Капрал Эдал изобразил удивление и растерянность, но, в конце концов, улыбнулся и кивнул.
– Понял. Я с благодарностью принимаю предложение.
– В благодарности нет необходимости. Это награда за вашу работу. Гордитесь своими способностями и усилиями.
– Нет. И все же я благодарен лейтенанту. Меня никогда раньше не хвалили.
– ...Я не имею права отрицать те чувства, которые вы испытывали. Поступайте, как вам заблагорассудится.
– Да, я буду поступать, как мне заблагорассудится.
С этими прощальными словами капрал Эдал ушёл.
Это было днём, спустя неделю после отправки в северный регион Гарна. Во время тренировки из оперативного отдела пришла повестка. Там собрались все старшие офицеры.
– Вы вызывали меня?
Когда Хейзен спросил, майор Гедол подошёл к нему с улыбкой.
– Я удивлён. Похоже, вы всё ещё живы.
– Я отправлял ежедневные отчёты.
Хейзен ответил, и невысокий мужчина нервного вида, сидевший слева, прищурил глаза. Майор Гедол повернулся, чтобы посмотреть на него.
– Это так? Лейтенант Моспица.
– Он не подчинялся мне.
– Понимаю. Что ж, в конце концов, ты был занят, – майор Гедол снова обратил свое внимание на Хейзена. – Нет, извините. 8-й взвод был сборищем головорезов, и у нас не было подходящего персонала, чтобы контролировать их. Но я слышал, что вы хорошо их обучаете, поэтому я изменил своё мнение о вас. Прошу прощения за грубый тест.
– Всё в порядке, – Хейзен ответил, не меняя выражения лица.
– Тогда позвольте представить вашего непосредственного начальника. Это лейтенант Моспица. Он был в командировке, так что это ваша первая встреча.
– Да, рад с вами познакомиться. Я Хейзен Хайм.
– ...Прежде чем вы представитесь, могу я задать вам вопрос?
Лейтенант Моспица устремил на Хейзена острый, нервный взгляд.
– Продолжайте.
– В день вашего назначения вы предположительно убили сержантов Чомо и Дикетта, не так ли?
– Да.
– Но я не получал от вас этот отчёт.
– Я написал об этом в ежедневном отчёте и отправил его.
– Я говорю, что не получал отчета.
– Итак, откуда вы узнали о смерти сержанта Чомо и сержанта Дикетта?
Когда Хейзен задал этот вопрос, брови лейтенанта Моспитцы дернулись.
– Я слышал это в устной форме от других подчинённых. Обычно важную информацию следует передавать в устной форме, и так и должно быть, вы так не думаете?
– Это верно.
– Хорошо, почему бы вам не выступить с устным докладом?
– Потому что я решил, что это не важно.
– Не вам судить.
– Что ж, тогда, пожалуйста, просмотрите бортовой журнал. Там есть содержание отчёта, так что лейтенант может решить, важно это или нет.
– ...Что? – голос лейтенанта Моспицы стал резче.
– Если решение о важности не оставлено на усмотрение подчиненного, то сделайте это. Давать устный отчёт обо всём – пустая трата времени, поэтому я думаю, что для вас будет эффективнее всего просмотреть журнал регистрации.
– Я этого не говорю!
– Тогда что вы хотите этим сказать?
На лице Хейзена появилось озадаченное, вопрошающее выражение. Из-за чего этот старший офицер так разволновался и расстроился? Что касается Хейзена, то он просто отвечал в соответствии с воинскими уставами.
– Вы должны чувствовать это интуитивно! И устного доклада тоже не было? Вы даже не подумали, что это серьезно!?
– Да. Интуитивно и в соответствии с военными уставами я решил, что это не имеет значения.
– Тогда у вас, должно быть, ненормальный взгляд на вещи. Вы убили двух подчиненных, понимаете? Это было бы расценено как сокрытие.
– Это не сокрытие. Я сообщил об этом в бортовой журнал.
– Но я же говорю вам, что я этого не получал! – лейтенант Моспица сердито хлопнул по столу.
– Я написал это неделю назад. Это получил сержант Габи из 5-го взвода.
– Хо-хо. А что, если он скажет, что не получал его?
– У меня есть отметка о времени и подпись, когда он его получил. Если он лжесвидетельствовал, я представлю это.
Хейзен, по сути, не доверял другим. Хотя это и доставляло немало хлопот, он тщательно вёл учёт отчётности.
– ...
Лейтенант Моспица замолчал, на лбу у него выступил пот. Тем временем у Хейзена было озадаченное выражение лица. Что же этот старший офицер пытался сказать всё это время?
– Даже если сержант Габи и не передал это, это было неделю назад. Если бы вы сразу указали на это, сержант бы немедленно с этим разобрался, верно?
– ...Я занят, поэтому по выходным читаю бортовой журнал.
– Бортовой журнал? Вы прочитали важную информацию из этого документа только неделю спустя, а затем доложили об этом вышестоящему офицеру?
На лице Хейзена отразился шок, и лейтенант Моспица снова замолчал.
– ...Хех.
Это был другой офицер?
Из окружения донесся сдавленный смех, и взволнованный маленький человечек густо покраснел.
– 8-й взвод в этом месяце в отпуске! Конечно, я просматриваю отчёты пограничных патрульных подразделений. Я просматриваю журналы дежурств взводов только по выходным. Это вопрос первостепенной важности! Это очевидно!
Лейтенант Моспица выразительно объяснил.
– Значит, это всё-таки была неважная информация.
– Что?
– Я посчитал эту информацию неважной, и лейтенант также не придал приоритетного значения информации, касающейся внеслужебной деятельности. Несмотря на то, что вы слышали это устно от другого солдата, вы не беседовали со мной в то время и не читали бортовой журнал. Мы с лейтенантом согласны.
– Гррр... Я просто решил, что это не срочно! Я не говорил, что это не важно!
– ...
Хейзен недоумевал, что могло заставить лейтенанта быть таким краснолицым и взволнованным, с налитыми кровью глазами и дрожащим телом. В конце концов, он смело заявил:
– Это вопрос первостепенной важности! В любом случае, вы ничего не чувствуете по поводу убийства двух подчиненных?
– Нет, я этого не делаю. Как солдат, если есть необходимость убивать в соответствии с воинскими уставами, я убиваю.
– Как ужасно. Что кто-то с таким ненормальным чувством этики может быть генералом, несущим империю на своих плечах.
– Вы хотите сказать, что я должен ценить этику выше, чем военные уставы?
– Нет, я этого не говорил!
– Тогда что вы пытаетесь сказать?
– Тц...
Лейтенант Моспица снова замолчал. Заметив это, Хейзен вздохнул. Какая пустая трата времени. Военные должны принимать рациональные решения, основываясь на своих правилах.
Хейзен не испытывал особой неприязни к лейтенанту. Злость на вышестоящего офицера доставила бы ему немало хлопот, и он уже достаточно натерпелся от этого раньше. Вот почему он сдал офицерский экзамен, чтобы больше не сталкиваться с этим. Но, похоже, ничего не изменилось.
Он просто хотел каким-то образом успокоить лейтенанта и наладить совместную работу.
Поскольку молчание лейтенанта продолжалось и в комнате воцарилась неприятная атмосфера, полковник Гедол посмотрел на них обоих и сделал предложение:
– Что ж, лейтенант Хейзен, я понимаю, что вы не намерены скрывать это. Но поскольку лейтенант Моспица счёл это «важным», почему бы вам не объяснить это здесь и сейчас?
– Очень хорошо, я объясню. Они планировали отравить старшего офицера, поэтому я наказал их в соответствии с военными уставами.
– А доказательства?
Лейтенант Моспица нетерпеливо требовал продолжения.
– Пойман на месте преступления. Когда я заявил им об отравленном вине, сержант Чомо оказал сопротивление и напал на меня. Это равносильно признанию вины. Сержант Дикетт также признал свою вину.
– Итак, вы казнили своих подчиненных, не так ли?
– Я счёл косвенные доказательства достаточными.
– Это ваше утверждение, не так ли? Где объективные доказательства? – лейтенант Моспица пристально посмотрел на него, прищелкнув языком.
– В комнате сержанта Чомо был обнаружен яд.
– Вы, конечно, не расследовали это дело как заинтересованная сторона?
– Лейтенант Томас из 6-го отделения присутствовал в качестве свидетеля.
– Тск... а что насчет комнаты сержанта Дикетта?
– Там не было обнаружено яда. Это, вероятно, потому что сержант Чомо был зачинщиком.
– Значит, вы казнили тех, кто, возможно, не был настоящим преступником?
– Да. Независимо от того, были ли они зачинщиками или нет, военный кодекс требует смертной казни.
– Но вам не кажется, что это довольно бесчеловечно?
– Я так не думаю. Это было в соответствии с воинскими уставами.
В этот момент Хейзен почувствовал себя неловко. Возможно, этот лейтенант Моспица не до конца понимал военный кодекс.
– ...Однако это привело к потере двух наших сотрудников. Как вы собираетесь взять на себя ответственность за это?
– С точки зрения качества команды, оно улучшилось. Пока военные функции выполняются, сокращение личного состава не является проблемой.
– Как вы собираетесь это доказать?
– Есть три варианта: аудит, имитационная тренировка или выступление на поле боя. Я считаю, что наиболее подходящим вариантом было бы продемонстрировать это на реальном поле боя.
– Вы очень самоуверенны. Но на это потребуется время. Если бы вы хотели доказать это немедленно, без вашего субъективного мнения, какую объективную оценку вы бы предложили? – торжествующим тоном произнес лейтенант Моспица: – Полковник Гедол.
– Да?
– В вашем предыдущем обсуждении, кто оценивал 8-е отделение?
– ...Это был майор Юра. Я случайно увидел их тренировки, и они показались мне более энергичными и скоординированными, чем у любого другого отделения.
– Спасибо. Лейтенант Моспица, майор Юра командует совершенно отдельным подразделением под командованием подполковника Ламбаля, а не нашим собственным отрядом. Вы согласны, что это объективная оценка?
– ...
Лейтенант Моспитца замолчал, его лицо побледнело. Хейзен недоумевал, почему. Он дал совершенно удовлетворительное объяснение и немедленно отреагировал.
У Хейзена не было личного опыта службы в крупных вооруженных силах, но он считал, что нет ничего плохого в том, чтобы действовать в соответствии с военным кодексом и иерархией. В чём же здесь может быть проблема?
– Разве показаний майора Юры недостаточно? Есть ли проблемы с их достоверностью или качеством?
– Я этого не утверждаю! Хорошо, я признаю это. Качество не ухудшилось.
– Понимаю. Тогда нет никаких проблем, не так ли?
– Но! И всё же, две жизни были потеряны. У них, должно быть, были семьи, не так ли?
– Это может быть правдой.
– Вы не испытываете никакого чувства вины?
– Нет.
– Не испытываете чувства вины перед своими семьями?
– Никаких.
http://tl.rulate.ru/book/108531/5141977
Готово:
Использование:
