Филип со спутниками ехал в карете к особняку, расположенному недалеко от торгового квартала.
«Вот мы и приехали, Филип. В этом особняке временно останавливаются члены иностранных королевских семей, когда приезжают в академию навестить своих детей или других родственников. Торговая Ассоциация обладает еще несколькими подобными зданиями».
Филип, сопровождаемый Лизриэль, с довольным выражением лица осматривал окрестности особняка – двухэтажного строения с более чем шестью комнатами, обставленными дорогой мебелью и иными украшениями.
«Значит, ты временно предоставишь это место нам?»
«В глубине души, я бы хотела просто подарить его тебе, но, к сожалению, это не представляется возможным».
Филип понимающе кивнул: «Ну, полагаю, это вполне логично. Все остальное уже готово?»
«Конечно, мы наняли дворецкого, горничных, повара и садовника. Остальной персонал наймет дворецкий. Филип, можешь просто расслабиться и наслаждаться своим пребыванием здесь».
“Похоже, у неё нет никаких сомнений”, - отношения с Лизриэль складывались даже более благоприятным образом, чем предполагал Филип.
Он размышлял о том, не сомневается ли девушка в подлинности «Золотой Печати Йозефа», но, похоже, существовал способ её проверить.
«Эм, мне нужно в уборную. Где я могу её найти?» - Луа, тихо стоявшая в стороне, вдруг заговорила. Фелиция, будучи дворянкой, была ошеломлена прямотой Луа: «Ты не должна так говорить. Ты девушка, а вокруг одни мужчины».
«?..» - Луа склонила голову, не понимая, в чем дело.
Фелиция потерла лоб – ей было известно, в каких условиях выросла Луа.
«Уборная находится в конце коридора», - ответила Лизриэль.
«Спасибо. Я скоро вернусь», - Фелиция отправилась в уборную вместе с Луа.
"…Хотя это я её позвал, почему она все-таки пошла с нами?" - Филип склонил голову, не понимая причины присутствия Фелиции.
Когда они остались в приемной одни, Филип решил задать вопрос: «Когда ты планируешь раскрыть наличие «Золотой Печати»?
Услышав вопрос Филипа, Лизриэль слега рассмеялась и щелкнула пальцами: «У меня есть некоторые идеи по этому поводу. Но, честно говоря, я все еще не могу во все это поверить. Эта печать – мощнейшее оружие в моем арсенале».
«Ты правда мне доверяешь?»
В ответ Лизриэль слегка вздохнула: «…Раз ты об этом спрашиваешь, то явно не собираешься меня обманывать. Обычно люди делают это по какой-то причине. Особенно, в тех случаях, когда обманывают того, кто способен их уничтожить – здесь должна быть особая причина, не находишь?»
«Возможно».
«Но ты не ставил мне никаких условий. Ты прекрасно понимаешь, что можешь получить от меня. Большинство людей, так поступающих – либо отъявленные мошенники, либо те, кому осталось жить недолго. Но ты не подходишь ни под одну из этих категорий, а потому мне легче тебе доверять».
«…Но я все равно могу оказаться мошенником».
«Ну, в любом случае у меня нет иных вариантов. Если я продолжу бороться за наследство, шансов на победу у меня не будет. В каком-то смысле, Филип, ты игральная карта из моей колоды. Так что не волнуйся понапрасну. Покуда ты меня не предашь, я буду стараться заслужить твое расположение, как только могу».
В ответ Филип кивнул.
Лизриэль Йозеф была торговцем исключительного уровня, а потому столь необычная доверчивость казалась неестественной. Он хотел знать причину этого, и если она заключалась именно в этом, то звучала она логично.
“Я загнана в угол. Дело не в том, что у меня есть причины доверять, а в том, что я хочу доверять”.
Изначально, если Лизриэль не попадала в группу главного героя, её ждала довольно жестокая судьба. Теперь, конечно, все было иначе.
«О, вот и они».
Фелиция и Луа, спускавшиеся вниз за «цветочками», вернулись, держась за руки.
“Женщины быстро сближаются”.
Филип, подойдя к Луа, спросил: «Луа, тебе здесь нравится?»
«Хм? Мм, мне кажется, что это очень хороший дом», - ответила Луа без особых колебаний.
Она впервые видела такой большой дом. Он казался раз в десять больше, чем дом старосты горной деревни.
«Я рад. Отныне этот дом будет твоим, так что тебе он должен понравиться», - кивнул Филип головой.
«…Правда? Но почему я?» - удивленно расширила глаза Луа.
«Ну, с этого момента я планирую взять тебя под свое покровительство, а потому не хочу, чтобы ты жила в общежитии».
Услышав слово «покровительство», Луа моргнула.
«Покровительство… что это значит?» - она слышала это слово на церемонии поступления, но не очень понимала его значение.
«Если говорить простым и понятным языком, то это значит, что я буду опекать тебя, то есть буду отвечать за то, что ты ешь, что носишь, где живешь и спишь».
«И… почему?» - Луа была невинна, но не глупа.
Филип понимал, что необходимо её убедить.
“Что же мне сказать?”
Филип, занятый обдумыванием ситуации, кивнул, а затем, мягко улыбнувшись, ответил: «Просто потому, что я так хочу. А что? Это проблема?»
Луа посмотрела на него с озадаченным выражением лица. Она не то чтобы была против, просто была удивлена столь неожиданным проявлением доброты.
“Почему он так хорошо ко мне относится? Если бы я только могла спросить его, как некогда спрашивала дядю”.
За её недолгую жизнь, безусловная доброта была тем, на что она могла рассчитывать только со стороны дяди и Луэна. Жители нижнего города сторонились её с Луэном, поскольку ребята росли без родителей, а другие дети отказывались с ней играть
Хотя иногда мальчики-подростки пытались произвести на неё впечатление, одаривая подарками, их скрытые мотивы были для Луа очевидны.
Что касается Филипа – понять его она не могла.
“Я настолько жалкая?” – задавалась она вопросом.
Она вспомнила выражение лица Филипа, когда он выводил её из общежития. Его взгляд был полон сочувствия и сострадания с оттенком чувства вины, а прикосновения были нежны, словно обращался с хрупким стеклом.
“Не знаю. Но не то, чтобы мне это не нравится”, – подумала она.
Она не испытывала какой-то внутренней неприязни, её просто удивляла это неожиданная забота. Однако возвращаться в общежитие ей не хотелось.
После насильственной разлуки с Луэном, ей пришлось несколько дней терпеть равнодушное отношение со стороны окружающих. Хотя соседки по комнате были добры, они с трудом переносили непривычные звуки плача. Их доброта и внимание, продиктованные скорее чувством долга, нежели искренней заботой, лишь усугубляли ситуацию.
“Тебе нужна помощь? Я могу что-нибудь для тебя сделать?”
“Хотя я понимаю, что тебе грустно…”
Тепловатое равнодушие окружающих не приносило ей утешения. На самом деле, она бы предпочла холодное безразличие несерьезным попыткам проявления доброты.
“Я тоже не хотела бы плакать”, - Луа решительно кивнула: «Я… я не против».
Филип протянул руку и нежно провел пальцами по каштановым волосам Луа: «Ты сделала правильный выбор».
В то же время, Фелиция, наблюдавшая за происходящим, была сильно взволнована и тревожно покусывала ногти: “Стоит ли мне вмешаться? Должна я ли что-то сделать? Нужно ли попытаться это остановить?” – на первый взгляд это был душевный и живописный момент, похожий на сцену из сказки. Однако тот факт, что главным героем была её студентка и Филип, существенно усложнял ситуацию.
“Неужели он действительно изменился?” – размышляла Фелиция. Она хорошо знала о жестоком и эгоистичном характере Филипа. Хотя его злость не коснулась её напрямую, было очевидно, что его темперамент было нелегко унять.
Если бы Филип был таким же, как прежде, Фелиция немедленно бы вмешалась и воспрепятствовала бы его действиям. Однако её младший брат, казавшийся потерянным уже много лет, сильно изменился.
Еще вчера, когда Фелиция узнала от Дианы Фаренхолл, что Филип поссорился с инструктором Хэроном и другими старшими преподавателями, она была ошеломлена.
«Что ты сказала? Ссора? Филип?»
«Да. Слышала, что у него была стычка с инструктором Хэроном и несколькими старшими преподавателями».
«Он… он не обнажил клинок? Что случилось с инструктором Хэроном?»
«Фелиция, это была всего лишь небольшая перепалка. Кажется, инструктор Хэрона первым перешел черту».
«Что? Перепалка? В это трудно поверить».
Филип был не тем, кто в спорах использует свой язык, он больше любил пускать в ход кулаки и клинок.
С её точки зрения обычная перепалка не представляла собой ничего серьезного. Она даже не подумала о том, что Филип мог быть виноват, и дала понять это инструкторам, предупредив их, чтобы они не провоцировали Филипа, походящего на бомбу замедленного действия.
Если он станет источником каких-либо проблем, Фелиция возьмёт ответственность на себя и разберется сама, поэтому остальным было рекомендовано просто избегать его.
И эти четкие инструкции нарушил инструктор Хэрон.
«Эй, мы можем поговорить?»
«Хм? А что?»
Фелиция, взяв Филипа за запястье, отвела его в гостиную. Наблюдая за ними, Лизриэль тепло улыбнулась Луа.
«Здравствуй».
«Здравствуйте», - Луа вежливо склонила голову.
Лизриэль, казалось, была довольна её скромным жестом и игриво улыбнулась: «Ты когда-нибудь задумывалась о том, что будет, если заморозить сладкий крем с помощью магии?»
Искра симпатии вспыхнула мгновенно.
—
«Значит, ты поссорился с инструктором Хэроном», - заговорила Фелиция, ведя Филипа на террасу второго этажа.
Филип был ошеломлен. Но, поразмыслив, понял, что удивительного в этих словах ничего не было. Учитывая, что тогда инструктор Хэрон чуть было не обнажил клинок, было бы странно, если бы Фелиция ничего об этом не знала.
«Ах, да. Я не хотел этого… прости».
Фелиция, не поверив извинениям Филипа, издала глухой смешок: «Почему ты извиняешься? Я слышала, что инструктор Хэрон первым переступил черту».
«В той ситуации я бы мог быть и посдержаннее».
«Ты? Посдержаннее?»
«…Разве это так странно?»
«Нет, ты молодец… просто, я имела в виду…»
Филип уставился на Фелицию, прервавшуюся на полуслове.
“У неё начался переходный возраст?”
«Ничего, если мы вернемся к тому, чем занимались, если речь не пойдет о чем-то важном? У меня сейчас много дел и мне нужно сделать немало покупок».
Глаза Фелиции сузились, и она резко повернула голову.
«…Делай, что хочешь».
Филип на мгновение замешкался, поскольку ему показалось, что девушка расстроена, но так как она, кажется, не собиралась ничего говорить, он решил вернуться в кабинет.
И тут Филип услышал спокойный голос Фелиции позади.
«Филип Освальд. Почему? Почему ты хочешь взять под свою опеку этого ребенка?»
Филип моргнул. Он не мог рассказать ей правду о том, что маленькая девочка пробудится потомком легендарного героя примерно через пять лет.
«Похоже, она нуждалась в помощи взрослого. Если бы ты видела, как Луа плачет в кровати, ты бы не задавала мне этот вопрос».
Фелиция сочла его доводы убедительными, поскольку видела, как Луа, обессилев от плача, уснула.
«Впрочем, это не важно, делай, что хочешь», - она не могла найти никаких причин мешать Филипу.
Было бы слишком глупо лишать Луа удачи, едва повернувшейся к ней после всего пережитого.
«…Если ты решил кого-то поддерживать, то должен нести ответственность за него до конца. Взять под свое крыло этого ребенка – это довольно… хорошее решение с твоей стороны. Но это не значит, что я думаю, что ты изменился».
Фелиция говорила, сбиваясь – она чувствовала себя очень неловко, потому что не думала, что снова будет так разговаривать со своим игнорируемым и вызывающим возмущение младшим братом.
«Ладно, я пойду куплю одежды для Луа. Ты тоже пойдешь, сестрица?»
«Что?»
«Скоро выходные, поэтому нужен наряд для выхода в свет. Еще ей нужен приличный тренировочный меч, да и карманные деньги, не так ли? А, и нам нужно что-то сделать с её грязными волосами».
Казалось, что беспокоиться особо было не о чем.
Когда-то давно Филипу в голову пришла интересная идея – несбыточная мечта о свободной трате средств с безлимитной кредитной карты – часто встречающаяся, но практически неосуществимая возможность для человека скромного происхождения.
“Это – удовольствие безответственности”.
http://tl.rulate.ru/book/95422/3289588
Готово:
Использование:
