Иногда мне приходилось напоминать себе, что даже если я вдохновляюсь другими вещами, на самом деле это не одно и то же.
Например, превращение в ворона не означало, что я был анимагом-вороном или кем-то в этом роде. Я посетовал Шино, что превращение в ворона было самым разумным, даже если бы мне хотелось иметь форму орла или ястреба, но это не означало, что меня, строго говоря, заставляли быть вороном. Я выполнял дзютсу Трансформации, а значит, мне предстояло решить, как оно работает, и устранить все недочеты.
То есть я не должен был строго ограничивать себя в том, чтобы быть просто скучным старым вороном. Если я хотел летать быстрее или быть более ловким в воздухе, я мог это сделать. Пока я знаю, как это сделать.
Но это все равно означало, что мне придется идти на компромиссы. У каждого "за" есть "против": обычная форма ворона идеально подходила для шпионажа, путешествий и того, чтобы оставаться незаметным, даже если я делал что-то странное, например собирал мусор или слонялся в шумных местах.
Вороны были умными ублюдками, это знали все.
Но если бы я мог преодолевать звуковой барьер в пикировании, как сапсан, или если бы у меня были острые как бритва когти, способные оторвать человеку голову, кто-нибудь бы заметил. Поэтому мне пришлось придерживаться основного облика ворона и не выходить далеко за рамки каких-либо усовершенствований. Впрочем, я был уверен, что и так сильнее и быстрее обычных воронов.
"Чего же я хочу...?" размышлял я, разглядывая бумагу на обеденном столе, сидя со скрещенными ногами и карандашом в руке.
Речь была обязательным условием, поскольку общение было слишком важным для ниндзя. Даже если бы я мог превращаться обратно, иногда мне приходилось бы надевать гарнитуру и разговаривать во время полета. Кроме того, я уже назвал дзюцу в честь единственного стихотворения, которое мне удалось запомнить, так что теперь я не мог отказаться от темы ворона. К тому же я потратил слишком много времени и сил на то, чтобы научиться летать, чтобы начинать все сначала.
Возможно, позже я смогу придумать способ увеличить скорость дальнего полета, так что пытаться изменить форму и облик ворона сейчас не имело смысла. Обладать безумной скоростью пикирования, как у охотничьего сокола, было круто, но не особенно полезно. Вороны и так были довольно быстрыми, умели выполнять трюки в воздухе и пролетать довольно большие расстояния, так что не было смысла слишком далеко отходить от этого универсального облика.
Тем более что Шаринган по каким-то причинам не помогал копировать технику полета других птиц.
Конечно, я мог проанализировать ее в мельчайших деталях и в замедленной съемке, но поскольку чакры не было, то, видимо, я не мог просто полностью скопировать ее. А может, дело было в том, что я не был вороном, и в моем мозгу существовало какое-то ограничение, которое не позволяло записать и воспроизвести эту технику. Ведь если я мог скопировать ворона, то почему не кошку, или корову, или, черт возьми, вообще все, что движется? Так что никакой смены птичьих форм по желанию и необходимости; мне нужно было учиться и практиковаться, чтобы овладеть любой формой, которую я использовал, тяжелым путем.
"Дешевые суперспособности..." снова проворчал я.
Одна из форм, которую я рассматривал до ворона, была ястреб-тетеревятник. Ведь эти твари были безумны в лесу, не зря их называли ястребами-призраками. Но я был уверен, что большая часть их способности летать через густые леса связана с их невероятными глазами.
Так что я надеялся, что с моим шаринганом и некоторой практикой я смогу летать по густым лесам Страны Огня так же хорошо, как ястреб-тетеревятник, а может быть, и сквозь град кунаев и сюрикенов, когданибудь в будущем. Потому что в тот момент, когда мне нужно было так быстро уходить из-под удара, было уже неважно, увидят ли люди красноглазого дрозда. Я и так уже изрядно набрался сил от всех этих махов руками, которые каким-то образом превращались в движения моих собственных мышц даже во время трансформации. Это было не хуже, ведь летать было веселее, чем заниматься обычной скучной гимнастикой в любой день недели.
Оставалось только...
"Мне нужно поймать сову".
Это были бесшумные обитатели леса, практически не издающие звуков во время охоты. И не только ради собственного преображения, хотя мысль о том, чтобы применить к своей форме какой-нибудь трюк, разработанный совами для достижения полной бесшумности, была, конечно, привлекательной. Я также хотел повторить его в конструкции своих будущих лопастей для стрел. Если бы я мог устранить все звуки и из своих снарядов, это сделало бы их намного опаснее. Не то чтобы я знал, какую сову мне нужно поймать и подойдет ли вообще какая-нибудь, да и есть ли здесь вообще такие совы.
Я только смутно помнил, что совы - очень тихие совушки.
"И это все...?"
Я постучал по бумаге концом карандаша. Сейчас я не мог думать ни о чем другом, кроме как продолжать практиковаться в полетах.
Это уже было одной из моих главных страстей, на которую я всегда мог рассчитывать, чтобы сделать день еще лучше. Наши занятия с Шино развивались и менялись с тех пор, как мы только начали, и к настоящему времени мы проводили больше времени за игрой в мяч, чем за чем-то серьезным, поскольку я уже несколько недель не падал и не терял случайно свою трансформацию в воздухе.
В сравнении с этим тренировки по тайдзюцу и сюрикенам просто не шли ни в какое сравнение. За пределами уроков в Академии я вообще не занимался ими. Конечно, я не мог проделывать такие безумные трюки, которые, как я помнил, проделывал Сасукэ с проводами и отскакивающими друг от друга снарядами, но мне не казалось, что я что-то упустил.
Потому что, черт возьми, я умел летать.
И, черт возьми, я просто обожал летать. Не просто парить высоко над землей, а носиться между деревьями и кустами на огромной скорости, совершать дерзкие повороты и сальто с пылающим Шаринганом. Я занимался этим каждый день, если мог, как ради удовольствия, так и ради физической подготовки, и это давало о себе знать. Гай и Ли могли сколько угодно ходить в стойке на руках, но это не могло сравниться с тренировкой верхней части тела, которую давало махание крыльями.
После того как я наконец выучил дзюцу Великого Огненного Шара, я с головой ушел в ниндзюцу, поглощая каждый текст, даже касательно связанный с ним, который только мог найти. Смешивал и подбирал соотношение чакры и воздуха, менял форму и время появления пламени, создавал длинные струи и плавающие огненные шары, пытался сделать его компактным снарядом дальнего действия, который взрывался при ударе...
За последний месяц я сжег не одну рубашку.
Большинство из них даже были случайными.
Но я все равно из них вырастал. Я не был большим поклонником стиля оригинального Сасукэ, но мог оценить его шорты, учитывая, как жарко бывает в Стране Огня. Поэтому я сходил к швеям и заказал новую одежду: темно-синие рубашки с длинными рукавами, светло-бежевые брюки и шорты, а потом, наконец, белые, черные и синие футболки, в основном без дурацких высоких воротников, а также защитные сетчатые трусы и новые сандалии. Несмотря на то, что в фанфиках очень много говорилось об оранжевом комбинезоне Наруто - и я был с этим согласен: он портил глаза, - я не мог винить его, учитывая, что носили другие, более "серьезные" ниндзя.
Например, канонный Сасукэ проходил через странные фазы.
Поначалу его первый наряд - футболка с высоким вырезом и шорты - показался мне немного странным, но с каждым изменением моя первоначальная реакция почти всегда была неизменной: ЧЕРТ, ИДИ НАЗАД! Единственное исключение, которое я могу вспомнить, - это его больничное одеяние перед дезертирством, и то это были буквально треники и футболка!
http://tl.rulate.ru/book/104194/3653861
Готово:
Использование:
