Глава 19. Отец
Тан Шуи не ожидала, что дело дойдет до императорского суда, но отступать не собиралась. Если проблемы обострились, она все равно готова была встретить их лицом к лицу.
Переместив фигуру, она заблокировала атаку гогуна. Тот поднял свою, взглядом изучая дочь напротив. Ее облик был прежним, но что-то внутри неуловимо изменилось.
– Ты хорошо справилась с ситуацией Ючэня, методично и решительно, – произнес гогун Тан, одобрительно глядя на нее. – Раньше ты не была такой.
У Тан Шуи екнуло сердце, но она не показала тревоги. Она прямо взглянула на отца и сказала:
– Некоторые вещи становятся ясны, только если их тщательно обдумать. Вдобавок, человек, загнанный в угол, не имеет другого пути, кроме как решительно действовать.
От этих слов у гогуна Тана тревожно заныло сердце. Он с рождения обожал и баловал дочку, и выбирая ей мужа, выбрал лучшего из лучших, надеясь обеспечить ей гладкую и счастливую жизнь. Он никак не ожидал, что муж, так внимательно подобранный, скоро уйдет из жизни.
Рука в старческих пятнах бережно погладила плечо Тан Шуи.
– Хорошо, что ты многое поняла. Чтобы твердо стоять на ногах в этом мире, надо полагаться в первую очередь на себя. Я не смогу защищать тебя слишком долго, а у твоих братьев собственные семьи, они не могут больше в первую очередь думать о тебе. Цзыань погиб, а твои дети еще молоды, ты должна быть сильной.
«Цзыань» было вторым, взрослым, именем Сяо Хуая.
п/п Второе имя в странах Восточной Азии – имя, даваемое в древности при вступлении человека в брачный возраст (юношам в возрасте 20 лет, а девушкам – в возрасте 15–20 лет), когда он или она становятся полноправным членом рода.
Под этим именем человек был известен в миру среди родственников, друзей, учителей. Второе имя могло в отдельных случаях меняться
Тан Шуи посмотрела на лицо гогуна Тана, изборожденное глубокими морщинами, и ощутила укол в сердце. Вот каков отец, вправду тревожащийся за свое дитя. Она уважительно ответила с улыбкой:
– Я все понимаю, не волнуйтесь.
Гогун ответил взглядом, в котором смешались облегчение и любовь.
– Пусть я сказал, что сказал, пока я жив, я не позволю никому издеваться над тобой. А потом этого также не позволят твои браться.
У Тан Шуи защипало в носу. Ей вспомнились ее собственные бабушка с дедушкой из прошлой жизни, тоже обещавшие защищать ее, покуда живы сами. Вытерев платком уголки глаз, она повторила:
– Я понимаю. Вам не нужно постоянно обо мне беспокоиться, я способна позаботиться о делах поместья.
Гогун Тан почувствовал уверенность. Оба сделали в тишине еще по несколько ходов, прежде, чем он снова заговорил:
– Император, что бы он ни задумывал втайне, всегда выставляет себя справедливым правителем. Пока ты и твои дети не допустите серьезной ошибки, только дело времени, когда Ючэнь получит титул. Не спеши.
– Не беспокойтесь, – согласилась Тан Шуи, но все же подумала, что в книге, которую она читала, этого не произошло, и Сяо Ючэнь никогда не стал новым хоу Юннином. Никто в столице не мог предсказать такое!
Но сейчас она сама была вдовой госпожой хоу. И если кто-то собрался отобрать у нее титул… лучше им обдумать это еще раз.
Гогун Тан тяжко вздохнул.
– В последние годы император все крепче держится за власть, а принцы заурядны. Быть беде.
– Не важно, кто станет следующим императором, лишь бы не второй принц, – откровенно произнесла Тан Шуи, глядя на отца. У второго принца и семьи Лян был зуб на Юннин-хоу. И если второй принц займет трон, их не ждет ничего хорошего.
Гогун Тан понял, что она подразумевает. Улыбнувшись, он ответил:
– Не волнуйся, он мертв.
п/п не буквально, конечно, но шансов на престол у него, как у покойника.
Тан Шуи улыбнулась в ответ. Действительно, даже в новелле императором стал не второй принц, а его старший брат. Тем не менее, новелла была просто книгой, а реальность оставалась реальностью, и нельзя было продолжать во всем рассчитывать на сюжет.
Но она пройдет этот путь шаг за шагом.
Пообедав с отцом, Тан Шуи вернулась домой. Не успела она ступить на порог поместья, как управляющий доложил ей, что семья Лян прислала карточку. Второй господин Лян, старая госпожа Лян и вторая госпожа Лян – все они намеревались навестить поместье хоу следующим утром.
Держа карточку за угол двумя пальцами, Тан Шуи задумалась о намерениях Лянов. Две семьи рассорились и их конфликт дошел даже до императорского суда. Какой смысл навещать ее сейчас, усугубить конфликт или добиться мира?
Учитывая стиль семейства Лян, если бы они явно искали новых проблем, они не озаботились бы карточками, а явились без предупреждения и приглашения. Больше было похоже, что они хотели мира. Тем не менее, вряд ли они были искренни, скорее всего, их вынудил император или императорская наложница.
В конце концов, дело дошло до суда, и так как у Лянов не было никаких доказательств помощи Лю Бицинь, с учетом сцены, которую разыграл гогун Тан, император определенно решил задобрить его.
Выявив для себя суть дела, Тан Шуи приказала управляющему:
– Скажи посланцу семья Лян, что мы будем рады увидеть их завтра.
Управляющий поклонился, и она добавила:
– Но продолжай слежку за их поместьем.
– Хорошо, – уважительно ответил управляющий, прежде, чем уйти. Тан Шуи разлеглась на широкой парчовой софе и прикрыла глаза, чтобы отдохнуть.
Хотя этот инцидент был исчерпан, дело еще не закончилось, так как Лю Бицинь и Пан Шань все еще оставались поблизости. Она могла только ждать, когда Ляны ослабят бдительность, чтобы услать их еще дальше.
Решить вопрос с Пан Шанем было просто, в отличие от Лю Бицинь. Тан Шуи дала определенное обещание влюбленному дурачку – подождать шесть месяцев. Должна ли она действительно просто ждать, пока они истекут? Не появятся ли за это время новые проблемы?
Подумав об этом, она повернулась к Цуйюнь, ожидавшей поблизости, и велела ей:
– Скажи управляющему Чжао, чтобы он передал в поместье Сишань: они должны плотно присматривать за Лю Бицинь. Стоит ей сделать хоть шаг, они должны немедля доложить об этом.
– Хорошо, – Цуйюнь тут же ушла исполнять приказ.
Вместо нее появилась Цуйчжу с чайником горячего чая. Она наполнила халцедоновую чашку и подала ее Тан Шуи со словами:
– Я заварила вам чай с женьшенем, прошу, попробуйте его.
Тан Шуи уселась и взяла чашку. Чай в ней был приятного бледно-желтого оттенка, над ним курился парок. Он был чист и прозрачен, и производил приятное впечатление.
Она сделала глоток. Чай был ароматен и чуточку сладок, он согревал сердце и душу. Осушив чашку, Тан Шуи вернула ее служанке.
– Вам понравился чай? – спросила Цуйчжу.
Дождавшись кивка, она снова наполнила чашку, прежде чем сказать:
– Вы всегда считали, что женьшеневый чай слишком горький. Когда доктор Ху в последний раз был здесь, чтобы проверить ваш пульс, я спросила его, как уменьшить горечь, и он сказал, что можно добавить лонган и ягоды годжи и кипятить их четверть часа. Также он сказал, что такой напиток укрепляет селезенку, оздоровляет легкие и успокаивает разум, и, таким образом, очень хорош для здоровья.
Ее речь очень понравилась Тан Шуи. Цуйчжу и Цуйюнь были не только лояльны, но также очень старательны. Такая служба заслуживала награды, хотя ей еще предстояло подумать, когда и под каким предлогом их наградить.
http://tl.rulate.ru/book/103339/3902676
Использование:
