Придя в себя благодаря разговору с ведьмой, Субару покинул двор. Просмотр утренней тренировки Райнхарда и Гарфиэля на самом деле не входил в планы Субару. Он просто случайно прошёл мимо места происшествия, и у него не было выбора, кроме как поздороваться с ними. Обычный распорядок дня Субару начался в библиотеке особняка.
— Привет, Беатрис. Извини за вторжение.
В глубине восточной части особняка находилась аккуратная библиотека. Когда толкаешь одну из тяжёлых двустворчатых дверей, первое, что ощущается, это устойчивый запах бумаги. В тусклом свете магического кристалла узкие полки были заполнены толстыми стопками тяжёлых книг.
Можно сказать, что количество книг здесь не уступает тому собранию, что когда-то было в Запретной библиотеке.
Даже зная, что это место не было Запретной библиотекой, которую ей следовало охранять, маленькая девочка всё равно оставалась на своём месте.
В глубине тёмной комнаты в углу библиотеки виднелся силуэт молодой девушки, которая прижала колени к груди. Как только Субару вошёл в комнату, он сразу же обратил внимание на то, как она сидела. Воспоминание о её позе, страдание, которое невольно ощущаешь, как только входишь в комнату, всё это никогда не исчезнет, всё это продолжает обжигать и разъедать сердце Субару изнутри.
Беатрис, одетая всё в то же самое платье, прижимала лоб к коленям. Находясь в таком положении, она не шевельнулась, не отреагировала и даже ничего не сказала Субару, когда тот вошёл в комнату.
Но она не спала. Она с такой силой сжимала кулаки, что те побелели.
Сморщившись от её вида, Субару быстро моргнул несколько раз, чтобы сдержать внезапно нахлынувшие эмоции. Затем, изобразив до смешного оживленную улыбку, он распахнул занавески библиотеки.
В отличии от запретной библиотеки, эта комната существовала физически. Естественно, поскольку было окно, дверь не могла служить преградой для предотвращения проникновения. Следовательно…
— Привет, Беако. Сегодня прекрасное утро и замечательная погода. Тебе нужно перестать прятаться в этой затхлой старой комнате. Не хочешь поиграть на улице?
Беатрис продолжала хранить молчание.
— Если ты боишься испачкать платье, то давай, по крайней мере, поедим вместе со всеми. Приходи в столовую, как раньше.
Шторы библиотеки были распахнуты настежь, и в комнату проникал солнечный свет. Подобно яркому солнечному свету, Беатрис хранила молчание. У Субару складывалось ощущение, что девочка будто наказывала себя.
— Привет, Беако…
— Просто заткнись, чёрт подери.
Беатрис ответила довольно громко, когда Субару попытался приблизиться к ней.
Её голос стал хриплым, но несмотря на это, когда Субару слышал его, он чувствовал облегчение. В последнее время ему не часто выпадал шанс услышать речь Беатрис.
Когда она была в депрессии, иногда проходило довольно много дней, прежде чем удавалось вытянуть из девочки хотя бы слово. Субару радовался, даже когда получал рассерженный ответ.
Беатрис продолжила, не поднимая лица.
— Бетти устала. Наверное, я уже сдалась, полагаю. Я пошла против наставлений матери… Я нарушила контракт… И, несмотря на это, я всё ещё жива… Почему?
— Беатрис…
— Если бы ты только бросил меня тогда… Почему ты пришёл мне на помощь? Ясно, что ты не… Ты не они!
Это обида, которая никогда не исчезнет, боль, которая никогда не станет слабее.
Все свои четыреста лет Беатрис хранила эти эмоции в себе, сознание её было раздавлено и преисполнено ненавистью.
Дух, находившийся в Запретной библиотеке, всю свою жизнь потратил на выполнение уготованной ему миссии, и в сердце её не было места для надежды.
Из-за своей вечной жизни девочка лишилась надежды и всё, что у неё оставалось — это время, в котором больше не было никакого смысла.
Когда Запретная библиотека сгорела вместе с особняком, место, в котором ей было предначертано остаться, было потеряно навсегда.
Но даже после всего произошедшего Беатрис не забыла о своём предназначении. Она несла тяжёлую ношу, а сердце её было изрезано.
Вот почему после того, как библиотека сгорела, единственное что могла делать несчастная девочка, это сидеть в углу и рыдать от беспомощности.
Но всё равно…
— Ох! Уходи! Оставь меня, я полагаю! Не трогай Бетти!..
Медленно приблизившись к девочке, Субару приобнял её. Вскрикнув от негодования, Беатрис даже не попыталась скрыть свою злость и отвращение к Субару. Она принялась ожесточённо царапать его шею. Капли крови падали на деревянный пол библиотеки, но Субару как будто не замечал этого, продолжая прижимать к себе Беатрис.
Он обнял девочку, пытаясь унять её дрожь. Но, возможно, таким образом, он старался в первую очередь утешить себя самого.
— Почему ты снова пришёл ко мне, я полагаю!.. Ты такой… ты такой!..
— Я буду приходить снова и снова, сколько бы раз ты не изливала на меня свой гнев. Всё в порядке. Даже если кажется, что огонь сожаления, терзающий тебя, не слабеет, если ты продолжишь выплёскивать на меня свои эмоции, всё образумится.
— Вся эта боль, сожаление… Ничего не исчезнет! Бетти, вот кто исчезнет!
— Я так рад, что ты жива. Я всегда с нетерпением буду ждать того момента, когда ты снова будешь хмуриться и злиться рядом со мной… Надежда всё ещё живёт во мне.
— Кх…
Постепенно, после того как все слова уже были сказаны, сопротивление Беатрис стало постепенно угасать. Она принялась плакать, но, к счастью, лишь телом, а не духом. Это был признак того, что они больше не могут продолжать разговор.
Раз в две недели Субару и Беатрис проводили таким образом время, обмениваясь болью и сокровенными мыслями.
После того как Субару отпустил Беатрис, она снова уткнулась лбом в колени. Теперь было бы уже бессмысленно что-либо говорить. Слова Субару всё ещё не могли открыть дверь в её упрямое сердце.
Тем не менее, если он будет неустанно стучаться в эти двери, может быть, однажды они откроются… Сама мысль об этом вселяла надежду.
— Интересно, стоит ли мне сказать ей, что я это они, пусть это и было бы обманом.
Выйдя из библиотеки и оставив Беатрис позади, Субару подумал об этом, прижавшись спиной к двери.
Беатрис была сломлена, она из последних сил цеплялась за надежду, что Субару — это «они», те, о ком шла речь во время нападения на особняк. Она была готова к завершению своей почти бесконечной миссии, но, что её хрупкие надежды, что отрешённое смирение, всё было разбито вдребезги.
Сможет ли Субару солгать ей, той, что жаждала «их» визита в течение четырёхсот лет о том, что это он и есть? Можно ли было бы после этого утверждать, что её сердце будет находиться под надёжной защитой и не сгорит, подобно Запретной библиотеке?
— То, что Запретная библиотека была утеряна навсегда, больше не изменить. Принять такую безвозвратную потерю всех знаний мне довольно тяжело, но ничего не поделаешь. Однако для тебя намного важнее тот факт, что жизнь Беатрис была спасена.
— Твоё высказывание неуместно. Ты не имеешь права такое говорить.
Ехидна, всё ещё находясь в мире снов, в свойственной ей манере возражала Субару, который лишь слегка упомянул о своём сожалении.
Но разве не Ехидна доверила Беатрис Запретную библиотеку и обрекла её на четыреста лет одиночества?
В результате того, что ведьма возложила на неё эту обязанность, сердце Беатрис постепенно рассыпалось на куски. И несмотря на это…
— Если бы ты не сказала ей ждать «их»!..
— Подожди секунду. У меня на то были свои причины. Конечно, я и вправду ответственна за почти вечное одиночество Беатрис. Но я не хотела делать этого ребёнка несчастным. Надеюсь, ты меня понимаешь.
— Гх…
Услышав ответ ведьмы, Субару вскипел от гнева. Тяжело было признавать, но в словах Ехидны не было противоречий.
— В конце концов, кем были «они»?
— К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос. Поскольку Запретная библиотека утеряна, обсуждать что-либо связанное с ней бессмысленно. Даже если бы мы узнали, кто это, «он» бы об этом больше не знал.
— Хм… Так это мужчина?
— Неужели я сболтнула лишнего? Нет больше никаких способов, чтобы найти «его». Но даже если бы ты нашел «его», что бы ты сделал? Позволил Беатрис увидеть «его»? Или ты собираешься наказать «его»? Тогда ответь на вопрос, какое преступление «он» совершил? «Он», очевидно, не знал бы обо всём этом. За преступление, которого не было, не наказывают. Ко всему прочему, у тебя не так много свободного времени.
Логика Ехидны была настолько безупречной, что Субару от удивления даже цыкнул языком.
На самом деле, всё, что сказала ведьма, было, скорее всего, верно. Он не смог найти никаких противоречий. У Субару не было на это времени.
— Беатрис действительно прожила то время с болью в душе. Но это не значит, что будущее будет таким же, и нет даже намёка на то, что нам следовало бы так думать. Как неожиданно, всё именно так, как ты сказал.
Субару продолжал слушать слова Ехидны.
— Даже если прямо сейчас она преисполнена печали, настанет день, когда этот ребёнок будет освобождён. Когда-нибудь эту девочку примут. Возможно, именно ты, а может быть кто-то ещё. Это игра, которую предлагает сама жизнь.
Это была софистика.
Но она, без сомнения, тоже являлась надеждой.
Всё это выглядело как очередные заверения со стороны Ехидны, но если та возможность, о которой говорила ведьма действительно имела место быть, то у Субару не было другого выбора кроме как верить ей.
Из всего этого следовало, что Субару не мог отрицать слова ведьмы, с которой заключил контракт. Он мог только цепляться за неё, полагаться на неё. Единственным напоминанием о грехах Субару было её постоянное присутствие.
— Прямо как параллельные линии.
— Ах, и вправду, как параллельные линии.
В конце концов, закончив разговаривать, Субару и Ехидна воочию узрели свои собственные грехи. Они возложили надежду на будущее, ожидая наступления следующего дня.
Не имело значения, сколько раз он пытался, Субару всё время приходил к одному и тому же исходу. Он вытащил Беатрис из горящего особняка против её воли. Даже несмотря на то, что она потеряла свою библиотеку, даже несмотря на то, что она плакала изо дня в день, он всё ещё хотел, чтобы Беатрис жила.
Даже после многочисленных попыток Субару так и не нашёл способ спасти Беатрис, не позволив при этом никому умереть.
«Я спас их, я спас их».
И сегодня он сделал эти слова своей мотивацией жить. Он хотел, чтобы надежда не угасала.
http://tl.rulate.ru/book/68402/1818425
Готово:
Использование:
