Локи, сдерживая рыдания, позволил двум слезам скатиться по щекам. Вспомнил, как оставил своего сына. Не защитить Лили — уже трагедия, но добровольно бросить Гарри… Но он твердил себе, что это к лучшему. На Мидгарде Гарри будет окружен любовью. Он станет выжившим сыном ведьмы, которая, наконец, победила злобного чудовища. Сириус, согласно завещанию, позаботится о нем, и вместе с Ремусом они вырастят Гарри в его поместье. Их скорбящие сердца утешит мысль, что Джеймс продолжает жить в Гарри.
Локи знал, что не может привести сына в Асгард. Жители возненавидят его за то, кем является его отец. Они всегда презирали Локи, в детстве не упускали случая напомнить, что он не истинный сын Одина, а сын уродливых великанов. Гарри столкнется с той же проблемой, люди будут относиться к нему как к существу низшего сорта, что сделает его озлобленным и обидчивым, таким, каким был сам Локи. Даже если бы существовал способ защитить его от подобной участи, никто не гарантировал, что Один позволит ему жить в Асгарде, независимо от того, кто его отец. Более того, Один мог даже не пустить его в Асгард из-за его отцовства. Один не верил в семейные узы, если видел в них угрозу. Дети Локи — Фенрис, Йормунгандр и Хель — тому подтверждение. Бедного Гарри, скорее всего, отправили бы в другой мир или отдали великанам.
Локи продолжил свой путь, оставив позади потрясенных воинов Асгарда. Он прибыл в Йотунхейм, в те земли, которые отказали ему в праве на рождение. Но этот визит был не светским. Локи пришел, чтобы предать земле свою королеву.
Толпа замерла, когда Локи внезапно исчез. Балдер первым нарушил молчание: — Милорд, что нам делать? — Локи вел себя не так, как обычно. Он казался… не похожим на себя. Балдер, несмотря на то, что не любил бога озорства больше, чем кто-либо другой, был встревожен его видом. Один с разбитым сердцем наблюдал, как его сын проходит мимо, словно один из живых мертвецов Ниффльхейма. Увидеть его исчезновение, не сказав ни слова, было хуже, чем любое проклятие или ложь, которые когда-либо исходили от Локи. Локи не признавал никого, даже Тора, у которого был внушительный фингал под глазом. Его сын был поглощен горем по этой женщине.
— Милорд? — спросил Балдер. Один покачал головой, пытаясь выбросить из головы образ своего сломленного сына, и продолжил: — Мы подождем, пока он не вернется, чем бы он ни занимался.
Он уже повернулся, чтобы уйти, как Тор положил руку ему на плечо: — Отец, когда я споткнулся рядом с Локи, я заметил кое-что на женщине. У нее было кольцо на обручальном пальце, — сказал Тор, вспоминая простое обручальное кольцо с маленькими рунами. Один повернулся к Тору, и Хеймдалль решил добавить: — Несмотря на перчатки, я видел похожие очертания на руке Локи, там, где находится его обручальный палец.
Воины были шокированы. Хогун первым озвучил мысли всех: — Что ж, мы хотя бы знаем, кем она приходится Локи. Теперь вопрос в том, что с ней случилось?
На этот вопрос мог ответить только Локи, и боги сильно сомневались, что он свободно поделится информацией. Один кивнул и быстро отправил всех по своим делам. Хеймдалль вернулся к охране Бифроста, а Тор отправился обратно на Мидгард. Вернувшись в пустой тронный зал, Один, наконец, закрыл лицо руками. Он проклинал смертных женщин Мидгарда за то, что они соблазняли его сыновей. Достаточно того, что эта Джейн Фостер продолжает пленять сердце Тора и делить его верность между Мидгардом и Асгардом, но теперь эта мертвая женщина умерла и сломала его сына, Локи. Он отослал Локи прочь, чтобы тот вернулся в таком состоянии, что Один сомневался, что он когда-нибудь оправится от этой боли. Нет, Локи не вернулся домой. Локи был так же мертв, как и его смертная жена, просто тело, вернувшееся домой, еще не знало об этом. Когда эта женщина умерла, она украла душу Локи, чтобы он последовал за ней в загробный мир.
Что я наделал? Что я сделал с тобой, Локи? — думал Один, сидя на троне, погруженный в печаль.
Среди царства Йотунхейма одинокая фигура летела к самым высоким горам, где находились священные гробницы ледяных королев Йотунхейма. Они были надежно защищены силами Ймира, так что в них могли войти только те, кто принадлежал к королевской крови, чтобы воры и неверные не посмели осквернить их. Великаны, хоть и ценили золото и еду, больше всего дорожили своими женами; чем красивее, тем лучше. Ибо они любили прекрасные вещи. Локи повезло, что он мог войти. Хотя его никогда не признали наследником из-за его маленького роста и асгардского происхождения, он все же был королевским сыном покойного короля Лауфея и, как таковой, имел право на вход в гробницы. Если бы боги смогли войти, они бы не поверили, что великаны способны на что-то, кроме разрушения. Возможно, они не были такими искусными мастерами, как гномы, но великолепие впечатлило бы даже их. Стены были сделаны из ледяного золота с серебряными статуями первой королевы, жены Ймира. Потолок украшали ледяные хрустальные люстры, которые при каждом попадании на них солнечных лучей заставляли комнату красиво светиться. Пол был полностью сделан изо льда, но при этом отражал ваше отражение, создавая иллюзию, что вы ходите по зеркалу. Напротив него стояли великаны-кристаллы, которые на самом деле были гробницами с королевами, демонстрируя королевской семье, почему именно они были выбраны королевами. У их ног лежали подношения, сделанные их королевскими родственниками, которые часто молились им, надеясь найти себе пару, достойную королев прошлого. Пещера была для них больше, чем гробница; это было место поклонения, где к ним относились как к богиням.
Локи смотрел на женщину, которая могла бы стать богиней. Лили обладала всеми качествами для этого: она была красивой, умной, благородной, храброй и готова была на все ради своей семьи. Локи никогда не забудет, как она отдала свою жизнь, чтобы спасти Гарри, сказав монстру, чтобы он забрал ее жизнь, а не его. Благодаря ей его сын жив и здоров.
Как того требовал обычай, Локи прошел мимо всех королев, чтобы осмотреть следующую новую жительницу, мимо своей бабушки и матери.
Локи, последний из королей, опустился на колени перед матерью, держа над головой бездыханную Лили. — Вот Лили Поттер, достойная жена твоего сына, Локи Лауфейсона, — прошептал он, — пусть она принесет красоту и мудрость в ледяной дом королев.
Несмотря на обиду, которую он питал к матери за ее неспособность защитить его от гнева Лауфейсона, Локи все же искал ее благословения. Вставая, он приступил к ритуалу. Сняв с Лили одежду и обувь, он оставил ее обнаженной. Волшебством он облачил ее в зеленое асгардское платье с короткими рукавами, золотой подкладкой и разрезами по бокам. На ее ногах красовались длинные желтые сапоги, а ноги оставались открытыми. Из временного кармана он достал украшения: тяжелое золотое ожерелье и толстые браслеты украсили ее шею. Затем он добавил пару бриллиантовых сережек, не из собственной сокровищницы, а из сокровищницы Дореи Поттер, его смертной матери, единственной, кого он называл матерью. Взмахнув рукой, он нанес на ее ногти нежный зеленый лак и украсил губы розовой помадой.
Локи, вытащив свой кинжал, аккуратно отрезал небольшой локон волос Лили и спрятал его в карман. Традиция требовала последнего поцелуя, но он не мог этого сделать. Он хотел запомнить ее теплой и сладкой, а не холодной и мертвой.
Убедившись, что все готово, Локи закрыл глаза, чувствуя, как по щекам текут слезы. Он позволил телу Лили раствориться в ледяных стенах. Сделав глубокий вдох, он начал церемонию.
— Ймир! Отец всех, владыка льда, создатель рода твоего! — голос Локи разнесся по залу. — Я умоляю тебя даровать красоту льда женщине недостойного чада твоего! Пусть ледяная королева Великанов останется в пределах своей застывшей красоты. Благослови ее силой твоей, и пусть она вечно царствует в зале королев.
Он сделал глубокий вдох, прежде чем закончить заклинание. — И пусть все помнят ее, королеву моего сердца.
Как только Локи закончил, от гробницы исходило голубое сияние, комната вспыхнула, и лед заключил в себя то, что должно было быть королевой Локи. Там Лили будет лежать вечно, вечно холодная, вечно прекрасная.
Увидев это, бог зла рухнул на колени и разрыдался. Его причитания заглушал лишь сильный ветер, доносившийся из-за пределов зала, но те, кто находился снаружи, могли практически почувствовать его отчаяние.
Он оплакивал свои ошибки, совершенные во время ухаживаний за Лили. Он плакал о потерянном времени, проведенном в роли Мракоборца, когда он должен был быть рядом с ней. Он вспоминал ее слезы: от потери родителей до отречения сестры. Он плакал, помня, что сам причинил ей боль, что он был причиной ее страданий, что он не защитил ее от Пожирателей смерти. Он плакал о том, что больше никогда не услышит ее смеха, не увидит ее улыбки. Он плакал о том, что не спас ее, но больше всего он плакал о том, что потерял последнюю связь с миром.
Лишь мысль о Сириусе, который заботился о Гарри, приносила ему утешение. Он знал, что однажды научит мальчика быть проказником. Сириус часто угрожал развратить Гарри, чтобы тот стал следующим Мародёром. Эта мысль давала Локи надежду.
— С Гарри все будет хорошо. У него будет счастливое детство, которого не было у меня, и он вырастет без страха перед смертными темными лордами.
Он в последний раз повернулся к своей жене. — Ты не просто спасла жизнь Гарри, ты спасла мир волшебников. За это они должны тебе долг, который никогда не смогут полностью погасить.
С этими словами Локи отправился в свой долгий путь домой. Один.
http://tl.rulate.ru/book/103877/3625139
Готово:
Использование:
