Часть 1
— Инамото-сан!
Стояла знойная, почти летняя погода. Крупный мужчина шёл мимо дома, но, услышав женский голос, остановился и обернулся.
Будний день, четвёртый час, маленькая провинциальная улочка в Сэтоути[✱]Бытовое название региона, включающего в себя моря между Хонсю, Сикоку и Кюсю, а также побережья основных островов и многочисленные мелкие острова этих морей.. Разумеется, прохожих почти не было. Да и автомагистраль, пересекающая остров с востока на запад, пустовала.
— О-о, Мураками-сан, да ещё с женой! Добрый день.
Этому мужчине можно было дать на вид и двадцать лет, и сорок — за исключением роста, в нём не было ровным счётом ничего примечательного, однако он мигом располагал к себе, поэтому его часто окликивали во время прогулок. На нём была оранжевая нейлоновая курточка с эмблемой JA — местного сельскохозяйственного кооператива — на правой стороне груди.
— Ты куда, опять рис смотреть? Береги себя, сегодня жарко, — добродушно предпупредила немолодая женщина, стоявшая под вывеской «Столовая», улыбнулась и помахала мужчине.
— Конечно, Мураками-сан. Хорошо поработать!
Инамото кивнул женщине и пошёл дальше. В столовой, мимо которой он прошёл, подают вкуснейшие морепродукты, за ними по выходным выстраивается очередь из туристов, но сейчас там было относительно малолюдно.
— О другом надо думать… Возможно, я слишком расслабился… — пробормотал Инамото и окинул себя взглядом.
Ему казалось, он сможет разобраться, как именно теряет силы, как только покинет жилище бога. Мужчина несколько раз сжал правый кулак и посмотрел в небо. Оно было по-майски ясным, но в глазах мужчины будто мельтешил мелкий песок. Он словно смотрел на небо сквозь песчаную бурю. Впрочем, он уже давно к этому привык.
Мужчина остановился под тенью придорожного дерева и сосредоточился. Но именно тогда послышался знакомый детский голосок:
— А, дяденька из JA!
Инамото открыл глаза и снова обернулся. Силы, которые он успел собрать, рассеялись в воздухе еле заметным маревом.
— Привет, Юма-кун.
Возвращавшийся из школы мальчик с новёхоньким ранцем на спине бежал прямо к нему, стуча пятками по асфальту.
— Опять на рис смотреть идёте?
— Ага. Хочешь со мной?
— Угу! — молниеносно выпалил мальчик, и мужчина невольно улыбнулся.
— Что у тебя с коленкой? — спросил он по пути, окидывая взглядом худое правое колено. На нём была ссадина и немного крови.
— Упал, когда играл с Ёси-куном.
— Ясно. Больно было?
— Угу, но теперь уже не болит. Скоро заживёт!
Мальчик поднял взгляд на мужчину и беззаботно улыбнулся. Инамото предпочёл сделать вид, что не увидел на лице Юмы следы слёз.
— Ага, заживёт, особенно если будешь есть вкусный рис. Он сделает тебя сильным.
— Правда? — недоверчиво переспросил мальчик, и мужчина уверенно кивнул.
— Да, потому что у риса есть душа. Она называется «инадама»[✱]»Ина» — старинное название риса, «дама» — это озвонченное «тама», что означает «душа».. Поэтому когда ты ешь рис, он превращается в силу.
— Ого-о, — восхищённо протянул мальчик. — Тогда сегодня я съем много риса!
Они шли рядом, отбрасывая на асфальт чёрные тени.
***
«Что ни говори, иногда старшие боги всё-таки входят в положение».
Блаженно улыбаясь, Ёсихико погрузился в горячую воду. Из ванной не открывалось никакого вида, но это и неудивительно, ведь она находилась внутри номера, разве что вода бралась прямо из горячего источника. Он поселился в отеле западного типа, а не в рёкане[✱]Традиционная японская гостиница (как правило, загородняя). По нашим меркам рёканы больше тянут на санатории, так как располагаются в живописных местах, как правило предлагают хорошую кухню, иногда культурную программу и купания в бассейнах или онсенах., поэтому индивидуальные горячие источники уже сами по себе были диковинкой, которые наверняка привлекали сюда большую часть постояльцев. Небольшие бассейны в номерах тщательно чистили, бело-зелёные плитки приятно ласкали кожу. К стене крепился экран, на котором можно было смотреть телевизионные программы или фильмы. Вода в бассейн поступала из горячего источника Юноура, который вроде как попал в список ста лучших оздоровительных источников по версии экспертов. Кроме того, у этого источника своя история: он крепко связан с именем императрицы Комё[✱]Супруга императора Сёму (правил с 701 по 756 годы)..
— Но это, конечно, неважно.
Кто бы что ни рассказывал о горячем источнике, сейчас важнее всего было то, что Ёсихико проникался его прелестью лично.
Выиграв в позапрошлом месяце турпутёвку с помощью купонов от сосисок, мать Ёсихико вошла во вкус и начала собирать купоны от соуса для мяса. Там тоже разыгрывали поездку, и, по всей видимости, мать покорило его описание: «Наслаждение морем и горячими источниками во время однодневной поездки в город полотенец Имабари». Ёсихико тоже попал под раздачу: ему пришлось отрезать купоны от упаковки и наклеивать их на конверты. Впрочем, усилия принесли плоды.
— Вот уж не думал, что мы выиграем.
Наверняка это дело рук старших богов, решивших таким образом отблагодарить Ёсихико за работу лакеем и поддержать его. Ведь путёвка перешла ему по удивительному стечению обстоятельств: именно сегодня родители не могли отпроситься с работы, а сестрёнка должна была пойти куда-то с друзьями.
Ёсихико положил руки на края бассейна и сквозь поднимающийся пар посмотрел на потолок. Поскольку здесь, в Имабари, находилась штаб-квартира производителя того самого соуса, Ёсихико обязали сходить на экскурсию на их завод, чтобы помочь им с рекламой, но он всё равно очень радовался путешествию, ведь оно включало в себя прогулку по достопримечательностям Имабари, в том числе и старый замок, ужин свежими морепродуктами… И, разумеется, купание в этом личном бассейне. Завтра и вовсе был свободный день, обратный билет уже дали, так что Ёсихико мог вернуться в Киото в любое время. Это ли не счастье? Жаль только, что вместе с ним поехал пушистый довесок, но он мигом увлёкся мягкой кроватью и устроил на ней целый чемпионат по прыжкам на трамплине с одним-единственным божественным участником, поэтому Ёсихико его простил. Когда ещё быть великодушным, если не сегодня?
— Когане! Мыться будешь?
Вытирался Ёсихико фирменным полотенцем Имабари, исключительно приятным на ощупь. Отдохнувший телом и душой, он вышел из ванной, вытирая волосы, и увидел, что лис на постели выглядит как-то невесело.
— Когане? — повторил Ёсихико.
Он ведь так радостно прыгал. Неужели его начало тошнить?
Лис обернулся и немного печально посмотрел на Ёсихико.
— Я с самого начала думал, что тебе слишком уж повезло получить эту путёвку…
— А?
О чём это он? Ёсихико вопросительно посмотрел на Когане, и тот показал на молитвенник возле лап. Хотя Ёсихико не собирался брать его, их связывала узда, поэтому божественный блокнот чуть ли не сам прыгнул ему в сумку.
— Но если предположить, что тебе хотели помочь добраться до храма…
Ёсихико молча смотрел на Когане, охваченный нехорошим предчувствием. До сих пор он думал, что эта поездка — не более чем награда и подарок от старших богов за его труды, но…
— Быть того не может…
Он опасливо взглянул в молитвенник и увидел мутные чернила.
— О нет…
Надпись безжалостно сообщала, что у него появился заказ.
***
— В храме Оямадзуми на острове Омисима поклоняются Оямацуми-но-ками, сыну Идзанаги и Идзанами. Это бог гор и моря, покровитель кораблей, которые сражаются в окрестных водах. Из-за необычайного авторитета его храм даже получил титул «всесинтоистского»[✱]Титул, дарованный храму двором императора в Средние века. Предполагается, что он символизирует две вещи: высокий статус храма (храм Оямадзуми был главным региональным храмом) и географическое положение (в те времена остров Омисима считался самым центром Японии)..
На следующее утро Когане растолкал спящего Ёсихико и заставил его немедленно выдвигаться на Омисиму. Рано выписавшись из отеля, Ёсихико добрался до станции Имабари, где сел на автобус до Омисимы. Конечно, он мог добраться туда и на пароме, однако после строительства трассы Нисисэто, соединившей Имабари и Ономити в Хиросиме, кораблей стало намного меньше, поэтому на остров лучше ехать на машине или автобусе. Всю эту информацию девушка на стойке регистрации отеля выдала сразу и без запинки. Судя по всему, вопросы от туристов, мечтающих посетить остров, она слышит очень часто.
— В Сэтоути много островов, с древних времен служивших узлами морской торговли. Храм в честь Оямацуми-на-ками был построен как раз затем, чтобы он защищал их.
Ёсихико слушал рассказ Когане и уныло смотрел на пейзаж, проплывающий в окне автобуса. Он думал, что едет отдыхать, а оказалось, что путёвка была подготовкой к новому заказу. Конечно, если бы у Ёсихико просто потребовали приехать из Киото в Аити, его кошелёк бы сильно пострадал, но старшие боги всё равно поступили не очень честно, использовав приз за купоны от соуса. Ёсихико так обрадовался тому, что бесплатная поездка досталась именно ему, а не матери или сестре, что ни секунды в этом не сомневался. Да, он несколько раз просил старших богов подкидывать ему денег на дорогу, но не думал, что они решат ответить вот таким образом.
— Налички бы лучше подбросили… — проворчал Ёсихико, глядя в небо за окном.
Автобус ехал по трассе Нисисэто, которую иногда также называли Симанами. Точнее, по Курусиму Кайкё, первому из мостов. Ёсихико полагал, что дорога ведет из Имабары прямо в Ономити, но оказалось, что по пути она проходит через несколько островов. И среди них — Омисима, куда они и направляются.
— Кстати…
Глядя на бескрайнее синее море и белый мост, подсвеченный майским солнцем, Ёсихико вдруг вспомнил, что за имя всплыло вчера в молитвеннике.
— Там ведь появился не совсем Оямацуми, — Ёсихико достал молитвенник из сумки и прочитал ещё раз: — «Дух риса Оямадзуми»... как это понимать? Это что, не бог?
Имя совсем не божественное, однако долг лакея — помогать именно богам. Если заказы могут оставлять не только они, а вообще кто угодно, то это уже совсем не лакей, а мальчик на побегушках.
Когане, завороженно глядевший на Сэтоути, прижав морду к окну, наконец-то опомнился и посмотрел на Ёсихико.
— Кхм... В храме Оямадзуми живут духи риса, слуги Оямацуми-но-ками. В отличие от Окё, которая служит Хитокотонуси, эти духи вершат божественные дела, так что люди почитают и их. И вообще, разделение на «богов» и «духов» условное, его придумали люди.
— Хм-м, вот оно что…
Вероятно, дух риса отвечает за плодородие. Интересно, какой у него заказ?
Автобус проехал три острова и добрался до Омисимы спустя примерно час с начала поездки.
Сойдя, Ёсихико сразу увидел храм слева от себя и повернулся. Каменное здание, внушительные каменные фонари, тории, а вдалеке — деревянные ворота, явно построенные совсем недавно. Что удивительно, были и туристы — и это утром в будний день на провинциальном острове!
— Ух ты, рис.
Как только Ёсихико и Когане прошли через тории, справа они увидели табличку «Святое поле», а за ним — рисовое поле размером с теннисный корт. Время сажать рис ещё не пришло, так что пока почву покрывала трава. Лишь в паре мест виднелись ростки риса, огороженные низким бамбуком и верёвкой симэнава. Над ними как раз склонился мужчина в оранжевой нейлоновой куртке — судя по всему, работник храма.
— На «святых полях» выращивают рис, который преподносится богам, поэтому их ещё называют «божественными». У любого крупного храма обязательно есть поле, хотя бы небольшое. Пожалуй, самое известное — в святилище Исэ. — Когане поравнялся с Ёсихико и тоже взглянул на почву. — Похоже, рис уже почти можно сеять.
Ёсихико взволнованно нахмурился. Неужели «дух риса» попросит его помочь с полевыми работами?
— Извините пожалуйста! — обратился Ёсихико к мужчине, которого принял за работника храма.
Он носил рубашку поло, галстук и тонкую куртку. Услышав голос Ёсихико, мужчина немного удивлённо поднял голову.
— Когда засеют это поле? Надеюсь, не сегодня-завтра?.. — спросил Ёсихико, боясь столкнуться с непредвиденным физическим трудом.
Мужчина озадаченно выпрямился.
— Нет, это поле засевают пятого мая по старому стилю[✱]В случае Японии речь идёт о календаре Тэнпо. 5 мая в этом календаре соответствует примерно 25 июня в григорианском., это где-то через месяц…
На груди высокого мужчины виднелась эмблема JA. Видимо, кооператив помогает храму с полевыми работами.
— Лучше скажи, меня что, видно?
— Чего? — Ёсихико недоумённо уставился на мужчину, не понимая вопроса. Казалось бы, он обратился к нему именно потому, что увидел.
— Странно… Я же вроде не напортачил… — мужчина недоверчиво осмотрел свои руки и ноги.
— Но и ты ведь меня видишь? — спросил Когане, выходя из тени Ёсихико. Едва заметив лиса, мужчина округлил глаза.
— Ого, вы ведь Хоидзин из Киото? Что вы здесь делаете? — он перевёл взгляд на Ёсихико и озадаченно наклонил голову. — А ты тогда кто?.. На слугу не тянешь, слишком невыразительный…
Хотя мужчина явно спросил без злого умысла, Ёсихико всё равно нахмурился.
— Ну прости, что я такой невыразительный. Я лакей.
Городскому дауншифтеру нелегко состязаться во внешности с богами и их слугами. Ёсихико ещё раз пригляделся к мужчине. Тот походил на заурядного полевого работника, но поскольку он назвал Когане настоящим именем, сомнений быть не могло.
— Так это ты дух риса? — уточнил Ёсихико.
Мужчина добродушно улыбнулся и кивнул.
***
— Ещё раз представлюсь: я дух риса, слуга Оямацуми-но-ками, живущего в храме Оямадзуми. Прошу, называйте меня Инамото, — сказал мужчина, когда они дошли до павильона Осадзики[✱]Павильон храма Оямадзуми, который используется для вышеупомянутых ритуалов подношения риса. рядом с полем.
— Инамото? — растерянно переспросил Ёсихико. Может, это никакой не дух, а просто обычный мужичок из кооператива?
— Да, Инамото. Ничего страшного, меня все так называют, я уже привык.
— Дело не в этом… Погоди, кто это «все»?
— Все в городе, а что? — с искренним недоумением ответил Инамото.
Ёсихико так запутался, что схватился за голову. Он не ожидал, что дух риса окажется настолько общительным и дружелюбным существом.
— Ты разгуливаешь в таком виде по городу? — удивлённо спросил Когане.
Ёсихико уже встречал богов, которые одеваются, как люди, но бога с человеческим именем видел впервые.
— Ну почему сразу «разгуливаю»? Поначалу я просто иногда менял магнетизм на человеческий, чтобы присутствовать на собраниях фермеров и выставках сельхозоборудования, но затем… — Инамото сложил руки на груди и продолжил: — В былые времена слава об острове с храмом Оямадзуми гремела на всю Японию. Сюда приезжали молиться многие генералы, в том числе из кланов Гэндзи и Хэиси[✱]Гэндзи и Хэиси — два самых влиятельных и знатных клана древней Японии.. Но даже у нашего храма со временем стало меньше почитателей, его сила тлеет, словно старая кора. Моя сила тоже убывает, так что теперь мне достаточно просто расслабиться, чтобы обычные люди смогли меня увидеть…
— Как можно говорить об этом с таким спокойствием?! — Когане вытаращил глаза. — Если тебе даже не нужно сознательно менять магнетизм, если ты попадаешься людям на глаза просто по неосторожности, это совсем не шутки!
— Да, и именно поэтому я ношу кооперативную куртку, чтобы меня принимали за человека.
— Так вот в чём дело?! — невольно воскликнул Ёсихико. Он уже было решил, что мужчина носит эту одежду из любви к рису, однако настоящая причина оказалась куда банальнее.
— Все на острове уверены, что я работник кооператива, командированный сюда из Имабари, — пояснил Инамото с непроницаемым выражением лица.
— Я видел богов, которые напиваются в барах и продают одежду, но такое вижу впервые…
Причём Инамото изображал не абы кого, а сотрудника JA. Трудно придумать более уместную маскировку для духа риса.
— На самом деле, это очень удобное заблуждение, ведь мне по работе часто приходится бывать на святом и других полях, — Инамото скосил взгляд на рисовое поле. — Святым полем занимаются профессиональные фермеры, так что можешь не волноваться, лакей. Я не собираюсь заставлять тебя сажать рис.
Слова Инамото сразу успокоили Ёсихико. Безусловно, он бы не смог отказаться даже от такого заказа, но пусть лучше ему зададут работу полегче.
— Тогда в чём состоит твой заказ? — спросил Когане, в очередной раз опередив Ёсихико. — Твоё имя всплыло в молитвеннике, а значит, ты хочешь о чём-то попросить лакея.
— Опять ты вперёд меня лезешь?..
— Потому что нечего этот вопрос откладывать.
— Но я должен сначала морально подготовиться и так далее! — воскликнул Ёсихико и повернулся к Инамото. — Кхм, так вот… С чем тебе помочь?
Если духу понадобился лакей, ему явно нужна какая-то помощь, но о чём именно он попросит? Ёсихико родился в семье офисных работников и о полевых работах знает только понаслышке. Даже сортов риса он с ходу может припомнить только два : коси-хикари и акита-комати. Будет ли от него толк?
— С чем помочь… — Инамото задумчиво опустил взгляд. — Как я уже сказал, пятого мая по старому стилю засевается святое поле. В честь этого совершается особый посевной ритуал. Раньше это был большой праздник, выступали конные лучники и так далее, но сейчас этого нет. Выносят из храма паланкин, проводят ритуальное очищение, а затем девушки-сеятельницы из окрестных поселений торжественно сажают ростки…
Ёсихико уже вовсю пытался предугадать слова духа. Попросит возродить выступления конных лучников? Скажет, что у них нет носильщиков паланкина? Неужели прикажет переодеться девушкой-сеятельницей?
— И одна из частей ритуала — сумо понарошку.
— Сумо понарошку? — недоумённо переспросил Ёсихико.
— Да, — Инамото кивнул и посмотрел ему в глаза. — Дух риса, то есть я, сражается против сумоиста. Однако результат известен заранее. Дух выигрывает две битвы из трёх и тем самым обещает хороший урожай в этом году.
— Н-но ведь тебя никто не видит… — начал Ёсихико и сам всё понял. — А-а, так вот почему «понарошку»?
— Да, именно поэтому, — Инамото улыбнулся и кивнул. — Считается, что сумоист и судья изо всех сил изображают пантомимой битву против духа — боец упирается ногами, хватает пустоту и кувыркается в воздухе, словно его швыряют. Но правда в том, что я действительно участвую, — Инамото поправил невидимый пояс сумоиста и продолжил: — Правда, поскольку я должен победить, то просто подстраиваюсь под движения человека. В последнее время мне это так надоело…
— Но это ритуал! Он проводится для красоты, как он может надоесть?!
— Но я ведь постоянно выигрываю, — как всегда невозмутимо парировал Инамото и сложил руки на груди. — С одной стороны, проигрывать мне нельзя, потому что это сулит неурожай и голод… А с другой, постоянно выигрывать так скучно…
Инамото картинно опустил глаза, делая вид, что задумался. Наконец, он поднял голову и посмотрел на Ёсихико.
— Поэтому, лакей, не мог бы ты сразиться со мной в сумо? — вдруг предложил он.
— Сумо?.. — на автомате переспросил Ёсихико.
Неужели это и есть заказ?
— Да, — уверенно подтвердил Инамото. — Причём я хочу проиграть.
Ёсихико и Когане обменялись изумлёнными взглядами. Довольным был только молитвенник, вспыхнувший в сумке лакея.
Часть 2
— Кто в здравом уме захочет проиграть в сумо?! — воскликнул Ёсихико.
Он сидел на старенькой белой подушке посреди маленькой комнаты, в которой нашлось место лишь для стола и телевизора.
Выслушав заказ Инамото, Ёсихико решил не откладывать его выполнение. Они немедленно нарисовали круг и попробовали сразиться, но уже через несколько секунд дух уложил Ёсихико на лопатки. Поскольку Инамото выше, у Ёсихико должно было быть преимущество за счёт низкого центра тяжести, однако он почти сразу схватил лакея за пояс на джинсах и бросил на землю.
— А ведь я говорил, — Когане вздохнул и посмотрел на Ёсихико, — что человеку ни за что не победить духа в честной битве.
— Может, ты и прав, но я-то думал, он будет поддаваться, раз хочет проиграть. А он взял и швырнул меня со всей дури…
— Нравится тебе это или нет, духи — исключительно честные создания. Он не может и не будет поддаваться. Поэтому он и попросил тебя о помощи.
— Чтобы я стал мальчиком для битья?
— Думай, как хочешь.
Ёсихико отвёл взгляд от зелёных глаз лиса и вздохнул. Он не только проиграл, но и, к своему разочарованию, осознал, что за последние годы растерял былую выносливость. Пожалуй, даже полевые работы его бы так не вымотали.
— Если он так ослаб, что начал по неосторожности появляться перед людьми, то почему не попросил помочь именно с этим?..
После первого поражения Ёсихико охватил азарт и он попытался одолеть духа ещё несколько раз, но Инамото побеждал его, как младенца. Лакею ни разу не удалось даже оттолкнуть духа к краю круга.
— Печально слушать твои жалобы. Смог бы ты помочь ему с этой бедой, если бы он попросил?
Зелёные глаза пристально посмотрели на Ёсихико. Парень нахмурился. Да, он вряд ли смог бы исполнить такой заказ. Но всё-таки, почему именно сумо?
— Не думаю, что пропавший интерес к сумо как-то связан с его слабостью… — Ёсихико сгорбился и в нарушение правил этикета положил подбородок на стол.
Из-за сумо он весь покрылся царапинами. Хотя Инамото помог их обработать, следующий поход в ванную наверняка не обойдётся без воплей.
Поскольку Ёсихико не смог победить в сумо, он до сих пор не выполнил заказ, а это значит, ему придётся провести на острове ещё одну ночь. По совету Инамото он поселился в минсюку[✱]Подвид традиционных японских (и восточноазиатских в целом) провинциальных гостиниц, буквально переводится как «народная гостиница». В отличие от (как правило) люксовых рёканов, минсюку предлагают более скромный ночлег, но тоже в традиционном японском стиле. Основное отличие минсюку от рёканов в том, что они, как правило, размещаются не в специально построенных зданиях, а в обычных деревенских домах. под названием «Кусуноки»[✱]«Камфора». недалёко от храма. Хотя в этом старом здании не было личных туалетов и ванных, в нём кормили завтраком и ужином, а за ночь просили всего пять тысяч, так что жаловаться не приходилось. Конечно, крохотная, на десять квадратных метров, комната несколько смазывала впечатления от вчерашней ночи в роскошном отеле, но если прикинуть, сколько бы стоила дорога в Киото, а назавтра обратно сюда, то получится, что Ёсихико ещё дёшево отделался.
— Действительно, этот дух на редкость невозмутим. Сложно понять, о чём он думает на самом деле, — сидя на тоненькой подушке, Когане взглянул на заходящее солнце за окном. — Мне тоже кажется, что за просьбой победить его в сумо что-то стоит, но… Не знаю, что. Когда пытаюсь подумать, прихожу к выводу, что причины может и не быть.
Похоже, Когане задавался теми же самыми вопросами. Ёсихико вновь вздохнул, на столе появилась тонкая плёнка влаги. Возможно, сейчас лучше не погружаться в раздумья, а просто направить все силы на выполнение заказа.
— Пошли лучше поедим, я так проголодался… — вяло обронил Ёсихико, вставая из-за стола.
Ужин в минсюку подавали с шести до восьми вечера. Столовая находилась на первом этаже, туда Ёсихико и отправился. Днём здесь могли обедать не только постояльцы, но и случайные посетители, поэтому к стене было приклеено меню с заголовком «Блюдо дня: сасими». В центре зала стояли четыре маленьких стола на четыре человека каждый, у стены была стойка с пятью стульями. Пятна на стенах и трещины на стульях указывали на богатую историю помещения, зато пол и столы были чистыми и новыми.
— А, Хагивара-сан. Сейчас принесу, — встретила его хозяйка гостиницы, женщина лет шестидесяти, и проводила за стол.
Будний день давал о себе знать: насколько Ёсихико слышал, сейчас помимо него в гостинице живут всего две группы постояльцев, да и тех в столовой не видать. Зато за ближайшим к стене столиком молча ужинал мальчик, на вид — младшеклассник.
— Простите, это мой внучок. Дочь беременна вторым и уже на девятом месяце, так что он приходит сюда ужинать… — извиняющимся голосом пояснила хозяйка, увидев, куда смотрит Ёсихико.
— Что вы, я не против. Это вы меня простите, что я без предупреждения заселился.
Возможно, хозяйке из-за Ёсихико пришлось срочно закупать дополнительные продукты, однако она к его радости всё равно согласилась выделить ему комнату. В ответ на благодарность женщина добродушно улыбнулась и скрылась на кухне. Проводив её взглядом, Ёсихико сел за соседний с мальчиком стол. Тот почти сразу вскочил и понёс пустую миску к рисоварке. Наполнив посуду уверенными движениями, мальчик вернулся за стол. Ёсихико вспомнил, что Томохиро — мальчик из дома напротив, с которым они познакомились в конце прошлого года, — в этом году пойдёт во второй класс. Возможно, они с ним ровесники.
— Что у тебя с коленкой? — спросил Ёсихико, увидев царапину на ноге приближающегося мальчика. Впрочем, Ёсихико и сам был весь в ссадинах.
— Вчера упал.
Мальчик сел на стул и посмотрел на Ёсихико ясным взором. Он ответил кратко, но без лишней скромности в голосе, к тому же не постеснялся взглянуть Ёсихико в глаза.
— Ясно. Значит, мы с тобой братья по несчастью, — усмехнулся Ёсихико, показывая ссадины на руке. Конечно, он не стал говорить, что упал не сам, а с посторонней «помощью».
— Он у меня часто играет с детьми постарше в опасные игры, потом возвращается весь в царапинах, — насмешливо проговорила хозяйка, выходя из кухни. — Такой проказник, прямо сил нет.
Ужин, который она поставила на стол, состоял из мелко нарезанного тая[✱]Морская рыба отряда окунеобразных. Иногда называется морским карасём. с рисом, сасими, горшочка с похожим на сукияки рагу, зажаренной с солью рыбы кюсэн[✱]Рыба семейства губановых отряда окунеобразных., не слишком знакомой Ёсихико, салата, томатов черри, кимпиры[✱]Корень репейника, жареный на кунжутном масле с соевым соусом, мисо из ракушек, солёных овощей и дыни на десерт. Ёсихико даже задумался, не работает ли гостиница в убыток, если всего за пять тысяч иен тут так кормят.
— Просто Ёси-кун самый быстрый, Таттян здорово карабкается, а Мати-кун сильнее всех, — прорвало мальчика, только-только принявшегося за еду. — Я первый вылетаю, поэтому меня заставляют вещи таскать.
Мальчик надул губы, Ёсихико усмехнулся. Он хорошо понимал стремление быть похожим на друзей.
— Ясно. Ну, ты не сдавайся.
— Угу, не сдамся, — мальчик кивнул с серьёзным видом и вернулся к рису.
— Юма всё такой же неугомонный, хотя уже скоро станет старшим братом… — вздохнула хозяйка, но тут в столовую вошёл ещё посетитель, и она пошла встречать его.
— Знаешь, я считаю, что мальчику нужно набивать себе шишки, — проговорил Ёсихико, незаметно отгоняя Когане, с любопытством глядящего на тарелку с сасими.
Может, сейчас Ёсихико живёт затворником и заигрывается в сетевые игры, но мальчиком он с утра до ночи играл в бейсбол и вёл активную жизнь.
— Ты, дядя, тоже поцарапался, потому что проштрафился? — нанёс Юма внезапный и исключительно меткий удар, показывая на ссадину на руке.
Ну почему современные дети такие жестокие? И, что самое обидное, Ёсихико не мог оспорить его слова.
— Какое там «проштрафился», он вообще беспол… — попытался проворчать Когане, но Ёсихико сжал ему пасть.
— Ага, мне тоже нельзя сдаваться…
Как ни странно, слова мальчика достучались до его сердца. Ответив, Ёсихико отхлебнул мисо. Приятный аромат ракушек заполонил сознание, и на миг парню померещилось, что он попал на море.
— Тогда я тебе дам хороший совет, дядя, — мальчик нагнулся к Ёсихико и прошептал: — Если будешь есть много риса, станешь сильным.
— Ты серьёзно?.. — тихо переспросил Ёсихико, глядя мальчику в глаза.
— Ага. Мне дядя из JA сказал, он врать не будет, — уверенно подтвердил Юма.
Ёсихико сразу догадался, о каком именно дяде идёт речь, но на всякий случай уточнил:
— Такой высокий, худощавый, в оранжевой курточке?
— Ага.
— Который ещё постоянно на святом поле в храме торчит?
— Ага. Ты его знаешь? — невинно спросил Юма.
— Да нет, просто… Кажется, видел его сегодня, — ответил Ёсихико, чтобы не продолжать тему, и снова вернулся к таю.
Похоже, дух не соврал, когда сказал, что часто общается с местным населением.
***
С какой-то поры в его душе воцарился штиль. Но его нельзя было назвать спокойствием или равновесием. Он напоминал ровную, без единой кочки, дорогу. Душа превратилась в пустошь, простирающуюся до самого горизонта.
Он смотрел на людей, старающихся брать от жизни всё; он видел, как растения и животные реагируют на смену времён года. Но хоть он и понимал красоту золотистых осенних колосьев, они всё равно казались ему какими-то блеклыми.
Песчаная дымка застилала его взор.
Каждый год люди приходили в храм на божественном острове и молили Оямацуми-но-ками об урожае. Однако и эти молитвы, и ритуальное сумо, в котором дух неизменно побеждал, начали казаться ему бессмысленными. Раньше он так любил встречаться с людьми и с нетерпением ждал очередной битвы, но в последнее время растерял интерес ко всему.
— Хм?
Стояло начало октября, до ритуального сбора урожая оставались считанные дни. Святое поле казалось золотым от созревшего риса, и полные колосья клонились к земле под собственным весом. Приближающийся ритуал благодарности за урожай тоже не обходится без сумо понарошку, но на сей раз Инамото, глядя на закатное солнце, вдруг подумал: а не пропустить ли ему этот праздник?
— Уа-а-а-а.
Вдруг он увидел, что на краю поля сидит и плачет мальчик. На нём был школьный рюкзак размером с него самого и форма с длиннющими рукавами, видимо, купленная на вырост.
— Уа-а-а-а.
Инамото узнал в нём внука хозяев минсюку, пошедшего в школу только этой весной. До него доходили слухи домохозяек о том, что его мать уже беременна вторым и иногда страдает от токсикоза.
Но хотя Инамото и узнал мальчика, он не сразу решил, что делать дальше, и какое-то время молча смотрел, как тот рыдает. Дело шло к вечеру, прихожан не было, а сотрудники храма были по уши заняты работой. Тем не менее, Инамото долго не мог решиться. Он не знал, можно ли духу вмешиваться. Пока он колебался, мальчик в перерыве между всхлипами вдруг поднял взгляд и уставился прямо на него.
В свете заходящего солнца его мокрые глаза блестели словно обсидиан.
Мальчик не должен был увидеть духа, однако молодые глаза смотрели прямо на него. Инамото почувствовал, что у него спёрло дыхание.
— Уа-а-а-а-а, — вновь разрыдался мальчик.
Медленно выдохнув, Инамото поднялся, изменил магнетизм на человеческий, подошёл к мальчику и спросил, что случилось.
— М-меня забыли-и.
Перебиваясь на всхлипы, мальчик кое-как объяснил, что произошло. Связав между собой обрывки слов, Инамото понял, что мальчик играл с детьми постарше, но те убежали и оставили его одного. Поскольку детей на острове не так много, те, кто есть, крепко дружат между собой, поэтому с ним вряд ли перестали дружить. Скорее всего, он просто отбился от группы. Дети так быстро растут, что даже один год разницы многое меняет.
— Ну, для начала, успокойся. Со слезами уходят силы, ты так ещё сильнее устанешь, — посоветовал Инамото успокаивающим тоном и посмотрел по сторонам. Он ожидал, что другие дети вернутся за мальчиком, когда поймут, что он пропал, но пока что рядом никого не было. — И кстати, ты ведь ещё маленький. Зачем ты заставляешь себя водиться с детьми постарше?
На острове не так много детей, но должны ведь у него быть одноклассники. Зачем заставлять себя играть с теми, за кем не можешь угнаться?
Немного успокоившись, мальчик шмыгнул носом и вытер слёзы рукавом формы.
— Я хочу научиться бегать быстро, как Ёси-кун… — выговорил он. — Хочу научиться лазить по деревьям. И-и таскать большой рюкзак.
В глазах снова появились слёзы.
— Я хочу поскорее вырасти и стать сильным.
Инамото смотрел на него с удивлением.
Человеческий век короток. С самого рождения все люди попадают на дорогу, которая ведёт в мир духов. Он понимал молитвы за долголетие, но чтобы человек хотел поскорее вырасти? И для чего он мечтает о силе?
Немного подумав, Инамото протянул руку к рису, колосящемуся под осенним ветром.
— Знаешь, как растёт рис?
Он осторожно снял одну спелую рисинку и положил на ладонь.
— Рис?.. — переспросил мальчик и шмыгнул.
— Да. Всякий рис прорастает из одного-единственного семени.
Поле зашумело от очередного порыва ветра.
— Это сейчас колосья зрелые и тяжёлые, но всё начиналось с семечка. Оно росло и со временем превратилось в сильное растение.
Инамото и сам уже не понимал, утешает ли мальчика или пытается преподать ему урок. Но он видел, что тот смотрит на рисинку широко раскрытыми глазами.
— Такая маленькая — и так вырастает? — спросил он, постепенно успокаиваясь, но всё ещё шмыгая носом.
— Да, как и все остальные растения. У них у всех маленькие семена, которые вырастают и становятся большими.
Мальчик с любопытством во влажных глазах смотрел то на рисинку, то на Инамото. Наконец, взгляд обсидианово-чёрных глаз остановился на духе.
— Здорово!
Мальчик беззаботно улыбнулся, и Инамото на миг показалось, что к миру вернулись краски.
— Сначала такая маленькая, а потом большая! — мальчик смотрел на рисинку с таким уважением и любопытством, словно это не он минуту назад рыдал без остановки.
— Ага, поэтому не спеши, — ответил Инамото, опомнившись. — Сейчас ты маленький, но тоже станешь большим и сильным.
— Правда? — немного взволнованно посмотрел на него мальчик.
— Да, правда.
Но хотя Инамото и подтвердил свои слова, он всё ещё не понимал, зачем это мальчику. И от непонимания у него ныла грудь.
— Э-эй, Юма-а!
Вдруг рядом с ториями показались другие дети, пришедшие искать мальчика.
— А, вот ты где. Мы уже обыскались. Давай домой!
Завидев своих друзей, мальчик сразу просиял.
— Спасибо, дядя! — поблагодарив Инамото, мальчик помахал на прощанье рукой.
В окружении своих друзей он казался ещё меньше и слабее. Проводив мальчика взглядом, Инамото погрузился в раздумья.
К чему именно стремится этот мальчик? Что такое сила, чем она отличается от слабости?
Раньше ответ на этот вопрос казался ясным как день, а теперь тоже выцвел и скрылся за пеленой. Может, когда Инамото отыщет его, к миру вернутся краски? Те самые краски, которые отражались в невинных глазах мальчика...
***
— Я никогда не знал горечи поражения. В ритуальном сумо я должен побеждать, а кроме него ни с кем не спорю и не воюю.
На острове наступил новый день. Ёсихико пришёл в храм с утра, и до обеда они с Инамото сразились ещё несколько раз.
— А ещё я не понимаю желания стать сильнее. Причём я даже не помню, в чём именно дело: может, никогда не понимал, а может, забыл.
Весь покрытый синяками и царапинами, Ёсихико раз за разом сталкивался с Инамото. Он пытался сражаться босиком, чтобы кроссовки не скользили по песку, пытался не пересилить духа, а тянуть и толкать его, но Инамото всё равно легко ронял его на землю. Ёсихико даже попытался поискать в смартфоне лёгкие способы победить в сумо, но ни один из вариантов не подходил начинающему.
— Поэтому я надеюсь, что всё пойму, когда проиграю в настоящей схватке.
Ёсихико с трудом поднялся, в очередной раз отплёвываясь песком. С одной стороны, постоянные поражения раздражали, а с другой — наполняли желанием взять реванш несмотря ни на что.
Тем более, что он не слышал в словах Инамото ничего кроме хвастовства. Немудрено, ведь сам Ёсихико не обладал выдающимися талантами. Он уже не мог заниматься своим любимым бейсболом, из хорошей компании уволился меньше чем через год и с тех пор паразитирует на своей семье.
— Я, конечно, понимаю, что ты дух, а не человек, поэтому спрашиваешь искренне, а не издёвки ради… — Ёсихико вытер пот с подбородка, перевёл дух и погладил дрожащее правое колено, успокаивая старую рану. — Но почему вопрос появился у тебя именно сейчас?
На сей раз Инамото не ответил сразу и задумался. К изумлению Ёсихико, невозмутимость на миг покинула лицо духа.
— Я встретил мальчика, который хочет быть сильным, — наконец, ответил он, вновь принимая непроницаемый вид. — С тех пор, как меня начали видеть, я часто разговариваю с людьми на эти темы.
— А это точно плохо?
Может, дух совсем не против того, что потерял силу и теперь случайно показывается на глаза простым людям? Во всяком случае, он ведёт себя так, будто ему это только в радость.
— И кстати, почему бы тебе не попросить о помощи Оямацуми-но-ками? Он наверняка тебя в сумо в два счёта уделает.
— Как можно просить Оямацуми-но-ками утруждать себя такой ерундой!
— Ерундой?!
— К тому же великий Оямацуми-но-ками гораздо сильнее заурядного духа вроде меня. Не дело это, когда между бойцами такая разница. Самое главное в любом состязании — чтобы оба бойца выжали из себя всё возможное.
— Поэтому ты выбрал меня?
— Я подумал, что ослабшему духу самое то сразиться против лакея.
Инамото разговаривал вежливо, но не рассыпался в лести или комплиментах и выкладывал всё как есть. Ёсихико слегка терялся от такой честности. Он привык немного цепляться к словам собеседника, но не находил в себе желания издеваться над Инамото.
— Поэтому я надеюсь, что и ты ответишь мне усердием, лакей. Ну что, ещё раз? — Инамото хлопнул в ладоши, приглашая Ёсихико в центр начерченного на земле круга.
— Ты бы хоть поддался!
— Не буду, иначе какая же это битва?
После этих слов начался новый раунд.
— Я давно заметил, что маска невозмутимости на его лице стала ещё толще.
Пока Ёсихико и Инамото сражались возле святого поля, Когане зашёл в покои храма через молельню. Покои, входящие в список национального культурного достояния, построены в стиле сангэнся[✱]Традиционный асимметричный стиль строительства, в котором на фасад здания приходится 4 колонны. «Сан» означает «три», а «гэн» — «промежуток», поскольку между 4 колоннами как раз 3 промежутка. «Ся» означает «храм».. Их крыша, как и у храма Идзумо, выложена кипарисом.
— Он, конечно, всегда разговаривал с этаким безразличием, поэтому я не обратил особого внимания. А теперь он, значит, хочет проиграть в сумо?
Рядом с малым святилищем сбоку от покоев сидел и щурился на майское солнце в ясном небе дед в белом халате и белых хакама, как у священника. У него были короткие седые волосы и такого же цвета усы с бородой. Хотя его речь мало отличалась от человеческой, в глазах порой сверкал глубокий, непреклонный свет. Свет, достойный глаз бога всесинтоистского храма.
Когане сидел, обвив хвост вокруг лап, и смотрел на деда. Иногда к молельне подходили прихожане и хлопали в ладоши, но никто, конечно, не замечал лиса, сидящего сбоку от зданий. Никому бы и в голову не пришло, что сейчас неподалёку от них разговаривают и любуются солнцем два бога.
— Трудно понять, чего на самом деле хочет дитя риса, — проговорил лис. — Смысл его заказа мне тоже непонятен. Зачем он просит об этом?..
Конечно, выполнять заказ должен не он, а Ёсихико, так что Когане эта история никак не затрагивала, однако он понимал, что скорее наступит конец света, чем дух проиграет человеку в сумо. Особенно когда человек — не рикиси[✱]Профессиональный сумоист. и не мастер единоборств, а городской бездельник с травмированным коленом. У Ёсихико уйдут в лучшем случае годы на то, чтобы выполнить заказ так, как об этом просил дух.
Оямацуми-но-ками, хозяин Инамото, усмехнулся в ответ.
— Он у меня такой упрямый, никогда не признается, что его на самом деле тревожит. Вместо того, чтобы сказать честно, пытается побороть свои невзгоды сам, — бог пересел на ступени перед святилищем и посмотрел в небо. — Тяжело это, терять силу. В первую очередь он начал терять самое важное. Его воспоминания затянуты дымкой. В глазах маленького мальчика он видит фрагменты, которые уже не может вспомнить сам.
— Значит, дух риса тоже теряет память?.. — пробормотал Когане.
— Не только он, — Оямацуми-но-ками выдохнул и улыбнулся. — Возможно, однажды и меня постигнет эта участь.
Его называли верховным богом края Иё и с древних времён считали одним из самых почитаемых божеств, но времена меняются, люди перестают ходить в храмы, и со временем это начинает сказываться.
— Вот, скажем, мой внук Оти-но-микото построил город Оти, названный в его честь. Но когда большие города начали укрупнять за счёт мелких, имя пропало с карт. Возможно, однажды оно сотрётся и из памяти, — Оямацуми-но-ками выдохнул, будто смиряясь с неизбежностью. — Надеюсь, хотя бы этот остров останется прежним, хотя это и не надежда, а просто прихоть. Здесь мой рай — божественные горы, очищающие любую скверну реки, сам остров, полный добрых людей.
На этом острове, некогда считавшемся святым, долгое время была запрещена рыбная ловля. На нём не так часты дожди, реки маленькие, пресной воды не хватает. Приливы и отливы на острове такие сильные, что не каждая лодка сможет пристать к берегу. Едва ли этот край можно назвать дружелюбным к людям.
И тем не менее, люди всегда жили на нём, поскольку бог защищал их.
А бог поселился на этом острове, потому что люди молились ему.
Люди и боги живут, защищая друг друга. Так повелось ещё с древних времён. Когда-то и Когане исполнял свою роль в этом спектакле.
— Ну что, Когане? Может, сделаем ставки?
Голос Оямацуми-но-ками выдернул лиса из моря мутных воспоминаний.
— Кто по-твоему победит, упрямец или лакей?
Знаменитый бог ухмыльнулся, словно шаловливый ребёнок. Когане так удивился, что повёл ухом.
— Человеку не победить духа.
— Значит, ставишь на поражение лакея?
— Тут и думать нечего, — Когане вздохнул, но вдруг моргнул и заявил: — Хотя, нет… Я поставлю на победу лакея.
Оямацуми-но-ками вытаращил глаза от удивления.
— Просто невероятно, что Хоидзин, которого в старой Японии знали как «золотой ужас», поддержит человека.
— Дело не в поддержке. Просто мне кажется, что он справится.
Несколько месяцев он путешествовал вместе с Ёсихико и видел, как тот, не зная ни Записок, ни Сёки, ни даже имён богов, всё равно не бросал богов в беде и раз за разом справлялся с их заказами.
— Он из тех, кто выигрывает войну, а не битву, — заявил Когане, ещё сильнее удивив Оямацуми-но-ками. — Такой уж он человек.
Когане был уверен, что говорит правду. Ёсихико считал, что важнее действовать, а не думать, поэтому наверняка он выполнит заказ так, как лису и в голову не придёт.
— А я-то думал, ты изменился только внешне. Не ожидал, что ты однажды заговоришь такими словами, — нарочито восхищённо отозвался Оямацуми-но-ками.
— Только не подумай, я покинул своё укрытие не из-за него, а из-за старших богов.
Когане вздохнул. Он до сих пор не понимал, почему стал первым заказчиком лакея, и был ли в этом какой-то глубокий смысл. Лис ещё раз подумал о Ёсихико, который сейчас наверняка сражается с Инамото рядом со святым полем.
— А вообще, не так уж плохо гулять по миру людей и любоваться им…
Он удивлялся самому себе, ведь он действительно наслаждался зрелищем того, как заурядный, ничем не примечательный человек выполняет все заказы, которые ему оставляют.
***
— Дядя, ты опять упал?
После очередного поражения Ёсихико понял, что ему придётся снова ночевать на острове. Когда он ужинал в столовой минсюку, зашёл Юма с задачником по математике в обнимку.
— Не столько упал, сколько уронили… — недовольно пробурчал Ёсихико, отпивая мисо из миски.
Сегодня, как и вчера, он много раз вызвал Инамото на бой, но тот даже не думал проигрывать и снова вывалял Ёсихико в песке. Хотя поначалу Ёсихико казалось, что уж одну победу в сумо он как-нибудь одержать сможет, теперь он уже понимал, что надо чего-нибудь придумать, если он не собирается остаться в этом минсюку работать.
— Чем ты лучше барана, если только и делаешь, что прёшь напролом? — устало спросил Когане, жуя украденный у Ёсихико хюганацу[✱]Цитрусовый фрукт, используется в Японии в качестве десерта.. — Я-то надеялся, ты уже что-нибудь придумал, но ты вместо этого весь день бился о стену… Эх, переоценил я тебя…
Когане горестно покачал головой.
— Ну прости, что я баран, — проворчал Ёсихико и отнял у лиса половину хюганацу.
Тот возмущённо закричал, но парень оттолкнул его левой рукой и забросил десерт в рот.
— Кто тебя уронил? — с любопытством в голосе спросил не замечающий лиса Юма, садясь на стул рядом с Ёсихико.
— Я, так сказать, над собой работаю, прямо как ты. Сражался с одним сильным человеком. Я должен его победить.
— Он такой сильный?
— Да, очень сильный, — без толики иронии ответил Ёсихико. — Но я очень тороплюсь. Мне нужно победить как можно скорее.
Он больше не мог отпрашиваться с подработки. Остров, конечно, приятный, а минсюку дружелюбный, но в кошельке становилось тоскливее день ото дня.
В ответ на ворчания Ёсихико Юма вдруг ахнул, достал пенал с изображением героя детского сериала и вытащил наружу яркую оранжевую коробочку, судя по всему — упаковку от какой-то конфеты или жвачки. Мальчик осторожно вывалил содержимое коробочки на ладонь.
— Мы с тобой оба рисинки.
— Э-э, в смысле?
На руке Юмы лежало нечищенное семечко риса. Ёсихико, привыкший видеть уже очищенный рис, даже не сразу понял, на что смотрит.
— Но дядя из JA говорит, что все мы станем большими и сильными, поэтому не надо торопиться.
Юма с любовью смотрел на рисинку.
— Дядя из JA?.. — повторил Ёсихико, начиная догадываться.
Инамото говорил, что встретил мальчика, который хочет стать сильными — уж не о Юме ли он говорил? Ёсихико ещё раз посмотрел на беззаботную улыбку школьника и будто бы на миг увидел узы, которые связывают его с Инамото.
— Но я тоже тороплюсь, у меня тоже нет времени, — Юма убрал рисинку и надулся. — Я до сих пор плохо бегаю, плохо лазаю по деревьям, проигрываю в камень-ножницы-бумагу и с трудом таскаю рюкзаки, которые вешают на меня друзья.
Ёсихико невольно усмехнулся. Повесить на кого-нибудь все рюкзаки — этим и они развлекались, когда учились в школе. По дороге домой частенько играли в дурацкие игры, и проигравшему приходилось таскать на себе тяжести до следующего столба.
— Знаешь, по-моему полезно хотеть стать большим и сильным. Мы ведь с тобой мужчины. Сильный мужчина не проиграет в драке, его не будут травить.
Достаточно бегать быстрее всех — и вот ты почти супергерой в глазах сверстников. Мальчикам совершенно нормально восхищаться силой товарищей постарше и пытаться стать такими же как они.
— Но я не люблю драться… — Юма потупил взгляд.
— Я же тебя не заставляю. Я просто о том, что если ты станешь сильным, то никому не проиграешь… — пустился в объяснения Ёсихико, и тут ему в голову стукнула мысль. — Да, кстати, Юма, а зачем тебе вообще становиться сильным?
У мальчишеских мечт всегда есть какая-то причина. Юма неудомённо моргнул и не задумываясь ответил:
— Так ведь быть сильным — это…
Часть 3
Утром ни свет ни заря храм стоял, будто затаив дыхание. Не шумели пышные деревья, не перекатывались камни.
В прохладном воздухе витал лёгкий аромат моря. Ёсихико стоял босиком на холодном песке и смотрел на свои руки.
Перед тем как стать лакеем, он считал их почти бесполезными. Он выбыл из общественной жизни, потерял любимое занятие и лишь провожал каждый день усталым взглядом, жалея себя за бессилие.
С тех пор всё немного изменилось.
Ёсихико сжал кулак, чтобы прочувствовать изменения. Теперь он точно знал, что даже его бессильные руки могут помогать другим.
Он понимал свою слабость, и именно поэтому мог входить в положение других.
— Доброе утро, — поздоровался Инамото, увидев, что Ёсихико ждёт его возле святого поля. — Почему ты вдруг пригласил меня в такую рань? Мне-то всё равно, но я всегда считал, что люди по утрам любят поспать.
Ёсихико уставился на оранжевую куртку JA невыспавшимся взглядом.
— Я просто не мог дольше ждать.
Вчера вечером он лёг спать, но не смог заснуть. В конце концов он попросил Когане позвать Инамото сюда. Была половина пятого утра. Уже светало, но солнце ещё не показалось.
— В общем, давай разок сразимся, — сказал Ёсихико, приглашая Инамото в круг.
— Оба готовы? — уточнил Когане, взявший на себя роль судьи.
Ёсихико и Инамото поставили руки на разделительную черту — по традиции там должна была быть доска, но они её не нашли — перевели дух и бросились друг на друга.
Хотя Ёсихико навалился на духа изо всех сил, это никак не подействовало. Бывало, что Инамото скользил назад, но это никогда не выбивало его ни из стойки, ни из равновесия. Сразу после этого он либо отталкивал Ёсихико, либо ронял, либо бросал. От подножек он тоже уворачивался, обманные манёвры не работали, и результат раз за разом получался тем же самым.
— Ну вот, я-то думал, ты позвал меня, чтобы показать что-то новенькое, а ты опять за своё, — расстроенно проговорил Инамото, пока вышвырнутый за пределы круга Ёсихико вставал на ноги и потирал ушибленное место.
— Да уж, ты силён.
Усмехнувшись, Ёсихико стряхнул с одежды песок. Увы, он не придумал ни новой тактики, ни новых приёмов.
— Может, я стал слабее, но я всё ещё дух. Человеку будет нелегко победить меня. Я ведь говорил, что сражаюсь всерьёз?
— Ага-а.
Ёсихико усмехнулся и вернулся в круг, держась за правое колено. Когане посмотрел на него с волнением.
— А я, в отличие от тебя, слабак. И не только физически. В обществе я никто, ума у меня мало. Раньше умел играть в бейсбол, а теперь сам посмотри, — Ёсихико показал на больное колено. — Но я здесь, потому что верю: кое-что я всё-таки могу.
Ёсихико снова остановился у разделительной линии, и Инамото недоумённо посмотрел на слабого человека, который упрямо вставал после каждого поражения.
— Если честно, я растерялся, когда меня назначили лакеем. Мне было так лениво что-то делать, и я не понимал, почему вдруг выбрали именно меня. Но если я, пускай совсем не знающий даже знаменитых богов, могу принести кому-то пользу, то я обязательно приду на помощь тем, кому нужен.
Эта принципиальность досталась ему в наследство от деда. Хотя правое колено до сих пор болело, он всё равно понемногу двигался вперёд. В его руках, пусть и нечасто, порой оказывались важные узы. Иногда его даже благодарили. Весь этот опыт накапливался внутри Ёсихико и превращался в силу. Поэтому принципы, которым он следовал, можно было выразить иначе: он тоже хотел стать сильным.
— Я обычный человек, не небесноглазый, не супергерой, не хозяин мира… Но я всегда протяну руку, если кому-то нужна помощь, — Ёсихико расставил ноги, закатал рукава и ухмыльнулся. — И по-моему, это ничем не хуже твоей силы.
— Моей силы?.. — повторил Инамото, не понимая слов лакея.
Ёсихико попросил Когане провести ещё один раунд и вновь сцепился с Инамото. Битвы с духом рисом напоминали ему битьё об упругую стену. Он и близко не приближался к тому, чтобы победить, но ему не оставалось ничего другого, кроме как пытаться снова и снова.
— Люди хотят стать сильнее… — выдавил из себя Ёсихико, держась за Инамото, — не потому, что хотят побеждать в драках или мстить тем, кто их обижает…
Ноги Инамото проскользнули, но он ничего не сказал. Он удерживал Ёсихико и ждал его слов.
— Ты ведь знаешь Юму? Вот он сказал мне… — Ёсихико вспомнил вчерашние слова. — Быть сильным — значит защищать кого-то.
— Защищать? — тихо повторил Инамото.
— Он хочет стать сильным, чтобы защищать сестрёнку, которая у него скоро появится.
Инамото вытаращил глаза.
Всё это время мальчик не пытался угнаться за своими друзьями и не хотел стать мужественнее. На самом деле он…
Просто осознал долг старшего брата и захотел защищать свою сестрёнку.
Вдруг тяжёлое как камень тело Инамото стало легче. Руки Ёсихико ощутили, как центр тяжести противника поднялся выше. Не упуская шанс, Ёсихико схватился за пояс духа и изо всех сил напряг ноги. Атака впервые сработала как надо, и даже Когане от удивления вытянул голову. На его глазах Инамото наклонился и упал на спину.
— П-победа… — выговорил Ёсихико, упав на Инамото.
Он так запыхался, что не стал вставать, перекатился вбок и лёг на спину рядом с духом. За сегодня он не только заработал пару новых ссадин — его правое колено, да и вообще все мышцы кричали от боли. Может, он победил не совсем честно, но победа есть победа. Всё-таки он сражался не с человеком, а с духом, и рассчитывал хоть на какое-то снисхождение.
— Значит, он хотел стать сильным, чтобы защищать?.. — пробормотал Инамото, глядя в небо.
Вдруг у горизонта показалось солнце и осветило территорию храма первыми золотистыми лучами.
— А разве ты нет? Зачем тебе тогда столько силы? Причём не только физической. Зачем духу нужна сила? — кое-как выговорил Ёсихико, перемежая фразы шумным дыханием.
— Зачем сила?.. — повторил Инамото, медленно садясь на землю.
— Да. Вспомни, для чего существует рис.
Инамото несколько раз повторил слова Ёсихико, будто распевая их. Вдруг он ахнул и ощутил, как что-то бесшумно вздрогнуло в его груди. Там словно распустился цветок, так долго ждавший утренних лучей.
— Для людей… — наконец, обронил он. — Меня послали в мир людей из двора Аматэрасу-омиками… Чтобы люди не были голодными и слабыми, чтобы я помогал им расти. Чтобы я стал основой их процветания…
Слова будто сами приходили к нему из глубины души. Инамото положил руку на грудь, словно сам не понимая, почему произносит их.
— И чтобы стал источником жизни…
Ёсихико наконец-то тоже нашёл в себе силы оторваться от земли и сесть в позу лотоса. Спина у него была вся в песке, но сейчас это ощущение было даже приятным.
— Ты выигрывал в сумо, чтобы обещать людям урожай. Ты помогал рису расти, чтобы люди на острове не голодали. Ты защищал их, — объявил Ёсихико мешкающему Инамото. — Поэтому ты должен лучше всех понимать, каково это — хотеть стать сильным, чтобы защищать кого-то.
Слова лакея будто привели духа в чувство.
— Лучше всех…
Будучи гордым духом рисовых колосьев, помогавшим людям выживать, он всегда находился рядом с людьми и смотрел на их жизнь.
— Возможно, ты не просто так растерял силу и начал показываться людям на глаза. Скорее всего, кто-то хочет, чтобы ты вспомнил, как тебе нравилось жить с ними.
Хотя Ёсихико плохо разбирался в синто, он всегда полагал, что боги и духи как правило не попадаются людям и не показываются им на глаза. Мало кто из них сражается с людьми в сумо, пускай и в ритуальном.
— Или тебе всё-таки не нравилось? — спросил Ёсихико.
Инамото медленно опустил взгляд на покрытые песком ладони. Ему вспомнились бесчисленные лица знакомых людей.
Сосед, который всегда радостно окликал его на улице. Знакомые по кооперативу, каждый день благодарящие его за усердие. Мальчик, при каждой встрече бегущий к нему с криком «Дядя из JA!».
— Нет, нравилось… — наконец, признался Инамото. — Я… Так любил играть с людьми в сумо, пока вокруг стояли толпы зрителей и болели за нас…
На какое-то время он забыл и о своём долге, и о том, как весело ему было участвовать в ритуалах.
Он молча смотрел на Ёсихико дрожащими глазами, пытаясь разобраться в спутанных воспоминаниях.
— По-моему, сильный ты или слабый, победитель или проигравший — это все ерунда. В этом году ты снова сразишься в сумо с человеком, потому что стремишься защитить самое дорогое, что есть у духа риса, — благополучную жизнь людей.
После этих слов Инамото вытаращил глаза. У него так перехватило дух, словно он вдруг прозрел.
— Ничего себе!..
Мир перед его глазами вдруг заиграл красками. Каждый листочек, подсвеченный утренним солнцем, каждый камешек и каждая песчинка, бескрайнее синее небо, отдыхающие на ветках птицы, даже воздух.
Песчаная буря, скрывавшая от него мир, вдруг пропала. Кто-то будто снял с его глаз толстый светофильтр. Дух вдруг увидел краски жизни во всём их великолепии. Он увидел, как возятся жуки, как тянутся к небу мокрые от росы травинки. И он увидел, как начинается очередной день в жизни людей.
— Да… Так и есть… — слетели слова с губ засмотревшегося на пейзаж Инамото. — Я хотел защищать прекрасный мир людей…
Покуда милостью Оямацуми-но-ками блестят колосья риса, люди будут рождаться и жить.
— Подумать только, что мне, искавшему силы для защиты людей, потребуется помощь человека, чтобы разобраться в себе… Разве не смешно? — иронично проговорил Инамото, смахивая слёзы с глаз.
— Ой, да ладно тебе. Главное, что ты снова можешь радоваться сумо, — Ёсихико поднялся, отряхнулся и протянул руку Инамото. — И кстати, как тебе понравилось проигрывать?
Инамото изумлённо округлил глаза и растерянно забегал глазами, не зная, что ответить. Наконец, он не выдержал и рассмеялся.
— Обидно признавать, но было весело.
Когда Ёсихико усмехнулся в ответ, Инамото поймал его ладонь и поднялся. Дух так сверкал в утренних лучах, что Ёсихико невольно прищурился.
— Ага, мне тоже понравилось.
Инамото показался ему похожим на спелый золотистый колос риса, покачивающийся под осенним ветерком.
***
Спустя месяц после того, как Ёсихико получил в молитвенник красную печать в виде колоса и уехал домой, на острове прошёл традиционный праздник посадки риса. Как всегда, городской мастер показывал на нём сумо понарошку. Ёсихико не отказался бы посмотреть на божественные ритуалы своими глазами, но не смог оплатить дорогу. Он не только провёл на острове две лишних ночи и не только потратился на мази для ссадин, но ещё и забыл перебронировать обратный билет, поэтому ехать в Киото пришлось за свой счёт.
— Ишь как веселится…
Вместо этого пришлось довольствоваться видеозаписью сумо, выложенной на новостном сайте. Рикиси изображал толчки, удары и прочие приёмы сумо, а напротив за пределами круга Инамото картинно подстраивался под его движения.
— Его так хорошо видно… Внимательный человек всё поймёт, — заметил Когане, глядя на экран, и беспокойно повёл ушами.
— Разве он не специально? Он ведь говорил, что впредь будет знать меру.
— Я уж надеюсь, что будет. Он многое вспомнил, но всё ещё слаб настолько, что порой случайно показывается людям на глаза. Возможно, если он будет ещё лучше отыгрывать человека, ничего страшного не случится, но всё-таки…
Рикиси на экране то отступал к границе круга, то будто бы чудом уворачивался от сильных ударов, а зрители смеялись и аплодировали. Ёсихико заметил группу школьников и на автомате попытался отыскать в ней Юму. Наверняка он тоже пришёл посмотреть, как проходит ритуал.
— Кстати, с какой стати он изображает человека? — Когане запрыгнул на колени Ёсихико, с них на стол и постучал лапой по углу экрана.
— А? Ты о чём?
Когане показывал на старика из толпы, который скандировал чуть ли не громче всех. Он был одет в хакама, поэтому Ёсихико решил, что это наверняка какой-то священник разошёлся, однако…
— Выиграв пари, я в шутку попросил его пожить человеком, а он не только радостно согласился, но ещё и в кадре засветился… — пробубнил Когане. — Я думал, он возмутится, а тут на тебе. Радуется, как может…
— О чём ты говоришь?!
— Тоже мне наказание за проигранное пари.
— Что это за дед?!
Через несколько дней Ёсихико получил письмо от Юмы.
В нём мальчик неровным детским почерком писал о том, что у них прошёл праздник посадки риса и что специалист помог ему посадить то семечко в горшок, и оно уже успело прорасти. Наверняка осенью мальчик сможет собрать свой собственный маленький урожай.
К письму Юма приложил фотографию своей новорождённой сестрёнки в окружении улыбающейся семьи.
И ещё одну. На ней за Юмой, беззаботно ловящим лягушек рядом со святым полем, ласково присматривает мужчина в куртке JA. Заурядная, но такая дорогая сердцу бытовая сцена.
http://tl.rulate.ru/book/101717/4513788
Готово:
Использование:
