Глаза всех присутствующих устремились на Су Цзиньнянь, когда Цинь Чунъин задал свой вопрос. Она казалась мрачной, словно не желая признавать реальность. В конце концов, Су Циннянь в детстве была такой чистой, такой доброй, что Цзиньнянь не хотела прибегать к грязным догадкам, чтобы объяснить ее поведение. Но некоторые вещи неизбежны.
Как когда-то предупредила Чие Сакура, люди так изменчивы.
Опустив взгляд, Су Цзиньнянь едва заметно приоткрыла свои алые губы, и низким голосом произнесла:
- Попробую.
Ей нужна причина, чтобы убедить других, а самое главное, оправдание, чтобы успокоить себя, или же полностью отказаться от этого дела.
Даже если бы "она" действительно была Су Циннянь, даже если бы та поступила с ней так жестоко, Цзиньнянь попыталась бы спасти ей жизнь. Но сейчас "она" уже ранила всех, кого Цзиньнянь любила и ценила. Как только прикоснутся к ее чешуе, дело не завершится так просто.
Детка, не разочаруй меня…
С четко определенной целью дальнейшие действия были спланированы точно и продуманы.
Цинь Чунъин, несомненно, был мастером стратегии. Его метод эксперимента был прост, не вызывал никаких подозрений и позволял уловить намерения противника, скрытые в самых обычных действиях. Честно говоря, такой человек очень опасен. Цзиньнянь не могла избавиться от чувства страха. Если бы он решил затеять интригу, то ловушка, которую он устроил бы, была бы непреодолимой.
Вернувшись домой, Су Цзиньнянь под предлогом "порнографического" инцидента, заперлась в своей комнате и даже не спустилась вниз, чтобы поужинать.
Лишь в час ночи Су Цинъюн во второй раз пришла утешить Цзиньнянь. В этот момент Цинь Чунъин вышел из комнаты и покачал головой, после чего приказал тете Лань приготовить любимые сладости мадемуазель.
Услышав это, Су Цинъюн, которая обычно любила готовить сладости, сразу же попросилась помочь тете Лань и уследовала за ней на кухню.
Через полчаса Су Цинъюн лично принесла сладости и Цинь Чунъин открыл ей дверь в комнату.
Увидев Су Цзиньнянь, лежащую на кровати, с печальным лицом, на котором на место веселья пришла тоска, Су Цинъюн невольно нахмурилась, подсела к ней кровать с сладостями в руках и сказала:
- Сестричка, я испекла твои любимые крабовые пирожные с тетей Лань. Ты ведь ничего не ела всю ночь, у тебя наверняка пустой желудок. Попробуй.
Цзиньнянь махнула рукой, вымученно улыбнулась и слабо проговорила:
- У меня нет аппетита, поставь их на столик.
- Сестричка, так нельзя. Даже если ты в плохом настроении, нельзя умирать с голоду. Я знаю все про это дело. Но я верю, что ты не виновна. Тебя умышленно пытались очернить! Я говорю тебе, возможно, это дело рук семейства Си.
Глядя на Су Цинъюн, которая была охвачена праведным гневом, Цзиньнянь невольно вздохнула:
- Я думала, что то прошлое дело уже давным-давно забыто. Но они не отступают. Сначала была Цин Жунжун, а теперь эта история. Я же знала, что все будет так, даже если меня убьют, я не вернусь в страну.
- Сестричка, не переживай, пока есть дедушка, это дело скоро замоют.
- Это дело слишком крупное, оно нанесло очень серьезный ущерб компании. Дедушка, возможно, не захочет мне помогать... - Цзиньнянь хотела плакать, но у нее не было слез. Ее лицо было печальным, и она казалась немного отчаявшейся.
Увидев, как Су Цзиньнянь страдает, Су Цинъюн внезапно испытывала необъяснимое удовольствие, и вовсе не заметила, как играет. В конце концов, женщинам нелегко пережить такое событие. Люди с более слабой психикой могут сразу же сломаться. Ей хотелось, чтобы Цзиньнянь сломалась, иначе ее план не смог бы осуществиться. Но сейчас она должна была изображать "добрую" сестру, которая "понимающая, нежная и заботливая".
- Сестричка, не думай о плохом. Дедушка всегда тебя любил и баловал. Как же он может тебе не помочь? Что произошло тогда, моя сестричка даже убила... - она осеклась, поймав себя на том, что говорит слишком много и замолчала. Она продолжала утешать ее: - Разве дедушка не отправил тебя в Англию без слова? Не виню тебя, дедушка просто боялся, что ты поздно приедешь...
Услышав это, Су Цзиньнянь просто легко улыбнулась, покачав головой:
- Прошлое — прошлое, а сейчас — сейчас... Видишь, после такого грозного инцидента дедушка даже не вернулся домой, а мо отец теперь тем более не сможет мне помочь...
В это время зазвонил телефон Су Цзиньнянь. Цинь Чунъин бросил взгляд на экран телефона и протянул ей руку:
- Это звонит мастер Ан Сижун.
Су Цзиньнянь поколебалась, не хотя отвечать на звонок, но все же подняла трубку:
- Что нужно?
- Су Цзиньнянь! - на том конце провода Ан Сижун потерял обычное спокойствие и скрежетал зубами в микрофон. - Не говори мне, что ты не знаешь про эти фотографии?!
- Хрясь! - Су Цзиньнянь резким движением бросила телефон.
Ну вот! Не ожидала, что группа Цзи Цзысян будет так быстра. Не сказав ей ни слова, они всего за полгода разместили фотографии в сети. Именно это почти поставило ее в неловкое положение прямо сейчас.
Услышав голос из телефона и увидев изменившееся лицо Су Цзиньнянь, Су Цинъюн не знала, что утекла вторая партия фотографий. Естественно, она подумала, что это Ан Саньшао, главный герой "порнографической" истории, звонит, чтобы ее пожурить из-за проблемы с лицом. Поэтому она усмехнулась и утешала себя, но на поверхности стала еще более заботливой:
- Тебе не нужно обращать внимание на таких распутных бабников, сестричка. Не стоит злиться из-за того, что говорит такой человек...
Раздраженная звонком Ан Сижуна, Су Цзиньнянь стала еще более раздраженной, не в настроении говорить с кем-либо и прямо приказала им уйти:
- Вы все идите отсюда, я хочу побыть одна.
- А как же крабовые пирожные? - Су Цинъюн заботливым взглядом смотрела на Су Цзиньнянь, в глазах у нее заметилась странная настойчивость. - Я не уйду, пока ты не поешь!
Цинь Чунъин подлил масла в огонь, поддерживая ее:
- Мадемуазель, съешьте хотя бы одну, иначе мадемуазель Третья не успокоится.
Су Цзиньнянь не имела выбора, как только взяла пирожок.
На фарфоровой тарелке лежало семь маленьких коричневых печений, расположенных в кругу, шесть окружали одну в центре. Это выглядело очень аппетитно.
В этот момент Су Цзиньнянь засомневалась.
В тот момент, когда она задержалась, Су Цинъюн взяла крабовый пирожок в центре и протянула его Цзиньнянь, но пальцы последней уже коснулись пирожка, лежавшего рядом, поэтому она не взяла тот, который ей предложили, а прямо взяла печенье с краю и положила в рот.
Су Цинъюн слегка разочаровалась, когда ее рука оказалась в пустоте, и не смогла прямо дать эмоциям выход, только с недовольством сказала:
- Сестричка, что с тобой сегодня? Ты же обычно любишь есть тот, что в центре, я специально положила в него побольше крабового мяса...
Услышав это, Су Цинъюн уже не сомневалась и с дрожащей рукой затолкала все крабовое пирожное в рот, почти задохнувшись.
— Она действительно знает!
Увидев, как изменилось лицо Су Цзиньнянь, Цинь Чунъин немедленно подошел к ней и укрыл ее одеялом, а затем обратился к Су Цинъюн:
- Мадемуазель Третья, пойдемте, дайте мадемуазель поспать.
- Но... - Су Цинъюн слегка нахмурилась, словно не хотела уходить так просто.
Увидев это, Су Цзиньнянь уставилась на нее холодным взглядом, взяла крабовое пирожное из ее рук, положила в рот, несколько раз пережевала и проглотила, а затем подняла глаза и сказала ей:
- Ты довольна?
- Сестричка, я... - в тот момент, когда их взгляды встретились, Су Цинъюн внезапно испытывала чувство вины, она зашевелила губами, но не смогла произнести ни слова.
- Мадемуазель Третья, пора идти.
Тон Цинь Чунъина также стал серьезным. Су Цинъюн немного поколебалась и вышла из комнаты вместе с ним. Поворачиваясь, она невольно подняла глаза и посмотрела на Су Цзиньнянь. В ее глазах было много сложных эмоций: радость, удовлетворение, ненависть, осознание, чувство облегчения, а также щепотка нежности и печали.
Сестричка, прости меня, ты заставила меня пойти на это.
40. Обучение — обязательная программа для диаконов.
http://tl.rulate.ru/book/110619/4216511
Готово:
Использование:
