Тренером по вокалу была судья Муди.
Она поставила мне высокую оценку, а также сказала много хороших слов в адрес других участников. И на тренировке было то же самое.
Но, конечно, это не означало, что не было моментов, когда она злилась на нас.
— Вонгиль, не так… Ха…
«…»
Участник, допускавший одну и ту же ошибку уже пятый день подряд, молча склонил голову.
Судя по всему, он пытался скрыть свое раздражение, изображая раскаяние. Но это было бессмысленно.
Важнее было то, что даже с хорошим учителем, если кто-то делает так много ошибок, будет трудно скрыть существующую проблему.
И вот он главный виновник раздражения провинившегося участника.
— Мундэ, ты можешь спеть эту часть?
— Хорошо.
Когда речь зашла до отрывка песни, о котором говорила тренер по вокалу, электрическое пианино заиграло аккомпанемент. И я запел под него:
— Я рисую будущее, как падающая звезда~
Пока тренер кивала, удовлетворенная чистым звуком и точным ритмом в моем исполнении, отруганный ею участник нервно тер руки о свои штанины.
Да, причина того, что я с самого начала так хорошо пел эту музыкальную тему, была в том, что я слышал ее после шоу в своей прежней жизни.
Было неизбежно, что отправные точки людей, которые уже знали песню, и тех, кто слышал в первый раз, уже разные.
Даже несмотря на то, что я слышал окончательную версию этой песни, а не ее демо, мне это легко давалось, опираясь на с вои знания.
Кроме того, мой голос идеально вписывался в эту песню. Тренеру понравилось, как чисто я ее спел.
Но были и те, кто не заставил себя долго ждать, чтобы начать перемывать мне кости за моей спиной, обсуждая мое выступление.
— …Он действительно хорош в исполнении этой песни.
— Ага.
На остальных ребят будет оказываться больше давления из-за ожиданий, которые создал рядовой участник этого шоу, хотя они уже находились высоко в рейтинге, согласно стандартам в продвинутом классе.
Особенно если это из-за участника, сильной стороной которого является только вокал.
После первого оценивания, в этом сезоне оказалось, что здесь были всего два участника с вокалом A-уровня. И оба с танцами ниже С-уровня. Все, в том числе и я, оказались в сложной ситуации.
И тот участник по имени Чхве Вонгиль, которого сейчас ругали, был одним из двух, у кого был A-уровень.
Самое смешное, что это был тот парень, которого я поначалу принял за ученика средней школы, и который пытался завязать со мной разговор перед тем, как начался отбор. Но он оказался не учеником средней школы. Вместо этого он был учеником первого года обучения старшей школы.
Как бы то ни было, удивляться не приходилось, почему он сейчас злился. Он уже несколько дней подряд слышал одно и то же от нашего тренера. Тем более был в том возрасте, когда можно быть застенчивым.
И как только мы приступили к занятиям, ему ставили в пример человека, которого он игнорировал.
— Молодец, хорошо!
Как только моя часть перед припевом закончилась, тренер постучала по клавиатуре, словно отдыхая. Чхве Вонгиль стоял, опустив голову, несмотря на легкие звуки ударов по клавиатуре.
— Вонгиль, ты знаешь, как это называется?
Молчание.
Не думаю, что он такое количество ошибок как-то связано с его способностями. К тому времени, как наш первый день занятий подошел к концу, он, не стесняясь, задирался, пытаясь вывести меня из равновесия. В конце концов сам он уже находился в раздрае.
Если конкретнее, в первый день он вел себя примерно так, как описано ниже.
— Вау, ты, видимо, очень рад, что получил хорошие отзывы за свой вокал. Наверное, теперь ты просто должен быстро подняться из нижних рядов танцевального класса!
— Ты почти любитель в этом деле. Хотя я думаю, что образ нескладного новичка хорошо подходит к песне.
Он рандомно говорил обидные слова, которые могли задеть меня ха живое. В этом был скрытый смысл: если противник разозлится, того станут считать мудаком.
Конечно же, все сказанное им было сказано мимо микрофона.
Но, в любом случае, я не мог давать волю эмоциям, позволяя себя вывести из себя…
— Ты такой везунчик. Я тебе даже завидую. Ведь это самое важное качество в индустрии развлечений. Было бы неплохо, если бы твоя способность танцевать также зависела от счастливой случайности. Но все же, уже хорошо, что ты хоть что-то имеешь!
— Я думаю, все же правильно, что везунчики занимают места выше тех, кто много пашет. Большинство из последних пребывают в отчаянии, рискуя своей жизнью. Это как должно свезти, что в независимости от того, что ты показываешь, твои оценки хорошие.
Он дошел уже даже до таких оскорблений.
В таком случае неловкое игнорирование было лучше открытого спора. Хоть конфликт был неизбежен, но я не собирался поддаваться на его провокации. У него ничего не получалось.
Конечно же он не знал, но с моей стороны также на карту было поставлено все: жизнь или смерть.
— Вдохни-выдохни, не нервничай, давай попробуем еще раз.
— …Да.
Чхве Вонгиль снова начал петь с большим старанием и сделал еще одну ошибку.
Как все это было прискорбно.
Тренер хвалила меня до тех пор, пока урок вокала не закончился, из-за чего некоторые люди к этому времени, в том числе и Чхве Вонгиль, смотрели на меня недобрым взглядом.
Прошло уже много времени с тех пор, как мне присудили очередной ранг, я успел реально устать. Но все было не так уж и плохо. Если бы это было в реальном мире, то, наверное, мне не устраивали бы таких зверских проверок.
Когда наступил последний день обучения, оба моих уровня остались прежними, а вот достижения, которые я получал в ходе тренировок, накопились.
Утром последнего дня участники продвинутого класса вокала записали песню.
В любом случае, все будут выступать группами, и имена участников не будут указаны, так что в том, как выступать, не было принципиальной разницы.
Вместо этого мне было лучше сосредоточится на дне судейства.
И вот долгожданный день очередной нашей оценки наступил.
* * *
Съемочная площадка была ярко освещена.
— Как вы все поживаете?
— О~, было тяжеловато!
— Я просто… так устал, поэтому крепко спал всю ночь.
— Из-за того, что ты слишком усердно тренировался?
— Ага! О, сегодняшний день должен быть интересным.
Судьи расселись на стулья вокруг и поприветствовали друг друга должным образом.
Утром все уже успели поздороваться в зале ожидания, но нужно было также заснять кадры разговора для вступительной сцены к тому, что выпустят в эфир.
В этот раз съемочная площадка была оформлена в стиле комнат для интервью «один против всех».
Все это серьезно напоминало переделанную комнаты из прошлого сезона шоу. Про соответствующие спецэффекты тоже не забыли.
Судьи, которых заранее попросили показать как можно больше реакции, делали вид, что не в курсе что происходит, и говорили «естественно».
— Все это… выглядит так. Думаю, нам предстоит важное собеседование.
— Очень важное собеседование~ Классно!
— Это собеседование будет проведено для отбора в группу айдолов на шоу <АОА>?
Как только судьи закончили «строить свои предположения», на столе, перед которым они сидели, зажегся яркий свет.
— Ух ты!
И красочным курсивом мелькнула надпись «SHINE YOUR STAR*».
П.п.: Блеск твоей звезды
Оценочная стоимость этого сезона достигла своей вершины, и судьи начали аплодировать, как и в предыдущие сезоны.
Но на этот раз, к их удивлению, стены начали двигаться.
— Хм?!
— Что это!
Стена, ограждающая комнату для интервью или собеседования, начала опускаться в пол. Все это сопровождалось вполне правдоподобной реакцией удивления судей. Затем стена полностью исчезла, и показались декорации за ней.
За спинами судей громко зазвенел голос ведущего, заставив их обернуться назад.
— Шоу <Акционерное общество айодолов> и его перезапуск! Первое изменение в этом шоу – это… то, что вы, уважаемые участники, сегодня полностью берете на себя оценку других участников шоу!
— Ух ты!
Позади судей были зрительские места в виде трибун под открытым небом. Передние места для зрителей были заполнены самими участниками шоу.
Участники, думавшие, что просто сидят на временных местах ожидания, выглядели сейчас крайне удивленными. А лицо ведущего было уже выведено на большой экран.
— Семьдесят семь участников, которые все это время репетировали одну и ту же песню, будут оценивать друг друга как зрители шоу!
На самом деле, даже во время первого оценивания участникам было разрешено посмотреть выступления друг друга.
Однако мы не знали, что теперь сможем открыто оценивать тех, кто репетировал ту же песню в течение того же периода, что и каждый из нас.
Мы не знали на данный момент, насколько далеко в своих достижениях продвинулись другие участники, еще и потому, что до последнего момента все ходили в комнату для практики отдельно, получая там индивидуальные оценки.
— Рейтинги будут идти в соответствии с вашим рангом, а начнем мы в обратном порядке!
«..!»
— Семьдесят седьмое место, Чу Сонгу-гун, пожалуйста, выходи вперед!
Участник, которого сейчас назвали, вывалился на сцену еле живой. Со всех сторон посыпались сочувственные взгляды и шепотки, но я не шелохнулся, на моем лице не дрогнул ни единый мускул.
Я повел себя так, потому что прекрасно знал, что сочувствующие взгляды могут быть легко отредактированы, чтобы выглядеть лживыми, как в случае с первой оценкой Сон Ахёна.
Я узнал об этом из опыта своей прежней жизни, когда занимался серфингом в сети, пока изучал сообщества айдолов, когда мне требовалось установить адекватную цену за свой отснятый материал.
— Да, спасибо за вашу тяжелую работу.
— …Спасибо…
Естественно, семьдесят седьмой участник пропустил большую часть первого куплета и полностью испортил впечатление о себе и свою оценку.
«…»
В прохладной и неловкой атмосфере, участники, идущие следом, друг за другом по порядку продвигались к сцене, пока предыдущий участник еще выступал.
Прослушав таким образом человек пять-шесть, судьи уже не могли скрыть недовольства на лицах.
Это был жестокий и прямолинейный порядок ранжирования.
Однако съемочной группе этого шоу было нечего терять.
«Если ты ни на что не способен, даже при таком провокационном отборе, то должен хотя бы своим неудачным выступлением пойти на пользу общей атмосфере шоу».
Эти участники изначально имели статус одноразовых в списке у сценаристов.
И это также должно было пролить свет на не выявленных участников с талантом.
На тех, кто был внизу рейтинга, но обладал достаточной силой духа и был способен справиться с выступлением на сцене даже в такой ситуации, когда на него оказывалось сильное давление.
Или на тех, кто показывал значительный рост за такой короткий промежуток времени.
Некоторые из судей обращали внимание на тех, кто заметно выделялся своей красивой внешностью или обрел известность в раннем возрасте, не заботясь, что эти участники не привлекут к себе внимания своими плохими навыками.
Интересно, что здесь встречались участники, которые удовлетворяли и первому, и второму требованию.
— Участник Ли Седжин, ты, должно быть, много работал над собой в последнее время.
— Отличная работа!
— У-угу… Спасибо, сэр.
Этим участником был Ли Седжин, ставший актером в детстве. Несмотря на то, что он едва мог дышать, а его лицо ужасно покраснело, он допел песню до конца, не сбившись ни на полтакта.
Было недостаточно назвать его «талантливым», даже как-то неловко. Однако он выглядел намного лучше по сравнению с вышедшими на сцену участниками до него.
Я вдруг задумался: «А не тот ли это Ли Седжином, который в конце концов тоже дебютировал?»
Я не был до конца уверен, что это именно так. Поэтому задвинул эту мысль подальше, продолжив внимательно наблюдать за выступлениями, но отметив для себя на будущее этого парня. При этом я не забыл сам себе напомнить: «Я должен держаться подальше от того распространителя наркотиками».
Затем последовала скучная вереница выступлений участников средних рангов.
Навыки участников постепенно улучшались, и некоторые из них время от времени выделялись на общем фоне серости.
Но прослушивание одной и той же песни более сорока раз уже всех порядком утомило.
После того, как ужасная атмосфера поникших участников вначале закончилась, все начали пытаться продемонстрировать свое мастерство. Так что хмурые лица судей разгладились, и они успели даже заскучать.
— Хорошо…
— Вышло отлично.
Примерно в то же время, когда эта скука достигла своего пика, настала моя очередь выступать.
Сон Ахён поднял кулак в воздух, выражая так свою поддержку Пак Мундэ, приготовившемуся выйти на сцену с пустым лицом. Сам Сон Ахён был немного мрачным.
Он только что сам завершил свое выступление, показав, что сумел хорошо усвоить песню.
— У-уд… удачи.
— …А? Да…
«Почему он вдруг стал дружелюбным?» – я был слегка озадачен, но вежливо ответил на это пожелание.
Для Сон Ахёна это был триумф общественного сознания.
Я медленно поднялся на сцену. Это было незнакомое чувство, и моя голова слегка нагрелась от ощущения подъема.
— Номер двадцать два, Пак Мундэ-гун!
— Да.
Судьи в целом пребывали в ужасном настроении.
— Ты хорошо поешь, но не умеешь танцевать.
Мысли хореограф, чьи ожидания от меня, то есть от Пак Мундэ, разбились после нескольких дней борьбы со мной, спокойно читались на его лице: «Это начинает раздражать».
— Начинай свое выступление.
Заиграла скучная прелюдия.
Я сделал первый шаг. Это был большой шаг, с поворотом тела и вытягиванием обеих рук.
«..? – первым, кто почувствовал разницу, был этот самый хореограф. – Почему его движения отличаются от тех, что были в классе?»
До последнего очного занятия всего два дня назад у меня не было никакой «танцевальной линии».
Возможность почувствовать соответствие связности и разобщенности, отдачу и зыбкость движений. Все это просто отсутствовало.
Если и есть стандарт, разделяющий танец и ритм, прежние мои движения можно было назвать ритмом.
Хореограф был сбит с толку…
«Почему… он сейчас так хорошо танцует?»
http://tl.rulate.ru/book/60597/2041548
Готово:
Использование:
Прокачался, да?