Готовый перевод The Youngest Daughter of the Villainous Duke / Младшая дочь герцога-злодея: Глава 31.1

Я вздрогнула и замерла, потрясенная его первым приветствием сразу после его приезда в замок.

Камиллан резким тоном выплюнул:

— Горошина? О чем ты? Почему бы тебе не следить за своим языком?

Авель также неодобрительно посмотрел на него и слегка коснулся моей руки, словно давая понять, что все в порядке.

Все были на моей стороне, поэтому я стала немного увереннее и посмотрела на Каликса, но он нахмурился и снова заговорил:

— Я слышал об этом, но это — та самая четвертая штучка, о которой говорил мой отец? Ты убедился, что в ней действительно есть кровь нашей семьи?

В конце его слов атмосфера в столовой полностью заледенела.

— На всякий случай. Ради достоинства нашей семьи, фальшивые штучки...

— Каликс, — в это время Генрих оборвал слова Каликса. — После посещения Башни ты стал очень дерзким. Кто разрешил тебе говорить подобные вещи?

Каликс замолчал и напрягся.

Лицо Генриха стало гораздо страшнее и мрачнее, чем когда я впервые приехала в этот замок.

— Иди в свою комнату. Не выходи, пока я не дам тебе разрешения.

— ...Да.

Каликс, видимо, не мог смотреть в глаза Генриху, но резко посмотрел на меня и отвернулся.

Прошло много времени с тех пор, как со мной так обращались.

Мои руки и ноги словно одеревенели, Авель осторожно обнял меня и встал со своего места.

— Лотти, ты в порядке? Прошло много времени с тех пор, как он приезжал в замок, и я думаю, что он все забыл.

Авель решил, что я испугана, и успокаивающе похлопал меня по спине.

Камиллан, который только что с холодным лицом смотрел на дверь, тоже обеспокоенно оглянулся.

— Наша младшенькая! Ты не заплакала? Ты в порядке?

— Не волнуйся, в следующий раз я его отругаю.

Генрих смотрел на спину Каликса, когда он выходил в коридор, пока два моих брата суетились.

Зная, как страшно быть отруганным сразу многими людьми, я схватила Авель за рукав и покачала головой:

— Нет, нет, не ругай его.

— Лотти, почему?..

— Я не хочу, чтобы ты его ругал. Это страшно.

А если он узнает, что у него неприятности из-за меня, он возненавидит меня еще больше.

Кстати говоря, Авель и Камиллан оба выглядели смущенными.

Авель очень осторожно погладил меня по волосам:

— Прости меня, Лотти. Да, я обещаю, что не буду его ругать. Не волнуйся, я просто скажу ему, чтобы он больше так не делал.

— Ну, мой брат виноват. Значит, у него должны быть неприятности! Что это за отношение? — проворчал Камиллан, оглядываясь на дверь.

Потом я увидела, как Генрих повернулся в мою сторону, и замерла.

— Не обращай на него внимания. Я поговорю с ним по-хорошему.

Генрих действительно умеет разговаривать по-хорошему?

Спорю на мой любимый десерт — клубничный пирог со сливками, — что не умеет.

Я отчаянно покачала головой и потянулась, чтобы ухватиться за рукав Генриха.

— Нет, я не хочу. Папа, не ругай третьего брата.

— Лотти, посмотри, какая ты заботливая... — Камиллан закрыл щеки обеими руками и восхищенно залопотал, а Авель протянул руку с жалостливым лицом и начал гладить меня по голове.

Генрих посмотрел на меня с некоторым удивлением, вздохнул и молча отвернулся.

«На самом деле Каликс нормальный. В оригинальной книге он был таким со всеми. Авель, Камиллан и Генрих — единственные, кто слишком сильно отличается от оригинала».

* * *

Во время рисования для душевной и физической стабильности после возвращения в комнату я пыталась как-то понять его, размышляя о поведении Каликса.

(Небольшое уточнение: по словам Эннис, моего психотерапевта, рисование — это часть исцеления моральных травм ребенка, а также игра.)

Но мое детское сердце сейчас печалилось.

Это потому, что все так любят меня с тех пор, как я приехала в замок?

Умом я это понимаю, но меня все равно смущала холодность третьего брата.

В итоге я чувствовала себя подавленной.

— О, миледи! На этот раз вы рисуете черное пушистое животное?

— Нет, мое сердце.

— Понятно, ваше сердце... А?

Пейна выслушала меня, встала с серьезным лицом и поспешно вышла из комнаты, сказав, что приведет Эннис.

Хотя я была крайне подавлена, все равно попыталась успокоить дух ребенка разумом взрослого.

Да, странно, что все в мире вообще были добры ко мне, верно?

На самом деле все и без того было странным.

http://tl.rulate.ru/book/49139/1740799