Империя Ноаб занимает обширнейшую территорию от западного побережья до центральных областей континента, и наряду с Луаном и Арманской империей на юге считается одной из трёх величайших держав материка.
Официально границей с Арманом служит цепь Огских гор, однако с давних пор монархи обеих стран неустанно ведут между собой кровопролитные сражения за передел владений. Если обратиться к главным историческим проблемам, над которыми годами бьются учёные континента, то в большинстве случаев это окажутся либо вооружённые конфликты меж двумя заклятыми соседями, либо последствия таковых.
Местным ядром обороны, в отличие от Армана, полагающегося на рыцарей и магов, служат конные гвардейцы, ассасины и призыватели всех мастей. Эти отличия обусловлены климатическими особенностями, ведь добрую треть территории Ноаба занимают либо пустыни, либо пустоши.
А к востоку от Меккана – столицы Ноабской империи – примерно на расстоянии месячного перехода на хороших скакунах, расположился пустынный город Джоран.
Когда-то он был небольшим поселением, образованным близ пустынного оазиса. Несмотря на то, что местные почва и климат отвратительны, географически он расположился весьма удачно, оказавшись на пересечении культурных маршрутов континента. Со временем, по мере роста числа торговых караванов, культурный обмен становился всё интенсивнее, торговля шла всё бойче, вызывая развитие в самых разных областях экономики, и на сегодняшний день Джоран превратился в один из крупнейших городов империи.
Бороздящие пустыню караваны, завидев огромные дворцы в красных лучах заходящего солнца, замирали в восхищении. Выстроенные из красного кирпича, на закате они выглядели так, будто сошли с картины художника-фантаста.
Однако, если приглядеться к городу изнутри, он заиграет совершенно иными красками.
Суровый климат пустыни – жара, будто в раскалённой печи, резкие суточные колебания температур, которые сложно переносить неподготовленному человеку… Выживание в подобных условиях отразилось на местных жителях не в лучшую сторону, наградив их не слишком дружелюбным характером.
Окружающая среда сформировала в Джоране своеобразную и довольно причудливую культуру.
Огромные невольничьи рынки, многочисленные бордели и стоящие за всем этим преступные организации составляли сердце этого города. Из-за того, что Джоран расположился на бесплодной пустынной равнине, малопригодной для земледелия, преступность тут процветала. Более того, сюда стекались опасные элементы со всего материка, усиливая хаос и беззаконие, творящиеся на городских улицах.
Однако, несмотря на криминальную обстановку, местный правитель – эмир Аль Джаис[1], пользовался здесь непререкаемым авторитетом.
Эмир был выходцем из рода вельмож, правивших Джораном на протяжении многих поколений. Финансируя мощный воинский контингент, он пользовался огромным уважением при императорском дворе Ноаба.
Но должность провинциального эмира он давно уже перерос: силой подчинив окрестные территории, он правил в Джоране словно монарх, и даже сама императорская семья не осмеливалась выразить по этому поводу своё неудовольствие.
Общественный порядок эмир оставил на свободный откуп, поэтому преступность, можно сказать, процветала в городе с его дозволения. Однако безопасность иностранных купцов здесь блюли неукоснительно.
Человек, решившийся на преступление против каравана, должен был твёрдо помнить, что наказанием, в лучшем случае, будет его собственная смерть, а в худшем – истребление всей родни. И каждое из таких преступлений расследовалось самым тщательным образом.
Пятьдесят с лишним лет назад, едва началась трёхлетняя война с Арманской империей, восемнадцатилетний Аль Джаис прирезал старших братьев и очутился во главе семьи. Придя к должности эмира кровавой тропой, у него был всего один способ завоевать расположение императора – проявить себя в сражениях.
И тогда он лично возглавил армию гвардейцев и верных его роду призывателей, и, совершив неожиданный налёт на ставку арманского Ордена Синего Льва, с блеском загладил вину за былые преступления. В последующие три года его ассасины по очереди устранили всех агрессивно настроенных вельмож противника, приведя, в конце концов, Ноаб к победе.
В той кампании Аль Джаис и получил своё прозвище – Горный владыка.
Поскольку координировал действия ассасинов молодой эмир с высот своего кирпичного дворца, прозвище подходило ему идеально, да и самому Аль Джаису оно пришлось по душе.
С тех пор прошло пятьдесят два года. Недавно Аль Джаису исполнилось семьдесят. Теперь в народе его именовали не иначе, как «Горный старик», и боялись пуще дьявола.
Среди многочисленной родни главной любимицей эмира была дочь Тия. Вообще-то, детей у него было множество – двадцать девять сыновей и тридцать четыре дочери, однако, за исключением двух-трёх человек, он мало кого из них помнил по имени.
Тия же слыла всеми признанной красавицей. И даже после того, как десять лет назад силами столичных аристократов её выдали за Рахмана – сына могущественного Аль Хуфу[2], отношение Аль Джаиса к дочери ничуть не изменилось.
Поскольку в Джоране авторитет эмира выше самого императора, перечить его дочурке никто не смел. Потому Тия открыто шла против воли мужа, смело вмешивалась в политические дрязги и даже поучала солдат.
На подобные выходки папаша обычно закрывал глаза. Более того – передал под её командование отряд гвардейцев, которых обучал лично.
В этом году Тие стукнуло тридцать пять. Тело её окутывала парчовая ткань лилового оттенка, каждый день она умащивалась дорогими благовониями, доставленными с южного побережья, на руках и на лодыжках красовались браслеты, густо усыпанные бриллиантами – словом, настоящая принцесса.
Подобные красному гранату слегка припухшие губы, медный, от жизни в пустынном климате, загар, гибкие формы и упругие мышцы, натренированные благодаря занятиям боевыми искусствами, которым с ранних лет обучал её отец... Подведённые ресницы делали взгляд не вызывающим, а откровенно провокационным. А небольшая родинка под нижней губой справа придавала ей поистине роковое очарование.
Иными словами, ей было под силу околдовать не только отца, но и вообще кого угодно.
Однако все жители Джорана знали её упрямый и взрывной характер, и насколько она может быть жестока и опасна.
Даже родной муж опасался ей перечить, поскольку мог умереть по одному её слову. Призвать же Тию к порядку способны были лишь двое мужчин – сам Аль Джаис и его первенец и наследник Фахад. Только этих двоих людей она не могла игнорировать.
Однако…
«Дзыннь!» – раздался оглушительный звон, и огромное зеркало разлетелось на мелкие осколки от брошенной в него расписной вазы.
Зеркало было изготовлено рукой искусного дворфа и являлось свадебным даром Рахмана. В своё время оно обошлось ему в двадцать пять крепких рабов, и это был чуть ли не единственный подарок мужа, который пришёлся Тие по душе.
«Тц!..» – на очаровательной переносице Тии, запустившей злосчастную вазу, появилась морщинка, а губы искривились от досады. Даже в гневе она была невыносимо привлекательной, однако лицо стоящего рядом мужчины по-прежнему оставалось непроницаемым.
Это был высокий, за сто восемьдесят сантиметров, молодой человек с прямыми чёрными волосами, ниспадавшими до пояса. Несмотря на юношеские черты лица, мужчине на вид было около двадцати лет, а его обнаженный бронзовый торс бугрился крепкими мышцами.
Заработанная не благодаря спортивным упражнениям, но тяжёлым трудом, мускулатура выглядела не слишком эффектно, однако крепости и силы мужчине было точно не занимать. Черты его лица были правильны и красивы, только отчего-то возникало чувство, будто оно не останется в памяти, сколько к нему ни приглядывайся.
По крупной печати на лбу, в нем с первого взгляда можно было опознать представителя рабского сословия. Литеры Z и T, наложенные друг на друга, говорили о том, что молодой человек, по всей видимости, менял хозяина уже не раз.
После того, как зеркало разлетелось на мелкие осколки, раб молча встал на колени и принялся собирать битое стекло.
«Щёлк! Трак!» – Тия энергично размахивала кнутом, словно ей не по нраву была молчаливая покорность раба. Рассекая воздух с пронзительным свистом, хлыст глубоко впивался в кожу мужчины, оставляя на ней яркие отметины.
Красная с чёрными полосами плеть была сплетена из кожи ядовитого гада, что обитал исключительно в местной пустыне. Со стороны казалось, что правой рукой женщина за хвост держит змею. В прошлом лишь за косой взгляд в её сторону несколько человек были насмерть удушены этим хлыстом.
Но на этот раз по какой-то причине она не стремилась обвить плетью шею раба, а хлестала его исключительно по спине. И пусть местами от ударов лопнула кожа и проступила алая кровь, на самом деле сильнее пострадал ни в чём не повинный ковёр, нежели сам мужчина.
Вдоволь намахавшись плетью, Тия прикусила губу, и некоторое время, тяжело дыша, смотрела на молчаливого раба сверху вниз, а затем резко отбросила кнут.
При свете ламп спина парня казалась пёстрой, из опухших ран сочилась кровь. Тие чудилось, будто его окружает Тьма. Но не та Тьма, которую обычно скрывают в глубине души, а нечто бездонное, обволакивающее его точно защитным барьером…
Широн… Этот мерзкий, презренный раб! Грязное отродье, которого до недавнего момента она бы и взглядом не удостоила. Никчёмное существо, которое она может казнить в любой момент…
...Но не сейчас.
Отчего-то даже стегануть его плетью теперь рука не поднималась.
Глядя на алую кровь, струящуюся по спине Широна, Тия чувствовала, как закипает её собственная, пробуждая страсть.
Едва желание нахлынуло на неё, обида растворилась без следа. Не в силах сдерживаться, она подошла к Широну и прикоснулась губами к его кровоточащей спине.
Кровь обагрила губы, заставляя сердце биться всё чаще… Тия продолжала слизывать кровь со спины Широна, а внизу её живота разливалось сладостное томление. Её тонкие, ухоженные пальцы ласкали грудь Широна и поглаживали его длинные волосы.
«…Что ж. Раз такова твоя рабская натура, мне с этим ничего не поделать. Поэтому я приказываю тебе – обними меня! Обними моё тело, никчёмный раб! Согрей сердце хозяйки своей грязной кровью…» – и дрожащими руками Тия прижала Широна к себе, вновь уступив презренному рабу.
Сегодня она надеялась, что Широн проявит инициативу и обнимет её по собственной воле, без приказа со стороны. Для этого она приготовила мускус горного оленя и обвила своё обнажённое тело одной-единственной лиловой лентой, почти не скрывавшей роскошной груди.
Опасаясь, что даже этого, демонстрирующего все потаённые изгибы, наряда будет недостаточно, она воскурила афродизиак, и теперь вся комната была наполнена терпким ароматом, от которого нестерпимо зудело внизу живота.
Тридцать пять лет для женщины – самый расцвет. Благодаря жизни во дворце, она и думать не могла о зависти к семнадцатилетним. И, тем не менее, ей никак не удавалось покорить этого презренного раба.
Когда руки Широна освободили тело от ленты, обвивавшей атласную кожу, Тия сама завладела его губами, сплетаясь с ним языком. Всё ещё ощущая привкус крови на губах вкупе с пьянящим ароматом афродизиака, она уже не могла себя сдерживать. Каждое место, которого касались руки Широна, обдавало огнём, распаляя пламя страсти, отчего путались мысли и кружилась голова.
В её затуманенных страстью очах появилось несколько слезинок. Незаметно смахнув их, Тия заверила себя, что никакие это не слёзы – просто глаза слегка увлажнились от эйфории.
Ведь она Тия, достойная дочь Аль Джаиса, за глаза прозванная цветком пустынного кактуса Джорана!
А колючие кактусы…
...не плачут.
Войска Аль Джаиса делились на четыре крупных подразделения.
Во-первых, это его личная гвардия – пустынная кавалерия, ныне широко известная как в самой Ноабской империи, так и далеко за её пределами. Во-вторых, наёмный корпус, собранный усилиями Гильдии наёмников Джорана. Третье подразделение – Орден ассасинов, благодаря которому эмир и получил прозвище «Горный владыка». И, наконец, призыватели – обитатели пустынных подземелий.
Последние разделялись на два отряда – тех, кто специализируется на работе с духами разнообразных растений и животных, и тех, кто поднимает мертвецов или вызывает демонических чудищ.
Но где же обитают все эти многочисленные тёмные некроманты, что управляют легионами нежити, спросите вы? И в каких таких школах обучают продвинутой некромантии?
Ответ – непосредственно в пустыне, либо в тропических джунглях.
В холодных регионах трупы разлагаются не слишком быстро. Поэтому, даже будучи погребёнными, останки могут сохраняться длительное время.
Однако в жарком и влажном климате, если сразу же не обработать усопшего должным образом, он разлагается в считанные дни, отравляя окружающую атмосферу смертоносными фимиамами. Поэтому в тропических лесах с давних пор изучают способы консервации и ухода за мёртвыми телами.
В пустынных же районах дисциплина развивается совсем по иным причинам. Так как в сухом и жарком климате возможна консервация мёртвых в естественной среде, это регулярно даёт большое количество материала для исследований, что, в свою очередь, и приводит к появлению тёмных призывателей, именующих себя некромантами.
И лидером в данной области был пустынный город Джоран.
Многочисленные катакомбы под городом тянулись на многие километры, образуя сеть тоннелей. В этих пустынных казематах нашли свой конец тысячи несчастных, превратившись впоследствии в рабочий материал.
Как и большинство магов, некроманты свободолюбивы и терпеть не могут посторонних глаз. Поэтому каждый из них стремился зарыться под землю как можно глубже, заполучив тем самым собственную, удалённую от всех прочих, пещеру.
За более чем тысячелетнюю историю в подземельях Джорана находили пристанище сотни тысяч некромантов, и, в конце концов, расширили подземные катакомбы настолько, что те превратились в самый грандиозный в мире лабиринт, точных размеров которого не знал никто.
Но в подземных казематах, точно так же, как и в человеческом обществе наверху, существует и некое подобие власти. Чтобы улаживать междоусобные конфликты, обитающие в катакомбах некроманты с давних пор избирают своих делегатов. Таких людей именуют Мастерами подземелий.
На текущий момент на территории Джорана проживают три таких мастера. Среди них наибольшим авторитетом пользуется великий архимаг Йехигораб. В последней войне с Арманом он сражался на стороне Аль Джаиса и стал средь вражеских рыцарей воплощением смерти.
Ещё один Мастер подземелий, Каматан, считается гением призыва жутких демонических тварей.
Третий, Йехинатал, обладает глубочайшей эрудицией как в вопросах медицины, так и в магии. Вместе с архимагом Йехигорабом и призывателем Каматаном они составляют троицу Великих некромантов Джорана.
Примечания
[1] На самом деле эмира зовут Аль Джейси (알 제이시), но мы оставили знакомое читателям имя ради обратной связи с манхвой.
[2] Хуфу (Хеопс) – египетский фараон эпохи древнего царства. Знаменит строительством Великой пирамиды в Гизе.
http://tl.rulate.ru/book/104928/3679863
Готово:
Использование:
