Том 2. Глава 3. Дочь Корделии
Часть 2.
Каждому была подготовлена гостевая спальня в дальней части третьего этажа особняка. В центре достаточно просторной комнаты стояла большая кровать с балдахином. В стену встроили зеркало размерами как раз достаточными, чтобы отражать грудь и выше. На другом конце комнаты окна закрывали тяжёлые портьеры из блестящего бархата.
Викторике, Казуе, Милдред, Алану, Дереку и Раулю выделили комнаты в таком порядке с конца коридора. Казуя подхватил багаж хранившей молчание девочки и отнёс в её комнату. Викторика же даже взглядом его не удостоила: она в задумчивости подпёрла маленькой ладошкой белый подбородок.
Пуф-ф, – она поднесла к губам трубку и раскурила её.
Затем потянулась к шнуру с краю окна и дёрнула со всей силы.
Шторы медленно разъехались, открыв вид на каменный балкон и гигантский пышный дуб.
Викторика сощурилась, пристально рассматривая пейзаж за окном. Казуя не удержался от вопроса: «… Что-то не так?», поравнявшись с ней.
Из-за деревьев за старым собором виднелось пустынное кладбище.
Викторика какое-то время безмолвствовала.
И вдруг решительно вышла из комнаты. Казуя подскочил:
– Куда ты?
– Пойду прогуляюсь.
– Прогуляешься…?
– … – Викторика не ответила, лишь положила руку на до блеска начищенные бронзовые перила и медленно спустилась по просторной мраморной лестнице.
Харминия, стоявшая рядом с белым ведром и с белой тряпкой в руке – по-видимому, женщина убиралась – изогнула шею под стать змее в стойке, проводив взглядом юную фигурку девочки.
…Лишь покинув особняк, Викторика замедлила шаг. Казуя наконец нагнал подругу и ныне шёл вровень с ней.
По вымощенной камнем дороге они миновали нескольких жителей деревни. Ни один не удостоил их взглядом. Да и Викторика шла, ни на кого не покосившись.
– … Куда вы? – вдруг раздался окрик. Обернувшись, мальчик увидел позади… словно слившийся с туманом силуэт молодого человека.
Он был одет в старомодный наряд, будто персонаж, сошедший со страниц Шекспировской пьесы, и в нём сразу узнавался деревенский. Длинные золотые волосы были стянуты на затылке в тугой пучок, а прозрачная белая кожа была гладкой, точно у девушки. Однако в глазах того же глубокого зелёного цвета, что у Викторики, не читалось и толики эмоций. Лицо больше напоминало собой холодную маску Но…
Казуя вспомнил, кем был этот юноша. Помощник Сергия, сопровождавший его во время прогулки по деревне. Именно он дивился часам и одежде Алана и его коллег…
– Я проведу вас по окрестностям. А, меня зовут Амброз. Приятно познакомиться, – юноша… Амброз представился детям. Ой, – подумалось Казуе. Его впечатление о молодом человеке резко изменилось. Стоило тому с улыбкой заговорить, и маска сменилась на лицо живого весёлого юноши. Даже щёки бодро порозовели. На ухоженном красивом лице с тонкими, как у леди, чертами проступила чарующая радость. – Давненько у нас не было гостей извне, так что, ну, знаете, я очень вам рад. Но постараюсь не слишком увлекаться…
– Вы решили оказать нам тёплый приём? – удивился Казуя.
– … – Амброз смолк, словно встревоженный. – … Жители деревни не любят перемен. Им претят разговоры с представителями других культур. Господин Сергий всё повторял… что люди из внешнего мира ведут неподобающую жизнь…
– Хм-м…? Вы тоже так думаете, мистер Амброз?
– Я, ну… – Амброз снова умолк.
Затем смерил пристальным взглядом лицо и фигуру Казуи. Мальчик поневоле заволновался, и вдруг Амброз протянул к нему руку. Видя в помощнике облик благородной дамы, Казуя покорно позволил себя коснуться. Но Амброз ни с того ни с сего начал гладить и теребить щёки мальчика, хватать и оттягивать пряди его волос. Какое-то время Кудзё терпел, но, в конце концов, возмутился:
– … Что вы делаете!
– Нет, просто меня снедало любопытство, почему у нас с тобой такой разный цвет кожи и волос. Я, конечно, знаю, что люди из внешнего мира не всегда рождаются блондинами…
Судя по всему, ему впервые повстречался азиат. Юноша заглянул в глаза Казуи, чётко горевшие возмущением, и прошёлся ладонью по лицу мальчика, словно гладил по головке собаку; наконец, тот не выдержал:
– Викторика, спасай!
Викторика, вопреки его отчаянной мольбе, лишь равнодушно фыркнула. Затем подняла глаза.
– … Мне нужно попасть в одно место, проводи.
Амброз с улыбкой отозвался:
– Милости прошу, куда? А взамен могу я ещё немного потрогать его?
– Как хочешь.
– Ви…!
Викторика раздражённо отвернулась.
И шёпотом обронила:
– В дом, где жила Корделия.
…Пальцы Амброза резко похолодели. Он отдёрнул руку от лица Казуи и смерил девочку пристальным взглядом. В его лице больше не читалось буйство жизни, лишь холодная бесстрастная маска с остекленевшими мутными глазами – совсем как у прочих жителей деревни.
Дом Корделии одиноко стоял поодаль, на углу выстроившихся рядами каменных кубиков-домов деревенских.
Строение стояло обособленно, вдали от других, словно само его существование было табу. Возможно, ввиду отсутствия ухода, экстерьер имел сильно запущенный вид: обесцвеченные узорной сеткой иссохшего плюща и пятнами ветра и дождя наружные стены навевали дух ужасного запустения.
Амброз, проводивший сюда детей, вскоре ушёл и скрылся в тумане, словно спасаясь бегством.
Казуя был на взводе, но Викторика спокойно положила руку на ручку двери, казалось, ничуть не переживая. Было не заперто. Скопившаяся за все эти годы грязь запачкала маленькую по-детски пухлую ладошку девочки иссиня-чёрным. Казуя тотчас достал из кармана платок и вытер ей руку. Викторика раздражённо высвободилась и шагнула в маленький домик.
Комната оказалась на удивление маленькой и старой.
Неужели все дома в деревне были такими? Холодная каменная стена разделяла комнату надвое: на маленькую кухню и спальню с грубо отгороженным местом – язык не повернулся назвать его камином, – собиравшим пыль у несущей стены. Изношенные стул и стол. Небольшая деревянная кровать с потёртыми хлопчатобумажными простынями. Комната была лишена надлежащего источника света, и вся мебель в ней была старой и обветшалой. Убранство комнаты неволей наложилось на затуманенные глаза и безжизненные лица деревенских.
Казуя втайне опешил, ощутив заметную разницу между этой комнатушкой и кичившимся роскошью особняком деревенского старосты.
Будто совершенно другое место…!
Но когда его глаза попривыкли к комнате, ставшей ночлегом одной лишь Корделии Галло, мальчик начал примечать тут и там милые девичьи мелочи. Стеклянные баночки, раньше служившие ёмкостями под варенье, были украшены полевыми цветами, увядшие остатки которых стояли у окна. Занавески – все рваные, но подшитые вручную сплетённым кружевом милого мотива.
Двадцать лет назад… казалось, в этой комнате вправду жила юная девочка. Вдруг Казуя остро ощутил здесь её присутствие… словно та, кого больше здесь не было, мягко к нему подбиралась.
Фотография, которой так дорожила Викторика…
Взиравшая с неё таинственная зрелая женщина с лицом, так похожим на лицо её дочери, но несвойственным той броским макияжем…
Корделия Галло была здесь.
Викторика безмолвно окинула взглядом комнату. Она бродила с места на место по дощатому полу, мучительно покусывая алые губки и осматриваясь.
– … Что ты делаешь?
– Не знаю. Ищу что-нибудь, – обернулась Викторика. На её лице читалось отчаяние, брови хмурились с такой силой, что Казуя и сам посерьёзнел. – Мы можем оставаться в деревне лишь до завтрашнего вечера. Нас выгонят сразу, как закончится фестиваль летнего солнцестояния. Так что нужно найти улики до этого…!
– Мгм…
Викторика вновь обвела взглядом комнату. Постепенно её шаги стали быстрее. В воздух взметнулась пыль, и Казуя зашёлся кашлем. В итоге девочка остановилась, будто бы сдавшись.
– … Ничего.
– Похоже на то…
– Мама оставила мне послание. Что-то в этой деревне… Я чувствую это. Но не могу найти… – Викторика с большим остервенением впилась в губу.
Затем присела на корточки, сжала кулак и – тук-тук, тук-тук – начала постукивать по полу. В воздух вновь полетели комья белёсой пыли. Казуя только больше раскашлялся.
– Что ты делаешь?
– … Простукиваю пол.
– Ну-у, это я понял, вижу…
– Если в каком-то месте пола звук отдаётся иначе, значит, под ним пустота.
– … Тогда давай я. А ты встань, – Казуя опустился на колени и начал методично стучать кулаками – тук-тук, тук-тук, – начиная из угла комнаты. Тук-тук, тук-тук, – закончив с полом на кухне, он перешёл на спальню. И вскоре нашёл место, где стук отдавался гулко и громко. Викторика подошла поближе.
Вдвоём они подняли половицу.
Пыли взметнулось ещё больше.
Внизу… и правда оказалась небольшая полость. Квадратная дыра, не сказать, чтобы глубокая: в неё уместились бы две-три книги. На первый взгляд там не было ничего, но, приглядевшись, дети обнаружили в пыли фотографию.
Они разом переглянулись.
Викторика протянула руку и достала старую фотографию.
Белым указательным пальчиком она смахнула скопившийся слой пыли.
…Это была фотография дамы.
Уложенные в причёску волосы сверкали жемчугом, дорогое платье на ней с глубоким декольте. В руках она что-то держала. Младенца, укутанного в мягкую ткань, отделанную шёлком и кружевом.
Фотография матери и ребёнка…
Лицо благородной дамы, несомненно, принадлежало Корделии Галло.
Точь-в-точь лицо с фотографии на кулоне-монетке Викторики.
Фотография зрелой Корделии Галло с ребёнком…?
– … Что здесь делает эта фотография? – пробормотала девочка. – Кудзё, это странно. Корделию Галло изгнали из деревни в пятнадцать лет. И с тех пор она не возвращалась… по крайней мере, я так думала. С тех пор прошли долгие двадцать лет. Но на этой фотографии она уже взрослая, и если этот ребёнок – я, то снимок сделан немногим больше десяти лет назад. Кудзё… – Викторика нахмурилась. – Что же значит этот фрагмент? К чему ведёт этот хаос?
– Викторика…
– Кто-то пришёл сюда. Через несколько лет после изгнания Корделии. Этот «кто-то» пришёл в этот дом и, вероятно, забрал «нечто», оставленное в тайнике. Более того, оставил фотографию взрослой Корделии в качестве тайного послания. Кто это был? Какие отношения связывали его с Корделией? И что он отсюда забрал? – Викторика покачала головой. – Я ещё столько не понимаю. Однако нашла осколок. Первый осколок…!
Они покинули дом Корделии, тихонько закрыв дверь.
Викторика настолько ушла в размышления, что постепенно перестала хоть что-то объяснять Казуе. Она просто безмолвно стояла перед дверью, усиленно размышляя.
Казуя тем временем смахнул пыль с волос и платьица Викторики, вытер носовым платком грязь с её щек и ладоней. Викторика снова куда-то направилась, идя всё быстрее и быстрее, а Казуя увязался вдогонку, жалуясь, что его костюм всё ещё перепачкан.
– Мы с тобой в пыли с головы до ног. Ну и ну, а я даже сменную одежду с собой не взял, знаешь? А всё потому, что вчера вечером ты и словом не обмолвилась, куда направляешься. …Слушаешь?
Викторика только фыркнула. Она продолжала шествовать прямиком к кладбищу позади собора. Всё торопливее и торопливее.
– Куда ты?
– Взглянуть на могилу убитого.
Казуя сдвинул брови, но мальчику ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.
Едва они ступили на окутанное дымкой кладбище, и как-то похолодало. Рядами тянулись испещрённые временем надгробия, увитые тёмно-зелёным плющом. Видимость была не из лучших: всё застилал туман. Казуя шёл вслед за Викторикой, ориентируясь на бахрому, выглядывавшую из-под подола пышной юбки девочки, и трепетавшую на ветру длинную бархатную ленту шляпки.
Ничего не поделаешь, бу-у…! Не могу бросить Викторику одну в таком месте. Не дай Боже, она упадёт или провалится в яму… Нужно быть сильным…
Наконец, Викторика остановилась.
Из-под её кожаных ботинок на шнурках долетел сухой хруст гравия.
Взгляд Казуи упал на поросший мхом каменный крест напротив. Взгляд девочки был прикован к нему, губы плотно сжаты. Казуя прочёл имя, высеченное на надгробии.
– … Те… о… дор.
Имя деревенского старосты, заколотого двадцать лет назад. В эпитафии, написанной старомодной прозой, говорилось, что он был с юности прозорлив, прожил жизнь уважаемым старостой деревни и скоропостижно скончался. Пока Казуя усиленно читал текст, пробираясь через дебри грамматики, Викторика тихо вскрикнула: «…А!».
– В чём дело?
– Кудзё, вот, – указательный пальчик Викторики легонько дрожал.
А там, куда он указывал…
У подножия креста, зарытого в мягкую почву кладбища, мальчик разглядел кое-что, едва заметно присыпанное землёй. Походило на маленькие рукописные буквы, с усилием выцарапанные острым камнем или чем-то похожим. Из-под земли выглядывала одна-единственная буква. Викторика протянула к ней маленькие ручки, вознамерившись покопаться в грязи. Выглядело так, будто маленький зверёк роет ямку, чтобы закопать орехи. Казуя поспешил остановить одноклассницу, после чего сам принялся копать, забив себе грязи под ногти.
Буквы постепенно появлялись.
Но мешала земля, отчего ясно увидеть не представлялось возможным.
Казуя вытер поверхность креста носовым платком. Тот окрасился в угольно-чёрный цвет, но мало-помалу буквы стали проступать.
Пространствовав из прошлого в настоящее, словно возрождённые таинственной силой…
Слёзы навернулись на глаза Викторики, прочитавшей послание.
А там…
<Я невиновна К.>
… Вот что было написано маленькими неровными буквами.
Викторика какое-то время безмолвно смотрела на буквы. Затем рывком поднялась.
Она топнула по земле своей маленькой ножкой, словно взорвавшись от гнева. Зашнурованный кожаный ботинок с хрустом утонул в гравии.
То ли вина лежала на шуме, то ли на гневе, сотрясавшем собой воздух… птицы по ту сторону тумана разом взмыли в небо, будто чем-то напуганные. Хлоп-хлоп, – какофония бесперебойного шелеста крыльев стихла немного погодя.
Из молочного густого тумана медленно снизошло единственное белое перо, трепеща и вздрагивая. Мальчик проводил его взглядом: то упало на гравий, дрогнув напоследок.
Подул ветер, и туман пришёл в движение.
Откуда-то послышался тихий шелест…
Казалось, он услышал смех.
Очень тихий, слабый хохот. Странный, пронзительный смех, от которого кровь стыла в жилах: будто рокот загробного мира…
Казуя без раздумий бросился к девочке.
Викторика продолжала стоять, словно и не слышала ничего. Девочка шептала:
– Это написала Корделия…
– Викторика, давай возвращаться.
– Моя мать была изгнана из деревни за грех, которого не совершала.
– Викторика…
– Тогда кто же настоящий преступник?
Вдруг Викторика резко вскинула голову. Она вперила свой взгляд в лицо Казуи. Мерцающий туман отражался в её изумрудно-зелёных очах, подёрнув их мутно-белой пеленой. – … Убийца по-прежнему в этой деревне, верно?
И вновь откуда-то донёсся тихий смех.
В глазах Викторики отразился пейзаж за спиной у мальчика. На мгновение налетел порыв ветра, приподняв завесу густого белёсого тумана, и, казалось, позади него мальчик приметил странную чёрную массу. Казуя судорожно вздохнул и оглянулся, прикрыв собой Викторику.
…На сей раз он услышал отчётливо.
Рёв дикого зверя.
Гар-р-р-р…! – тихий горловой рык.
И…
Гар-р-р-р-р-р-р…! – рык становился всё громче.
До него донёсся знакомой запах. Лишь теперь осознав, чем он является, Казуя ощутил, как сердце будто сжало тисками.
Зоопарк. Подобная вонь пропитала зоопарк, куда он ходил со своей семьёй.
Она исходила от тел зверья…
– Викторика, здесь кто-то есть! – Казуя крепко сжал маленькую ладошку девочки. Туман сгущался на глазах, давил, будто на голову мальчику накинули тяжёлое полотно. Казуя поднял руку вверх, словно пытаясь сбросить его, и побежал.
– Кудзё?
– Здесь кто-то есть! Бежим, Викторика!
Викторика обернулась.
Шляпка на её голове грозилась вот-вот слететь, и девочка потянулась за ней. Казуя среагировал первым и вовремя поймал головной убор. После чего дети продолжили мчаться.
Дыхание зверя, его злобное рычание и зловонное дыхание подобрались уже совсем близко. Выбежав на мощёную камнем дорогу, гулко застучали не только каблуки двух бегущих детей, но и сухой топот, схожий с таковым у копыт. Четыре лапы неустанно отбивали ритм по булыжникам.
Казуя и Викторика пересекли дорогу и подобрались к особняку. Яростный порыв сильного ветра взметнул длинные бархатистые золотые локоны девочки.
Туман рассеялся.
Дети распахнули парадную дверь.
Первой Казуя втолкнул крохотную Викторику, и лишь затем ввалился сам.
…Тут же захлопнув дверь.
Снаружи не стихал рёв. Га-у, га-у, – вой перемежался лаем и хриплым дыханием. Затем послышался гулкий скрежет, будто кто-то пытался выломать дверь.
Казуя сжимал юную подругу в объятиях, боясь даже пошевелиться. Викторика дышала тихо, едва слышимо, её широко распахнутые глаза легонько дрожали.
…И так прошло несколько минут.
Будь то шум или просто присутствие – всё исчезло.
Казуя осторожно приоткрыл створку двери, не выпуская из рук Викторику.
Туман рассеялся, на крыльце было пусто, как если бы всё им только приснилось. Казалось, даже дождь окончательно сошёл на нет, и солнце пригревало своим слабым сиянием.
Казуя попытался выдавить улыбку…
Но тут же ахнул. Его взгляд сместился чуть ниже.
Там…
Низ входной двери…
Был испещрён белёсыми следами когтей, словно зверь стремился проскрести себе путь внутрь.
Дети медленно поднимались по лестнице, желая поскорее разойтись по комнатам, как с другого конца коридора донеслись громкие голоса.
Казуя тихонько подошёл и постучал в дверь.
Если правильно помню, это комната того бородатого мужчины-самоплёта… Алан, кажется?
Получив разрешение, мальчик заглянул в комнату и обнаружил там Алана, Дерека, Рауля и незнакомую женщину.
Все четверо, похоже, играли в покер и поочерёдно сдавали карты. Дерек же явно оказался лёгкой добычей: раз за разом проигрывал женщине. Дерек громко причитал над своим поражением, в то время как наблюдавшие за ним Алан с Раулем ухмылялись во весь рот. Алан насмешливо поделился советом, Рауль же повёл плечами, только шире заулыбавшись. Казалось, судьба кошелька Дерека их дуэт ничуть не заботила.
– … Где вы были? – незнакомая женщина подняла голову и фамильярно окликнула Казую. Тот же уставился на неё в замешательстве.
Ею была молодая женщина с огненно-рыжими волосами. Цвет был ярким, напоминал морковь; локоны завивались кукольными кудряшками и торчали воздушной копной, словно сладкая вата. Зато глаза были одинокими, серо-голубого оттенка, и мальчик их уже видел.
Из квадратного выреза простого белого летнего платья выглядывала красивая грудь, столь пышная и большая, что несложно было бы спутать с ягодицами. Мелкие веснушки в цвет тем, что усеивали щёки, россыпью темнели на декольте, словно красивый цветочный узор.
Заметив растерянный взгляд Казуи, женщина опешила:
– Да ну. Это же я, я! – женщина покрыла голову первой попавшейся под руку простынёй. Казуя обомлел пуще прежнего:
– Э, мисс Милдред!?
И правда, точь-в-точь лицом Сестра Милдред с парой таких знакомых серо-голубых глаз. Однако атмосфера вокруг неё изменилась до неузнаваемости, будто совершенно другой человек. Стоило ей сменить тяжёлое, не слишком подходящее ей монашеское одеяние на повседневное лёгкое платье, и на волю вырвалась её природная жизнерадостность вкупе с хамоватым весёлым характером. Милдред вскинула подбородок и звонко расхохоталась. Она вовсю веселилась, размахивая руками как ветряная мельница.
– Поверить не могу: я только причёску сменила, а ты уже меня не узнал. Что за дурашка-а.
Троица мужчин и сами заливисто рассмеялись. Казуя вспыхнул.
Казуя с Викторикой пристроились рядом с ними, и шестеро гостей стали делиться друг с другом произошедшим до сих пор. Судя по всему, молодые люди надолго засели в комнате за игрой в покер, ибо погода не радовала, а жители деревни навевали жуть. В середине к ним присоединилась Милдред, чем привела мужчин в бурный восторг.
– … Нас преследовал волк.
Когда Казуя рассказал об их побеге с кладбища, лицо Милдред исказилось от ужаса, но нерушимая троица, напротив, взбудоражилась. Алан дёрнул себя за бороду, звучно гаркнув:
– Веселуха-а!
Дерек тоже засмеялся высоким голосом, Рауль же безмолвно улыбнулся.
Казуя взвился от их шутливого отношения:
– … Ничего весёлого!
– Помнится, староста всё бузил о спускающихся в деревню волка-ах.
– … Ну-у, это да, но.
– Тогда будем осторожны, лады? – громко заявил Алан, и Дерек снова засмеялся фальцетом. И только крупное тело Руаля сжалось от страха. Старый роскошный стул коротко под ним скрипнул.
Алан повернулся к Милдред.
– К слову, Сестра. Что там с телефоном?
В ответ Милдред покачала головой, как бы говоря: «нет». Казуя удивился:
– Телефоном…?
– Ага. Сестра всё канючила, мол, надо позвонить. Даже обратилась к старосте за помощью. Слышал, в деревне есть электричество, вот и подумал, что телефонная связь тоже имеется.
Казуя тут же вспомнил:
– А ведь точно, мисс Милдред, вы же и вчера вечером в гостинице куда-то звонили…
Гхм-гхм, – Милдерд нарочито кашлянула. За сим вопрос был закрыт.
Доселе молчавшая Викторика вдруг осведомилась:
– … Так всё же в деревню проведено электричество.
Лишь тогда мальчик понял, что её насторожило. Он сам удивлённо вскричал:
– А ведь точно! Мы так глубоко в горах, без какой-либо связи с внешним миром, и всё же здесь есть электричество…?
Алан хихикнул:
– Верно. Удивительно, но лампы в этом особняке работают не на масле и не на газе. А на электроэнергии. Ну-у, слова про горную глубинку ты верно сказал, но малое число жилищ только облегчает строительные работы. Правда, денег придётся вбухать немеренно-о! Слышал, даже в горах Швейцарии курорты оборудованы по последнему слову техники.
– Но здесь-то…
– Да, эту глушь курортом не назовёшь, – кивнул Алан.
После чего перевёл взгляд на лицо Викторики.
– Ты только что сказала «так всё же», юная леди. Знала об этом?
– В определённой степени, – кивнула уже Викторика.
Все воззрились на её миниатюрную фигурку. В комнате вдруг воцарилась тишина. И лишь Викторика сохранила спокойный расслабленный облик.
Её маленькие губки раскрылись, и девочка наконец заговорила:
– Ранее деревенский староста Сергий упоминал, что люди здесь живут почти что самодостаточно. Вы правда думаете, что это возможно…? А как насчёт железа? Можно ли в пределах деревни произвести чай и вино? Это попросту невозможно. Кроме того, Сергий упомянул, что Теодор собирал и хранил золотые монеты. А сам Сергий, изгоняя Корделию, вручил ей один золотой. Иными словами, валюта у них та же, что и во внешнем мире, они знают ей стоимость.
– А-а… – дружно кивнули Алан и Казуя. Викторика же продолжила:
– Вероятно, деревенские в той или иной степени поддерживают связь с цивилизацией. Даже если жители в большинстве своём не покидают пределов этого места, как минимум у старосты имеются знания и связи. Именно поэтому он и смог разместить в газете то объявление. Кроме того, возница, доставивший нас сюда, хоть и страшился этой деревни, всё же, по-видимому, уже привык подниматься в гору. Должно быть, регулярно привозит чай с вином, а также газеты и журналы, – Викторика, бегло делившаяся своими догадками, вдруг резко захлопнула рот.
И вновь комната утонула в молчании.
Пока…
Милдред, в раздумьях тасовавшая карты, вдруг подняла глаза:
– Я недавно расспросила ту странную горничную. Мне всё было любопытно, откуда здесь электричество. И она сказала мне, что у деревни есть спонсор или кто-то вроде него.
– Спонсор? – переспросил Казуя.
– Угу. Как же его звали? …Брайан. Мгм, Брайан Роско. Кажется, потомок человека, давно покинувшего деревню. Люди мало что о нём знают, не считая того, что он богатей. Видимо, около десяти лет назад он узнал о деревне и начал её финансировать. Мужчина явно не без причуд. Немало же ему пришлось приложить усилий, чтобы провести свет в мелкую глубинку в гора-ах.
– … Понятно, – кивнула Викторика.
Заметив недоумённый взгляд Казуи, она пояснила:
– Я всё задавалась вопросом, с какой стати им было выставлять в газете то объявление и приглашать потомков. Но, может статься, фестиваль летнего солнцестояния не более чем прикрытие для поисков потенциальных спонсоров – вроде Брайана Роско – родом отсюда.
– Вот… как…
– Вот почему, когда я представилась, Сергий акцентировал внимание на моём знатном происхождении. Он принял всех в свой особняк и даже пошёл наперекор жителям деревни, что возражали против меня, дочери Корделии.
– … Чего. Ты аристократка? Богачка? – вдруг просияла Милдред.
Викторика сузила глаза в пару нитей:
– У меня нет никакого капитала, которым я могла бы распоряжаться по своему усмотрению.
– … Чего, – Милдред разочаровано швырнула на стол неудачную карту.
Викторика же не сводила взгляда с Казуи, будто хотела сказать что-то ещё. Гадая, в чём же дело, он склонился к её лицу, и девочка зашептала так, что слышал лишь он:
– …Однажды, около десяти лет назад, в деревню явился потомок. Брайан Роско прибыл сюда с определённой целью.
– Целью… провести сюда электричество, разве нет?
– Неизвестный проник в дом Корделии и что-то забрал. Этот человек оставил после себя фотографию взрослой Корделии. Дело рук лишь того, кто приехал в деревню извне за последние двадцать лет. Если так, то он не кто иной, как мужчина, назвавшийся именем Брайан Роско. Но кто он такой? Где и при каких обстоятельствах встретил Корделию, какую цель он преследует? Что он унёс из тайника Корделии под полом?
– М…гм…
– К слову о десятилетней давности, видишь ли, именно тогда берёт начало Великая война. Как ни посмотри, а слишком уж неспокойное время, чтобы заниматься проведением электричества в горы… – Викторика сжала губы в тонкую нить.
Кажется, она не решалась сказать большего. Мальчик совершенно не ведал, что за мысли таились в глубине её потемневших глаз.
Время игры, казалось, подошло к концу. Как-то притихший Рауль вдруг встал и обвёл взглядом присутствующих.
– Н-не хотите послушать радио?
– … Радио? – переспросил мальчик. И Дерек с несколько горделивым видом ответил:
– Захватил его с собой. Слышал, здесь есть свет, вот и подключил его. В горах поймать сигнал будет трудно, но…
– Вы приволокли с собой радио? – оторопел Казуя.
Дерек подошёл к квадратному радиоприёмнику, установленному на крышке сундука. Рядом с радио стояли старая статуэтка Девы Марии и декоративный компас. Моложавый мужчина какое-то время увлечённо возился с ним.
Клац, – он со скрежетом повернул выключатель, и из динамика хлынул оглушительный шум.
К какофонии помех примешался вой трубы.
Дерек осторожно повернул регулятор, выискивая мелодию.
В конце концов, помехи сошли на нет, и постепенно…
Заиграла лёгкая музыка. Хоть временами она и обрывалась, но в целом уловить мелодию удалось. Мужчина прибавил громкость. По комнате эхом прокатился звон трубы. Дерек с улыбкой поднял взгляд:
– Ну как?
Казуя и сам улыбнулся. Бодрящая музыка, казалось, оттеснила жуткую атмосферу деревни, и на душе у мальчика полегчало. Алан присвистнул. Рауль – застенчивый здоровяк – повеселел и стал поводить плечами в такт.
Милдред на радостях подскочила и засвистела, подражая Алану.
– Ну, разве не здорово? Здесь так сыро и мрачно, а музыка хорошо поднимает настроение. Кто хочет потанцевать?
– … Ты правда Сестра? – изумлённо пробормотал Дерек. Милдред же его бурчания ничуть не задели: она потянула за руку оробевшего от смущения Рауля, и вскоре они закружились в танце. Музыка становилась всё громче и громче.
Милдред продолжала громко топать даже сейчас, выплясывая. Она казалась весёлой, счастливой. Резкий поворот, и её рыжие волосы с шелестом разметались в стороны ярким закатным солнцем.
Казуя только и мог, что безучастно наблюдать за плясками Сестры и застеснявшегося Рауля.
Как-то…
Ему стало не по себе.
Стены будто понемногу отступали, комната ширилась, не переставая дрожать…
Пш-ш, пш-ш-ш-…! – эхом резонировало неприятное шипение помех.
На такой громкости шум всё нарастал и звучал как-то зловеще. Заподозрив неладное, Дерек вновь завозился с приёмником.
И вдруг радио издало странный пронзительный скрежет, а после замолкло.
– … Ой? – пробормотал молодой человек.
В комнате повисла мёртвая тишина, и все разом переглянулись.
Дерек в раздражении покрутил ручки приёмника. Но что бы он ни делал, радио не издавало ни звука.
– Сломалось, что ли? – скучающе протянул Алан, и плечи у Дерека дрогнули. Со злости он сорвался на визг:
– Быть не может. Это же новейшая модель! – в расстройстве он перевернул радио и продолжил разбираться, что же пошло не так.
За окном солнце вновь скрылось из виду, и в комнате заметно стемнело.
Гости молча переводили взгляд с одного на другого. Милдред с размаху упала на стул.
– … Уа-а! – вдруг зевнула Викторика. Она встала и как следует потянулась.
Затем быстрым шагом покинула комнату. Казуя и сам в спешке подскочил:
– Идёшь к себе?
– Мгм. Нужно разобрать чемодан.
– Понятно. Тогда я тоже пойду к себе…
– Нет, ты пойдёшь ко мне и распакуешь мой чемодан.
– Э? В самом деле?
– Именно так.
Они прошли по коридору, вот так споря. Дверь захлопнулась за их спинами.
Милдред, чьи серо-голубые глаза помрачнели от беспокойства, подняла голову и уставилась на дверь, за которой скрылись дети.
Зайдя в комнату Викторики, каждый занялся собственным делом.
Казуя стоял на коленях на полу, доставая из миниатюрного чемодана вещи и раскладывая их по комнате. Одежда отправилась в простой деревянный шкаф, а мелкие безделушки были аккуратно разложены на каминной полке. Казуя прошёл мимо встроенного в стену зеркала и ненароком выхватил взглядом отражение девочки.
Викторика сидела в большом кресле-качалке у окна и попыхивала трубкой. Массивное кресло-качалка для неё, ребёнка, оказалось чересчур велико, и по большей части худенькое тело девочки погрузилось в гобеленовую подушку. Девочка уже какое-то время не сводила глаз с зашторенного окна, наблюдая, как каменный балкон и раскидистый дуб то утопают, то вновь выплывают из пелены тумана… но не успел мальчик оглянуться, как она обратила свой взгляд к комнате.
И пристально уставилась на мальчика через зеркало.
– … Что?
– Ты просто помешан на уборке.
– Н-ну прости уж. Это вполне нормально.
– … – Викторика подняла руку, схватила с кресла-качалки подушку и швырнула на пол. Казуя без раздумий подбежал, подхватил её, отряхнул и принёс Викторике.
– Хм, молодец.
– …Что это сейчас было?
– Ты доказал своё помешательство на чистоте. Я закончила. Теперь, когда ты закончил с уборкой, будь добр вернуться к себе.
– Мгм… Ох? Погоди-ка минутку. А с чего я вообще твоим багажом занимался?
– Я могла бы попытаться разъяснить тебе эту загадку, но слишком уж хлопотно. Свали уже.
– Тц… – Казуя повесил голову.
Викторика отвела от мальчика взгляд и с трубкой в руке вяло продолжила наблюдать за густым туманом за окном. Но вдруг снова повернулась к Казуе. Заметив, что тот уже собрался выйти из комнаты, девочка окликнула его: «Кудзё…».
– Что?
– Вряд ли кто из жителей деревни заметил то послание. Слова Корделии, высеченные на надгробии Теодора. <Я невиновна К.>, ибо…
– … Верно. Если бы кто заметил, немедленно попытался бы стереть.
– За прошедшие двадцать лет я единственная, кто увидел его.
– Мгм…
Викторика умолкла. Она с силой закусила губу, но больше не выдавила ни слова.
Казуя стоял, озадаченный её непоколебимой волей, почти граничившей с упрямством. Он твёрдо чувствовал решимость девочки не возвращаться домой без победы.
После мальчику вспомнилось, как её единокровный брат… инспектор Гревиль де Блуа, частил в ботанический сад Академии Святой Маргариты и всякий раз избегал смотреть в глаза своей маленькой, мудрой, похожей на куклу сестре.
Одна из многочисленных страшилок Академии… <Викторика де Блуа – Серый Волк> также пришла на ум…
Ещё он освежил в памяти сияющий взгляд Аврил Брэдли, с восторгом рассказывавшей ему этот слух, и в голосе её смешались страх и восхищение…
Даже сейчас, когда они узнали друг друга получше, прекрасная юная подружка Казуи по-прежнему оставалась для него загадкой.
… Тук! – что-то маленькое и твёрдое ударило Казую по затылку, пока тот пребывал в своих мыслях.
Мальчик схватился за голову и обернулся: в поле зрения попала затронутая прекрасная юная подружка Викторика, по-прежнему пытавшаяся бросить в него что-то со своего кресла-качалки. Опустив взгляд на пол, Казуя увидел россыпь круглых макаронов в золотистой обёртке – очевидно, ими девочка и обстреливала его ранее.
– Что ты делаешь? Вот ведь, опять бардак развела!
– Попасть в тебя оказалось довольно сложно, вот я… и…
– И кто будет их подбирать?
– Ты, полагаю?
– … Да ни за что! – хоть и возмутился, Казуя исправно подобрал с пола все сладости и принёс их Викторике.
В голове у него смешалась тревога за эту странную девочку; досада на то, как умело она обводит его вокруг пальца; неведомые мысли, уловить которые он так и не мог. И когда мальчик попытался было облечь их словами, вышло вот что:
– … Я волнуюсь за тебя, Викторика. Давай уйдём отсюда и поскорее вернёмся в школу.
Ответа не последовало.
– Я правда переживаю. Эта деревня какая-то странная, повсюду волки…
– …
Казуя схватил кувшин с водой и плеснул воду в стакан из красного стекла с ромбами на стенках.
– … От одной лишь мысли чертовски пить захотелось.
– Какая жалость.
– … Не говори так! За тебя же волнуюсь!
Викторика притворилась, что не услышала.
Уже готовясь взорваться, Казуя вдруг перевёл взгляд на руки.
…Он наливал воду, но вместе с ней с бульком упало что-то ещё. Казуя заглянул в стакан и едва сдержал крик. Викторика с недоумением перевела взгляд на мальчика.
В стакане…
В малом объёме воды плавало, покачиваясь, кое-что круглое…
С чёрным пятном прямо по центру, это…
Был глаз.
В комнате будто резко похолодало, и мальчику стало как-то зябко.
Кажется, звериный, немного меньше человеческого…
Глазное яблоко зашевелилось: всколыхнулась вода в стакане. Чёрный зрачок повернулся к Казуе. Уставился на него. Мальчик едва не завизжал, как девчонка, но, заметив на себе взгляд Викторики, невероятным усилием сохранил самообладание и отставил ёмкость.
– В чём дело?
– Ничего, просто… жук. Надо будет попросить мисс Харминию позже сменить воду, – Казуя поставил на стол и кувшин с водой.
… Его сердце колотилось как сумасшедшее.
http://tl.rulate.ru/book/100917/4275761
Использование:
