- Гарри?
- Натали?
- Почему мама и папа нас ненавидят?
Я должен солгать ей. Я должен сказать ей, что это неправда, и наши родители любят нас, но просто плохо умеют это показывать.
Но я не мог. Я не могу и не буду ей лгать, в любом случае отрицать это было бесполезно.
- Я не знаю, Натали, правда не знаю, - я обнял ее и прижал к себе, это будет одна из самых тяжелых ночей. Чувствуя, как она начинает всхлипывать мне в рубашку, а ее крошечное тельце сжимается в моих объятиях, я вспомнил, как сам принял правду о моих родителях.
Нет, о Лили и Джеймсе.
Мне было пять - три года и несколько месяцев назад - когда семья Поттеров отправилась на кубок Франции по квиддичу. Вместе с воспоминаниями о том конкретном времени моей жизни сразу же вернулись гнев и ненависть, которые я питал всю свою жизнь к Лили и Джеймсу, прорвав маску, которую я обычно носил, потому что понимал, что плач и крики только ухудшат ситуацию.
***
Небо было чистым от облаков, и солнце сияло над толпой, как драконий огонь в черной, как смоль, пещере. Это был летний день, такой же летний, как они обычно бывают, слишком жаркий и слишком влажный, без единого дуновения ветра.
Из заколдованных коридоров и проходов дул неестественно холодный воздух, но даже профессиональным чародеям, подобным создателям этих чар, было трудно противостоять десяткам тысячам возбужденных ведьм и волшебников, кричащих и обильно потеющих. Как и все эти многочисленные люди, мы с нетерпением ждали начала шоу пред матчем.
Наташа плакала и вертелась на руках у мамы, папа разговаривал с Заком, а я пил стакан тыквенного сока. Всадники на метлах летали повсюду, писали объявления в небе магическим дымом или кричали с включенным сонорусом, некоторых преследовала охрана, очевидно, им не разрешалось находиться в небе.
- Это лучший день в моей жизни, - пробормотал я, пораженный всем, что попадалось мне на глаза.
За пределами дома было так много людей, так много вещей, которые можно было увидеть, услышать и понюхать. Владелец магазина даже спросил меня, не хочу ли я чего-нибудь, когда мои родители купили моему брату мороженое. Вот я и взял стакан сока.
Какой чудесный день!
Из-за сока мне захотелось в туалет, но я не мог пойти один.
[Матч начнется через тридцать минут, через тридцать минут], - объявил громкий голос в амфитеатре, в то время как огромная женщина с лицом хорька пролетела надо мной на своем ковре-самолёте, продавщица омникулеров, насколько я мог видеть.
Тридцать минут? Мне нужно прямо сейчас в туалет, чтобы мы не пропустили ни одной секунды матча.
- Папа!
- Папа? – я прокричала это еще раз, чтобы по-настоящему привлечь его внимание.
- Гарри, я рассказываю сыну об одном из своих квиддичных приключений, разве ты не можешь подождать? – он сердито посмотрел на меня. Мне не следовало его прерывать.
- Мне нужно в туалет.
- Он прав, дорогой. Лучше своди его в туалет, пока есть время. Закари, тебе нужно в туалет? Сейчас или никогда, – настаивала Лили, все еще успокаивая мою сестру.
Закари зачастую не пытался задумываться на тем, что ему говорят, он даже не выслушал маму, прежде чем сказать «нет». Для него в этот момент ничто не имело большего значения, чем шоу на поле – не более чем группа, играющая песню громче, чем весь этот беспорядок в небе над ними. Подвиг сам по себе.
Папа выглядел так, будто забыл о моей просьбе, он вернулся к рассказыванию своей истории Закари, который явно не слушал.
- Мам, ты можешь отвести меня в туалет? - мне действительно нужно было сходить туда.
- Джеймс, отведи Гарри в туалет, пока матч не начался.
- Хорошо, прекрасно, я схожу!
Мы шли добрых пятнадцать минут, пока наконец не нашли туалеты. Голос призывал зрителей приготовиться, матч должен был начаться через десять минут.
Я вошел в туалет и занялся своими делами так быстро, как только мог, стараясь не замечать ни одной из причудливо движущихся реклам, искусно вырезанных на стенах на уровне глаз. Я действительно не хочу давать папе еще один повод ругать меня. Я быстро вымыл руки и вышел из туалета, матч еще не начался.
- Папа?
Где он?
Я огляделся и позвал снова.
***
Это был день, когда я по-настоящему открыл глаза на Лили и Джеймса.
Сколько я себя помню, мне всегда казалось, что я разочарование своих родителей, что я не принадлежу к этой семье. Мои родители редко обращали на меня внимание, и чаще всего, прося о чем-то, я чувствовал, что это моя вина. Я чувствовала себя плохим ребенком.
Все дело было в Закари, Мальчике-Который-Выжил, убийце Темного Лорда, Выжившем.
Он был хорошим мальчиком. Он был милым, родители любили его больше всего на свете, и он любил их в ответ. Не говоря уже о том, что он, несомненно, был создан из светлой магии, так как пережил само смертельное проклятие.
Только в тот особенный момент моей жизни я, наконец, понял одну важную вещь.
Я не сделал ничего плохого. Я не был позором. Мои родители ненавидели меня без всякой причины.
До начала матча оставалось десять минут, и всего пять минут оставалось ждать, пока я не закончу. Он не мог ждать. Он оставил меня там и вернулся к Поттерам. И никто не задавался вопросом, что со мной случилось.
Я провел весь матч, плача в туалете, потому что не мог самостоятельно найти дорогу обратно через эту плотную толпу взрослых волшебников, и единственное, что спасло меня от того, что, не дай Мерлин, могло случиться, - это ведьма, которая нашла меня плачущим и вернула обратно после матча. Она была шокирована реакцией Лили и Джеймса.
- Боже мой, я совсем забыл, большое вам спасибо.
Он забыл.
В этот день я начал ненавидеть их в ответ.
Я ненавидел их за то, как они вели себя: игнорировали двух своих детей и уделяя все свое внимание только Закари, я ненавидел их за то, что они не давали шанса Натали, и я ненавидел их за то, что они держали нас взаперти.
Семья Поттеров покинула волшебный мир после того, как Тот-Кого-Нельзя-Называть был побежден. Закари Поттер стал более знаменитым, чем сам Альбус Дамблдор, пережив Авада Кедавра, выпущенную в упор одним из самых могущественных волшебников в мире. Эта маленькая сказка так быстро распространилась по всему земному шару, что Джеймсу и Лили оставалось только одно, чтобы сохранить здоровье своего сына – уйти из волшебного мира в особо охраняемый дом и вырастить его в безопасной и закрытой среде.
Именно это они и сделали. Они вырастили Закари.
Мы с Натали… ну, это совсем другая история. Я близнец Закари, она на два года младше нас. И как бы мне ни было противно даже думать об этом, факт остается фактом: Лили и Джеймс уделяли ей еще меньше внимания, чем мне.
Вскоре я счел своим долгом позаботиться о ней. Когда мы были очень молоды, мы всегда были вместе. Рисование, игра, еда, сон. Она терпеть не могла спать одна, и я должен был признать, что спал лучше, когда она была рядом. Иногда я задаюсь вопросом, не повлиял ли тот факт, что я так сильно заботился о ней, на Лили и Джеймса: они стали обращать все меньше внимания на неё. Но я сомневаюсь, что они когда-нибудь замечали, как сильно они нас забросили. Они смотрели только на Закари.
Снова вспоминая о нашей дерьмовой ситуации, моя кровь закипела. Мои руки дрожали, я не заметил, как потекли слезы. Натали наконец заснула.
Я ее защитник. Я ее опекун, я ее единственная семья, как и она - моя единственная. Я не помнил, когда принял это решение, но мне казалось, что оно было написано у меня в голове с самого начала моего существования.
Будучи старше ее на два года, я знал, что она чувствует. Я знал, как несправедливо все это. Насколько неприятно было видеть, как Закари целуют каждый вечер перед сном, в то время как на нее родители даже не смотрели перед сном.
Поэтому я помогал ей, я желал спокойной ночи и целовал перед сном. Я был рядом, когда ей хотелось плакать, и я был рядом, когда ей хотелось смеяться. Я брал на себя вину за ее ошибки, когда мог, и следил за тем, чтобы она хорошо ела. Я вырастил ее.
Натали никогда не удавалось дистанцироваться так, как это удавалось мне, она не могла принять это. Думаю, два лишних года сыграли здесь свою роль. Но не важно, я научу ее. С ней все будет хорошо. В конце концов, она была моей единственной причиной быть здесь. Я бы давно сбежал, если бы не она.
Иногда я задавался вопросом, не следовало ли мне сбежать с ней. Прекрасная мечта: мы убегаем, находим какое-то место и счастливо живем далеко отсюда. Но потом реальность врывается и рушит каждый осколок моей мечты.
В конце концов, у меня даже нет палочки…Было слишком много неопределённостей. Деньги, еда, законы, магия – все было против нас.
Я тоже медленно засыпал. Только из-за ее родного и теплого присутствия в моих снах не было кровавой сцены: я вырываю глаза Лили из черепа и кладу их на прикроватный столик, чтобы заставить ее посмотреть на меня и Натали. Когда она со мной, я наконец-то могу мечтать по-настоящему. Красивая гора. Снег сияет, как будто он находится под великолепным светом бога, спускающегося с небес. Я засыпаю.
- Закери, поторопись, мы опоздаем, - крикнул Джеймс из гостиной.
Через два месяца Закари исполнится одиннадцать. Как и мне, но кого это ыолнует? Одиннадцать лет – самый особенный возраст в нашем мире. Через два месяца мы собирались в Хогвартс. Наконец-то. Сколько раз я читал Натали «Истории Хогвартса»? Сколько раз я говорил ей, что Хогвартс – это наш выход, наш шанс наконец-то уйти из этой «семьи»? Каждый раз, когда мы говорили об этом, у нее в глазах появлялись эти искорки.
Я прочел на ее лице надежду, такую же, какая питала меня в последние месяцы. Наконец-то я буду в Хогвартсе, далеко от Лили и Джеймса, надеюсь в разных с Закари домах. Наконец-то я смогу жить.
Натали оставалось ждать еще два года. Это будет трудно, но она сильно изменилась, с ней все будет в порядке. Я буду ждать ее в Хогвартсе.
Я постучал в ее дверь.
- Ты готова, принцесса?
Сомневаюсь, что Джеймс будет нас ждать.
- Я все еще не понимаю, как мы вообще получили билет, - рассмеялась она, открывая дверь. Я никак не ожидал, что Наташа или я будем включены в поездку за драконами на день рождения Закари. Это было действительно странно. Но такое случалось не в первый раз, иногда Джеймс и Лили просто удивляли нас.
- Давай постараемся не думать об этом и просто наслаждаться шоу, хорошо? В конце концов, если они хотели избавиться от нас, у них было бесчисленное множество возможностей сделать это раньше.
- Ты хорошеешь с каждым днем, - улыбнулся я ей.
На ней было ожерелье, которое я подарил ей на восьмой день рождения, шесть месяцев назад. Лили и Джеймс забыли об этом. Это был первый раз, когда они забыли что-то настолько важное. Даже если подарков было очень мало – по одному на каждое событие – и они были довольно забывчивы, до сих пор они никогда не забывали о дне рождения. Я не хочу вспоминать этот день. По крайней мере, ей очень понравился мой подарок, она его постоянно носила.
Голубой опал, как ее глаза. Цвет ее глаз всегда заставлял меня грезить о том, что она на самом деле не была дочерью Лили и когда-нибудь смогла бы найти свою настоящую мать.
Но для меня нет спасения - глаза еще зеленее, чем у Лили - ни единого шанса, кроме ада.
Эта мысль вызвала улыбку на моем лице, я хорошо развил свой темный юмор за эти годы, такие мысли, вероятно, разозлили бы меня, будь я на пару лет моложе.
http://tl.rulate.ru/book/74199/2057006
Готово:
Использование: