я слышал, у него есть сын.
— Мы давно использовал её. Когда он услышал о своём сыне, то рассмеялся и сказал, что скорее будет застрелен, чем позволит сыну вырасти ненавидящим его.
— И эта женщина не хотела бы, чтобы её сын признал такого отца, как он. Она планирует найти кого-то нового.
Такие преступники давно пренебрегали жизнью и смертью. Для них семья — это не тепло, а скорее бремя. Чжао Чэнху и его «жена» не были законными супругами, а просто любовниками. После того как Чжао Чэнху совершил такое преступление, она стремилась отдалиться, боясь, что её обвинят и арестуют.
В такой ситуации у команды не было никакой стратегии. Если бы удалось задержать его на десять дней или полмесяца, то можно было бы что-то предпринять, но высшее руководство давило, и заложники не могли ждать так долго. Услышав, что Чжао Чэнху захвачен, они тут же устроили ночной допрос с жёстким приказом выяснить местонахождение заложников в течение 12 часов.
Юй Сюэ прижал палец к подбородку, размышляя. Шао Шицин подошёл и похлопал его по плечу:
— Может, сменим дознавателя?
Ли Чаншэн надулся:
— На кого сменить? Лао Янь только что перенёс операцию. Мы что, собираемся вытаскивать старика с больничной койки?
У Лао Яня, самого старшего руководителя группы досудебного расследования, никогда не было дела с нулевыми признаниями. Каким бы злобным ни был преступник, под его допросом он обязательно признавался. К сожалению, в прошлом месяце у Лао Яня был диагностирован рак желудка, и сейчас он восстанавливался после операции, находясь на длительном больничном.
Два офицера предварительного следствия в комнате были учениками Лао Яня, самыми перспективными в команде, но всё ещё неопытными по сравнению с Лао Янем. Досудебный допрос — это битва умов с преступниками; кто дольше сохраняет спокойствие, тот и побеждает.
— У нас ведь есть внештатный сотрудник по досудебному допросу, не так ли? — Шао Шицин улыбнулся.
Дин Цзюй с любопытством спросил:
— Кто? Есть ли в группе предварительного следствия внештатный сотрудник?
— Я сделаю это, — раздался прохладный голос из дверного проёма.
Все повернулись и увидели И Ши, теперь уже в чистой полицейской форме, с высушенными волосами, прямого, стройного телосложения. С утончённым лицом и прямой осанкой он выглядел элегантно, как молодой дворянин.
Ли Чаншэн прошептал:
— Это тот самый внештатный сотрудник. Он не играет по правилам и может быть настолько безжалостным, что даже Лао Янь пугается.
Вошёл И Ши, закатав рукава до локтей. От правого предплечья тянулся отвратительный шрам, который исчезал в закатанном рукаве и напоминал уродливую сороконожку, ползущую по белому нефриту.
Юй Сюэ взял в руки микрофон и обратился к сотрудникам предварительного следствия:
— Вы двое, выйдите и отдохните.
Двое офицеров вышли один за другим, извиняясь перед Юй Сюэ с поникшими лицами и чувствуя стыд за то, что не смогли извлечь ничего полезного из часового допроса.
Юй Сюэ, всегда добродушный, отмахнулся от них:
— Не принимайте близко к сердцу. Даже вашему наставнику будет нелегко справиться с таким крепким орешком, как этот. Пойдите выпейте чашечку кофе, чтобы взбодриться, а дальше мы сами разберёмся.
Офицеры предварительного следствия всё поняли и, поблагодарив капитана Юй, вместе ушли. В комнате для допросов остались только основные члены первой группы уголовного розыска. Ли Чаншэн отключил видеонаблюдение, а Шао Шицин, проявив предусмотрительность, вышел наружу и, закрыв дверь, остался стоять на страже.
Юй Сюэ взял со стола материалы и блокнот, положил руку на плечо И Ши и крепко сжал его:
— Вся ночь в твоём распоряжении. Не перегибай палку, — Он сделал паузу: — Конечно, чем быстрее будут спасены заложники, тем больше шансов. Ты это понимаешь.
И Ши холодно ответил:
— Понимаю. Если что-то случится, я возьму вину на себя. Вы не знали.
Дин Цзюй почувствовал, как по позвоночнику пробежал холодок. Чем спокойнее вёл себя И Ши, тем страшнее он казался. Во время предыдущей операции у И Ши было такое же выражение лица, когда он держал пистолет в узком переулке. Он открыл барабан, вынул все пули, кроме одной, положил её обратно, а затем прижал пистолет к виску грабителя, заставляя его угадать число и столько же раз нажать на курок.
Психологическое давление от игры в русскую рулетку было огромным, ведь грабитель не мог сказать, когда выстрелит настоящая пуля, и его жизнь висела на волоске. Мужчина, бледный и дрожащий, угадал три раза, прежде чем сломался, умоляя И Ши забрать пистолет и охотно раскрывая путь бегства сообщника.
Дин Цзюй ошарашено наблюдал за происходящим от входа в переулок. Он не знал, считается ли это принуждением, ведь И Ши технически не нарушал никаких юридических процедур, но метод был, несомненно, безжалостным. Когда И Ши вышел из переулка со слабо стоящим на коленях грабителем, он бросил слабый взгляд на Дин Цзюя и сказал:
— Если что-то случится, я возьму вину на себя. Ты был не в курсе.
Дин Цзюй заикался:
— А что, если бы ты действительно убил его?
И Ши раскрыл правую руку, показав на ладони пулю медного цвета. Дин Цзюй был поражён: он ясно видел, как И Ши заряжал пулю. Когда он успел вынуть её, или он вообще не был заряжен?
С этого момента Дин Цзюй понял, что И Ши не так прост и его не стоит провоцировать. Если он станет серьёзным, то ничего нельзя будет сделать.
Юй Сюэ налил чашку чая и, держа папку под мышкой, повёл в комнату для допросов. И Ши взял со стола шариковую ручку и неторопливо вошёл в комнату.
Чжао Чэнху в это время напевал какую-то мелодию. Железная дверь открылась, и в комнату вошли двое мужчин: один в очках с золотой оправой, учёный и красивый; другой — стройный и светлокожий, с тонкими чертами лица, его глаза излучали леденящий холодный свет и смотрели на Чжао Чэнху, словно на мертвеца.
Не тот ли это полицейский, который его поймал? Он выглядел как хрупкий симпатичный мальчик, но от его удара у Чжао Чэнху заныло в груди.
Юй Сюэ сел и с улыбкой открыл папку:
— Вы Чжао Чэнху, верно?
Голос Чжао Чэнху загремел:
— Я твой дедушка.
Юй Сюэ ничуть не рассердился. И Ши, держа в руках шариковую ручку, несколько раз нажал на подпружиненную кнопку на конце; звук щелчка был особенно громким в тихой комнате для допросов.
— Это мать Пань Даоцзы попала в беду, так почему же вы бросились изображать из себя сыночка?
— Старушка и раньше хорошо ко мне относилась. Разве я не могу прийти, чтобы засвидетельствовать своё почтение?
— Очень жаль, но из-за этого уважения вы попали прямо в полицейский участок.
— Всё из-за хитрости копов!
— Хитрости? Вы совершаете преступления, мы вас ловим. Все просто делают свою работу.
— Прекрати нести чушь. Я не скажу ни слова!
Юй Сюэ открутил термос и неторопливо подул на плавающие сверху чайные листья:
— Не забывайте, что вы сказали.
Чжао Чэнху не мог взять в толк. Один полицейский пришёл с раздражающим спокойствием, говоря какую-то ерунду; другой, молчаливый, продолжал щёлкать ручкой, создавая раздражающий ритмичный фоновый шум.
Внезапно И Ши подошёл, схватил Чжао Чэнху за волосы и дёрнул его голову вверх, заставив смотреть почти под углом девяносто градусов.
И Ши поднял руку, щёлкнул на кнопку, чтобы удлинить кончик ручки, и медленно приблизил его к глазу Чжао Чэнху. Чжао Чэнху расширил свои треугольные глаза и тяжело сглотнул:
— Вонючий полицейский! Если ты посмеешь выколоть мне глаз! Я сразу же обвиню тебя в принуждении!
Кончик ручки остановился в десяти сантиметрах от глаза Чжао Чэнху. И Ши посмотрел на него сверху вниз, его взгляд был острым, как меч.
— С этого момента, если ты посмеешь сказать хоть слово, ты знаешь, что произойдёт.
http://tl.rulate.ru/book/113760/4297230
Готово:
Использование:
