Часть 5.1 Одно тело, две жизни
Руины Зала Меча превратились в месиво из разрушенных стен и черепицы, со всё ещё поднимающимися вверх клубами чёрного дыма и пыли. Пламя бушевало повсюду, сливаясь с пятнами крови на земле, что делало картину похожей на кромешный ад. Сюэ Сяньцзы, стоя на обвалившемся карнизе крыше, бормотал себе под нос:
— Искать мертвецов - такая морока. Впрочем, если я этого не сделаю, могут ли те двое стать призраками и обитать здесь, в этом месте? А если они обвинят меня в том, что я их не спас и потом будут меня преследовать, это будет намного хуже. — Он отломил ветку и начал тыкать ею в завал, протяжно выкрикивая — Малыш Чи Юнь! Малыш Чи Юнь!..
— Если бы ты так не погрузился в сон, а протянул бы руку помощи, всё бы так не вырвалось из под контроля, — быстро приближаясь, высказал Тан Лицы. — Всё уже было так, когда ты сюда добрался?
— Я прибыл незадолго до тебя, — ответил Сюэ Сяньцзы. — Причиной этого хаоса должно быть стал взрыв. Если те мальчики действительно здесь… то эти разбросанные по земле части тел, вполне могут быть тем, что от них осталось.
Тан Лицы нахмурился сильнее, его рука легла на живот, а на лбу проступили капельки холодного пота.
— Хватит эти разговоров, давай просто найдём их. Я отказываюсь верить в то, что Чи Юнь и Шэнь Ланхунь так легко сдались.
— Ха-ха-ха, если эти двое действительно погибли, то устраивающих хаос в этом мире стало на два злодея меньше. Это ли не повод для праздника, — с улыбкой сказал Сюэ Сяньцзы. — А если бы и тебя не стало, я бы в память об этом запустил фейерверк.
Тан Лицы ответил с едва заметной улыбкой:
— Слава не может длиться более ста лет, а вот дурная слава может сохраняться в течение тысячи лет. Злодеи обладают способностью к выживанию.
Сюэ Сяньцзы искоса взглянул на него: — Тебе нехорошо?
Тан Лицы вздохнул: — Хммм… Продолжим поиски.
Они вдвоём разгребали завалы и осматривали каждый уголок. Сначала поместье Меча семьи Юй было наполнено звуками отчаянной борьбы за флаконы с пилюлями. Но вскоре, возможно потому что определились победители, а Госпожа Хун и её отряд ушли, воцарилась зловещая тишина. В наступающих сумерках все бурные события этого дня казались не более чем дурным сном.
— Что вы двое там делаете? — откуда-то сверху вдруг раздался холодный голос. — Все мертвы, почему вы не ушли?
Сюэ Сяньцзы быстро поднял голову и увидел Чи Юня, сидящего на ветке стоящего вдалеке дерева и невозмутимо смотрящего на них.
— Эй! Мы здесь потому что беспокоились о вас двоих, маленькие неблагодарные сорванцы. Что именно произошло в Зале меча? Вы оба в порядке?
Тан Лицы выпрямился и улыбнулся, глядя на Чи Юня. Чи Юнь, сидя на дереве, пренебрежительно махнул рукой:
— Лишь третьесортные бойцы могут попасть под взрыв, и только самые невежественные дураки ищут людей среди завалов. Шэнь Ланхунь давным-давно ушёл. Я остался ждать тебя до конца лишь по доброте душевной, а так я бы тоже уже давно ушёл.
— Что стало с Юй Цифэном? — спросил Тан Лицы, продолжая улыбаться и держа в руке свёрток с флаконами. — Ты выиграл?
— Исход боя не был решён и останется не решённым никогда, — холодно ответил Чи Юнь.
— Он мёртв? — рассмеялся Сюэ Сяньцзы. — Ты его убил или же он умер от взрыва?
— Откуда я знаю? — огрызнулся Чи Юнь. — Шэнь Ланхунь выстрелил в него иглой, а все знают, что его иглы отравлены. Остаётся только гадать умер он от яда или от взрыва.
Сюэ Сяньцзы хмыкнул в ответ:
— Игла-тень Шэнь Ланхуня, так? Неужели такого искусного мастера,как Юй Цифэна оказалось так легко победить?
— Кхм, техника Старого Юйя «Западный ветер, рассекающий дикий огонь» была впечатляющей. Он даже не успел вытащить свой клинок, а сила ци его меча уже сломала балки крыши, застигнув Шэня врасплох, из-за чего он упал. Я воспользовался шансом, чтобы нанести свой заключительный удар. Но тот монах Пужу узнал Шэнь Ланхуня и бросился на него с мечом. Затем вмешался Гу Ситань и начался полнейший хаос. Тотчас же Сяо Цилянь запустил два вращающихся меча в Старого Юйя безо всякой на то причины. И Шэнь Ланхунь, спланировавший всё заранее, выпустил свои отравленные иглы. Так как мы напали одновременно, Старый Юй пал под трехсторонней атакой. — сухо рассказал Чи Юнь. — Остальные дрались не понятно из-за чего, и это был полный хаос, так что я просто ушёл.
— Маленький Чи Юнь, ты действительно поражаешь меня! — ахнул Сюэ Сяньцзы. — Шэнь Ланхуня всё ещё гоняли по комнате, а ты просто ушёл?
— Как он мог стоить пятьдесят тысяч таэлей, если он так легко умер? Неужели пятьдесят тысяч - это гонорар, который ты заплатил просто так? — Чи Юнь закатил глаза. — Я перевернул дом Старого Юйя вверх дном и не нашел никаких следов своей жены. Старик, где именно ты видел карету Бай Сучэ?
— Возможно она ушла вместе с остальными? — предположил Сюэ Сяньцзы. — Твоя жена слишком высока, ее талия слишком тонка, ее лицо слишком длинное, ее грудь слишком маленькая, пространство между ее глазами и бровями слишком широкое, расстояние между ее ртом и носом слишком длинное, ее уши слишком большие, ее плечи неровные, а зубы недостаточно белые... — продолжал он не прерываясь. — Не то, что Госпожа в павильоне. Ах, она воплощение грации, как изысканная орхидея или безупречная хризантема, абсолютно безупречная...
— Ты грязный старикашка! — Чи Юнь, стиснув зубы, задрожал от гнева. — Как… ты…так точно… смог её описать…в…таких…подробностях?
Тан Лицы чуть улыбнулся.
— Это всего лишь один из многих фокусов Сюэ Лана, но не то, что можно обсуждать с посторонними. — Он ободряюще похлопал Чи Юня по плечу. — Идём. Главное, что ты в безопасности. Пилюли у нас, Поместье Меча пало, а Юй Цифэнь мёртв. И хоть всё пошло не так, как мы надеялись, мы всё равно можем считать сегодняшний день победой.
Чи Юнь, игнорируя слова Тан Лицы, продолжал обвинительно указывать на Сюэ Сяньцзы. — Если сегодня ты, старый извращенец, не объяснишься, клянусь, легко ты не отделаешься !
Сюэ Сяньцзы усмехнулся и ответил: — Величайшую радость в жизни приносят самые простые вещи, такие как, любование цветами, луной и красивыми женщинами. Малыш Чи Юнь, забудь о той неблагодарной женщине. В следующий раз позвольте мне познакомить вас с по-настоящему добрыми и изысканными женщинами, которые будут рады сопровождать вас в путешествиях, участвовать в ваших приключениях, никогда не вмешиваться и не убегать. — Он рассмеялся и тут же исчез, его фигура растворилась вдали, как вспышка белого света.
Чи Юнь, взорвавшись от ярости, громко закричал:
— Ты хочешь сказать, что я влюблен по уши в ту женщину? Он только моя, ты не имеешь права и пальцем тронуть её! Неважно убью я её или изобью, это моё решение, старый развратник! В следующий раз, когда наши пути пересекутся, будь готов к встрече с моим Ихуань Дуюэ!
Тан Лицы снова осторожно похлопал его по плечу, ласково приговаривая:
— Успокойся, остынь. Куда ушёл Шэнь Ланхунь?
— Он вернулся в гостевой дом усадьбы Яцзин, — ответил Чи Юнь, рассматривая свёрток в руках Тан Лицы. и усмехнулся. — Сегодня ночью он планирует сжечь тот старый храм в Яцзине.
— И почему это? — спросил Тан Лицы и на его лице появилась деланная улыбка.
— Потому что монахи - самые надоедливые существа на земле, — сказал со смехом Чи Юнь.
— В таком случае, пусть он сожжет его, — ответил Тан Лицы с ласковой улыбкой. — После того, как он будет сожжен, мы просто возместим главному монаху пятьдесят таэлей золотом на восстановление.
Чи Юнь, изумлённый и ошеломлённый, прищелкнул языком.
— Ты действительно странный человек. Иногда ты убиваешь, не моргнув глазом, а иногда ты необоснованно великодушен.
— Мы не видели Фэнфэна весь день. Интересно, как он там? Давай вернемся, — нежно произнёс Тан Лицы.
Вернувшись в гостевой дом в Яцзине, они нашли Шэнь Ланхуня в его комнате. Его лицо было обычным, как всегда, глядя на него, нельзя было сказать, что он только что вышел из ожесточённого боя. Он сидел один, спокойно наслаждаясь своим вином, на столе была только пара маленьких тарелок. Грациозно взмахнув рукавами, Тан Лицы сел рядом с ним: — Брат Шэнь, вижу с тобой всё в порядке.
— Перехвалил, — равнодушно прокомментировал Шэнь Ланхунь. Он не стал подробно объяснять, как он избежал клинка Мастера Пужу или где он был во время взрыва, продолжая вести себя так, будто этих событий никогда не было.
Чи Юнь устремился вглубь комнаты, где на кровати ползал Фэнфэн. Увидев Чи Юня, и без того большие глаза ребёнка расширились и он тот час начал громко плакать, явно голодный из-за того что долго был один. Чи Юнь поднял его и Фэнфэн тут же прикусил его за палец. Слезы блестели в глазах ребенка, как роса на цветах персика, и его тихие всхлипы наполнили комнату. Чи Юнь тихо охнул, уже привыкнув к таким укусам. Ребёнок, не смотря на то что был ещё беззубым, охотно вгрызался во что угодно - соответствующая черта характера для человека, родившегося в год собаки.
В центре комнаты Тан Лицы и Шэнь Ланхунь сидели друг напротив друга, распивая вино. Шэнь Ланхунь медленно потягивал напиток, его поведение было тихим и спокойным, в то время как на лице Тан Лицы все сильнее отражалась боль.
Просидев в тишине какое-то время, Шэнь Ланхунь внезапно спросил: — Это старая рана?
Тан Лицы закрыл глаза и едва заметно кивнул.
— Позволь мне осмотреть её? — предложил Шэнь Ланхунь.
Улыбнувшись, Тан Лицы протянул руку. Шэнь Ланхунь положил три пальца своей левой руки на пульс Тан Лицы, и помедлив мгновение, изогнул бровь.
— Что думаешь? — с улыбкой спросил Тан Лицы.
— Странный пульс, его трудно расшифровать, — ответил Шэнь Ланхунь.
Где-то в другой части комнаты, Чи Юнь, напоив Фэнфэня сладкой водой, рухнул в кресло.
— Не обращай на него внимание, — лениво прокомментировал он. — Тан, как всегда, просто дурачит тебя.
Шэнь Ланхунь сделал глоток вина.
— Иметь старые раны в боевом искусстве – смертельный недостаток. Учитывая то, что ты совершил сегодня, у тебя должен быть план. ты не собираешься залечить свою рану?
— План? — спросил Тан Лицы со слабым подобием улыбки. — Какого рода план?
— План на случай возможной смерти, — тихо сказал Шэнь Ланхунь. — В мире боевых искусств одни выбирают темный путь, другие путь праведников. Но, в конце концов, всё сводится к тому, чтобы либо убить, либо быть убитым. Поскольку список твоих деяний теперь включает разгром поместья Меча семьи Юй, вызвавший смерть Юй Цифэна, изъятие Пилюль Девятисердечного Демона, ты должен быть готов к мести, ограблению, ложным обвинениям, клевете и возможно даже убийству.
— Брат Шэнь, у тебя есть обоснованная точка зрения, — искренне сказал Тан Лицы, что, казалось, удивило Шэнь Ланхуня, заставив его на мгновение потерять дар речи.
Чи Юнь, прилёгший рядом, добавил вскользь:
— Шэнь, лучше береги себя. Поскольку ты становишься постоянным спутником Молодого Мастера Тана на год, твои пятьдесят тысяч таэлей висят на волоске, и в конечном итоге могут стать оплатой твоих похорон.
Шэнь Ланхунь ничего не ответив, закрыл глаза.
— Чи Юнь, принеси чашу холодной воды, — тихо произнёс Тан Лицы.
Чи Юнь лениво поднялся на ноги: — Что теперь?
Тан Лицы достал два флакона с Пилюлями Девятисердечного Демона из свертка, который он взял ранее, и взял по одной пилюле из каждого. Когда Чи Юнь принес чашу с холодной водой, Тан Лицы бросил одну пилюлю в воду, а другую в вино. В то время как пилюля в вине быстро растворилась, пилюля в воде растаяла лишь частично. Тан Лицы осторожно покрутил чашу с водой, заставив пилюлю полностью раствориться. И Шэнь Ланхунь, и Чи Юнь в недоумении наблюдали за происходящим, задаваясь вопросом, не замышляет ли он что-нибудь.
В действительности, Тан Лицы пристально посмотрел на чашу с вином, в которой растворилась пилюля, затем внезапно поднял её и сделал маленький глоток. Чи Юнь и Шэнь Ланхунь ощутив тревогу, действовали оперативно - один попытался схватить руку, а второй надавить на плечо, но оба опаздали - Тан Лицы уже выпил вино с пилюлей.
— Что ты делаешь? — со злостью спросил Чи Юнь.
Лицо Шэнь Ланхуня тоже потемнело, если снадобье было отравлено, то это могло стать участью похуже смерти.
Тан Лицы поставил чашу и невольно провёл языком по губам: — Это и правда он.
— Кто такой «он»? Зачем ты принял пилюлю? — Чи Юнь, немедля, схватил Тан Лицы за запястье. — Ты пытаешься покончить с собой?
Тан Лицы скромно улыбнулся:
— Я был тем, кто рассказал тебе о свойствах этого препарата. Чи Юнь, тебе никогда не казалось странным, что я так хорошо осведомлён о пилюле?
Чи Юнь замер от удивления: — Ты…
В глаза Шэнь Ланхуня мелькнула тень от внезапной догадки: — Неужели ты…
— Впервые я попробовал этот препарат, когда мне было 11, — начал подробно объяснять Тан Лицы. — К 13 годам меня уже тошнило от него.
— К 13 ? — выпалил Чи Юнь. — Черт возьми, А-Ли, где же ты был, что умудрился найти эту проклятую пилюлю?
Глаза Шэнь Ланхуня заблестели ещё ярче. Таинственное прошлое Тан Лицы дало ему возможность выжить с Пилюлей Девятисердечного Демона? Неужели он всё это время терпел это?
— Когда это препарат начинает действовать, жизнь человека становится хуже самой смерти. Но если ты достаточно вынослив и безжалостен к себе чтобы терпеть боль, то через три-пять лет, ты сможешь освободиться, — сказал Тан Лицы. — Но большинство не выдерживает агонии и старается скорее покончить со своей жизнью. Я…
Он прервался и вздохнул: — В 11 я воспринимал это как игру, к 13 это стало глубокой зависимостью. Вырваться из его цепких объятий было огромной проблемой. Тогда мне помог один из моих троих близких друзей, мастер по выведению ядов из организма. Спустя год я вышел из под этого контроля. — Тон Тан Лицы сменился с мягкого на нейтральный, будто яркое пламя, медленно угасая, превратилось в угли.
— Мы были близки, он был добр. В юности я совершил бесчисленное множество подлых поступков, разочаровал всех близких мне людей, а он никогда не отказывался от меня. Он как-то сказал: « Ты слишком сильно стремишься всё контролировать, и совсем не умеешь отличать друга от врага. Ты должен измениться и стать лучше». К сожалению, я подвёл его. Моя врождённая жестокость достигла своего пика три года назад, когда я вынудил Фан Чжоу, ради обретения собственной власти, использовать технику обмена Хуань Гун, что стало причиной его смерти. Этот поступок окончательно разочаровал его и он ушёл в ярости, ненавидя меня до мозга костей…
Чи Юнь фыркнул:
— Те, кому суждено умереть, встретят свою смерть. Даже если бы ты не заставил его практиковать смертоносную технику, разве его смерть не была неизбежна?
— Если бы он был твоим умирающим братом, смог бы ты быть настолько бессердечным, чтобы обучить его смертоносной технике ради собственной выгоды? — тихо спросил Шэнь Ланхунь.
Чи Юнь закрыл глаза и, задумавшись на мгновение, глубоко выдохнул:
— Я мог бы подумать об этом, но я бы не смог заставить себя сделать это. Да, я из преступного мира, но у нас есть свой кодекс – я бы не стал поступать так бессердечно.
— Я бы тоже, — заявил Шэнь Ланхунь.
Чи Юнь саркастически ухмыльнулся:
— Это лишь свидетельствует о неповторимой хитрости и изощренности нашего Молодого Мастера Тана. Но это не то, что требует божественной кары ударом молнии.
Тан Лицы слегка улыбнулся: — Я оценил комплимент.
Шэнь Ланхунь сделал ещё глоток вина, выражение его лица было спокойным.
— Этот твой друг, что ненавидит тебя до мозга костей, но знает противоядие от пилюли… Ты исследуешь пилюлю Девятисердечного Демона чтобы выследить его… Но вот чего я не понимаю, — продолжил Шэнь Ланхунь. — Почему ты ищешь среди врагов, а не среди союзников. Если человек с противоядием вероятнее всего присоединится к праведникам, почему вы наводите справки о производителе яда из Клана Фэнлю?
В глазах Шэнь Ланхуня вспыхнула искра озарения: — Неужели ты подозреваешь…
— Верно! — тон Тан Лицы смягчился. — Эта пилюля Девятисердечного Демона отличается от той, что я принимал тогда, но я подозревал, что у них схожие ингредиенты. Теперь я убедился в этом. В современном мире никто кроме него не знает как приготовить этот яд.
Он слабо улыбнулся: — Что касается тех, кто знал как приготовить этот препарат, то все они погибли в тот год, когда мне исполнилось 13. Вы можете доверять моим словам, это не подлежит никаким сомнениям.
И кто бы посмел усомниться в Тан Лицы, когда он сказал: « все до единого погибли»? Он бы не стал произносить этих слов, если бы не превратил своих врагов в пепел и не сделал их смерть слишком страшной чтобы её лицезреть. Чи Юнь и Шэнь Ланхунь обменялись тревожными взглядами.
Чи Юнь в недоумении выпалил: — То есть ты хочешь сказать, что за созданием пилюли Девятисердечного Демона, которая повлекла за собой бесчисленные смерти, стоит тот самый «хороший друг», что говорил тебе стать хорошим человеком? Какого чёрта?
— Да, — ответил Тан Лицы, слегка смежив веки, на его лице отражалась смесь веселья и чего-то еще, совершенно непостижимого. — Даже несмотря на то, что человек, которого я знал, не сделал бы ничего подобного, я, Тан Лицы, выбирал свои действия, основываясь на том, что возможно, а не на том, что разумно. Мир полон бесконечных возможностей, а человеческая природа самая неуловимая и непредсказуемая из всех.
Шэнь Ланхунь нахмурил брови: — Как зовут твоего друга?
Тан Лицы отодвинул в сторону отравленный напиток и сделал большой глоток прямо из бутылки со слабой улыбкой на губах: — Я не знаю, как его сейчас зовут. Он сменил имя много лет назад.
— Если он ненавидит тебя до мозга костей, зачем ты его ищешь? — тихо спросил Шэнь Ланхунь.
Тан Лицы откинулся на спинку стула и закрыл глаза:
— Есть кое-что, что мне нужно сказать ему, то, что, я надеюсь, однажды заставит его перестать меня ненавидеть.
— Что сказать? — спросил Чи Юнь непринужденно. — Ты собираешься вручить многомиллионное золотое сокровище дома Ваньцяо? Говорят, деньги могут кардинально изменить ситуацию...
— Нет, дело не в этом, — ответил Тан Лицы. — Мне нужно сказать ему, что Фан Чжоу не умер.
Выражение лица Шэнь Ланхуня резко изменилось, когда он услышал это откровение. «Как такое может быть? Как кто-то смог пережить обмен Хуань Гун? Согласно методу Ваншэн Пу, после передачи энергии, во время фазы рассеивания энергии, остаточная Ци яростно устремляется обратно к сердцу, разрушая сердечные меридианы и приводя к верной смерти. Как он мог не умереть?»
Губы Тан Лицы изогнулись в щемящей улыбке, а в выражении его лица появилась смесь иронии и тихой радости.
— На самом деле … Фан Чжоу уже страдал от болезни сердца, неизлечимым дефектом над левым желудочком, который угрожал его жизни. Когда Ци яростно высвобождалась во время фазы рассеяния, она вырвалась наружу через ранее имеющуюся травму, а не разорвала его сердце. И я, я…— он осторожно положил руки на свой живот и задумчиво улыбнулся. — Я вынул его сердце и вживил его в свое тело, соединив со своим кровотоком, чтобы сохранить его поврежденное сердце. Между тем, тело Фан Чжоу, теперь уже без сердца, хранится в ледяном источнике. Как только его сердце заживет, я планирую вернуть его ему, тем самым спасая ему жизнь.
Его взгляд смягчился, став почти ласковым, когда он посмотрел на свои пальцы и медленно заговорил:
— Без использования техники Хуань Гуня, у Фан Чжоу не было бы такого шанса, чтобы выжить. Мощная остаточная Ци из техники Ваншэн Пу временно взяла на себя функцию сердца, циркулируя кровь и замедляя наступление его смерти. Это дало мне время для процедуры по вживлению сердца. Что касается ледяного источника, то я подготовил его заблаговременно. Погружение в источник мгновенно остановило его кровообращение и ци. С опытным врачом и исцеленным сердцем его жизнь может быть спасена.
Чи Юнь и Шэнь Ланхунь обменялись скептическими взглядами. Идея об извлечении сердца человека, вживлении его в себя, а затем оживлении с помощью ледяного источника была абсурдной, граничащей с бредом или совершенно бессмысленной. Чи Юнь не стеснялся в выражениях: — Ты сумасшедший!
Несмотря на то, что Шэнь Ланхунь молчал, его мысли отражали мысли Чи Юня: «Он сумасшедший».
Тан Лицы поднял левую руку, разрешив ей скользнуть по щеке, прежде чем медленно провести по волосам. Когда его бледные как нефрит пальцы двигались по волосам потрясающего серебристого оттенка, он источал странную смесь нежного изящества и чарующей привлекательности.
— Все, чего я хотел, это спасти кого-нибудь. Даже если бы небеса вынесли ему смертельный приговор, я не допустил бы этого... И если я этого не допущу, то ни боги, ни демоны не смогут это изменить. Я могу достичь чего угодно. — Он говорил нежным, но леденящим душу тоном, от которого у слушателей мурашки бегали по спине.
— Ты... — начал было отвечать тихим голосом Шэнь Ланхунь, но замолчал, оставив свою мысль незаконченной.
Чи Юнь резко высказался:
— Ты точно хитрее и беспощаднее любого злодея в мире боевых искусств. Поздравляю, ты худший из худших, самый злой, самый безжалостный человек под небесами!
Тан Лицы чуть улыбнулся:— Я оценил комплимент. А рассказываю я вам это на случай, если Общество Мечников Центральных Равнин придёт отомстить или же Клан Фэнлю попытается заставить нас замолчать, вы двое должны будете защитить меня.
Чи Юнь закатил глаза: — Не ты ли всё время хвастаешься тем, что являешься величайшим мастером боевых искусств в мире? Зачем тебе нужна моя защита?
Тан Лицы, со свойственным ему самообладанием, смахнул пылинку с рукава и сделал ещё глоток вина из бутылки.
— Потому что… в то время как у каждого из вас одна жизнь, во мне их две.
Двое мужчин вновь обменялись скептическими взглядами и Чи Юнь в отчаянье выпалил: — Чёрта с два! Я выхожу из игры!
— Каким будет твой следующий шаг, после произошедшего в поместье Меча? — Спросил Шэнь Ланхунь, отставив свою чашу в сторону, поскольку она была уже пуста, а бутыль с вином держал Тан Лицы. — Ты хочешь лишь воссоединиться со своим старым другом или же ты всерьёз намерен уничтожить Клан Фэнлю и окончательно покончить с этим вредным препаратом на благо мира боевых искусств?
Тан Лицы улыбнулся краешком губ и наполнил чашу Шэнь Ланхуня. — Пока что я действую, руководствуясь своей приверженностью идее правосудия в мире боевых искусств и благополучия людей. Мои прошлые дружеские отношения и эмоции являются всего лишь частью этого великого дела для всеобщего блага, — высокомерно заявил он, что заставило Шэнь Ланхуня чуть нахмурить брови.
Чи Юнь незамедлительно накинулся на него: — Пффф, старые дружеские отношения и всеобщее благо. В конце концов дело в твоей собственной выгоде, а не для того чтобы восстановить справедливость в мире боевых искусств.
— Ты очень проницательный, — признал Тан Лицы. — Но не все настолько циничны, как ты. Не следует руководствоваться образом мышления злодея, чтобы судить о намерениях благородного человека.
Чи Юнь поперхнулся: — Кхе, кхе… Так ты теперь благородный человек…
Улыбка Тан Лицы стала шире: — Так и есть. Учитывая то, что я не поддался очарованию Госпожи Хун, меня безусловно можно считать таковым.
Внезапно, Чи Юнь бросился вперёд, целясь в Тан Лицы, но тот даже не дрогнул. Он начал замах, как вдруг резко остановился и заявил: — Мне нужно накормить Фэнфэна рисовым супом! — и быстро ушёл.
Тан Лицы беззаботно продолжил пить. Шэнь Ланхунь тихо спросил: — Почему он не ударил? Его вопрос подразумевал, что, возможно, Тан Лицы заслужил это.
Тан Лицы, удобно откинулся, выдыхая перегар: — После сегодняшнего боя руки Чи Юня в грязи потому что он перерыл всё поместье Меча. Если бы он ударил меня, то ему бы пришлось стирать мою одежду.
Шэнь Ланхунь какое-то время смотрел на него, а затем решил промолчать и закрыл глаза чтобы отдохнуть.
Немного погодя слуга постоялого двора принёс несколько бутылок вина и закуски. Компания наслаждалась едой, медленно смакуя вкус изысканных блюд. Не успели они выпить третью чашу вина, как Шэнь Ланхунь внезапно насторожился, его правое ухо задёргалось.
— У нас компания, — сказал он.
Чи Юнь прервал трапезу, чтобы внимательно прислушаться, и вскоре услышал едва различимый звук шагов: — Кто-то, являющийся настоящим убийцей, — сказал он с ухмылкой.
Тан Лицы взял кусочек тофу: — Есть какие-нибудь догадки о том, кто может быть нашим гостем?
Чи Юнь немного откинулся назад и неторопливо отхлебнул из бутыли с вином:
— Эти шаги такие легкие, должно быть, это мастер боевых искусств.
— Это женщина, — сказал Шэнь Ланхунь.
В тусклом свете серебряный браслет, очищающий кости, на запястье Тан Лицы вспыхнул? И он изящно провёл по его замысловатым узорам кончиком пальца правой руки. — Это барышня Чжун.
Как только он закончил говорить, в дверь тихонько постучали.
— Барышня Чжун, прошу, Вас, входите, — с улыбкой сказал Тан Лицы.
Когда дверь распахнулась, за ней действительно стояла Чжун Чуньцзы.
— Мастер Тан, как Вы узнали, что это я?
— Благодаря Мастеру Сюэ Сяньцзы, — прямо ответил Тан Лицы. От этих слов румянец окрасил лицо Чжун Чуньцзы, а его выражение стало смущённым.
— Мастер Тан действительно хорошо понимает моего учителя, — подтвердила она.
Однако Чи Юнь и Шэнь Ланхунь так и оставались сбитыми столку эти обменом фразами. Они не знали, что Сюэ Сяньцзы нравилось проводить время в обществе красивых женщин, а Чжун Чуньцзы сама была красавицей. Если бы она была рядом, другие женщины были бы менее склонны вступать в личные беседы с Сюэ Сяньцзы и играть под цветами и луной ( прим. автора - «Игра под цветами и луной» (玩那花前月下之事) — это поэтический способ обозначения романтических или кокетливых занятий, часто проводимых в красивой и безмятежной обстановке). В результате, Сюэ Сяньцзы обычно держался подальше от своей прекрасной ученицы.
Сбежав из поместья Меча семьи Юй, Сюэ Сяньцзы столкнулся с Чжун Чуньцзы, которая его искала. Он быстренько перенаправил её в гостевой дом усадьбы Яньцзы, сказав, что виновник разрушения поместья Меча и смерти Юй Цифэна находится там. Он убеждал её привести Гу Ситаня и действовать во имя справедливости и это всё лишь для того, чтобы она не последовала за ним.
— Мастер Тан, это правда Вы разрушили поместье Меча Семьи Юй ? — спросила Чжун Чуньцзы, и её голос выражал скорее беспокойство, чем шок от этого из ряда вон выходящего события. — Изначально, я собиралась приехать сюда с братом Гу Ситанем, но мы оказались во власти неких непредвиденных обстоятельств. И у Гу Ситаня, и у Мастера Пужу были свои подозрения относительно Короля Меча Юйя. Но разве разрушение Поместья Меча и смерть Юй Цифэна не оборвало все необходимые нити и не оставило это дело в подвешенном состоянии без убедительных доказательств? Как теперь мы сможем убедить мировых героев в том, что Король Меча Общества Мечников Центральных Равнин стоит за пилюлей Девятисердечного Демона? Несомненно, Общество не будет сидеть сложа руки. Смерть Ши Тинхэ и Юй Цифэна, двух почитаемых воинов, вызовет бурю негодования. Кто знает сколько людей придет в поисках мести?
Тан Лицы чуть улыбнулся: — А если мы убедим мир в том, что Юй Цифэн был вовлечен в незаконную торговлю пилюлями, что это изменит?
Чжун Чуньцзы, застигнутая врасплох, призадумалась. Тем временем, Чи Юнь, небрежно закинул кусок баранины в рот и холодно заметил: — Независимо от того поверит в это мир или нет, но чтобы уничтожить пилюлю Девятисердечного Демона необходимо будет продолжить убивать. Убить тех, кто продаёт, и продолжить убивать, пока не доберёмся до ублюдка, что их производит. Это и есть решение. Чем быстрее мы начнём, тем меньше невинных жизней потеряем.
Чжун Чуньцзы нахмурила свои тонкие брови: — Но где гарантии, что мы не причиним по ошибке вреда невиновным людям в процессе?
Чи Юнь резко ответил: — Маленькая девочка, откладывание действий приведёт лишь к большему количеству жертв препарата. Разве они тоже не невиновны? Чжун Чуньцзи, несмотря на то, что чувствовала, что логика была ошибочной, поняла, что не может ничего противопоставить.
— Брат Гу и Мастер Пужу находятся недалеко отсюда, на Холме Луаньмэй. Сюэ Сяньцзы вмешался, чтобы помочь тебе, и был тяжело ранен Юй Цифэнем.
— Он сам виноват в том, что безрассудно ввязался, — ответил Чи Юнь ледяным тоном.
— Ты… — Чжун Чуньцзи не могла сдерживать свой гнев.
—Сюэ Сяньцзы, вероятно, вмешался, потому что его собственные ученики пострадали от препарата, — вмешался Тан Лицы. — Чи Юнь, ты должен пойти и поблагодарить его.
Не обращая внимания на презрительное выражение лица Чи Юня, Тан Лицы повернулся к Чжун Чуньцзи с нежной улыбкой. — Раз уж все собрались на Холме Луаньмэй, давайтепойдем туда и посмотрим, сможем ли мы помочь Сюэ Сяньцзы.
Чжун Чуньцзи подумала про себя, что Тан Лицы был гораздо более разумным и культурным, чем его мальчик - ученик. Она улыбнулась ему: — Если бы Вы помогли, Мастер Тан, то это было бы великим благодеянием для мира боевых искусств.
— Вы слишком доверяете мне, барышня, — скромно ответил Тан Лицы.
Шэнь Ланхунь сохранял молчание на протяжение всего разговора. Как только Тан Лицы предложил им отправиться к Холму Луаньмэй, он быстро и бесшумно удалился, его фигура почти превратилась в размытое пятно. Прежде чем Чжун Чуньцзи успела отреагировать, он уже исчез и вернулся с Фэнфэном на руках. — Идём, — решительно сказал он.
Чжун Чуньцзи украдкой взглянула на Тан Лицы, и ее щеки неожиданно зарделись румянцем. Она подумала про себя, почему один из самых грозных убийц в мире боевых искусств был низведён до ношения ребёнка. Если бы это был Юеньдань... , если бы это был Юеньдань, он, вероятно, никогда бы не выпустил ребенка из своих рук. На мгновение погрузившись в свои мысли, она тихо вздохнула. — Идём. Я покажу дорогу.
http://tl.rulate.ru/book/100880/5076426
Использование:
