Хотя это было между его матерью и женой, для него было правильным ненавидеть меня, потому что мы с Камиллой заключили сделку о нём без его согласия.
Вот почему я смогла выдержать такие обидные слова, как «Убирайся» и «Перестань пытаться одурачить меня».
Это заставило меня чувствовать себя менее виноватой.
Но прямо сейчас эти горничные были не теми людьми, перед которыми я должна была извиняться и кланяться.
Это мой муж.
Камилла использовала меня лишь для достижения своих собственных целей.
Взамен я приняла денежную компенсацию. Мне не нужно чувствовать себя более неполноценной или чувствовать себя более виноватой из-за этого соглашения.
— Я жена человека, который это сказал.
Я спокойно ответила:
— Вам позволено так обращаться со мной?
Низким, пугающим тоном.
Горничная посмотрела на меня дрожащим взглядом.
— Но, Милорд...
— Да. Амоид сказал, что он ни с кем не будет встречаться. Ко мне это не относится.
На самом деле, я уже знала, что я была тем человеком, которого он ненавидел видеть больше всего.
Несмотря на это, я вздёрнула подбородок и заговорила давящим тоном:
— Убирайтесь с моей дороги. Сколько раз я должна повторять?
Эмма тихо опустила глаза, отступив в сторону.
— Я поступила неразумно.
— Естественно.
После того, как дверь открылась, я зашла внутрь и захлопнула дверь перед их носом.
Как только дверь с громким звуком закрылась, наступила странная тишина.
Эта комната была чем-то вроде карманного измерения, в которое можно было войти лишь через эту дверь, и оно полностью отличалось от внешнего мира.
— Амоид?
Я позвала его по имени, но ответа не услышала.
— Где же ты?
Даже когда я вновь открыла рот, ответа не последовало.
Это была столь тревожная тишина, что мне казалось, что здесь никого нет.
В комнате было темно. Тяжёлые шторы на окнах не пропускали ни единого луча света, так что трудно было поверить, что сейчас полдень.
Так было всегда.
За два года моего пребывания здесь, в этом особняке, было время, когда его состояние становилось критическим.
Это было причиной того, что он оставался взаперти в этой комнате, куда не проникал солнечный свет.
Я не могла двигаться вперёд, не размахивая руками перед собой из-за страха сбить что-нибудь или упасть самой.
И холодный воздух окутал моё тело.
Почему здесь так холодно?
Его комната выходила окнами на юг, где позже будет тепло светить солнце, так что эта комната должна быть самым тёплым местом в особняке.
Тем не менее, обжигающе холодный воздух пронизал мою кожу, холоднее, чем воздух на складах на севере.
— Не страшно, если ты не хочешь видеть меня.
Я продолжала двигаться вперёд.
Но я не могла сказать, иду ли я налево или направо, потому что это была довольно большая комната.
— Однако это разрушит твоё здоровье.
Когда мои глаза постепенно привыкли к темноте, я с облегчением вздохнула.
Я могла видеть какое-то движение с кровати. Но даже в этом случае он не ответил.
— Амоид?
Я ещё раз позвала его по имени. Он был всё так же неподвижен, как и всегда.
Ах. Я больше не могу это терпеть.
Я подошла ближе к окну и сразу же отдёрнула занавеску.
Я услышала, как он вполголоса произнёс у меня за спиной ругательство, но притворилась, что ничего не услышала.
— Солнце светит так ярко. Почему ты задёрнул все занавески?
— ...
Ответа по-прежнему не было. С этого момента я буду атаковать.
В любом случае, на кого он похож со своим замкнутым сердцем?
Был ли его отец таким же?
Он когда-нибудь расстраивал Камиллу, когда просто закрывал рот, злясь?
Какой бы временной женой я ни была, это всё равно слишком.
Я сдержала свой кипящий гнев, затем повернулась к нему.
Амоид, который перекатился на бок, подоткнув белые простыни до подбородка, был наконец замечен мной.
Его светлые волосы торчали из-под свёрнутых простыней. Это был единственный признак его присутствия.
Я на секунду сдержала смех.
— Что это? Ты же не гусеница, в конце концов.
Я подошла к нему и положила руку на простыни, обёрнутые вокруг него.
— ...
Температура, которую я ощущала под ними, была немного странной.
Почему так жарко? Может быть, у него повысилась температура тела из-за того, что он завернулся в такое количество ткани?
Но даже в этом случае это всё равно была более высокая температура, чем обычно.
— Амоид?
Что-то не так.
— Ты спишь?
Нет, этого не может быть.
Так кто же тот, кто произнёс ругательство, которое я только что услышала?
Я схватила его за плечи и сильно встряхнула.
Ш-ш-шик.
Простыни соскользнули вниз, и открылось его лицо.
— Боже мой.
Я уже почти рыдала, когда подняла его с кровати и обняла. Его поникшее тело было тяжёлым, но сопротивления не было.
— Проснись, проснись. Пожалуйста. Ты слышишь мой голос?
Шлёп, шлёп!
Я ударила его достаточно сильно, но его глаза всё ещё не открывались.
Вместо этого из его широко раскрытых губ вырвался только стонущий голос:
— Потише... бу...
Затем его лицо так сильно покраснело от лихорадки, что голова упала вперёд.
http://tl.rulate.ru/book/48715/2054118
Готово:
Использование:
Спасибо за перевод!