— Папа!
Может, он хотел это услышать?
Поэтому я выпалила это чистым голосом, и лицо Генриха, которое до этого ожесточилось, тут же смягчилось.
— Да, иди.
Генрих удовлетворенно вышел из кабинета.
В комнате остались только я, вздыхающая, и два брата, которые стояли рядом со мной и выглядели так, будто не могли в это поверить.
* * *
Через некоторое время шок двух братьев прошел.
Каждый из них взял меня за руку, и мы вышли.
Я была невысокого роста, поэтому они оба шли, согнув спины, и это было довольно весело, но немного грустно.
— Я... Если вам неудобно, можете оставить мои руки в покое.
— Моя сестра — хорошая девочка! Ты беспокоишься о нас?
— Ты очень маленькая по сравнению с нами, так что это естественно, что мы приспосабливаемся, тебе не стоит беспокоиться.
Ранее атмосфера казалась очень напряженной, но эти два брата были дружелюбны ко мне.
Мы прошли по коридору и посмотрели на улицу через широкое окно.
Смотреть вниз на землю зеленого цвета, на которой растаял снег, было гораздо веселее, чем я думала.
— Вау, это удивительно. Неужели он действительно растопил все это? Я знаю, что магию, затрагивающую климат, можно использовать, только когда достигнешь определенного уровня, и даже если это лишь небольшой участок, вся земля полностью не растает...
Я почти кивнула, когда Камиллан добавил:
— Я думал, отец сошел с ума.
Авель не проявил никакой реакции во время разговора с Генрихом.
Не знаю почему, но я слышала, что он презирает Генриха, так что это должно быть правдой.
«Это, похоже, единственная из вещей, которая осталась такой же, что и в оригинале».
В моей прошлой жизни я достаточно узнала от друзей, как болезненно иметь в семье людей, которые чувствуют себя некомфортно друг с другом.
Хорошо ли, что братья, похоже, не в плохих отношениях?
— Кстати, может, дадим Розетте прозвище? Все дети, которых я встречал в академии, называли сестру домашним именем!
— Это было бы неплохо. Так что ты предлагаешь? Рози? Лотти?
И я рада, что я им тоже нравлюсь. Да, это лучше, чем если бы я им не нравилась.
На протяжении всей прогулки они долго обсуждали мое домашнее имя.
К тому времени, когда мы вышли в сад за замком, мое имя было выбрано — Лотти.
Я немного помялась, потому что оно почему-то звучало смешно.
— Тебе не нравится?
— Ну... Нет.
— Но моя малышка выглядит неважно.
Камиллан хихикнул и ткнул пальцем в мою круглую щеку. Авель оттолкнул его руку, сказав:
— Нельзя трогать лицо ребенка.
Камиллан казался более дружелюбным и общительным, чем я думала, а Авель — грубым, но тоже дружелюбным.
Когда я решила, что они не причинят мне вреда, я, естественно, расслабилась.
Воспользовавшись моментом, я задала вопрос:
— Ну а как мне называть братьев?
— А? Мы можем быть просто старшим братом и средним братом. А третий — это просто младший брат? Без всякой конкретики.
— Тогда я тоже дам вам прозвища.
Мои слова заставили их широко распахнуть глаза.
Это было интересно, потому что их выражения были похожи на людей, которые никогда раньше не слышали о прозвищах. Благодаря этому я сама разразилась смехом.
Я бы тоже назвала себя Лотти — как закуску.
— Мой старший брат... М-м-м-м... Эв!
— Эв...
— Мой средний брат... М-м-м... Милли!
— М-милли?
— Ага. Эв и Милли!
Их прозвища похожи на имена маленьких девочек.
Один из них очень высокий и с мозолями на руках. Другой — юноша, который выглядит хрупким, но не коротышка.
Это было так смешно, что я на мгновение отпустила их руки, закрыла рот и разразилась смехом. Глаза Авеля стали еще больше, и вскоре он тоже рассмеялся.
Я подумала, что Камиллан сердится, судя по тому, как трясутся его плечи, но он снова подхватил меня на руки и начал кружить.
— Ха-ха-ха. Милли! Мне нравится! Надо же, есть ребенок, который дает мне прозвища! Все пугаются до смерти, когда видят нас! Как и ожидалось, моя сестра — это моя сестра, не так ли?
— Верно, Лотти, но можешь ли ты дать мне прозвище, отличное от «Эв»?
— Ну... Мне нравится «Эв»! — сказала я с широкой улыбкой.
Камиллан закружился и крепко обнял меня, а Авель на мгновение оцепенел. Он улыбнулся и погладил меня по голове.
Как и ожидалось, это была грубая рука, но приятная.
— Да, ничего не могу поделать. Но ты не можешь называть нас так, когда есть другие.
— А почему?
— Потому что мы можем показаться поверхностными.
В этот момент выражение лица Авеля потемнело.
— Мы — злодеи этой империи. Поэтому ты не должна показывать свое внутреннее «Я» другим или делать что-то, что заставит их смотреть на тебя свысока. Ясно?
По этим словам можно было сразу определить, как Генрих воспитывает своих сыновей.
В обстановке оригинального произведения он строго учил своих детей «быть непобедимыми», как сказал Авель.
В результате отношения с сыновьями были очень плохими, но он, безусловно, преуспел в своих намерениях.
Теперь никто не мог смотреть свысока на семью Венсгрей, которая стала самой злой семьей в империи как по слухам, так и на самом деле, или относиться к ним безрассудно.
— Это естественно, когда к тебе относятся легкомысленно.
Но это хорошо подходит только для роли злодея.
Мне немного жаль их за то, что они оказались в изоляции из-за страха людей, разве я не права?
Теперь, когда я из той же семьи, что и они, будет немного больно, если другие будут бояться моей семьи.
— ...О, я была неосторожна.
Но Авель поспешно сказал, присев передо мной на уровне моих глаз.
— Прости меня, Лотти. Я уже слышал от слуг о том, что тебе пришлось пережить... Твой старший брат сболтнул лишнего.
— А? О...
Казалось, он слышал о графе Семонде. Должно быть, он вспомнил это, когда говорил: «Мы можем показаться поверхностными».
Авель, наклонился ближе, взял меня за руки и сказал:
— Если мои слова напомнят тебе о плохих воспоминаниях, ты простишь меня?
Я нервно сглотнула.
Самый дерзкий злодей в оригинале, Генрих, и его первый сын, Авель.
Если я правильно помню, Авель был самым жестоким персонажем, не уступавшим Генриху среди злодеев оригинала.
http://tl.rulate.ru/book/49139/1731435
Готово:
Использование: