Пробуждение
Первое, что я отчетливо помню, это чувство некоторой растерянности.
По многим причинам: мне уже было отнюдь не двадцать два года (по крайней мере судя по моим пухлым ручкам, плохому зрению и объему внимания как у комара), другие дети ходили вокруг туда-сюда, взрослые вокруг меня вовсе не говорили на моем родном языке и я был очарован ярким оранжевым деревянным кубом.
Не поймите меня неправильно, я не отношусь с презрением к оранжевому цвету или дереву или к каким-либо обычным трёхмерным объектам, они замечательны и правда. Однако первое, что я помню перед переходом в мою новую малюсенькую форму, это то, что я должен был защищать диплом для получения бакалавра в области истории.
С этого момента я и был сбит с толку.
Это наверняка не могло быть сном. Нет, это определенно не сон, как минимум, уже находясь во сне некоторое время, его можно легко отличить от реальности. По крайней мере, это то, чем я всегда руководствовался в подобных ситуациях.
Мое смятение медленно переходило в нарастающую панику.
КАКОГО ХРЕНА?!
Мое дыхание сильно участилось, однако не глупо ли так себя вести? Дети и взрослые рядом могли бы заметить, что что-то со мной не так и, прознай они все, я бы оказался на разделочном столе в какой-нибудь суперсекретной военной лаборатории.
А если серьезно, то что могло случиться? Мне же не было всего лишь два года! Но тем не менее, я оказался этим самым двухлетним ребенком. Я заставил себя успокоиться.
Оглянувшись вокруг, я заметил, что в помещении не было ни камер, ни военных, ни даже каких-то поехавших ученых раз на то пошло.
Возможно, камеры были очень неприметны, поэтому я не мог начать изучать то место где я был, поскольку моя паранойя взрослого человека еще была со мной.
Доверившись чутью, следующие несколько часов я провел как обычный ребенок: играл с другими детьми, рыдал, бездумно ходил туда-сюда на моих неокрепших ножках, сливаясь, как бы, «c толпой».
Исходя из того, что все тут были маленькими надоедливыми карапузами, мы находились в каком-то приюте или что-то в этом роде.
Я не ненавидел детей, ведь я в свои годы был таким же неугомонным ребенком, но это начало вызывать другие вопросы. Неужели я был единственным взрослым под прикрытием? И почему, исходя из моего небольшого опыта просмотра аниме, они все говорили на японском?
Я не имел ничего против Японии, но, мне казалось, что эти эксперименты с переносом взрослого в тело ребенка больше свойственны американцам что ли.
Другой проблемой было то, что я не мог читать на японском. Так что даже если бы здесь и был какой-либо документ, проясняющий всю ситуацию, я бы все равно не сумел его прочитать. Оставалось мне лишь надеяться, что какие-то официальные документы могли быть на английском.
К концу дня я еще не набрал достаточно материалов, чтобы расследовать всю ситуацию.
Залечь на дно и не высовываться было единственным выходом, до того момента, когда тело сможет эффективно взаимодействовать с разумом и сможет найти выход отсюда.
То есть, в худшем случае.
В течение какого-то времени, то ли нескольких месяцев, то ли года, я не привлекал к себе внимания.
Я даже начал распознавать некоторые слова на японском и эти языковые тайны начали мне потихоньку раскрываться.
В приюте были некоторые перепады в качестве: весь был сделан из дерева, что могло бы подойти какому-то другому, более утонченному интерьеру какого-либо другого места. Однако, еда была паршивая.
Я имею в виду, что раз вы можете позволить эти роскошные деревянные полы здесь, то неужели вы не можете позволить себе ничего, кроме сучьего риса на каждый прием пищи.
Хлеба! Душа требовала хлеба и сыра. И что-то там с рыбой, оно было везде тут. Ну ладно, иногда была свинина. А отбивные? Или, черт его дери, итальянская паста! Равиоли! Да хоть что-нибудь! Мне нужно было хоть что-то, что могло бы мне напомнить вкус итальянской кухни.
Лапша мне нравилась, она была прекрасна, однако, она отличалась от всего.
Имена других детей я крайне редко называл правильно, по крайней мере, пока мне не исполнилось четыре года. В этот период мое мышление начало переходить на японский язык и говорить мне стало намного проще.
Также я осознал к тому моменту, что я уже заслужил репутацию тормоза, это почти не ощущалось, но было заметно, что наставница всегда давала мне чуть больше времени на подумать и ответить на её вопросы.
Ну простите уж, что мне приходилось изучать новый язык самостоятельно с нуля. Мне это очень не нравилось, однако, это было то, что как раз таки еще больше отводило внимание от чьих-либо назойливых глаз.
Еще одна странная деталь заключалась в отсутствии газет и телевидения.
А что насчет игр – не было ни одной настолки с запада, даже монополии. Все книги, к которым дети имели доступ, были от корки до корки изрисованы ниндзя, еще реже – самураями.
Животные и деревья окружали место нашего пребывания. При том, что мне нельзя было покидать территорию приюта, я ни разу не слышал рокот какого-либо двигателя и ни разу не видел ни одного пролетающего самолёта.
Моя репутация тормоза отталкивала редких родителей, что заходили сюда с целью усыновления или удочерения, однако, мне равно удавалось увидеть то, во что они одеты: кимоно различного вида, иногда еще и сандалии. По ощущениям, будто я жил в какой-то деревне отшельников, находящейся нигде.
Когда мне было пять, я увидел ЭТО впервые. Неудивительно, что я не замечал этого, ведь фасад приюта не выходил видом на горную гряду. Но как только мне было дозволено покинуть территорию на время, это НЕЧТО я увидел. Это просто в голове не укладывалось.
http://tl.rulate.ru/book/109951/4107216
Готово:
Использование:
