Это потолок моей комнаты, да? — такова была первая мысль, стоило открыть глаза и сесть, опираясь спиной на подушку. Глядя на белую побелку и тёмное пятнышко от чего-то съестного, что я по неловкости закинула так высоко, на миг меня посетило сомнение.
Ведь мой же, да? Вот этот простирающийся потолок над моей головой — потолок моей комнаты?
За этим странным занятием меня и застала мама.
— Цу-чан, что ты там выглядываешь?
— Сама не знаю… — честно ответила я, сама, в общем-то, не понимая, чего меня так припёрло.
— Раз ты уже встала, — мама упёрла руки в бока, — то умывайся и спускайся вниз. Завтрак на столе.
— Хорошо, — кивнула я.
Дверь за мамой закрылась, а я, повалившись на кровать, обняла подушку. Во мне соединилась странная смесь из прущего изо всех щелей восторга и какой-то странной давки в области груди. Я коснулась ворота ночной рубашки, скользя пальцами по грудной клетке, останавливаясь на клокочущем сердечке, точно пичужка в клетке. Тут-тук, тук-тук. Вчера это самое сердце не выдержало в 19:22 и подвело меня. Но… Ведь это же вчера было?
Я слезла с кровати и потянулась.
Глупостями какими-то с утра пораньше занимаюсь. Мне сегодня так много нужно сделать. Я планировала урвать немного времени для общения с Такеши, которого я больше ни в коем случае не стану игнорировать, и вывести на диалог Хаято. Впрочем, у меня были идеи на этот счёт.
Стоя в ванной перед зеркалом, начищая свои зубы, я отметила довольно-таки синие круги под глазами. К общему состоянию разбитости и лёгкому головокружению добавилось ещё и это. Хоть раз сто мне говорите, что мешки под глазами — это модно, но я всё равно не приму этого. Слишком не японское окружение у меня было, спасибо району в Токио, где мы жили, и партнёров с работы отца, с которыми мне часто приходилось видеться на всяких мероприятиях. Синяки под глазами — признак болезненности и слабости.
Я плеснула в лицо воды и закрыла кран, улыбаюсь отражению. Сегодня мне непременно удастся найти подсказки для понимания происходящего.
— А ещё ты увидишь Такеши, — подмигнула я отражению. Жажда встречи с Такеши выдавала меня с потрохами — вон, как щёки покраснели.
Закончив с водными процедурами, чувствуя себя посвежевшей, я спустилась вниз. На тарелке меня ждали яичница с беконом и тост с клубничным джемом. Тупо разглядывая еду, я так и замерла, положив руку на спинку стула.
— Цу-чан, что-то не так?
Я посмотрела на маму.
— А можно мне что-нибудь другое? — садясь за стол, попросила я.
— Тебе разонравилась яичница? — Мама поставила передо мной кружку с кофе, от которой я не стала отказываться, желая приободриться кофеином. — Я давно её не делала…
У меня было ощущение, что если я сейчас попытаюсь затолкать в себя яичницу, то меня вырвет.
— Можно мне ещё один тост? И масло, — попросила я. — А яичницу можно положить к бенто. В школе скушаю.
Мама смотрела на меня широко распахнутыми глазами, будто впервые видела. Замешкавшись, она достала пакет с хлебом для тостов и положила передо мной. Пока я доставала ломтики хлеба, мама подала мне баночку с маслом и села напротив меня, придвинув стул за стол. Я же щедро смазала кусок хлеба, положила сверху тост с джемом, а затем принялась намазывать маслом третий кусок, добавляя его к двум. Получился трёхслойный монстр.
— Цу-чан, что-то случилось? — спросила меня мама, когда я щедро откусила от своего хлеба с маслом и джемом.
— Тифа тофо, — не стала отпираться я, набив рот едой. Пришлось запивать кофе, чтобы не подавиться. — Ничего такого, не переживай.
…Рассевшись на кровати, я наслаждалась тем, как мама расчёсывала мои длинные волосы. Нежные, невесомые прикосновения. Такие любимые руки. Нежность и теплота мамы убаюкивали меня, чуть успокаивая клокочущие внутри чувства.
— Что бы сегодня такого тебе заплести?.. Хм-м… — вслух задумалась мама.
— Сделаешь мне высокий «хвостик»? — предложила я.
— Что ж, сейчас мама сделает моей любимой доченьке лучший «хвостик», на который она способна! — аж воспылала мама, а я улыбнулась.
Расчёска порхала по моим волосам, помогая пальцами поднимать волосы вверх. На самом деле я предложила первое, пришедшее в голову, но пусть это будет «хвостик». Главное не «колосок», а там уж сойдёт что угодно.
— Цу-чан, готово, — оповестила меня мама и подала мне зеркало.
Прядки у боков чуть топорщились вверх — у меня слишком непослушные волосы, но если рассматривать в целом, то убранные назад волосы тяжёлым «хвостом» падали на спину. Результат оказался неплох, впрочем, чего ещё ожидать от мамы?
— Спасибо, мамуль! Вышло супер! — от души поблагодарила я, целуя маму в щёку.
— Давай, одевайся, — постель прогнулась, и мама встала с кровати, — а то опоздаешь в школу.
Я ничего не ответила. Вместо этого встала и направилась к шкафу, аккуратно сняла с ручки вешалку со школьной формой и вернулась к кровати. В ворохе одежды на стуле мне удалось выкопать синие трусики и белый лифчик. На том и успокоившись, я начала неспешно одеваться: от нижнего белья до формы, не забыв по-модному подвернуть юбку до мини. Закончив, я шагнула к письменному столу, вытащила нужные тетради и пересобрала сумку.
Современный японский, английский, этика, две алгебры и физика. Ничего нового, но если всё пройдёт удачно, то это однообразие выпустит меня из своих цепких объятий.
Всё будет хорошо.
Подумав, я нанесла на нижние веки тональный крем и чуть подкрасила губы блеском для губ.
Не теряя больше времени на всякую фигню, я быстрым шагом пересекла комнату и побежала вниз по лестнице, осторожно перепрыгивая через ступеньку. Даже не удивило полное отсутствие неловкости, скорее даже удивляло, как можно было быть такой растяпой. Мамы у лестницы не оказалось, что означало: я не опаздываю.
— Цу-чан, ты сегодня не опаздываешь? — удивилась мама, выходя из кухни. Она вытирала руки полотенцем. Похоже, мама мыла посуду.
— Ага, — кивнула я и быстрым шагом прошлёпала в тапочках до прихожей.
Туфли, как и ожидалось, нашлись на второй полке, за моими кедами. Вытащив их за задники, я положила их на пол и принялась переобуваться.
— Цу-чан?
Я обернулась. Мама держала в руках платок с бенто. Оранжевый в чёрную клеточку. Ничего нового.
— Спасибо, — поблагодарила я и убрала бенто в сумку. — До вечера, мам.
Открыв входную дверь, я вышла из дома в палисадник, слыша вслед: «Счастливого пути!». Мои губы тронула улыбка. Как же я люблю маму. Не знаю даже, смогу ли когда-нибудь отплатить ей за всё, что она для меня сделала? И отцу. Жаль, что он сегодня в командировке и у меня нет возможности с ним увидеться. У меня прекрасная семья, и очень скоро в ней будет прибавление. Как же я хочу увидеть братика или сестричку, и пусть я не ведаю, кто же появится на свет, но я хочу с ним встретиться.
А давно я стала так любить свою семью и питать к ней столь тёплые чувства?
Улыбка вновь тронула мои губы. Кажется, из-за этого дня сурка кто-то повзрослел, да, Цуна?
Ветерок касался моих волос, подхватывая прядки вверх и разнося по округе сакуру. Множество спешащих по своим делам людей, разнообразие школьных форм разных школ и рабочих костюмов клерков. И сакура, парящая по ветру со скоростью пяти сантиметров в секунду.
Я бежала вперёд, чувствуя, как волосы развеваются за спиной, а юбка того и гляди грозит засветить трусики. Мне просто хотелось поскорее увидеть его широкую улыбку и увериться: вчерашнее — не сон, это действительно было. Сердце отчаянно билось в груди, дыхание перехватывало.
Я пробежалась по небольшой «лужице» из сакуры, и лепестки взметнулись вверх.
Такеши. Такеши. Такеши!
Его образ был словно наваждение. Я думала о Такеши с момента пробуждения. Даже усталость отошла на задний план.
Ох, Такеши… Хочу поскорее тебя увидеть!
Впереди показались ворота в Старшую Нами. Кёя и члены Дисциплинарного уже стояли перед входом. Я затормозила, переводя дыхание. Оглядев себя со всех сторон, зная, что ко мне всё равно придерутся, я смахнула приставшую к юбке пыль и расчесала волосы на «хвосте» пальцами.
Я же хорошо выгляжу? Юбка не задралась? А блеск, он ведь мне подходит?
Я шагнула к школьным воротам, кротко опустив вниз глаза.
— А ну стой, жалкое травоядное, — оправдал мои ожидания Кёя.
Послушно остановившись, я еле заметно улыбнулась, пытаясь прикинуть, с какой же стороны выйдет Такеши. Ко мне подошёл Кёя, источая свою демоническую ауру. Интересно, а есть ли для меня вообще способ не идти на конфликт с ним и просто подружиться?
— Что-то… не так? — Я прижала к себе сумку, продолжая избегать смотреть ему в глаза. Мне даже нравилось изображать из себя жертву.
Итак, причина остановки в…
— Кажется, я предупреждал тебя?
…Волосах. Кёя слишком предсказуем. Вот дались ему мои волосы.
— Предупреждал? Отвечай.
— Н-насчёт чего?.. — осторожно спросила я. Достаточно испуга в голосе?
Мимо прошли ученики. Я буквально чувствовала устремлённые на себя взгляды. Остальные члены Дисциплинарного комитета проверяли других учеников, в то время как грозный ГДК истязал меня лично.
— Смотри в глаза, когда говоришь с кем-то! — Ох, сколько стали в голосе, сколько раздражения. Но меня это ничуть не пугало. Цепкие пальцы схватили меня за подбородок и заставили посмотреть глаза в глаза. — Ну? — насмешливо произнёс он.
Я невинно захлопала ресницами, пытаясь изобразить из себя то ли оленёнка из «Бемби», то ли Кота из «Шрека».
— Я… не понимаю… — почти что плакала я. Во мне загибалась актриса.
— Волосы, — сказал мне в лицо Кёя. — По школьным правилам их нельзя красить.
А у тебя глаза серые, и что теперь? Надевай линзы и не смущай людей, вот, что я тебе когда-нибудь скажу, только выберусь сперва из дня сурка. А пока мне проблемы не нужны.
Помощь пришла оттуда, откуда я отчаянно ждала:
— Семпай, они у неё такие от рождения, может? Вы так не думали?
Мне хотелось визжать от восторга. Он пришёл мне на помощь! Такеши, этот невероятно светлый и улыбчивый парень, мечта многих девчонок! И кто та, кто у него в сердечке? Я!
— Ямамото Такеши? — не выпуская меня из стального захвата, грозя свернуть мне челюсть, произнёс Кёя. — Форма в порядке… Свободен.
— Вот уж нет!
Когда Такеши просто взял и перехватил запястье Кёи, освобождая меня из захвата и притягивая к себе, то я была готова растечься лужицей у его ног. Такеши и Кёя гипнотизировали друг друга взглядами, а моя спина сгорала от тепла чужого тела, которое я чувствовала даже через рубашку и джемпер. Я стояла и тихо млела.
— Ты нажил себе неприятности, Ямамото Такеши, — делая вид, что потерял к нам интерес, Кёя отошёл в сторону, где стояли члены Дисциплинарного комитета.
— Нам бы тоже поторопиться, — весело выдал Такеши и, подталкивая вперёд рукой, меня довели до главного входа в школу.
Я спиной чувствовала накачанный пресс. Меня мало волновало, что рядом собралась толпа учеников. Великолепные ощущения, но хватит пока. Я нехотя отстранилась и подняла вверх лицо.
— Почему ты помог мне? — не могла не спросить я, хоть и знала ответ.
Такеши задумчиво запустил в свои короткие тёмные волосы пальцы. Он смотрел куда угодно, но не на меня. Если приглядеться, то было очень заметно его волнение. Как же я раньше не замечала?
— Мы же одноклассники, верно? Я не мог пройти мимо.
Даже во вранье он невероятно милый.
— Спасибо… — пробормотала я, но взгляда не отвела, продолжая смотреть на Такеши. Мои щёки точно пламя охватило.
— Ты что-то сказала? — нагибаясь ко мне, спросил Такеши. Улыбка озарила его лицо.
— Какой ты коварный… — пробубнила я в сторону.
— Что-что? — Он приложил к уху руку.
Краснея, я надеялась, что он не услышал моё замечание. Или лучше, чтобы заметил? Чего я хочу на самом деле?
Чувствуя, как мои щёки полыхают, тем не менее, я повторила достаточно громко, чтобы он услышал:
— Спасибо.
Такеши ожидаемо опешил. На его лице читалось удивление.
— Что-то не так? — давя улыбку, готовую раскрыть меня, проворковала я.
— Я ожидал, что ты разозлишься… — касаясь своей рукой — больше, чем моя — шеи, он взирал на меня сверху вниз.
— В следующий раз обязательно разозлюсь, — «обидевшись», я развернулась в сторону входа в школу и миновала двери, заходя в холл. Мне вслед раздался заливистый, добрый смех. Я и сама улыбнулась.
Что ж, а теперь стоит морально подготовиться к встрече с Хаято. Сомневаюсь, что стоит расспрашивать его в школе… Мне стоило повторить нашу с ним первую встречу. День, когда Хаято впервые назвал меня «шлюхой», благодаря чему ему станет совестливо и он захочет угостить меня пирожными.
Мы с Такеши вошли в школу. Наши шкафчики для обуви находились в разных местах, так что пока я вытряхивала свою сменку, он уже переобулся.
— Я пошёл! Ты тоже не затягивай! — И своими великанскими шагами пересёк холл и заскакал по лестнице.
Да уж. Затянуть точно не получится…
Я выдохнула, готовая закрыть дверцу и встретиться лицом к лицу с Хаято.
Закрыв дверцу шкафчика, убрав начищенные до блеска мамой мои кожаные туфли, я столкнулась взглядами с Хаято. Он неприязненно смотрел на меня своими пронзительно-зелёными глазами.
— Шлюха. Ненавижу баб, а таких, как ты — в особенности, — выплюнул мне в лицо Хаято. Хмыкнув, он убрал за ухо светло-пепельную прядь волос и покинул зону шкафчиков, оставляя за собой шлейф сигаретного дыма.
Зажмурившись, я минуту где-то стояла, переваривая сказанное. Хоть я чуть и попривыклась, но всё равно звучит неприятно.
Мотнув головой, я зашагала вверх по лестнице, решив посетить урок современного японского. Чем не лишний повод полюбоваться на Такеши?
Ожидаемо урока не было. Ожидаемо Такеши, уже сидящий за своей партой, приветливо помахал мне рукой. Ожидаемо поймав несколько завистливых взглядов, я плюхнулась на своё место в ожидании появления нашего классрука Каваллоне Дино, который сообщил, что Яширо-сенсей заболела и урока не будет, и мы можем заниматься, чем хотим, только тихо.
Половину урока я потратила на то, чтобы исподтишка сфотографировать Такеши так, чтобы он не заметил. Да и чтобы меня не запалил никто за этим занятием. Всё же, фотографировать людей без спроса некрасиво, но если попрошу Такеши попозировать, то это будет уже не то.
***
В целом день ничем таким не отличался. Я столкнулась с Кёко, пообедала на крыше с Ламбо.
— Савада, зайди ко мне в учительскую после уроков, ладно? — со звонком с урока сказал мне Дино.
Я же говорила? Ничего нового.
Мне было бы интересно, что там Дино хочет мне выговорить в учительской, если бы не предстоящая встреча с Хаято.
Уроки шли своим чередом: я ловила на себе взгляды, которые бросал на меня Такеши, параллельно придумывая план беседы с Хаято. Мне о нём мало известно. Слышала, что он увлекается паранормальным, да и только. Из личного примера лишь прочувствовала на себе его грубость, вот за словами он порой не следит.
С каждой переменой атмосфера нагнеталась, я так и чувствовала исходящую от девчонок зависть. На одной из перемен меня даже прижала к стене за школой группа девчонок, грозя ножницами выстричь мне все волосы, если я не отступлюсь от Такеши, но на выручку пришёл проходящий мимо Ламбо, подозрительно вовремя лениво выйдя из-за угла.
— Что вы тут устроили? — зевая, протянул он, и девчонок как ветром сдуло.
Я выдохнула, наглаживая руками свой «хвост», который удалось спасти. Ради волос я бы и умерла разок, лишь бы их сохранить. Волосы для меня были слишком важны. Не могу допустить и мысли, что мама не сможет их расчесать утром. Только не это.
— Ты в порядке? — Привалившись к стене спиной, Ламбо встал рядом со мной.
Солнце светило довольно приветливо, даря свои тёплые лучи, чем-то напоминая Такеши. Вид открывался чудный. Огромная сакура во внутреннем дворе раскинула свою пышную розовую крону.
Он достал из кармана брюк чупа-чупс и начал разворачивать обёртку. Заметив, что я наблюдаю за ним, он спросил:
— Хочешь? У меня только со вкусом винограда. Могу дать один.
Я отрицательно мотнула головой.
— Ты видел нас? — посмотрев на Ламбо, спросила я.
— М-м… — посасывая чупа-чупс, он многозначительно замычал.
— «М-м»? — повторила я за ним?
— На самом деле я не должен тебе об этом говорить, но один мой знакомый попросил приглядывать за тобой.
— Я его знаю?
— Секрет, — одарил меня лукавой улыбкой Ламбо.
— Вредина… — Меня разбирало от недовольства, но я не сдавалась. — Такеши?
Ламбо отстранился от стены и повернулся ко мне спиной, собираясь уходить.
— Кто знает.
И он просто ушёл, оставляя меня наедине с моими мыслями.
***
Учебный день завершился со звонком с последнего урока, которой была физика. Я молча собрала вещи и закинула на плечо школьную сумку.
Если я так поступлю, то Такеши последует за мной. У меня были все основания так полагать.
Я вышла из класса и зашагала в сторону, противоположную учительской.
— Цуна, тебя, разве, Каваллоне-сенсей не просил зайти в учительскую? — удивлённо вопросил у меня Такеши, нагнав мой тихий шаг своими великанскими шагами.
Ожидаемо, но всё равно очень приятно. Он так ко мне внимателен, но если бы не день сурка, то я бы ни за что не узнала об этом. Как иногда люди глупы, не замечают то, что так близко. Всего ничего. Только протяни руку — и вокруг меня есть те, с кем можно пообщаться. Кёко и Хана — из девушек, мои одноклассницы. Из парней можно обратиться к Такеши и Ламбо. Столько людей рядом, а я этого не замечала. Как же глупо.
— Больно надо, — на ходу фыркнула я, отвечая Такеши.
— Не боишься, что родителей вызовут в школу? — не сдавался он, вышагивая рядом.
Удивительно, но первый парень, в которого я влюбилась, такой хороший человек. Чувства — вещь удивительная. Вокруг происходит нечто странное, для меня время закоротило, прокручиваясь с самого начала, когда смерть ставит на всём жирную точку. А тут — чувства. Причём чувства не самые простые, а слишком глубокие. Такеши мне не просто «нравится», а я его «люблю». Очень отличается от подростковых чувств. У меня ощущение, словно я знаю Такеши целую вечность.
— Вот тогда и поговорю с учителем, — усмехнулась я. Мы как раз прошли мимо девчонок, которые грозились испортить мне волосы.
— Наживёшь ты себе проблем… Тебе Хибари мало? — напомнил мне Такеши.
Мы спустились вниз по лестнице.
— Кому-то до этого есть дело, да?.. — хихикнула я как бы между прочим.
— Может, и есть дело…
Я решила сделать вид, что не слышу. Признание — это то, после чего я не смогу разумно мыслить, а мне нужно переговорить с Хаято.
Холл и шкафчики для обуви. Множество учеников, спешащих кто на факультативы, кто на курсы в подготовительные заведения.
— Ты на тренировку? — подходя к своему шкафчику, спросила я.
— Сегодня у нас отдых, — отозвался Такеши, переобуваясь в кроссовки.
— Ясно…
Ну и как мне спровадить этого милаху? Нагрубить не вариант.
Я открыла шкафчик и даже не удивилась бумажкам с угрозами и фантик. Детский сад.
— Это что? — Зато Такеши есть до всего дело. Он указал на мусор в моих руках, заглядывая через плечо.
Я молча сбросила смятые бумажки в урну и прошла мимо. Такеши ринулся за мной.
На школьном дворе Кёя был занят выбиванием дерьма из каких-то парней не из нашей школы.
— Пошли, пока он не видит? — предложил Такеши, одаривая меня своей ослепительной улыбкой.
— Ага, пошли, — кивнула я, млея от его ослепляющей улыбки, и, прикрываясь Такеши, бросилась к школьным воротам.
Миновав выход, мы с ним заливисто рассмеялись.
— Ты сейчас куда? — Такеши неловко запустил пальцы в волосы, а я только и могла, что пялиться на его руки: состриженные ногти, тонко очерченные линии суставов и выпирающие вены.
— Что? — оторопело переспросила я, пытаясь представить, сколько же силы в этих руках.
Такеши убрал руки в карманы и подбоченился, чуть пригибаясь ко мне. Наваждение испарилось, исчезло. Меня отпустило.
— Куда ты сейчас?
— Домой, — соврала я, — мама просила помочь.
— Тебя можно про…
— Ой! — воскликнула я, выхватив телефон, и демонстративно уставилась на экран. — Мне уже пора! Мама просила не опаздывать! Пока!
Оставив Такеши переваривать эту сцену, сгорая от стыда, я припустила прочь.
Подожди немного, совсем немного! Я выясню, что происходит, решу свою проблему и нормально выслушаю твоё признание. Одноразовая акция — то, чего я не хочу. Я хочу услышать признание, дать ответ и получить всё, что мне даст тридцатое апреля.
Я замедлила бег, переходя на шаг, и мир снова стал громким. Шум снующих машин. Люди, чьи голоса тонули в общем потоке.
Я сделаю всё, чтобы стать частицей этого города.
Светофор горел красным, а времени до зелёного было ещё целых семьдесят секунд.
Ожидание томило.
Загорелся зелёный. Я перешла по зебре и встала перед нависшим надо мной зданием ТРЦ. Оранжево-синие вставки, цветные окна. Не знаю, как теперь отношусь к нему.
Зал фудкорта встретил меня разными запахами, вот только есть не очень-то и хотелось. Памятуя, что я попробовала всю пиццу в пиццерии, я заказала обычный комбо-обед в «Маке» и, получив поднос со своим заказом, оглядела зал.
Столик не был занят.
Толкнув ногой стул особо говорливого младшеклашки, который больно громко голосил, я прошла между столиков и приземлилась на такой знакомый диванчик, утопала в его мягкости.
Картошка фри была на вкус как картон. Я ела её без наслаждения, скорее механически. А ведь она тёплая. Кола со льдом была слишком холодная и приторно-сладкая.
Я нервничала, незаметно поглядывая по сторонам.
Наконец Хаято попал в поле моего зрения, маяча рядом с «БК».
Что ж, время настало. Успокойся, Цуна. Тебе просто нужно вести себя естественно.
— Ты не против, если я сяду? — ещё не видя моё лицо за стаканом и едой, норовя выронить поднос, заговорил со мной Хаято. — Ты одна за огромным столом, а везде всё забито, — сказал мне какой-то парень, на которого я даже головы не подняла.
— Да, присаживайся, — сглотнув, кивнула я.
Он сел. Я положила в рот картошку, не чувствуя её вкуса. Хаято наконец-то разглядел меня, и его лицо перекосило.
— Ты?!
— Я, — угрюмо согласилась я.
Мне вспомнилось, что сильнее всего на него подействовало, когда я собиралась свалить в закат, потому, подхватив свой поднос, я поднялась и встала из-за стола.
— Эй, ты же ещё не доела…
Я одарила его свирепым взглядом. Самым свирепым, на который только была способна.
— Я же шлюха, и все дела. Так что позволь откланяться, — фыркнула я, боком продвигаясь между диваном и столом.
— Ну погорячился, был не прав. Прости…
— Да пошёл ты, — от души послала его я.
Что-то меня на самом деле охватила ярость. Я вылезла из-за стола. Главное не перестараться.
— Да стой же ты! — Меня схватили за руку, останавливая. — Серьёзно, прости. У меня снесло крышу! Всё из-за Ямамото. Терпеть его не могу!
Я остановилась, оглядывая его сверху вниз, возвышаясь над сидящим Хаято.
— Давай я куплю тебе что-нибудь? А? Девушки же любят сладкое? — с надеждой спросил он, а мне только этого и было надо.
— Пирожные из «Билли-кенди», — отчеканила я, садясь обратно на своё место.
— Хорошо, — кивнул головой Хаято. — Я мигом, ты только никуда не уходи! — тоном, не принимающим неповиновения, велел мне Хаято.
Я демонстративно громко втянула в себя через трубочку колу, думая, что она отвратительно-приторная. Нужно переходить на другую газировку.
— Я жду свои пирожные, — напоминание, не более того.
Хаято оставил на стуле свою школьную сумку и быстрым шагом залавировал между столиками. Не знаю, как смогу затолкать в себя пирожные, которые он мне сейчас принесёт. Это был тот из немногих раз, когда еда не приносила мне удовольствие, и всему виной повторяющееся двадцать девятое апреля.
— Держи, — Вернувшись, Хаято поставил передо мной коробочку с тремя отвратительно выглядящими пирожными, представляющими из себя бисквиты, украшенные креповыми цветами и ягодами. Меня заворотило от одного их вида.
— Угу, спасибо, — буркнула я, не зная, как буду давиться пирожными.
— Ты странная.
Открыв коробку, я взяла пластиковую вилочку и отломила кусочек от пирожного, кладя его в рот. Как и думала, оно чуть не полезло наружу, но я сдержалась. Всё же, Хаято купил их специально для меня. Будет неуважительно по отношению к нему. Еду нельзя выбрасывать. Так что пришлось изображать довольную мину при плохой игре, сдерживая рвотные позывы.
— Да погорячился я, с кем не бывает… — себе под нос пробурчал Хаято.
В молчании мы занялись своей едой: он — каким-то диковинным блюдом из риса и свинины, а я продолжила давиться пирожными, дожидаясь, пока он немного поест. Вокруг нас ходили люди. Сменялись посетители. А мы неспешно ели, смакуя еду.
— Скажи, ты веришь в паранормальное? — решившись, спросила я.
— Женщина, не ожидал от тебя подобной темы для разговора, — криво улыбнулся Хаято и неприлично указал на меня пластиковой вилкой. — Что ж, даю тебе шанс завести умный разговор.
— Значит, веришь, — ухмыльнулась я, наконец-то отодвигая в сторону недоеденные пирожные. — И как давно?
— С детства. Лет с восьми.
— Ничего себе! — действительно удивилась я. — Это ж давно!
— Без тебя знаю. Так что дальше-то? Ну, увлекаюсь я всяким странным. Нравится мне. Тебе это зачем? — Зелёные глаза опасно сузились. — Собралась и меня склеить? Так не выйдет.
— Да больно ты нужен, — фыркнула я, складывая на груди руки.
Разговор шёл несколько не так, как я планировала. Я предполагала, что он будет груб, но заподозрить меня в пикапе?
— Тогда что? — нахмурился Хаято.
Я решила идти в лоб, терять уже нечего.
— Что ты думаешь о дне сурка? О зацикленном дне, где повторя-я-я…
Когда стакан с остывшим чаем опрокинулся мне на голову, а сам стаканчик мне надели на манер шапки, я, мягко говоря, опешила. Чай стекал по волосам, лбу и щекам, капал на белую рубашку.
— Слышь сюда, сучка, — меня схватили за ворот, притягивая к себе, — не знаю, откуда ты узнала о моей сестре, но… — Бешеный взгляд. Мне стало страшно. Этот парень был готов свернуть мне шею. — Только попробуй вякнуть ещё что-нибудь в этом духе, и тебе не поздороваться!
Хаято отпустил мой ворот, а у меня всё в голове перемешалось. Скрипнул стул. Хаято ушёл, так и не доев свой обед. Моё лицо горело. Я так и замерла, ошарашенно глядя на то место, где ещё недавно сидел Хаято, и не понимала, что пошло не так.
Такеши… Почему? Ты соврал мне?
Мир вокруг закрутился.
Я поняла, что моё время закончилось, когда в сердце закололо. Колюще-режущая отвратительная боль. А затем что-то ощутимо оторвалось от сердца. Я слышала звук.
Прикоснувшись пальцами ко рту, я поняла, что у меня сочится меж губ алая кровь.
В последний миг глаза застелила тёмная пелена.
Хаято не помог; я его чем-то разозлила по вине Такеши, — последняя мимолётная мысль в затухающем сознании.
Всё стало черным-черно.
Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.
Его статус: идёт перевод
http://tl.rulate.ru/book/47222/1128312
Готово:
Использование:
