Строгая секретность, навязанная Секлианом флоту, привела к тому, что люди почти ничего не знали о нем, лишь немногие смутно слышали, как пьяные матросы говорили о нем в тавернах: «Кажется, эта штука называется «Корвус», и я слышал, что Царь Давос разработал ее, чтобы побеждать своих врагов…».
«Так это оказалось изобретением короля Давоса!»
Те люди, которые услышали это, внезапно поняли, что у них немного больше шансов на победу, и, полностью доверяя Давосу, они даже не стали спрашивать, как это устройство может победить Сиракузы. Естественно, другая сторона даже не смогла бы ответить, если бы их вдруг спросили.
«Как работает эта странная штука? Неужели отец действительно разработал ее?».
Адорис, сидя на плече раба, с любопытством спросил Гениполиса.
Перед лицом этой решающей битвы люди в резиденции Давоса не могли оставаться такими же спокойными, как раньше, поэтому не только Синтия, Адорис и маленький Кро жаждали прийти и проводить Давоса, но даже две госпожи были в нетерпении. Однако Чейристойя только что родила и была слаба здоровьем, к тому же ей приходилось присматривать за Юнис, которую в любой момент нужно было покормить. С другой стороны, Агнессе было трудно передвигаться с ее растущим животом, и для нее было бы опасно идти в такое шумное и людное место. Поэтому ни одна из них не могла прийти и могла только поручить Хениполису и пяти рабыням присмотреть за тремя детьми.
Услышав это, Хениполис, который нес на плечах маленького Кро, слегка смутился, ведь Давос никогда ничего не рассказывал ему об этом. Поэтому он только сухо кашлянул и перфектно ответил: «Да, конечно».
Умная Синтия лишь с улыбкой посмотрела на него и не стала его разоблачать.
Внезапно из толпы раздались более громкие возгласы, когда из порта вышел большой и длинный величественный военный корабль. В отличие от других кораблей, на вершине его мачты виднелась статуя Аида, что было особенно ослепительно. Также на носу корабля стоял человек, который, в отличие от других воинов, был облачен в яркие серебряные доспехи и имел характерный черный плюмаж на вершине шлема, который свисал до самой спины, и который на фоне восходящего на востоке солнца сиял как божественный бог.
Как только толпа узнала его, ликование достигло пика, поскольку именно его они избрали царем. Теперь царь, которому благоволил Аид, и надежда народа выходит на поле битвы, чтобы исполнить свое обещание!
«За победу царя Давоса!».
Аплодисменты становились все громче и громче, к ним примешивались крики нескольких детей: «Давай, отец! Будь победителем!».
Давос, естественно, не мог видеть или слышать своих детей среди оглушительного шума и моря людей на обоих берегах реки, поэтому он просто улыбался и махал руками, не останавливаясь.
Когда корабль вошел в море, небо и море внезапно расширились, отчего Давос сразу почувствовал себя маленьким. Однако звуки гребли и сальпинкс, издаваемые другими кораблями всего в десятках метров от него, заставили его понять, что он является частью огромного флота.
Затем он повернул голову и посмотрел на людей, которые продолжали следовать за военными кораблями вдоль берега, поддерживая стариков и детей.
Давос глубоко осознал причину их упорного преследования. Он глубоко вздохнул и успокоил себя, чтобы преодолеть дискомфорт от внезапного сражения на море после привычки сражаться на суше.
Корабль, преследовавший Давоса, был флагманом наварха — Секлиана, который чувствовал себя на борту более комфортно, чем Давос. Сначала он прошел от кормы к носу, а после того, как осмотрел весь корабль, подошел к грот-мачте, посмотрел вверх и крикнул: «Нашли что-нибудь?».
Смотритель немедленно ответил: «Наварх, новостей пока нет».
Секлиан сжал кулак, но, увидев впереди корабль Давоса, стал меньше волноваться. Успокоившись, он приказал: «Прикажите всему флоту двигаться со скоростью ниже обычной!»
Обычная скорость триремы — около восьми узлов (15 километров в час). Однако Секлиан считал, что весь флот еще не достаточно искусен, чтобы сотрудничать друг с другом, поскольку это будет первый раз, когда они будут сражаться на море, и что триремы, которые они собрали из разных городов-государств, имели разные формы и размеры, например, военный корабль Кротона был более легким и узким, что было хорошо для нападения, в то время как регийские корабли были шире и тяжелее, что облегчало им оборону…разница в размерах трирем, которая является основной силой морской войны, неизбежно привела бы к разнице в скорости. Таким образом, Секлиан занял более осторожную позицию, чтобы предотвратить разделение флота до вступления в бой с врагом.
По этой причине он дополнил свой приказ словами: «Поднять флаг Аполлона!».
Аполлон был богом солнца, который каждый день ездит на своей колеснице по небу. А флаг Аполлона, о котором говорил Секлиан, на самом деле был тонким льняным материалом, окрашенным в золотисто-желтый цвет, который поднимался на грот-мачте на канатах и развевался против морского бриза. Это означало, что флот будет сжиматься внутрь с этим кораблем в качестве центра, а расстояние между кораблями вокруг него будет около 20 метров.
Осторожность Секлиана заключалась также в том, чтобы держать весь флот в пределах досягаемости.
Когда чрезвычайно длинный звук рога эхом разнесся по морю, все корабли увидели золотой флаг, а затем весь флот начал снижать скорость и приближаться друг к другу.
Поскольку корабли снизили скорость, это позволило людям на берегу не отставать от флота. Однако флот все еще продолжал удаляться от берега. И хотя флот сократился, теонийский флот из 150 трирем и других кораблей общим числом в 200 кораблей рассредоточился на площади в пять-шесть морских миль, плывя на юг в большой спешке…
***
Постоянные рейды надоели Лептинесу до того, что он от чистого сердца стал противиться жестокому акту убийства мирных жителей. Изначально он хотел просто выманить теонийский флот, чтобы устроить решающую битву, но теонийцы просто спрятались за своим портом, как черепаха, из-за чего Лептинесу негде было отдуваться.
С другой стороны, его брат, Дионисий, полюбил этот метод преследования. Сообщается даже, что когда Дионисий получил внутреннюю информацию о том, что Кримиса и Апрустум начали испытывать нехватку продовольствия из-за частых набегов, из-за которых страдали перевозки из Теонии на южный фронт сражений, он приказал Лептинесу усилить и увеличить количество набегов на длинном участке побережья от Кримисы до Турии, особенно на Росцианум.
Из-за сильного дождя Кротон стал грязным, что затрудняло стоянку сиракузской армии, не говоря уже об осаде города. Поскольку они не могли атаковать, Дионисий придумал другие способы. Вчера он отправил гонцов в Росцианум, пытаясь заставить их сдаться Сиракузам. Он даже подумывал о том, чтобы флот Лептинов погрузил тысячи и тысячи солдат для нанесения массовых разрушений во внутренние районы Теонии, деморализуя ее население и снижая доверие союзников Теонии.
В то же время Дионисий отправил посланника в Таранто, чтобы обсудить, следует ли им послать подкрепление и объединить усилия, чтобы как можно скорее взять Гераклею и вторгнуться на территорию Теонии с северо-востока.
Но Лептинесу, как наварху, не нужно было так много думать, так как он должен был только каждый день вести свой флот и внимательно следить за севером, чтобы предотвратить внезапное нападение флота Теонии, в то время как солдаты и матросы отправлялись на берег грабить. Поэтому Лептинес приказал своему флоту крейсировать в водах далеко от места высадки, чтобы их не было видно.
Как раз когда он собирался задремать на импровизированном лежаке на палубе, он услышал возбужденные крики капитана флагманского корабля: «Наварх! Наварх! Есть хорошие новости! Хорошие новости!»
«Что это?». — спросил Лептинес, потирая заспанные глаза.
«Наш разведывательный корабль только что сообщил, что солдаты, которые отправились на берег грабить, захватили пленника. И он признался, что их архонт Давос вернулся, и народ вчера избрал его своим Царём. Став новым Царём, он дал обещание, что сегодня лично поведет теонийский флот в бой, чтобы дать нам отпор!».
«Давос поведет флот в бой?». — Лептинес сразу же заволновался. Какой бы Царь ни был выбран Теонией, его это не волновало, ведь единственное, что его волновало, это то, что флот Теонии, прятавшийся в реке Крати, наконец-то выходит на поверхность. Более того, архонт Давос, которого его брат немного побаивался, будет тем, кто возглавит его.
Затем Лептинес вскочил на ноги и спросил: «Где пленник?!»
«Мы подняли его на борт и сейчас находимся на носу корабля!».
Это заставило Лептинеса немедленно побежать большими шагами к носу корабля и встретить робкого теонянина.
Пленник дрожал от страха и не только рассказал все, что знал, но и умолял Лептина отпустить его и не продавать в рабство.
Тогда Лептинес в радостном настроении сказал ему: «Если ты скажешь правду, то не только не станешь рабом, но и будешь вознагражден мной!».
Пленник тут же громко поклялся богу, что говорит правду.
Лептинес больше не обращал на него внимания, повернулся к капитану и сказал: «Немедленно дай сигнал флоту отправляться на север! Затем пошлите все наши корабли-разведчики и устройте полный поиск! Тот, кто первым найдет теонийский флот, будет щедро вознагражден!»
«Есть, Наварх!».
Капитан тоже заволновался. Передав приказ Лептинеса кораблям-разведчикам, которые подошли к флагману, он повернулся к рубке под палубой и крикнул: «Бездельники, начинайте движение! Шевелитесь! Шевелитесь! Пайпер, ускорьте ритм!».
Звук сальпинкса, внезапный поворот флагманского корабля и увеличение скорости привлекли внимание близлежащих кораблей, которые немедленно перестроились соответствующим образом и передали это изменение.
http://tl.rulate.ru/book/28005/2532679
Использование:
