Атмосфера на Sword была напряженная. Брат-Капитан был в редкостно дурном настроении.
"Не то, чтобы он должен быть в хорошем", — думал Брат-Сержант Шенявин.
Ему предстояло принять еще одно решение, изменяющее ход временной последовательности, и он должен был это сделать почти сразу после того, как швырнул через комнату в пластсталевую стену, возможно, их единственного друга в этом времени.
Как и всегда, молитву вел Хеншер. Понимание Приносящими Смерть Имперского Кредо отличалось от такового у большинства. Основывалось оно на любви и уважении к жертве Императора ради предавшего его человечества. Благодаря Его жертве, род людской был спасен.
Многих через изучение Кредо приучали к не рассуждающей покорности. А та вела к просто к бездумью. Подобное не могло привести к боевой эффективности, и потому мыслящие солдаты не могли не задумываться о своей вере, ведь она должна быть основана на логике, и именно такова была вера Приносящих Смерть.
Харуман молился также, как и всегда, тем же способом, сколько он себя помнил. Иногда на Ликурге, в часовнях, которые можно было найти в большинстве городов, он видел молящихся стариков. Смотрел на их непрестанные молитвы, пока тела их поддавались разрушительному воздействию времени. На Ликурге была одна из самых высоких продолжительностей жизни в Империуме. Это было возможно благодаря отсутствию (относительному) в атмосфере промышленных загрязнений и благодаря доступным передовым медицинским технологиям. Но когда Харуман однажды осознал, как на его глазах три поколения его семьи были рождены, вступили в пору зрелости, обзавелись детьми, состарились и умерли… В тот день он чувствовал себя странно.
Чувствовал он себя странно и сейчас. Сорвался на офицера Звездного Флота. Сейчас Харуман был уверен, что Федерат специально довел его до этого. От этого действия Харумана не становились более оправданными и не давали ему покоя.
— Не отводи взора от смерти при её приближении, но не страшись её касания, ибо предназначение твое велико…
Привычные слова Хеншера легко проникали в разум брата–капитана и также легко повторялись вслух. Слова были мрачными и вдохновляющими и в то же самое время воодушевляющими на сражение рядом с твоими братьями в защиту чего-то великого, с пренебрежением к шансам на успех.
Это было почти как нечто изначальное — встать между родом людским и врагами, зная, что гибель неизбежна, и, тем не менее, погибнуть с честью.
Харуман мимолетно задумался, откуда происходит эта идея, и затем отбросил эти мысли. Это казалось столь вбитым в человеческую психику, что стало почти врожденным. Эта мысль беспокоила Харумана. Было столько историй, рассказов и случаев бескорыстной храбрости среди человечества, что казалось, они стали обычным делом. Он вспомнил, как Мордианцы держали ряды, плечо к плечу, пока, казалось бы, адские орды неслись на них. Вспомнил, как почти с завистью смотрел на неподвижные ряды и видел, как они исполнили с парадным совершенством и координацией движение «готовсь», затем «цельс», первый ряд опустился на одно колено, а второй продолжал стоять. Последовавшие выстрелы были впечатляющи.
И эффективны.
Это было эффективно против противника, стремящегося сойтись в свалке. Харуман подозревал, что против схожего огня эти ряды долго бы не продержались, но, без сомнения, для того, чтобы так стоять, требовалась храбрость.
Была ли храбрость присуща людям? Скорее всего нет. Потому что если бы так было, то почему в имперских силах столь много осуществляющих контроль Комиссаров и Священников, вдохновляющих людей преувеличенными обещаниями Его защиты?
Нет, трусость была частью коллективного сознания. Физиологическая особенность человечества.
Задумавшийся Харуман широко распахнул глаза, миг ясности воссиял над столетиями индоктринации. Мгновение, повторявшееся откровение, посещавшие бесчисленные миллионы множащегося человечества. Если задумается — то, что поживший космодесантник должен был понять столетия назад.
Храбрость не есть отсутствие страха. Харуман, как и многие космодесантники, не ощущал настоящего страха, очень... очень давно, и, хоть и преувеличивая, можно предположить, что он не испытывал и храбрости. Никакой космодесантник с подобным не согласится. Испытание веры, испытание чести и самоотверженности — столь велика была сила космодесантников, что могли они пасть жертвами греха гордыни и посчитать себя недосягаемыми. Он может сражаться десятилетиями, столетиями и возгордиться своей способностью вести людей во имя Его. Если такое произойдет, не важно, насколько сильно он индоктринирован, он начнет считать себя достойным большего, чем все остальные.
Опасность, подкрадывающаяся очень незаметно, которой ужасающе трудно противостоять. Но еще хуже, когда иллюзия бессмертия развевается. И когда все, чем он клялся и о чем тревожился, осыпается, остается мятущаяся и не закаленная душа.
Не стать истинно космодесантником, пока не пройдешь этого испытания. Завершение его часто стоит космодесантнику жизни. Все космодесантники когда-нибудь умирают. Намного лучше погибнуть ради Него. Ни один человек, умерший ради Него, не погиб напрасно.
Но с неприятной Евклидовой логикой, Харуман подумал и об обратном. Никто из погибших напрасно, не умер ради Него.
Рота Харумана сделает, как он решит, но если ошибется, то Харуман рискует потерять не просто все, что у него есть… но все, что есть и будет у всего Империума.
Временное искажение. Это совсем не то, что Харуман считал хорошим времяпрепровождением. И высокомерные Адептус Механикус — хранители запретного знания науки и технологии — так и не могут ничего ему подсказать. Он должен ответить Пикарду. И его старшие братья сообщили ему свое мнение. Единодушно. Так почему же так сложно признать это и предложить Федерации помощь Приносящих Смерть? Это будет не впервые, когда Приносящие Смерть помогают не имперским силам. Почему Харуман не может заставить себя сказать эти слова?
— По словам Великого Примарха Робаута Жиллимана, да будет благословенно имя его, признать поражение — это кощунство против Всемогущего Императора…
Вот оно что. Сказанное капелланом ударило прямиком в сердце Харумана.
Вот почему.
Харуман, как и многие космодесантники, не мог признать, что обычный человек в чем-то их превзошел. И каким-то образом, несмотря на все приготовления и ожидания, Пикард сделал как раз это.
Брат-Капеланн Хеншер смог увидеть небывалое — космодесанткика, смеющегося на его проповеди.
Менее, чем час спустя, Харуман снова созвал старших братьев, они сели за стол, как и много раз прежде.
Он заговорил с ними, стоя к ним спиной, смотря в иллюминатор на звезды, сияющие во тьме космоса.
— Вызовите Enterprise. Сообщите, чтобы телепортировались сюда, как только будут готовы.
Харуман развернулся лицом к людям, медленно идя к своему креслу, и затем наклонился вперед оперевшись кулаками на стол.
— Я прошу у всех вас прощения. Мой срыв был неучтивым и явил собой дурной пример. Я искренне надеюсь, что это не повлияет на ваше отношение ко мне в будущем, — он замолчал и посмотрел на каждого космодесантника, никто не отвел взгляда. — Но больше всего я надеюсь, что у вас нет враждебных чувств к Пикарду и его команде. Может, они не граждане и не служители Империума, но они (по крайней мере, некоторые из них) — люди и заслуживают нашей помощи. Мы все клялись служить Императору и через Него, таким образом, всему роду людскому.
Лицо Харумана потемнело, когда он продолжил:
— Император — страж и наставник Человечества — сейчас не направляет и не хранит его. В его отсутствие мы сделаем это для него, — брат-капитан еще раз внимательно обвел взглядом своих солдат, выискивая следы колебаний и сомнений — последняя проверка. — Если среди вас есть кто-то, кто сомневается или не согласен с теми действиями, которых я буду придерживаться в дальнейшем, сейчас настало время сообщить об этом. Потому что после того, как я объявлю свое решение, сама ткань времени и пространства ощутит его последствия.
Такое миросокрушающее событие, как признание братом–капитаном космодесантником своей ошибки, прошло не поколебав доверия старших братьев к нему. Щекотливый момент, но за прошедшие столетия Харуман таких испытал не мало. В конце концов, что такого в еще одном невозможном чуде?
**
Пикард смотрел на Имперское судно с некоторым трепетом. Кораблей за свою жизнь он видел не мало. От едва работающего Phoenix, благодаря которому Зефрам Кокрэйн попал в учебники истории до пугающе могущественной Реманской хищной птицы Scimitar,и до неотвратимых кораблей кубов Боргов. Но никакой из них и близко не сравнится с Sword of Lycurgas — этим чудовищем, по ощущению угрозы, словно расползающемуся от него.
Им нужен этот корабль, но Пикард не отрицал того, что он был более чем напуган им… Но в настоящий момент... настал тот час, которого они так ждали. Если только брат-капитан не отмахнется от них снова. Это может привести к… трудностям в ближайшем будущем. Но как бы его не беспокоила ожидаемая реакция Приносящих Смерть, дальнейшая задержка не пойдет на пользу ни ему, ни Федерации.
Он развернулся и быстрым шагом направился к турболифту. Члены команды расступались в стороны, когда Пикард шел коридорами Enterprise. Почтительность и уважение, явно видимые в глазах команды, согрели Пикарда.
Хоть он этого и не говорил вслух, но прекрасно осознавал свою ответственность за безопасность команды в равной мере с Харуманом. Ветеран Федерации не находил в подобном чувстве ничего оскорбительного.
Два офицера безопасности отошли в сторону и вытянулись, пропуская его, он прошел мимо, кивком обозначив, что заметил их.
Если бы он только мог выбирать?.. Но выбора не было. А ответственность перед Федерацией была превыше ответственности за команду. И он сделает все что сможет, чтобы добиться выступления этого левиафана на стороне Федерации.
Он вошел в турболифт, двери с мягким шипением закрылись за ним.
— Мостик.
"Инерционные амортизаторы просто чудо", — подумал он.
Не было никаких признаков движения в турболифте, кроме индикационных огоньков, а он двигался весьма быстро. Двери открылись, когда турболифт остановился, и он вышел на мостик боевого корабля.
Многие капитаны все еще пользуются формальностями, вроде «капитан на мостике», но Пикард считал, что это потеря времени и отвлекает внимание команды от их работы. Он двинулся в центр мостика, что перед капитанским креслом.
— Лейтенант, выведите их на экран.
Обычная заставка главного обзорного экрана — звездный пейзаж — сменилась строгим видом мостика Sword of Lycurgas. Изображение Харумана в черно-сером облачении было впечатляющим даже через канал связи, весьма легко вскрываемый посторонними. Мостик Sword выглядел намного лучше, чем раньше.
— Пикард здесь. Прошу вас, Брат-Капитан.
На взгляд Пикарда Харуман выглядел немного изнуренным. Чему, по отношению к одному из этих «космодесантников», Пикард был немного удивлен. На лице у крупного мужчины ничего не отражалось, но он все равно казался напряженным. Пикард задумался, не шутит ли с ним его воображение.
— Капитан Пикард, нам необходимо обсудить наши разногласия. Но знайте, что я и мои советники решили откликнуться на вашу просьбу. Мы поможем вам в сражении с этим «Доминионом» и любым другим врагом, что поднимет голову против человечества.
Тяжесть, поразительная по своей весомости и почти невыносимая, сама исчезла с плеч офицера Федерации. Донеслись приглушенные аплодисменты и пару раз смех. Они смогли. Sword будет биться за них. Пикард тоже не мог не улыбнуться, правда, намного сдержаннее, чем команда мостика.
— Я, моя команда и вся Федерация благодарят вас от всего сердца, брат-капитан. Бесчисленные жизни будут…
Харуман прервал его.
— Поберегите слова, нам еще многое стоит решить. Можете ли вы телепортировать меня и нескольких моих офицеров на ваше судно?
Хоть немного и озадаченный, Пикард кивнул. Он не собирался подвергать угрозе оказанную Федерации огромную услугу.
— Ну, конечно. Мы приготовим транспортерную номер два. Вам более, чем рады, а вы можете взять с собой столько личного состава и оборудования, сколько вам нужно.
— Принято. Харуман. Конец связи.
Экран вернулся к белым точкам на черном фоне. Капитан выдохнул, а члены команы мостика стали поздравлять друг друга.
Пикард привлек их внимание:
— Джентльмены, — на мостике наступило молчание, — хорошо справились.
И продолжил:
— Командер, мостик на вас. Сообщите Капитану Кинану, что если он желает, то может присоединиться к нам, свяжитесь с Ромуланцами и проинформируйте их об использовании транспортеров. Командер Ла Фордж, Лейтенант Бреннеман и команда из службы безопасности встретят меня у транспортерной номер два.
Командер Йее переспросил:
— Группа из службы безопасности, сэр? А это разве не знак недоверия с нашей стороны?
— Нет, они уважают демонстрацию силы. Поверьте мне. И снабдите группу фазерами типа 3.
Скептицизм в голосе и не пытались скрыть:
— Так точно сэр, фазеры типа 3.
— Хорошо. Давайте поприветствуем наших гостей?
Кинан только что заулыбался, когда узнал про результат сеанса связи Enterprise's с Sword. Т’Марид был намного менее сдержанным, выбрасывая в воздух кулак и издавая крики радости. Триллы — странные существа.
Сообщение с приглашением на Enterprise пришло практически сразу после этого.
— Командер, мостик на вас.
Т’Марид развернулся и посмотрел на своего командира, выдав ему широкую, от уха до уха, улыбку.
— Капитану все веселье достается.
Кинан покинул мостик, смеясь про себя. День повернул к лучшему. Ничто не могло улучшить тебе настроение на весь день, как огромнейший боевой корабль на твоей стороне.
***
Харуман, Борталус, Варрел и Хеншер стояли в главном грузовом отсеке Sword. Все они, как обычно, были в доспехах и вооружены, как и следует космодесантникам, коими они и были. При этом никто и не думал, какой психологический эффект это может произвести на их новых союзников. А если бы и задумались, то все равно ничего не стали бы менять.
— Харуман Enterprise.
— Пикард здесь, мы готовы и ждем вашей команды.
— Хорошо. Мы приготовились к телепорту.
— Понял. Активируем.
Четверо космодесантников ощутили при начале транспортировки, как что-то мелкое ползает у них по коже, а затем стало темнеть, пока все не скрыла тьма, но потом снова стало светлеть. Харуман раньше телепортировался, несколько раз вместе с Братом-Капитаном Гарретом из Первой роты. И Харуман это ненавидел. Костипромораживающий холод и окоченелость глубокого космоса, холодящие прикосновения демонов, чувствующих твое вторжение в их владения. Затаенный страх возможной не работоспособности оборудования, способной выбросить тебя в варп.
Это же было намного проще и немного привело в замешательство Харумана, когда он просто материализовался. Самым неприятным физическим аспектом перемещения было появление в неприятно ярко освещенном транспортаторном помещении.
— Брат-Капитан Харуман. Добро пожаловать на Enterprise.
***
Чашка кофе в ее руке, возможно, была чуть горячее, чем надо. За годы выработанная привычка заказывать кофе на пару градусов холоднее для сбережения корабельной энергии вырабатала у нее пристрастие к подобной компенсации пережитого.
Несмотря на весь опыт, приобретенный при командовании в Дельта Квадранте, управлять флотом было совсем другими делом.
От двери донесся звуковой сигнал.
— Войдите.
Она не обернулась, зная, кто там, еще прежде, чем дверь закончила закрываться. Особенность Чакотая была в том, что его присутствие было трудно не заметить и не относиться почти с трепетом.
Оба молчали.
Дженевэй присела и откинулась на свою командную кушетку. Она посмотрела прямо в его темные глаза. Он всегда был столь не возмутим, даже поразительно, почти безмятежным. Как сейчас. Когда Федерация столкнулась с крупнейшей угрозой со времен Боргов. С тех пор как…
— Разве мы не должны были пропустить войну с Доминионом, пока околачивались в Дельта Квадранте? — по-доброму улыбнулся Чакотай. — Похоже, война очень нуждалась в нашем присутствии.
Он двинулся вокруг низкого стола и сел рядом с ней, когда она скользнула влево, давая ему место. Прошла еще пара минут, пока молчание снова не было нарушено.
— Чакотай, что я сделала не так?
— Ты все сделала правильно и большего сделать не могла.
Дженевэй знала, что он скажет это. Она не знала только, хорошо это или плохо. Было приятно знать, что у неё есть поддержка. Всегда была.
— Как ты думаешь, мы справимся?
Чакотай долго молчал. Дженевэй была почти готова переспросить, когда он заговорил, нарочито неспешно, как и всегда.
— Кэтрин, если кто и может это сделать, то только Пикард.
И так оно и было. Говорить здесь было больше не о чем. Ставка была сделана, Флот перемещался. Каждый корабль, имеющийся у Федерации, и некоторые, что были у других — корабли Федерации, корабли Клингонов, сохранившиеся корабли Кардасианцев, корабли Баджорской Милиции, небольшой межзвездный флот Вулкана, свободные Ференги получавшие немалую оплату в латинуме спресованным золотом — все корабли, что только могли, они достали. Некоторые даже предлагали вернуть на службу корабли, хранившиеся в Смитсоновском Институте.
Победу осталась за более рассудочной частью. Они не выпустят невооруженные корабли. Потеря команд не оправдает то время, что потребуется флоту Доминиона на их расстрел, вместо того, чтобы вести огонь по вооруженным судам. Но Доминион приближался.
И не ослабленный, истрепанный в боях Доминион, что ворчливо заключил мир с альянсом. Нет, это был отточенный, закаленный в битвах меч империи, завоевавший квадрант во имя Богов-Основателей. Меч, что даже сейчас со свистом летел к сердцу Альфа-квадранта.
"И чем же лучше отразить меч," — подумал Чакотай, — "как не своим собственным. Если только Пикарду удастся вытащить его из ножен".
***
Их «Технодесантник», бывший в доспехах багрово-красного цвета, принес вести, нанесшие ошеломляющий удар по недавно обретенному радостному настрою Пикарда.
Комната погрузилась в молчание, пока офицеры звездного флота пытались осмыслить услышанное.
Варрел продолжил:
— Конечно же двигатели на Sword работоспособны, хоть и с несущественными ограничениями, но сама проблема в другом. Без Астрономикона, как только войдем в варп, мы не сможем сориентироваться, и достаточно небольшой разбалансировки в работе любого варп-двигателя, чтобы мы стали нарезать круги, не способные скорректировать курс.
Ла Фордж изогнул бровь и спросил:
— Можете ли вы направить судно в направлении Баджора и запустить двигатели, затем отключить их и так далее?
Вместо технодесантника ответил Харуман:
— Нет. Законы варпа не схожи с законами материальной реальности. Мы можем войти в варп, выбрать направление и запустить двигатели, но мы отправимся куда-то в сторону, а может и вообще в противоположном направлении. Или нас затянет в варп-вихрь. Без Астрономикона не сориентироваться.
Пикард перехватил у Ла Форджа следующий вопрос:
— Что вообще такое, этот «Астрономикон»?
Пикард не смог не заметить почтительное поведение Приносящих Смерть, когда их «либрариан» вызвался ответить. Чем он был так важен, что они включили его в свой руководящий состав? Что делало его столь необходимым, что позволяло находиться слева от их командира? Капеллан, это Пикард мог понять. Тысячелетиями, во многих культурах священники обладали властью. Но библиотекарь?
Борталус заговорил:
— Астрономикон — это маяк. Свет, сияющий в варпе, испускаемый хором псайкеров, что посылают свои души в имматериум. Другие псайкеры…
Вмешался Ла Фордж:
— Под псайкерами вы подразумеваете телепатов и экстрасенсов, верно?
Борталус не ответил сразу, и напряжение в комнате за секунды стало ощутимей.
— Не совсем, командер. До какой-то степени подходит описание «экстрасенсы», но не «телепаты». Телепатия — это только проявление талантов псайкера. Если брат-капитан позволит…
Харуман кивнул.
— Тогда я объясню.
С мягким жужжанием моторов силовой брони Борталус откинулся назад.
— Псайкеры — это разумные, обладающие способностью ощущать и использовать энергию варпа. Это может проявляется множеством способов, как подсознательными, так и обретенными через обучение. Также псайкеры значительно различаются по силе врожденных способностей и их возможному дальнейшему развитию. Псайкеры осуществляют связь, известную как Астро-телепатия, и являются основой навигации Империума. Несмотря на многие радости и преимущества, которыми наслаждается псайкер и что не доступны не псайкерам, варп — это реальность чистой энергии, и, пытаясь изъять эту мощь из варпа, псайкер рискует наткнуться на обитателей этой реальности.
Борталус с абсолютной спокойствием встретил взгляды офицеров Федерации перед тем, как вбросить следующую сенсацию:
— Одержимость демонами стоила Империуму тысячи миров, буквально, и благодаря их воздействию началась гражданская война тысячелетия назад, что забрала триллионы жизней.
Снова воцарилось молчание. Это был один из тех случаев, когда огромный размер Империума по сравнению с Федерацией становился очевиден для всех. Для Пикарда эти цифры были почти что непредставимо огромными. Население всей Федерациии и близко не приближалось к таким цифрам. А Борталус упомянул о триллионах мертвых. Только представление об этом сокрушало и приводило в смятение.
Триллионы мертвых.
Близко к населению всего квадранта. И что же это за государство такое, этот Империум, что понесло такие потери и все же выжило?
Чего ожидать цивилизации от галактики?
Что за техно-варварство ожидает в будущем?
Но Борталус еще не закончил.
— Из за этого псайкеры подвергаются суровой проверке на демоническое влияние, потому что хоть наша цивилизация и не может существовать без них, они также являются для неё величайшей угрозой, хотят они этого или нет.
Пикард нашел себя запутавшимся в чувствах, вызванных словами мужчины. Чувствах, которые Федерация едва ли может себе позволить. Он отчаянно пытался найти покой под приступом ужаса, исходящего от парадоксальной определенности его миссии. Их Империум в свое время обошелся без триллионов, но Федерация не может позволить себе таких жертв или потерь. И как бы это ни было парадоксально, времени у них было мало.
— То есть вы используете собрание псайкеров для испускания энергии, которая воспринимается вашими навигаторами, как маяк для звездного корабля?
— Да, Капитан Пикард, именно так. И без этого мы не можем использовать наши способности к сверхсветовому перемещению.
Ла Фордж все еще пытался понять услышанное. Как они могут направить корабль в одном направлении, запустить двигатели и не отправиться в том же направлении, если только двигатели не разрегулированы. Он спросил об этом.
Варрел, хоть и чувствовавший себя неуютно в такой ситуации, ответил:
— Использование наших варп-двигателей подобно плаванию на каноэ в штормящем океане ночью в густом тумане. Мы можем видеть только на очень небольшом расстоянии и понятия не имеем, то ли плаваем кругами, то ли происходит что-то тому подобное. Вполне может так получиться, что мы отправимся верх относительно эклиптики галактики, и подобное будет крайне разочаровывающим.
Варрел взглянул на собравшихся офицеров Федерации.
— Астрономикон — это наш маяк. И если не будет света для ориентировки, кто знает, куда нас может занести?
У Ла Форджа возникла идея:
— Так, давайте-ка разберемся. Вам нужен маяк.
Варрел со смущенным видом кивнул.
— Что, если бы была еще одна лодка впереди со включенными огнями и знающая, куда она направляется?
В комнате снова стало тихо, пока все обдумывали слова главного инженера.
Ответил Борталус:
— Теоретически это возможно, если на борту этого судна будет находиться что-то, способное на психический резонанс, то Sword сможет следовать за ним, пока находится в варп-пространстве. Но наша скорость будет составлять не более малую долю доступной нам, и маяк будет различим на небольшом расстоянии. И здесь возникает другая трудность… Я единственный псайкер на корабле.
— Есть ли какой-нибудь способ вырабатывать психическую энергию или нечто подобное, что сможете отслеживать, пока вы в варп-впространстве?
Борталус покачал головой.
— Нет. Только пси-излучатели, специально спроектированные для этого, могут накапливать психическую энергию. И для высвобождения этой энергии нужно участие псайкера. И даже если бы у нас был излучатель или что-то подобное, необходимо огромное количество энергии для того, чтобы ее можно было засечь и использовать для ориентировки. Для этого нужен предмет огромного могущества, да и тогда он растратит все накопленное в нем за минуты излучения. Чтобы накопить необходимое для этого количество высококлассной энергии, потребуются столетия…
Борталус осекся, пробормотал молитву Императору с просьбой простить его не намеренную ложь, затем обратился к Харуману:
— Брат-Капитан, я заблуждался. Существует способ ориентировки, который мне до сего момента не приходил в голову.
Брови Харумана взметнулись вверх.
— Объясни.
— Стол Эн’Тах Прикс, Брат-Капитан. Он должен хранить в себе достаточно энергии, чтобы мы смогли совершить короткое путешествие. Я отправляюсь, чтобы провести необходимые приготовления.
Либрарий поднялся и вышел из комнаты.
Снова была короткая пауза, прежде чем заговорил Кинан:
— Кто-нибудь объяснит, что сейчас произошло?
Четверо громовых ястребов, держа охранное построение вокруг пятого, следовали к Enterprise. Три полных отделения космодесантников под командованием Брата–Лейтенанта Варрена, оснащенные телепортационными блокираторами, будут сопровождать реликвию на борту судна Федерации. Приносящие Смерть не собирались упускать из виду этот артефакт, за который в Империуме можно было приобрести планету.
Борталус оставался на Sword. Он будет вести гигантское судно вслед за Enterprise, пока тот будет идти на максимальном ускорении к Баджору и ГК-9.
— Enterprise, это Ведущий эскорта Ромео, нужно разрешение на заход в ангар.
Голос Пикарда ответил:
— Принято, проход разрешен, Ромео Танго. Добро пожаловать на Enterprise.
Четыре Громовых Ястреба эскорта заняли позиции у входа в ангар Enterprise, пока пятый огромный штурмовик проходил в него. От стен его отделяли считанные дюймы. Пять офицеров Федерации ожидали его в ангаре для челноков, наблюдая за его обманчивой медлительностью.
Заговорил Бреннеман, перекрикивая рев движков:
— Но они ведь говорили, что это будет челнок?
Ответил Ла Фордж, голосом почти не слышным из-за того, что ветер срывал и уносил слова:
— Это он и есть.
Пять пар глаз стали осматривать «челнок» вблизи. Уделили внимание огромному верхнефюзеляжному орудию, явно видимым стволам по обеим сторонам носа и на кончиках крыльев, объемному, бронированному корпусу.
«Челнок» не был похож ни на один из челноков, используемых в Федерации. Когда тот все еще был над палубой, задняя дверь открылась, и фигуры в черных доспехах стали спрыгивать с высоты трех футов на металлический пол, с оружием кроваво-красного цвета на изготовку. Космодесантники с пугающей четкостью быстро рассредоточились по ангару. Ни у кого и мысли не возникло, что их оружие может быть чем-то иным, кроме как смертельно опасным.
Челнок опустился, исходящий факел из движков облизал палубу, затем рев движков превратился в вопли, перешедшие в тонкий визг. Два отделения высадились прежде, чем пара космодесантников вынесла оборудование, которое Приносящие Смерть так высоко ценили.
Стол.
Ла Фордж затряс головой и постучал пальцами по вискам, чтобы убедиться в работоспособности своих сетчатых имплантов. Они были в норме. И здесь не было ошибок.
Решением, что предложил Империум для одной из самых интересных технических и инженерных проблем, с которой Ла Фордж имел сомнительное удовольствие столкнуться, был... стол.
Но не просто стол. Кажется, это был святой стол. Если бы не серьезный настрой Имперского личного состава, Ла Фордж подумал бы, что они его разыгрывают.
http://tl.rulate.ru/book/7427/138646
