Глубинные течения смертельно опасны, потому что текут без звука. Так и мои движения без колебаний, когда открыл дверь и вошел, взяв человека на прицел. Кажется, что все замедлилось, как будто время на моей стороне. Первое, что делаю — это стреляю в руку парня с газовым пистолетом на поясе.
Бах!
— Гха!!!
Красная кровь брызнула на стекло, и всеобщее веселье сменилось ужасом. Я смотрел на последствия попадания единственной пули и инстинктивно вдохнул стойкий запах пороха. Когда пролилась кровь, девушки закричали, а мужчины в костюмах удивленно пригнули головы.
И вот я оказываюсь в центре, глядя в глаза испуганной женщине в шубе. Время снова проходит быстро, и вместо звона в ушах раздаются ругательства, обращенные ко мне.
— Ты....ублюдок!
Кончики пальцев дергаются. Раздается слабый звон, и я поворачиваю голову, глядя, как справа из-за стола поднимается мужчина с ножом-бабочкой в руке.
Я отреагировал мгновенно: навёл на него винтовку и выстрелил.
Точный удар, который мне не нужно было видеть, чтобы понять, что он раздробил кости. Мужик падает на пол, роняя нож, а комната вновь наполняется визгами. Женщина испускает истерический крик, глядя на нас, пытаясь вернуть себе самообладание.
— Чего встали, идиоты, остановите их!!!
И когда контрабандисты бросаются на меня, братья одновременно выскакивают на них. Дусик отрубил руку одному и выбросил в окно, а Юн Пал, как сумасшедшая белка, принялся быстро гасить всех направо-налево.
Это была не та драка бандитов, которая заканчивается ударом ножа в живот. И хотя их было явно больше, нашу ярость можно сравнить со стадом быков. Менее, чем за две минуты, половина из них была выведена из строя, а выражение лица женщины стало жестким. Полноценного боя так и не случилось, а лица мужчин уже стали белеть.
Почувствовав, что пора заканчивать, я ударил последнего из китайцев ногой по голове, лишив его сознания, и медленно вздохнул. Остались только девушки-официантки, отбежавшие в угол, и люди в костюмах, включая женщину, с которой я хотел встретиться.
Вдруг дверь распахивается, и входит Старый.
— Что такое, все уже закончилось? — довольно спросил он, глядя на валяющиеся трупы и братьев, которые связывают живых.
Я повернулся к Старому и спросил.
— Ну, там было много людей?
— С вооруженными церемониться не стали, а об остальных позаботились. Времени мало, но я сказал, либо пусть убегают, либо, если хотят жить, остаются и ждут нас.
Ох уж эта стариковская аккуратность. Я направился к женщине с распахнутыми глазами, а Старый двинулся следом. Расстояние между нами всего пять метров, но двое мужчин смотрят на нас. Видя, что они почти отказались от борьбы, я таки решил дать им шанс, медленно опустив оружие.
— Будете сражаться?
При этом вопросе их оружие упало на землю. Не похоже, чтобы их объединяла какая-то преданность или чувства, они прекрасно понимали, что проиграют в этой ситуации.
Они встали на колени, медленно подняв руки, наблюдая и ожидая следующего шага от людей, которые зачищали территорию вокруг них. Осталась только женщина в шубе. Я спокойно достал из нагрудного кармана спутниковый телефон и положил его на стол.
— Это я вам звонил.
Я подумал о том, что всего день назад разговаривал ней по телефону, а уже такая обратная реакция.
Женщина выглядела растерянно, словно не могла понять, снится ей это или нет. А может списывает всё на пьяные глюки. Но, как верно подметил старик, сомнительные посиделки были прерваны.
Я сказал Юн Палу.
— Свяжи её.
***
Один из членов нашей команды получил неглубокий порез на бедре, а Пак Да Хе, которая была в группе Старого, упала на землю и ободрала колено. Это все повреждения, которые получили ребята.
Это было смешно, если учесть, что противостояли мы большой банде китайцев-контрабандистов, а женщина в шубе безропотно сдалась.
Было четыре часа дня, и я сказал Кангу.
— Остальных свяжите или убейте, если будут странно себя вести. Еще надо найти беженцев, кто не сбежал в Город.
О возвращении в Эдем сегодня не может быть и речи. Но поскольку это была миссия с запланированной ночевкой, ребята без лишних слов начали обустраивать лагерь.
Мы со стариком единственные стояли без дела и молчали. Время словно застыло, и я, наконец, посмотрел на мужчин в костюмах и спросил.
— Кто это?
Женщина назвала одного из них "господин Ким". Глядя на их чистые деловые костюмы, я подумал, что они партнеры по бизнесу. На лицах этих людей нет той загнанности и отчаяния выжить, и было понятно, что они точно не местные.
Но на вопрос, обращенный к женщине откликнулся лысый мужчина. Он дергался и мычал, пока Старый не подошел и не снял кляп из его рта. Лысый сразу же заорал с таким высокомерием в голосе, что это взбесило.
— Вы кто, черт возьми?! Устроили разборки, связали нас с госпожой Чой! А мы серьезные люди и всего лишь занимаемся бизнесом в... Ауч!
Мужик не успел закончить фразу и завопил, потому что Старый схватил бутылку ликера со стола и ударил его по голове. Я много раз в фильмах видел, как бьют бутылку об голову, но сегодня узнал, что в реальной жизни это почти невозможно. Кровь потекла из головы Лысого, а бутылка осталась целёхонькой, демонстрируя свою прочность. Старый прошипел сквозь зубы.
— Самый умный нашёлся?
Я обессиленно уселся на стул и уставился в потолок, чувствуя беспомощность. Эти люди в деловых костюмах...точно чиновники. Нет, правильнее сказать, что они принадлежат к правительству, поскольку знают о Зоне отчуждения и извлекают из нее для себя выгоду. Они действуют не по приказу сверху, а из личной жадности. Я понимал злость Старого.
На самом деле, мне это давно показалось немного странным. Удивительно, что контрабандисты осмелились действовать в то время, когда весь мир уже несколько месяцев в хаосе, а Южная Корея находится в закрытой зоне и контролирует СМИ. Наводит на мысль о том, что у них могут быть сторонники и за пределами страны. Я вздохнул, пытаясь усмирить свой гнев, потому что столкнулся с правдой, с которой хотел бы не сталкиваться.
— Ты знаешь, как люди здесь умирали? Нет, ты ничего не знаешь! Вы все не знаете! А там были дети! — орал Старый, продолжая стучать бутылкой по голове мужчины.
Наконец, толстое стекло не выдержало и разбилось, мужик в костюме потерял сознание, а люди вокруг в страхе опустили глаза. Злость и разочарование, которое старик долгое время копил в себе, вырвались наружу.
Но вместо того, чтобы его остановить, я молча наблюдал за происходящим, потирая лоб от головной боли. Неприятное чувство, но хочется, чтобы его ощущали не только мы.
Старик тяжело дышит, глядя на лежащего на полу бессознательного человека. Он откидывает осколки в сторону и, шатаясь, подходит к креслу рядом со мной и молча садится. Все замирают перед яростью Старого. Запах крови щиплет мне ноздри, и в то же время густой аромат страха чувствуется кожей и витает в воздухе. Медленно поднимаюсь на ноги, достаю с пояса свой меч и вскоре поворачиваюсь к женщине.
— Попытки запугать, сторговаться или заболтать с нами не прокатят.
Не хочу слушать нытьё или какие-то аргументы. Мне давно осточертели все эти препирательства, и я просто хочу быстро получить нужную информацию. Нужны известные им маршруты контрабанды, как вывезти беженцев. Осторожно кладу на стол меч, который сегодня искупался в крови, как знак того, что их ждет впереди.
***
Благодаря бешеной активности команды, до захода солнца место происшествия было быстро зачищено, и мы смогли подготовиться к безопасному ночному сну. Беженцы, которые хотели спастись, были собраны и получили первую помощь, а пленники заперты в импровизированной тюрьме. Мы не собирались судить или наказывать их, поскольку никто из них не смог бы уйти отсюда живым, за исключением нескольких человек, обладающих информацией.
Наша группа воспользовалась обильными запасами на складах и впервые за долгое время смогла насладиться сытным ужином. Мы немного поболтали в предвкушении завершением важной миссии и вскоре погрузились в сон, измученные долгим путешествием и боем.
Холодный ночной ветер колышет ветви деревьев, и в этой кромешной тьме я лежу, глядя на звезды, усеявшие небо. Сейчас два часа ночи, и только горстка людей осталась сторожить тихую горную деревню.
Я был первым, кто собрался сторожить, потому что в последнее время плохо сплю. Но проходит несколько часов, и меня мучает не столько усталость, сколько туман мыслей, заполняющий голову.
— Дон Юн.
Долгие размышления прервал тяжелый, полный печали голос старика. Когда я повернул голову в сторону звука, то увидел Старого с бутылкой ликера в руке. Он сгорбился и выглядел каким-то одиноким, как зимняя луна сегодня. С кряхтением старик опустился рядом со мной на кучу опавших листьев.
— Выпить не хочешь?
Старый обычно не пьет. Я, конечно, тоже не часто обращался к алкоголю, но грусть в темных стариковских глазах была такой явной, что я принял у него бутылку.
Ничего страшного, подумал я, облизывая пересохшие губы. Может быть, завтра эта боль уйдет. Но, к сожалению, ужасная реальность оставляет шрамы не только на теле, но и в душе, отчего эта боль становится только острее и мучительнее из-за смерти людей, которых теряешь.
Не могу выбросить их из головы. Серый Город опустошает, заставляя гнить изнутри, и высасывает силы бороться.
Я сделал глоток прямо с горла, стараясь забыться, не вспоминать больше этот день. А лучше вообще всё, что было. Похоронить свою боль здесь, на этой земле. И старик думал о том же, заливая в себя алкоголь и вытирая рот рукавом.
— Мы такой долгий путь прошли, правда? — хрипло сказал он, шмыгнув носом, пока я в оцепенении вытирал всё еще пахнущие кровью руки о штаны и смотрел на ночное небо.
Какое ясное звездное небо. Смотрю на это зрелище, не найдя слов для ответа.
Я слишком далеко зашел, чтобы плакать.
Я жив.
Всё ещё жив.
http://tl.rulate.ru/book/55848/4875602
Готово:
Использование:
