Рекордарк (3)
Тем временем Элиза и четверо других, принадлежащих к «хорошим семьям», проводили собеседования в относительно спокойной комнате для посещений.
«Ай——————!»
Где-то раздался рёв льва, но они проигнорировали его. Элиза постукивала шариковой ручкой по тетради и спросила:
«……Ты не знаешь, где спрятано сокровище, верно?»
Заключённый покачал головой.
«Я знаю. Я знаю, где оно находится. Место, где спрятано сокровище. Конечно, я знаю. Не волнуйся, я скажу тебе. Итак, это…… У тебя случайно нет сигареты?»
«…….»
Элиза потрогала виски. Сообразительный охранник выставил заключённого.
Это уже был третий раз. Предположив, что он знал местонахождение сокровища, он попросил сигарету, а когда получил её, вместо того чтобы сказать, попросил закуску.
……Бах———!
Элиза скользнула взглядом по охраннику.
«Там что-то происходит. Уже какое-то время шумно».
«Ох, да, в самом деле. Подождите немного».
Охранник поспешно покинул комнату для посещений и вернулся.
«Да. Кажется, между начальством и заключёнными возникли небольшие неприятности. Вам не о чем беспокоиться».
«……Понятно. Кроме того, похоже, эти заключённые не хотят ничего говорить, не так ли?»
«Это будет непросто. Заключённые не так легко делятся внутренней информацией о тюрьме. Они боятся, что позже их посчитают стукачами».
«Тц».
Элиза потёрла глаза.
Она была очень уставшая. Вчера она почти не спала с 6 утра и даже не приняла душ.
Она встала и откинула растрёпанные волосы назад, за плечи. Она остановила охранника, который собирался следовать за ней.
«Подожди. Я собираюсь прогуляться. На прогулочном дворике. Это допустимо?»
«Ох, да. Хорошо».
Она вышла в коридор первого этажа за пределами комнаты для посещений.
————Отпусти—те—меня—чёрт!
Снаружи творился полный беспорядок.
Мужчину утащили несколько охранников. Заключённый, весь в крови, внутри камеры, и другие заключённые смеялись над этой сценой. Герхен Кал Дун и старшие пытались воспользоваться их хорошим настроением, чтобы поспешно провести собеседования.
Элиза игнорировала их.
Она спокойно вышла на прогулочный дворик под прикрытием суматохи и прошла как можно дальше в угол.
Конечно, ей был нужен ключ, чтобы попасть в «это место», но он уже был у неё в руке благодаря тому, что раньше её отец уговорил смотрителя.
С чувством нарушения правил, чувствуя, как колотится её сердце, она наконец достигла входа в [Зону изоляции].
С самого начала Элиза намеревалась приехать в эту тюрьму. Причиной, по которой она не выспалась, также была это.
«Хааах…….»
Успокоив свой разум и тело глубоким вдохом, Элиза вставила ключ в плотно закрытую железную дверь.
Скрип—
Дверь открылась.
Она сделала шаг вперёд.
«…….»
Тусклый свет лампы накаливания слабо освещал внутреннее пространство, и в коридоре выстроились большие одиночные камеры.
Она была не одна.
Хотя и невидимый, кто-то здесь был.
Она была не одна.
Элиза повторяла это про себя, проходя по коридору. Она также крепко сжала в руках кукольного кролика «Куки» в своей сумке-мессенджере.
Стук——.
Звук её шагов пустотой отдавался в зоне изоляции Рекордарка.
Она заглянула внутрь.
Мужчина лежал на кровати. Не в тюремной робе, а в белой больничной рубашке.
Элиза произнесла его имя так, словно кусала свой язык.
«Яэль».
—…?
На мгновение он посмотрел в её сторону. Он тут же ослепительно улыбнулся.
—Ох. Ты пришла. Ты пришла.
Он вскочил и подошёл к ней, заглядывая ей в глаза. Он тихо пробормотал, прижав лоб к стеклянному окну.
—Моя сестрёнка…
Элиза стиснула зубы. Голос, называющий её «сестрой», был мерзким.
«…Я же говорила тебе, не называй меня так».
Она презирала этого человека. Он был отвратительным и омерзительным. Она хотела отрицать тот факт, что этот монстр был её кровным родственником.
—…
Он открыл рот, словно в шоке. На его лице появилось жалкое выражение.
—Ох, так это преступление, если брат называет сестру сестрой. Вот почему я заперт здесь. Я не знал этого.
«Вздох...»
- Эх... Жизнь так себе. Иногда мне разрешают прогуляться. Говорят, где-то через 4-5 лет, я смогу познакомиться с другими заключенными. Неплохо.
Яэль облизал окно языком. Элиза крепко зажмурилась.
- Я пришла не за этим...
- Я знаю, Элиза. Ты не виновата. Отец прислал тебя, верно? Посидеть тихо, пока не пройдут выборы.
Его ответ был настолько верен, что Элиза на мгновение лишилась дара речи.
Затем Яэль преувеличенно выставил все эмоции напоказ, словно он играл в спектакле.
- Отец... Ах, мой отец! Но я понимаю. Выборы были важны тогда и сейчас. Очень важны. Очень... Вот же он, проклятый ублюдок!
Бац!
Он ударился головой об усиленное стекло. Его лицо мгновенно исказилось. Взгляд загорелся отчаянием.
Кап-кап-
Со лба текла кровь, смешиваясь с его искаженным лицом.
- Передай этому сукиному сыну. Передай нашим родителям. Я... я тут держусь.
Он неуверенно опустил голову.
- Просто... держусь...
- Свихнулся.
Элиза облизнула губы с фиолетовым оттенком.
Бац! Яэль ударил ладонью по усиленному стеклу.
- Ответь мне!
- Прекрати, перестань кричать!
Элиза крикнула в неистовом припадке.
- ...?
Яэль на мгновение моргнул, а затем усмехнулся. Он вернулся в свое обычное состояние и почесал шею.
- Ой, извини. Моей младшей сестренке не нравится, когда кричат...
Грохот!
В этот момент донесся звук, которого здесь быть не должно.
Очевидно, кто-то шел.
Грохот!
Элиза быстро обернулась. Яэль тоже проследил за ее взглядом.
- ...Ты.
Место, неизвестное большинству обычных людей.
Грохот.
Он остановился перед одиночной камерой.
Камера, окруженная со всех сторон усиленным стеклом, с вывеской, как у таблички с именем, на которой стоял номер [115].
Глаза Элизы наполнились изумлением. На губах Яэля расплылась слабая улыбка.
- ?
На месте, где обычным людям было преступлением даже входить, сумасшедший беспечно склонил голову.
Шион Аскал.
Под бледным светом лампы накаливания во тьме коридора выделялась его прическа ежиком.
... Вот же он, старинный приятель.
Не совсем обычные отношения, которые начались в больнице и привели в тюрьму.
Когда я встретил его много лет назад, он сказал мне, что убил кого-то. Сказал, что он лично отрезал человеку голову.
В то время я был неизлечимо больным пациентом в гематологическом отделении, а он был пациентом отделения психиатрии.
Я думал, что он, очевидно, психически болен, но тогда мне было всё равно, был ли он психически больным или призраком.
Изгою, онкобольному в возрасте четырнадцати лет нужен был друг. По крайней мере собеседник.
Поэтому я не избегал его. Я держался за него, который говорил только странные слова. У нас было много разговоров.
Он был единственным, кто принял меня, а я был единственным, кто слушал его.
Возможно... он был первым другом, который у меня появился в жизни.
Затем однажды, это было смутное воспоминание, он рассказал мне странную историю. Что в больнице Петраского университета мне прописывают новый препарат под названием 'Гельт', а не популярный препарат от лейкемии 'Маглев'.
Он сказал, что отец его товарища по гематологическому отделению был журналистом, который много знал о лейкемии, и посоветовал мне пойти к нему.
Я так и сделал.
Я пришел к журналисту и спросил.
Почему в Петра нам дают новый препарат под названием 'Гельт', а не 'Маглев'?
Как только лицо журналиста изменилось, он выписался из больницы с сыном, а на следующей неделе разразился скандал о взятках в больнице при университете Петра.
А я?
Меня, конечно же, выгнали из больницы.
Наверное, в тот день моросил дождь.
Я ушел из больницы со сбритой из-за химиотерапии головой, и я помню, как с балкона больницы на меня смотрел красивый ребенок.
Возможно, этот ребенок все еще винит меня.
...Ну и дела.
Если бы история закончилась здесь, для меня это был бы дерьмовый конец, но, к счастью или нет, на этом всё не закончилось.
Прошло где-то три месяца с момента, как меня поместили в другую больницу?
Тот журналист снова пришел ко мне. Его костюм был броским, а на запястье висели ослепительные часы. Его цвет лица, который раньше был землистым, теперь был чистым по сравнению с прошлым.
Он сообщил, что его сыну стало лучше, и спросил, не скрывается ли в больнице "Петра" еще какая-нибудь тайна. Он добавил, что даст мне 20000 ренов, если я расскажу ему об этом.
Услышав столь возмутительно дорогостоящее предложение, я вспомнил о том мужчине из психиатрического отделения.
Тогда я подумал, что он одурачил меня. Я считал, что меня выгнали из больницы из-за его импульсивности.
В отместку я рассказал, что он кого-то убил.
Журналист оставил меня с несколько странным выражением лица.
Он больше не вернулся.
Обещанных денег не было.
Я подумал, что меня снова одурачили.
Дальнейшая история...
Хм, теперь ее нет.
Она была, но исчезла.
Потому что я деградировал.
Но если вкратце упомянуть эту "потерянную историю", то я, когда мне было двадцать с небольшим, совершил определенное преступление и был заключен в "Рекордарк".
"Он" тоже тогда находился в "Рекордарке". Точнее, его перевели из психиатрической больницы в "Рекордарк" из-за меня.
Но он не винил меня. Наоборот, он очень помог мне, я был еще слаб.
- Это давняя история. Я тоже не знал, что тебя выгонят из больницы. С тобой все в порядке?
Я стал его уважать.
Мы снова подружились.
Но он так и не сказал мне своего имени, даже когда я вышел из тюрьмы. Мало того, что он не сказал своего имени, он даже не пытался говорить о своих личных делах.
- Не знаешь слишком много. Если узнаешь, умрешь. Как тот журналист тогда.
Он тщательно скрывался, чтобы не просочилась ни малейшая подсказка, и я тоже не стал копать глубоко.
Сегодня я наконец узнал его имя.
"Яэль".
Голос, прозвучавший из уст Элизы.
Так звали моего друга.
http://tl.rulate.ru/book/101055/3925996
Готово:
Использование:
