Во-первых, огонь — это исключительно сложно, а всё остальное — невероятно легко; во-вторых, огонь — это нечто среднее, а движение — исключительно просто. Мне нужно будет поэкспериментировать с разными видами магии, прежде чем я смогу прийти к какому-то выводу. В любом случае, очевидно, что мне стоит предпринять что-то, чтобы ограничить свою магию».
После нескольких экспериментов, трёх потерянных камней и ушибленной головы Гарри добился определённого успеха. Всё, что ему нужно было сделать, — это указать, что он хочет, чтобы камень парил в двух дюймах над его ладонью. Для начала большая часть магии уходила на то, чтобы не дать камню улететь, а не на то, чтобы привести его в движение. Кроме того, казалось, что чем больше указаний он давал своей магии, тем больше её расходовал. Его новая обретённая сила принесла плоды почти сразу: достаточно было прикоснуться к сорняку, чтобы растение вырвалось из земли с корнями. Затем он мог поднести руку к мешку и высвободить свою магию, сбрасывая сорняк. Хотя для работы магии ему требовалось прикоснуться к предмету, по какой-то необъяснимой причине он мог поддерживать левитацию без физического контакта.
Воодушевлённый результатами практического применения левитации, Гарри попытался использовать вызов огня для столь же полезного эффекта. К сожалению, он обнаружил, что, хотя вызванный огонь не обжигает его, если он нагревает металлическую кастрюлю, сам металл всё равно приносит ему боль. Гарри смущало то, что он был уверен: воздух вокруг огня тоже нагревается, только он остаётся невосприимчивым к этому жару. Он быстро забывал о своих книгах и сосредоточивался на обучении магии, как только мог. Каждый раз, когда он использовал свою магию, он ощущал удовлетворение и завершённость; это было верное чувство. Она исполняла желания, о которых он даже не подозревал, как первый глоток воды при обезвоживании или первый укус при голоде. Гарри не сразу понимал, как он раньше жил без магии.
Несмотря на вновь обретённую радость от волшебства, он вскоре вернулся к своим книгам в поисках любого упоминания о магии, надеясь почерпнуть вдохновение на их страницах. С годами он стал проводить как можно больше времени за чтением книг, записывая все интересные способности и умения в украденную в школе тетрадь. Затем, когда ему удавалось остаться одному, он пытался воспроизвести их. Если бы его не игнорировали всю жизнь, он мог бы с гордостью продемонстрировать Дурслям свои магические способности, которые, в свою очередь, мгновенно отобрали бы у него книги и попытались искоренить его чудачества. Но, осознав, что Дурслям нет до него никакого дела, Гарри даже не подумал рассказать им о своих магических занятиях, ведь они не проявляли интереса к его школьным заданиям или книгам, так почему же они должны были захотеть увидеть, как работает его магия?
Благодаря регулярным тренировкам и контролю над своей магией Гарри в конце концов достиг такого уровня, что для передачи магии ему стало достаточно просто помахать рукой рядом с предметом, не требуя физического прикосновения. В результате случайная, неконтролируемая магия, которая могла бы разозлить Дурслей, больше не проявлялась. Когда учитель расстраивал его, он чувствовал, как его магия инстинктивно поднимается, чтобы отомстить, но он сдерживал её благодаря терпеливо нарабатываемому самоконтролю. Мудрые наставники в его книгах всегда говорили своим ученикам, что не следует злоупотреблять магией, и он не хотел представлять, что могут сделать Дурсли, если узнают о его злоупотреблениях в школе.
Дадли угрожал любому, кто заговаривал с Гарри, а сам мальчик предпочитал уединение в библиотеке. Никто в школе не стремился дружелюбно общаться с Гарри, поэтому он никогда не спрашивал об их магических занятиях; если бы даже и спросил, то знал бы, что он уникален в этой школе. В любом случае, ему было приятнее читать, чем неловко пытаться разговаривать с одноклассниками, говорил он себе.
Неудивительно, что Гарри Поттер, спаситель мира волшебников и «мальчик-который-жил», четыре долгих года рос один, не имея ничего, кроме книг и магии. Со временем он осознал, что никто больше не верит в существование магии, а некоторые, например Дурсли, и вовсе отрицают возможность её наличия. Это внезапно вызвало страх, что он одинок в своём мире, что делает его единственным в своём роде из-за способности использовать магию.
Этот страх усилился, когда его зрение постепенно улучшилось настолько, что он смог видеть магию. Это было медленное изменение, происходившее так постепенно, что он даже не осознавал, что это происходит. Он понял это лишь когда левитировал стол с его пути, но увидел, что тот окутан странным ярким зелёным свечением, которое, как вскоре понял, было цветом его магии. Со временем он начал видеть, как его магия перемещается внутри него, придавая ему слабые зелёные очертания. В школе он был единственным человеком, у которого появилось такое свечение, а остальные оставались пустыми, как незачарованные предметы.
Порой он замечал на улице людей с аналогичным свечением, и чаще всего они выглядели так, словно не совсем вписывались в окружающий мир. К сожалению, Петуния всегда старалась держать Дадли и Гарри подальше от них, поэтому у него никогда не было возможности поговорить с ними. Тем не менее он заметил, что их свечение часто было ярче его и всегда отличалось по цвету или оттенку. В это время Гарри узнал, что когда он был явно расстроен или зол, Вернон запирал его в шкафу без книг. Однажды, когда он не сдержался и противостоял Дадли и его банде, те с огромным удовольствием повалили его на землю, а после возвращения в дом № 4 Петуния наказала его, отобрав книги на целую неделю.
После этого Гарри держал свои эмоции под строгим замком, проводя большую часть школьной жизни в эмоционально нейтральном состоянии. Он просто полагал, что это часть взросления — скрывать свои эмоции и показывать другим только то, что ты хочешь, чтобы они видели. Все взрослые, которых он встречал, действовали так же. Однажды его терпение подверглось настоящему испытанию, когда Дадли взял одну из его библиотечных книг и разорвал её пополам. Гарри сразу же захотелось вскочить и использовать свою магию на Дадли, чтобы причинить ему столько боли, чтобы тот больше никогда не трогал его книги. Его магия была буквально на кончиках пальцев, готовая вырваться наружу, но он заставил себя остановиться и расслабиться. Он знал, что рискнув отомстить Дадли, он сам понесёт наказание.
Вместо этого он лишь бросил мрачный взгляд на кузена и с помощью своей магии починил книгу. Позже он признал, что, возможно, стоило сделать это наедине, чтобы Дадли не раскрыл его использование магии. Однако по какой-то причине Дадли никогда не рассказывал родителям об этом инциденте и не пытался испортить книгу Гарри, что тот считал своей маленькой победой. К своему одиннадцатому дню рождения Гарри овладел искусством маскировать свои эмоции, а контроль над магией значительно улучшился. Благодаря этому контролю он наконец-то понял, как использовать магию, не требующую физической связи. Он быстро осознал, что его магия дает непредсказуемые результаты из-за эмоций, но когда он сдерживал их, было легче контролировать и направлять магию. В начале ему было сложно вывести магию на поверхность и управлять ею без помощи своих чувств, но постепенно он учился. Казалось, ему больше нечему учиться, пока он жил у Дурслей — для многих видов магии, которые он хотел бы попробовать, требовалось больше времени и пространства, а ни того, ни другого у него не было под крышей Дурслей. Так продолжалось до тех пор, пока однажды, за неделю до его одиннадцатого дня рождения, он не получил письмо. Нельзя сказать, что получение письма было чем-то необычным — Гарри уже привык к письмам, чаще всего из библиотеки. Но это письмо отличалось от других: библиотечные письма приходили в тонких белых конвертах, а это было в толстом чайно-коричневом конверте, запечатанном сургучом. Кроме того, ни одно из его обычных писем не содержало сведений о том, где он спит; это же письмо было адресовано "г-ну Х. Поттеру, шкаф под лестницей, 4, Привит Драйв, Литтл Уингинг, Суррей". Несмотря на это несоответствие, он сунул письма, адресованные ему, в шкаф, а остальные передал Вернону, после чего принялся готовить завтрак как для Дурслей, так и для себя, который был гораздо меньше. После того как они закончили есть, он вымыл посуду и смог вернуться к шкафу, открыв сначала письмо из библиотеки. Как и ожидал, в нем сообщалось, что у него осталась неделя, чтобы вернуть свою стопку книг. "Отлично, теперь у меня есть повод сходить в библиотеку в свой день рождения!" — взволнованно подумал Гарри. Отложив это письмо, он обратился к другому, таинственному конверту с надписью "Хогвартс" и, сломав печать, увидел две страницы пергамента. Если у него и оставались какие-то сомнения, то это доказало, что письмо не из библиотеки, поскольку они никогда не позволили бы себе такой дорогой бумажный материал. Нахмурившись, он принялся читать... и остановился... затем перечитал снова. Прочитав обе страницы несколько раз от корки до корки, он издал счастливый вздох, не в силах сдержать широкую улыбку. Он не был одинок в этом мире, существовала школа для волшебников, и он собирался в нее поступить! Но его надежды рухнули, когда Гарри понял, что для поступления в Хогвартс ему понадобится разрешение Дурслей, и он сомневался, что они согласятся. Быстро начав планировать, что сказать, он тихо вышел из шкафа и передал письмо Петунии. Сначала она лишь взглянула на него, отмахнувшись, что это какая-то школьная поездка, но, посмотрев на него еще раз, побледнела от шока:
— "Вернон... Вернон, он получил 'сами знаете что'".
— "ЧТО?! Я думал, мы его заклеймили! Они, должно быть, ошиблись, он прекратил это чудачество много лет назад!" — прорычал Вернон, его лицо покраснело.
Гарри стоял перед непростым выбором: остаться и попытаться убедить их отпустить его в школу или сбежать в безопасное место. Но прежде чем он успел принять решение, Вернон повернулся к Гарри, пробормотав это Петунии.
— "Ты же говорила, что в Хогвартсе не бывает уродов большую часть года?"
На нерешительный кивок Петунии Вернон продолжил:
— "Может быть... Может быть, это не так уж и плохо, тогда нам не придется возиться с ним почти девять месяцев. Не нужно будет кормить его или держать под ногами... Наверное, для этого его и построили — чтобы убрать его с дороги к нам, нормальным людям".
Дядя выглядел так, будто глубоко задумался, а Гарри напоминал ему гориллу, которая стоит перед выбором, какой банан съесть. Вернон начал что-то бормотать про себя так тихо, что никто в комнате не мог расслышать его слов, но, казалось, спустя целую вечность, он кивнул сам себе. Повернувшись к Петунии, он сказал:
— "Завтра ты отвезешь его туда, откуда они хотят, чтобы он взял то, что ему нужно. Мы не можем допустить, чтобы они отправили его обратно. Потом мы решим, как он будет добираться до этого 'Хогвартса'".
Петуния отвезла его в Лондон на следующее утро, давая возможность с жадностью смотреть в витрины всех магазинов, мимо которых они проезжали, в надежде обнаружить магические принадлежности. Но, сколько бы он ни старался, ему не удалось увидеть ни одного магазина, где продавались бы волшебные вещи, и в конце концов он повернулся к тете:
— "А ты сможешь купить все мои вещи в Лондоне?"
— "Здесь неподалеку есть улица, предназначенная исключительно для вашего народа", — ответила она с уродливой усмешкой на лице, словно ей было невыносимо говорить об этом. — "Вы ищете вывеску с надписью 'Дырявый котел'".
— "О... ты уже бывала там?" — поинтересовался Гарри.
— "Один раз", — пробормотала она, кажется, теряясь в своих мыслях.
В ответ Гарри решил, что лучше оставить её в покое. После еще нескольких минут неловкого молчания он наконец заметил знак, о котором она говорила. Следуя её указаниям, он подвел её к двери, взял за руку и открыл появившуюся дверь. Вместо ожидаемого магазина он оказался в оживленном, но непритязательном пабе, хотя, на его взгляд, более подходящим было бы слово "таверна". Хотя он никогда не видел таверны в реальной жизни, описания в книгах полностью соответствовали этому месту, даже старомодная одежда, в которую были одеты все. Пока он наблюдал за происходящим, Петуния подошла к стойке и обратилась к старику, стоявшему за ней:
— "Я ищу... дигонский переулок?"
— "А, вы маггл? Диагон-аллея, вот здесь, если вы пойдете за мной", — любезно ответил он, ведя их в подсобку и постукивая по странному узору из кирпичей тем, что, несомненно, было волшебной палочкой. Было очевидно, что он ввел какой-то код, так как кирпичи разошлись и образовали достаточно большой проем, чтобы Вернон и Дадли могли пройти в него бок о бок. Петуния, не теряя времени, пошла по улице, а Гарри лишь хотел остановиться и поглазеть, как это делали другие дети, но, следуя за тётей, он почувствовал необходимость идти вперед.
Вот исправленный и улучшенный текст:
То немногое, что ему удалось увидеть, поразило Гарри: здесь были магазины, где продавалось всё — от животных до метл. Каждый магазин был уникален и очарователен, и Гарри понял, что если бы у него был выбор, он никогда не покинул бы это волшебное место. Отчасти это решение было связано с тем, что он никогда раньше не видел стольких волшебных красок. Каждый человек светился своим внутренним светом, а даже сами магазины ярко переливались. К его восторгу, он заметил, что это свечение иногда касалось даже улицы, образуя калейдоскоп цветовых оттенков. Такое количество цветов должно было бы создавать беспорядок, но, удивительным образом, всё выглядело гармонично.
Когда он обернулся к Петунии, она уже начала подниматься по ступенькам перед величественным мраморным зданием, которое, как показалось Гарри, могло в любой момент обрушиться. Здание было полностью покрыто суровым медным цветом, но свет от него струился и переливался, как вода, а не оставался неподвижным. Гарри задумался, не означает ли тот факт, что свет казался почти непрозрачным, что он был более интенсивным, чем в других магазинах.
Существа, стоявшие на страже у дверей, напомнили ему гоблинов из некоторых книг, хотя выглядели они чище и больше походили на людей. Почти во всех книгах, которые он читал, говорилось, что гоблины — жадные и злобные создания, поэтому он решил, что рядом с ними следует быть вежливым, но настороже. Даже если они не были так злы, как описано в книгах, его могли выгнать, если бы он их обидел.
Гоблины, работающие за прилавками, были практически идентичны тем, что стояли на страже, за исключением того, что были одеты не в сверкающие доспехи, а в нарядные костюмы, и пересчитывали кучи золотых монет. Несмотря на их угрожающий вид, Петуния без колебаний подошла к ближайшему прилавку и сказала гоблину: — "Я хочу обменять немного денег на вашу волшебную валюту для моего племянника".
Гоблин приостановил подсчеты и наклонился вперёд, чтобы лучше видеть Гарри и Петунию. Сказать, что он выглядел раздражённым, было бы преуменьшением; это было вполне понятно, учитывая, что тётя прервала его работу. Гарри знал, что если бы его кто-то отвлёк во время дела, он тоже был бы не в лучшем настроении.
— Вы должны знать, что курс обмена составляет... восемь ваших фунтов стерлингов за галеон, — осторожно произнёс гоблин, словно оценивая, как она отреагирует.
— Когда я была здесь в последний раз, за каждый галеон давали пять фунтов, и это кажется очень большой разницей! — ответила она резко.
— Времена изменились, моя дорогая. Мне очень жаль, но я ничего с этим не могу поделать, — произнёс гоблин, и Гарри не показалось, что тот искренне сожалеет. Возможно, у гоблинов извинением служила лишь зубастая ухмылка.
— Либо скажите мне, сколько вы хотите за конвертацию, либо не тратьте моё время, — добавил гоблин, усаживаясь на свой табурет с самодовольной улыбкой.
http://tl.rulate.ru/book/100845/3461655
Готово:
Использование:
