Готовый перевод For Love of Magic / HP: Из Любви к Магии: Глава 1-10

Глава 1

  1 ноября 2001-ого (п.б. Да, это важно. Нет, это не опечатка и не ошибка.) года волшебники и ведьмы по всей Британии и даже Европе праздновали поражение Тёмного Лорда Волдеморта. Большая часть заслуг в этом легла на плечи Гарри Поттера — необычного мальчика. Логическая нелепость того, что годовалый ребёнок победил могущественного Тёмного волшебника, была проигнорирована на волне облегчения от такого неожиданного удачного поворота.

  Альбус Дамблдор был одним из немногих, кто не праздновал это событие. Он подозревал, что Волдеморт на самом деле не мёртв, и к тому же знал о пророчестве. Гарри Поттера нужно было уберечь от мести сторонников его бывшего ученика. Он также понимал, что Убийственные Проклятия не отражаются сами по себе. Более того, они вообще не должны были отражаться.

  Магическая реакция, последовавшая за этим необычным явлением, стёрла все следы и улики, которые можно было бы использовать для установления истинной причины, но Дамблдор догадывался, что не обошлось без неких махинаций со стороны родителей Гарри. Или, по крайней мере, махинаций Лили Поттер. Увы, он, скорее всего, никогда не узнает, какая именно защита была ею использована.

  Однако он знал, что эта защита всё ещё сохраняется внутри юного Гарри Поттера. И это знание можно было использовать для обеспечения безопасности мальчика до тех пор, пока ему не придётся отправиться в Хогвартс. Старому волшебнику всё ещё нужно было подумать о воздействиях осколка души Волдеморта, который был заключён в шраме в виде молнии, но, к счастью, у него было на это время, так что принимать каких-либо поспешных решений сейчас не требовалось.

  Хоть ему и было больно, но он всё же выкачал кровь из ещё не остывшего тела Лили Поттер и использовал её для создания мощной защиты вокруг дома Петунии Дурсль, создав связь между сестрой-сквибом Лили и юным Гарри, которая укрепила бы щит без необходимости в использовании жертвенного камня или лей-линий.

  Он вычеркнул этот факт из памяти Дурслей, справедливо полагая, что они будут недовольны его действиями.

  Затем он оставил только что осиротевшего ребёнка с запиской на пороге их дома и ушёл, уверенный в том, что о Гарри Поттере будут хорошо заботиться, и мальчик будет в безопасности, пока ему не придётся вернуться в Волшебный мир.

  Следует отметить, что за свою долгую жизнь Дамблдор приобрёл несколько когнитивных расстройств. Сейчас как раз и проявились два из них: первое — это его уверенность, что он всегда знает, как лучше; второе — его нежелание принимать тот факт, что у людей, помимо безоговорочной любви к своей родне, иногда бывают и иные чувства.

***

  Вернон и Петуния Дурсли были не слишком довольны тем, что их обыденная и комфортная жизнь была нарушена. Они знали, что Гарри — волшебник, и ненавидели всё, что касалось волшебного мира, отчего и выплёскивали эти эмоции именно на мальчике. Дадли, будучи ребёнком впечатлительным, подхватил эту привычку и подражал им.

  По правде говоря, шанс, что всё выйдет гораздо лучше, всё же имелся. В конце концов, Гарри был всего лишь маленьким ребёнком, и у любого человека (кроме тех, у кого вообще нет души) сердце смягчилось бы при взгляде на этого невинного младенца. Возможно, к нему не относились бы так же хорошо, как к Дадли, и мальчишка знал бы о своём нежелательном появлении в семье, но его могли взрастить, одарив гораздо большей добротой, которой удостаивался не каждый ребёнок.

  Но Гарри был волшебником, и, когда он расстраивался, то с ним происходили необычные вещи. Маленькие дети и так часто расстраиваются, и это, не считая детской травмы, в которой его мать убили прямо у него на глазах. Даже если он и был слишком мал, чтобы понять, что произошло, или действительно запомнить это.

  С каждым случаем, когда что-то левитировало к мальцу в руки, потому что он этого хотел, или, когда он заставлял еду исчезнуть, потому что она ему не нравилась, хрупкое терпение Дурслей всё сильнее трещало по швам. Из-за этого с ним стали обращаться более сурово, что в свою очередь приводило к ещё большему расстройству Гарри и к ещё большему количеству случаев непроизвольного волшебства. Такой вот порочный круг.

  Однажды, когда Гарри было шесть лет, это перешло все границы. Дадли, как он часто любил делать, начал придираться к нему, а Гарри от этого был одновременно напуган и зол. В приступе ярости он захотел, чтобы Дадли стало больно так же, как и ему. И уже тучный к тому времени мальчик был брошен через всю комнату, разбив одну из любимых ламп Петунии. При этом Дадли порезался так сильно, что ему пришлось накладывать швы, не говоря ещё о множестве сильных ушибов по всему телу.

  Это оказалось той самой каплей, что переполнила чашу терпения приёмных родителей. На следующий день Вернон взял отгул на работе и отвёз Гарри в Лондон в сиротский приют. Он даже не потрудился поговорить с властями, просто приказал мальчику выйти из машины и велел постучать в дверь, сопроводив этот указ своим суровым предупреждением, чтобы тот ни за что не вздумал рассказывать, с кем он жил до этого момента.

  Гарри был сильно напуган побагровевшим от ярости лицом Вернона, поэтому подчинился беспрекословно.

***

  Поначалу Гарри возлагал надежды на свой новый жизненный путь. Да, это был детский дом, и ему о нём рассказывали ужасные истории, но, по крайней мере, люди здесь не будут ненавидеть его так, как его всю жизнь ненавидели Дурсли. Они не будут бить его за любой проступок, нарочный или ненарочный, или морить его голодом в тщетной попытке избавить мальца от его «уродства». Он очень надеялся на это.

  Эта надежда продержалась не больше пары дней.

  Маленькие дети были невероятно эгоистичными существами, не обладающими особой эмпатией и склонными к бездумной жестокости по самым ничтожным причинам. Шрам странной формы на лбу оказался одной из таких, превратив Гарри в живую мишень.

  Несмотря на предыдущий печальный опыт и желание не ухудшать ситуацию, вспышки случайной магии возобновились. К сожалению, обычный шестилетний ребёнок не отличался крепкой эмоциональной устойчивостью, так что это было просто неизбежно. Прошло совсем немного времени, прежде чем заведующая детским домом узнала об этих сверхъестественных событиях.

  Женщина эта была пожилой и очень строгой. В её возрасте она обязана была быть строгой, чтобы суметь управиться с несколькими десятками детей. Что ещё важнее, она была очень религиозной и быстро классифицировала случайные всплески магии Гарри как колдовство. И она была совершенно права, но это ничуть не облегчило жизнь Гарри.

  Тем не менее это дало ему некое представление о том, что это были за странные явления.

***

  Примерно через год после прибытия Гарри в детский дом его усыновили.

  Богатая пара — Роберт и Кэтрин Шоу — посетили приют в поисках ребёнка. Им сразу же понравились изумрудно-зелёные глаза и чёрные волосы Гарри. Шрам в виде молнии немного беспокоил их, но не настолько, чтобы отвлечь от других его прекрасных черт. А потом они и вовсе оставили беспокойство, когда узнали, что он получил его в автокатастрофе, унёсшей жизни его родителей.

  Хоть возможность найти настоящую семью и обрадовала Гарри, он сохранил достаточно цинизма, чтобы с недоверием отнестись к своей внезапной удаче.

  Довольно скоро ему стало ясно, что Шоу просто хотели заполучить особый статус, а не сына, и именно поэтому они так тщательно выбирали мальчика с яркими чертами лица. Даже шрам можно было использовать в разговоре, чтобы немного похвастаться тем, как они приютили сироту, потерявшего родителей в страшной аварии.

  Он ел то, что ему говорили есть, участвовал в мероприятиях, в которых ему говорили участвовать, усердно учился в школе и с репетиторами, которых ему нанимали, и улыбался людям, которым ему велели улыбаться, хотя на самом деле он хотел уйти куда-нибудь, где просто мог бы побыть один.

  Родительской ласки было мало, но к тому времени Гарри успел прилично снизить свои ожидания от жизни. Он хорошо питался, его не били и не ругали за то, что он не мог контролировать, и рядом не было других детей, которые могли бы его задирать. Это было лучшее, что у него когда-либо было, и он не желал возвращаться назад. Заведующая в детском доме не упоминала Шоу о его магических способностях, и Гарри тоже не собирался этого делать. Это знание всегда приносило одни лишь неприятности.

  В свободное время парень изучал мифологию, читал книги в жанре фэнтези или играл в RPG-игры на компьютере.

  А когда он оставался один, то практиковался в магии.

***

  Кому: Гарри Поттеру

  В спальню Гарри

  Кромвель Роуд, 74

  Королевский округ Кенсингтон и Челси, Лондон.

  Альбус Дамблдор непонимающе уставился на адрес, указанный на письме о зачислении Гарри Поттера в Хогвартс. Это была совсем не Тисовая улица в графстве Суррей. Что «мальчик, который выжил» делал в одном из самых богатых районов магловского Лондона и как он туда попал?

  Если бы он не заглянул из любопытства в автоматически написанное письмо, то даже не узнал бы об этом. Это открытие требовало расследования, а затем длительного обдумывания полученной информации. Очевидно, что просто отправить письмо было недостаточно. Один из учителей должен будет лично нанести визит… Но кого из них послать?

  Хотя он верил, что Северус не позволит своей обиде на Джеймса Поттера повлиять на его поведение в отношении сына этого человека, молчаливый Мастер Зелий уже давно дал понять, что не будет общаться с детьми больше, чем это необходимо.

  Филиус понятия не имел, как ориентироваться в магловском Лондоне, да и большая часть остального персонала тоже. Дом они найдут с лёгкостью, но по прибытии будут слишком сильно выделяться.

  О Хагриде не могло быть и речи по той же причине. Скрытность не была сильной стороной полувеликана.

  Оставались только он и Минерва, но директор не мог проявить столь явное внимание к одному конкретному ребёнку.

  Минерва не будет им довольна и, несомненно, снова скажет пару ласковых слов о его решении отдать Гарри Дурслям, но она, по крайней мере, будет рада видеть отпрыска своих любимых учеников.

  Он мог бы выяснить у неё, какая последовательность событий привела к нынешней ситуации, или, если это не удастся, самостоятельно нанести тайный визит на Кромвель Роуд, 74.

***

  — Это что, какая-то шутка? — уверенно спросил Роберт Шоу, откладывая письмо из Хогвартса.

  Минерва МакГонагалл с трудом сдерживала себя, чтобы не начать ёрзать, потому что ей было крайне неудобно в этой очень дорогой гостиной.

  Эти два богатых магла смотрели на неё с тонко завуалированным неодобрением, до жути похожим на то, с каким традиционная чистокровная семья отнеслась бы к маглорождённому. Они вели себя так с тех пор, как она появилась у них на пороге. Ну, может и не совсем так. Они выказывали свои чувства не так очевидно, но было ясно, что она им не нравится.

  Обычно Минерва была не из тех, кто испытывает дискомфорт от снобистского поведения в отношении неё. Или из тех, кто готов такое терпеть… но это был особый случай.

  Очевидно, что это были приёмные родители Гарри Поттера, и у неё по коже поползли мурашки при мысли о том, что чудесный малыш, которого она помнила, вырастет самодовольным грубияном, каким, как она подозревала, станет отпрыск Малфоя.

  Хотя сам парень казался скорее любопытным, чем напыщенным. Его волосы были подстрижены довольно коротко, открывая на обозрение шрам, и были гораздо прилизанней, чем у его родного отца. Он не унаследовал плохого зрения Джеймса, но лицом был весь в него. А его глаза сияли ярко-зелёным огнём, прямо как у матери.

  — Уверяю вас, это не шутка, — жёстко ответила МакГонагалл. — Мистер Поттер был зачислен в Хогвартс своими родителями перед их смертью. Для него уже выделено место.

  Шоу всё ещё скептически посматривали в её сторону.

  — Может небольшая демонстрация убедит вас? — спросила она, получив в ответ неуверенные кивки.

  Подумав, что лучше сделать что-то более незначительное, чем превращение предмета мебели в животное, она достала свою палочку и подняла в воздух пустую чайную чашку.

  Шоу в шоке уставились на левитирующий кусок фарфора.

  — Понимаю, — неуверенно сказал мистер Шоу. Его жена продолжала смотреть в оцепенении.

  — Мои родители действительно погибли в автокатастрофе? — вежливо поинтересовался Гарри.

  — В автокатастрофе?! — прошептала Минерва. — Из всех возможных... Нет, совсем не в автокатастрофе!

  — Тогда как они погибли?

  Минерва сдержала гримасу. Она была настолько возмущена мыслью о том, что такая могущественная пара волшебников, как Джеймс и Лили, могли погибнуть в такой банальной магловской аварии, что даже не подумала о том, как ей теперь придётся объяснять мальчику, что они были убиты Тёмным Лордом.

  И вот вся эта гнусная история всплыла наружу. Минерва ясно видела, что Шоу были обескуражены этим, но Гарри почти никак не отреагировал, лишь изредка задавал вопросы. В свою очередь, Минерва узнала, как Гарри попал к приёмным родителям. Услышав, что она оказалась права насчёт Дурслей даже больше, чем предполагала, когда предостерегала Дамблдора от того, чтобы отдать мальчика им, она чуть не впала в настоящую шотландскую ярость. Но тот факт, что теперь он находится вдали от родственничков, несколько успокоил её.

  Тем не менее ей ещё предстоит серьёзно поговорить с Альбусом на эту тему.

  Несмотря на то, что Шоу узнали о существовании магии, они не собирались отпускать Гарри в Хогвартс, хоть его обучение уже было оплачено. Несмотря на все усилия Минервы убедить их в обратном, пара, похоже, была твёрдо намерена отправить сына в магловский колледж вместо того, чтобы учить его магии.

  Они стихли, только когда она неохотно призналась в том, что если Гарри не поедет в школу, то у них исчезнут воспоминания об этом разговоре. Минерва совсем не гордилась этой частью культуры волшебников, но они не могли позволить любому маглу, отказавшемуся от приглашения их ребёнка в Хогвартс, знать о магии.

  Ещё меньше она гордилась тем, что знала: «Мальчику, который выжил» никогда не позволят держаться подальше от магического мира. Он был слишком известен, и она не сомневалась, что Министр Магии воспользуется какой-нибудь юридической лазейкой, чтобы забрать его из-под опеки Шоу, если тот не приедет добровольно. О последствиях такого решения не стоило даже думать.

***

  — Дурсли бросили его в приюте? — спросил Дамблдор в недоумении.

  — Я же говорила вам, что они — худшие из маглов! — прошипела Минерва. — Я говорила вам, что было ошибкой оставлять его там.

  Дамблдор с сожалением вздохнул. Воистину, выбор был невелик. Там Гарри было безопаснее всего, и его нужно было держать подальше от Волшебного мира. Оба эти условия были первостепенными. Оставалось только надеяться, что он не породит ещё одного Тома Реддла.

  — По крайней мере, всё закончилось хорошо, — выдохнул мужчина. — Какой он? Я про Гарри.

  — Вежливый и воспитанный, — ответила МакГонагалл, слегка нахмурившись. — Он был заинтересован в изучении магии, хотя его приёмные родители, очевидно, не очень-то обрадовались его интересу. Я уже сказала ему, что вернусь через несколько дней, чтобы сопровождать его в первой поездке в Косой Переулок.

  — Я мог бы попросить Хагрида помочь юному Гарри. Я знаю, что вы очень заняты, — предложил Дамблдор.

  — Ни в коем случае! — чуть ли не огрызнулась МакГонагалл. — Хоть Хагрид и хороший человек, но он никак не подходит для того, чтобы посвящать кого-то в наш магический мир, а мистер Поттер, как никак, маглорождённый.

  Дамблдор нахмурился. У него были запланированы для Гарри некие тесты, и существовала определённая информация, о которой мальчик должен быть осведомлён, чтобы это сработало. Но это было не так важно, ведь он мог легко обойтись без своего заместителя. Ему просто нужно будет тщательно рассчитать время, когда послать Хагрида за философским камнем.

  — Очень хорошо. Если вы считаете, что можете втиснуть в своё расписание поездку в Косой Переулок, то мы, безусловно, так и поступим.

***

  — Это вход в Косой Переулок?

  Минерва слегка улыбнулась, услышав растерянный голос Гарри. Она полагала, что «Дырявый котёл» действительно выглядит немного мрачновато по сравнению с окружающими его зданиями.

  — Да, мистер Поттер, — подтвердила она. — Помните, что вы довольно известны в Волшебном мире. Я бы посоветовала вам надеть эту вашу кепочку.

  Гарри слегка поморщился, но всё же надел свою простенькую кепку на голову. Она достаточно хорошо скрывала его шрам, чтобы никто не заметил его и не устроил после этого сцену. Гарри немного сомневался в своей предполагаемой славе, но не хотел рисковать. Вдруг этот суровый профессор не преувеличивала.

  Они без происшествий прошли через Дырявый котёл и вскоре оказались в Косом переулке.

  Если бы не мантии, которые были буквально на всех, Гарри мог бы подумать, что они попали в прошлое. Сам переулок представлял собой мощёную дорогу, слишком узкую, чтобы подходить под современные стандарты, а по её сторонам стояло множество таких же маленьких зданий, в которых продавались всякие странные вещи.

  — Идёмте, мистер Поттер, наша первая остановка — Гринготтс, банк волшебников, — тихо проронила МакГонагалл, не желая оглашать с кем шла.

  — Кто это такие? — спросил мальчик с удивлением, увидев пару охранников, определённо не похожих на людей.

  — Гоблины, — коротко ответила профессор. — Умный народ, и знает, как распоряжаться деньгами. Они не самые приятные в общении существа и не очень любят волшебников, но обращайтесь с ними уважительно, и тогда всё будет хорошо.

  Гарри чуть не остановился, чтобы недоверчиво уставиться на свою спутницу. Гоблины-банкиры? Это было совсем не похоже на фантастический стереотип тупого, вонючего существа, которое обычно использовалось в качестве пушечного мяса. Хотя, возможно, эти были ещё более злобными. Даже банкиры-люди были гораздо злее, чем гоблины из фэнтези. Там гоблины просто убивали людей, а банкиры забирали всё, что у тебя есть и напоследок заставляли убить себя. Во всяком случае, именно такое мнение у него сложилось, когда он выслушивал периодическое ворчание своего приёмного отца.

  — Профессор МакГонагалл! — послышался громкий, весёлый голос. — Приятно встретить вас здесь.

  — Хагрид, — поприветствовала Минерва, одарив полувеликана слабой улыбкой. — Вы тоже направляетесь в Гринготтс?

  — Да, Дамблдор поручил мне забрать Сами-Знаете-Что в хранилище семьсот тринадцать, — сказал Хагрид с чувством гордости, а затем посмотрел на Гарри. — Это...

  МакГонагалл хотелось шлёпнуть ладонью по лицу от того, как непринуждённо этот здоровяк выбалтывал секреты прямо посреди улицы. Почему директор доверил ему такое важное дело, как перевозку философского камня, она не имела ни малейшего понятия. Хагрид, само собой, справился бы с этой задачей, но он мог сообщить каждому встречному, что он делает, даже не подозревая об этом.

  — Да, Хагрид, это он, — сурово пробурчала МакГонагалл, желая, чтобы тот уловил её посыл не поднимать шума.

  Увы, её усилия оказались напрасными.

  — Я не видел тебя с тех пор, как ты был крохотным малышом, — эмоционально произнёс Хагрид. — Когда я забрал тебя из...

  — Хагрид! — прошипела профессор трансфигурации, понимая, что простых намёков будет недостаточно, если они хотят избежать того, чтобы он случайно не сообщил всей улице о личности Гарри.

  — Что-о-у!? — глаза Хагрида расширились, когда он, наконец-то, осознал необходимость более скрытного подхода в этом деле. — Э-э-э, точно. Меня зовут Рубеус Хагрид. Я хранитель ключей и лесничий Хогвартса. Буду рад увидеться там с тобой первого сентября. 

  — Приятно познакомиться, — вежливо ответил Гарри, удивляясь, каким это образом этот огромный человек познакомился с ним ещё совсем маленьким.

  Они втроём вошли в банк. Хагрид быстро покинул их, чтобы выполнить поручение.

  — Что это за «Сами-Знаете-Что»? — спросил Гарри, не особо ожидая ответа.

  — Не бери в голову, — быстро проронила МакГонагалл.

  Гарри просто кивнул. Очевидно, что они не собирались посвящать в это дело одиннадцатилетнего ребёнка, стараясь скрыть его от всех остальных. Это малость походило на начало побочного квеста, но звучало крайне смешно и, вероятней всего, было последствием чрезмерного количества пройденных Гарри RPG-игр. В реальной жизни для персонажей не было специальных квестовых подсказок.

  Учитель и будущий ученик подошли к одному из многочисленных гоблинов-кассиров.

  — Приветствую. Мистеру Поттеру нужно снять деньги со своего личного хранилища, — заявила МакГонагалл, заранее протягивая золотой ключ.

  — Простите, личного хранилища? — вмешался Гарри, ухватившись за эти слова. — Значит ли это, что есть ещё и главное хранилище?

  — Конечно, но у вас не будет доступа к нему, пока вы не достигнете совершеннолетия, — ответил гоблин-кассир. Его тон намекал на то, что Гарри его раздражает.

  Однако парень был слишком увлечён открытием, чтобы забеспокоиться об этом, и просто продолжил свою канонаду вопросов:

  — Можно ли поговорить по поводу моего счёта с кем-то из менеджеров?

  — В этом нет необходимости, мистер Поттер, — попыталась разубедить его МакГонагалл. — Денег из вашего личного хранилища будет более чем достаточно для покупки школьных принадлежностей, вероятно, на все семь лет обучения.

  Однако он не стал идти на попятную. Это наследство означало финансовую независимость и, следовательно, освобождение от опеки Роберта и Кэтрин Шоу. Жизнь с ними не была ужасной, но, если бы у него была возможность уехать от них и жить самостоятельно, он бы даже не потрудился попрощаться с семейкой. Гарри с уборщицей был гораздо ближе, чем с ними, а ведь та приходила всего раз в неделю.

  Можно было подумать, что за последние несколько лет они должны были с Шоу начать испытывать друг к другу какую-то привязанность, но этого не случилось. Шоу были амбициозными социальными альпинистами, поженившиеся только в рамках деловой договорённости, выгодной им обоим. Ожидать, что у них вдруг возникнут родительские чувства, было бессмысленно, о чём говорил их довольно «прохладный» тон при общении. Дружелюбный, но прохладный. Даже операция на глаза LASIK, на которой они настояли, была продиктована, скорее, их амбициями, чем заботой о его зрении, и тот факт, что они не приняли во внимание возможные риски операции, продемонстрировал их отношение со всей очевидностью. Они были взаимными эксплуататорами и ничем больше. Гарри играл роль приёмного сына с трагической предысторией и делал это как можно лучше. Взамен он был одарён комфортной жизнью и мог делать, что пожелает, разумеется, когда не был нужен Шоу.

  Так что нет, он ни за что на свете не упустил бы возможность как можно подробнее узнать о том наследстве, что оставили ему настоящие родители.

  — Я ведь единственный оставшийся в живых Поттер, не так ли? — запротестовал он. — С моей стороны будет правильно поинтересоваться семейными финансами?

  МакГонагалл поджала губы, явно не одобряя такого решения. То ли потому что она считала это излишним, то ли потому что думала, что одиннадцатилетний ребёнок не имеет права распоряжаться семейным имуществом. Гарри не мог сказать точно.

  Однако в ответе гоблина прозвучал намёк на одобрение.

  — Подождите здесь. Я спрошу, есть ли у менеджера Поттеров время, чтобы встретиться с вами.

  — Спасибо, — искренне ответил Гарри, получив в ответ невероятно жуткую улыбку.

***

  Как и следовало ожидать, у менеджера по работе с клиентами действительно нашлось время. Им оказался пожилой гоблин по имени Горфист (п.п.п. Gorefist — кровавый кулак.), что заставило Гарри задуматься, нет ли у того помимо работы в банке очень интересного хобби в виде убийства крестьян. Он очень, очень хотел спросить об этом, но решил, что это плохая идея — обижать существо, отвечающего за его деньги.

  — Должен признаться, я удивлён, что вы захотели поговорить со мной, мистер Поттер, — начал Горфист. — В конце концов, вы не получите доступа ни к каким финансам Поттеров, кроме тех, что находятся в вашем личном хранилище, пока не достигнете совершеннолетия. О чём, как я думаю, вас проинформировал кассир.

  Гарри понял намёк: «Зачем вы тратите моё время?»

  — Я полагаю, что нет никакого способа... ускорить... моё совершеннолетие? — спросил он.

  Горфист посмотрел на него как на идиота.

  — Мистер Поттер, мы банк, а не государственное учреждение. Вы, конечно, можете попросить дать вам шанс пройти через гоблинские испытания на зрелость, если вы этого захотите. Это мы можем вам предложить.

  Что-то в словах и выражении лица Горфиста заставило Гарри усомниться в мудрости подобного решения.

  — У меня такое чувство, что эти испытания были разработаны не для людей и, скорее всего, будут опасны для моего здоровья, так что, боюсь, мне придётся отказаться.

  Горфист разразился весёлым смехом.

  — Хах, вы на удивление очень благоразумны для волшебника. Есть ли у вас ещё какие-нибудь умные идеи по поводу преждевременного получения наследства, или вы готовы закончить тратить ваше и моё время?

  — Я бы хотел получить выписку об имуществе семьи Поттеров, — настаивал Гарри.

  — Очень хорошо, — проворчал Горфист, доставая из стола какие-то документы. — Ликвидные активы семьи Поттеров составляют триста сорок три тысячи и семьсот девять галлеонов и одна тысяча галлеонов в вашем личном хранилище. В главном хранилище также хранятся различные реликвии и артефакты, приобретённые Поттерами за довольно долгое время.

  — Есть ли опись этих предметов? — нетерпеливо спросил Гарри, думая обо всех крутых волшебных предметах, которые могут там находиться.

  — Нет. Гринготтс лишь хранит их. Нам не важно, что они собой представляют.

  — Понятно, — разочарованно сказал Гарри.

  Горфист не обращал на него внимания, продолжая свой доклад:

  — Из недвижимости осталось только поместье Поттеров. Оно пустует с тех пор, как умерли ваши дедушка и бабушка по отцовской линии.

  Гарри был рад узнать, что у него есть целое поместье. Он знал, что не сможет поселиться в нём, но было всё-таки приятно иметь своё личное местечко. Однако во всём этом кое-что беспокоило парня. Все эти деньги не могли появиться из неоткуда. У его родителей должен был быть какой-то бизнес.

  — Владеет ли семья Поттеров какими-нибудь деловыми предприятиями? — спросил он.

  — Уже нет, — прямо заявил Горфист. — Как следует из названия, ваша семья занималась раньше производством различных гончарных изделий, как художественных, так и бытовых. Они также владели достаточно большим виноградником.

  — Что с ними случилось? Они обанкротились? — спросил Гарри.

  — Не совсем, — хмыкнул Горфист. — Семья Паркинсон сделала предложение о покупке обоих предприятий после смерти Чарлуса Поттера, на что тогдашние управляющие согласились. Поскольку ваш отец скрывался от общественности, он не знал об этом и не мог оспорить их решение.

  — Понятно, — произнёс Гарри, нахмурившись. Он должен был узнать об этих Паркинсонах побольше.

  — Я могу делать со своим личным хранилищем всё, что захочу?

  — Да.

  — Золото в нём — это фиксированная сумма или она периодически пополняется?

  — Последнее. Оно пополняется до тысячи галеонов каждый год в день вашего рождения, пока вы не достигнете совершеннолетия.

  — Тогда я хотел бы переместить содержимое моего хранилища в другое, и чтобы это повторялось каждый год.

  Горфист приподнял бровь. Хотя это и не было верхом хитрости — придумать такую схему (чистокровные наследники постоянно такое вытворяли), но это показывало, что у мальчика есть на эти деньги определённые планы.

  — За такие услуги полагается существенная доплата, — сказал гоблин с коварной улыбкой на лице.

  — Какая? — подозрительно спросил Гарри.

  — Двадцать процентов.

  Гарри на мгновение уставился на гоблина, прежде чем вновь обрёл дар речи.

  — Это же грабёж средь бела дня!

  — Вы можете подождать до своего совершеннолетия… — предложил Горфист, ухмыляясь, когда юный волшебник бросил на него неуверенный взгляд.

  Гоблин был бы готов пойти и на меньшее, но он был уверен, что молодой наследник Поттеров настолько отчаянно нуждается в деньгах, что согласится даже на такую непомерную плату. Гринготтс ведь не занимался благотворительностью. Особенно для волшебников.

  Наступила долгая минута молчания, прежде чем Гарри дал свой ответ.

  — Надеюсь, вы насладитесь тем золотом, что вымогали у одиннадцатилетнего ребёнка, — произнёс он отрывисто и сердито.

  — Оно самое ценное из всех, — ответил Горфист, чувствуя себя вполне довольным собой.

  Обманывать идиотов-волшебников было любимым занятием гоблинов. Не таким приятным, как их убийство, но это было вполне достойной заменой.

***

  Настроение МакГонагалл заметно испортилось, когда Гарри вышел из Гринготтса. У него возникло ощущение, что она из тех женщин, что привыкли добиваться от детей своего, и не любили, когда её заставляли ждать. Гарри решил, что она ему не очень нравится. Его детство наложило свой отпечаток, отчего он начал испытывать отвращение к властным, авторитетным людям, которые привыкли делать так, как им заблагорассудится.

  Не говоря уже о том, что его собственное настроение после встречи с Горфистом было не самым радостным и солнечным.

  Первой остановкой после банка был магазин мадам Малкин: «Мантии на все случаи жизни». Несмотря на предупреждение МакГонагалл о последствиях того, что люди увидят его шрам, мадам Малкин сохранила профессионализм и не стала устраивать сцену. Это дало ему надежду, что всё было не так плохо, как утверждала его будущая учительница.

  Гарри вышел из магазина мантий, чувствуя себя нелепо, но теперь он уже лучше вписывался в общую обстановку.

  Дальше они двинулись в магазин чемоданов и аптеку. Оба посещения прошли без происшествий. А вот в книжном магазине он снова испытал терпение профессора трансфигурации.

  — Древние руны и Нумерология — это факультативы, которые вы сможете выбрать на третьем курсе. До того момента эти книги вам не понадобятся, — сказала МакГонагалл.

  — Я куплю их сейчас, — настаивал Гарри.

  «Древние Руны» — само по себе звучало захватывающе, и он хотел поскорее узнать, что это такое. А касательно Нумерологии... он просто никогда раньше не думал, что математику можно использовать в магии.

  Гарри не был математическим гением, изучая материал, который ему давали в школе или репетиторы, с решимостью человека, у которого не было иного выбора. Он получал хорошие оценки, но математика не вызывала у него интереса.

  Однако, математика в магии? Звучало достаточно интересно, и он с радостью погрузился бы в эту науку.

  МакГонагалл издала нетерпеливый вздох и пробормотала что-то невнятное о вороньих когтях (п.п.п. Так как Гарри ещё не знает о факультетах, Рейвенкло он воспринял двумя отдельными словами.). Он понятия не имел, что это должно было означать, но её отношение к его интересу озадачило парня. Разве учителя не должны были радоваться, когда ученики хотели читать наперёд?

  Книжный магазин был также местом, где он впервые столкнулся со своей славой, хотя это произошло не потому, что кто-то узнал его.

  Там было много книг (целые циклы) о его предполагаемых приключениях после победы над Волдемортом. Очевидно, что эти приключения были полностью выдуманы. Как можно было оседлать дракона в возрасте пяти лет?

  Гарри мог только с недоверием смотреть на этот ассортимент книг. В одиннадцатилетнем возрасте его знания законов были не слишком обширны, но он был уверен, что его использование в качестве главного героя целой серии книг без разрешения было незаконным.

  Зная, что большая часть его наследства будет недоступна ещё несколько лет, Гарри пришла в голову идея, как выжать из этой ситуации дополнительные деньги. Он быстро добавил к своим покупкам книгу по волшебному праву, а также книги о своих приключениях. Насколько он знал, в мире волшебников не было ничего противозаконного в том, чтобы проделать подобный трюк, но он решил это выяснить.

  Хоть его и раздражали вольности, допущенные автором, если её глупость подарит ему лёгкий способ разбогатеть, то он обязательно отблагодарит её. Мысленно, конечно же. После того, как отсудит у волшебницы всё имущество и её собственный дом.

***

Гарри давно хотел завести домашнее животное, но не нашёл в Магическом Зверинце ни одного, что смогло бы его заинтересовать. Может быть, в другой раз...

  Последней остановкой в этот день был магазин палочек Олливандера. Он не мог сказать точно, но в воздухе внутри этого магазина ощущалось какое-то неясное покалывание.

  — Добрый день, — прозвучало мягкое приветствие откуда-то из дальнего конца магазина, заставившее Гарри вздрогнуть.

  — Здравствуйте, — неуверенно и с осторожностью ответил мальчик на приветствие. Было что-то такое в этом человеке и его серебристых глазах, что очень настораживало парня.

  — Ах, да. Я так и думал, что скоро увижу вас, Гарри Поттер, — продолжил мужчина, не обращая внимания на дискомфорт своего гостя.

  — Ты будешь пугать каждого ребёнка, которого я приведу сюда за палочкой, Гаррик? — с раздражением спросила МакГонагалл.

  — Минерва, Минерва МакГонагалл. Пихта и сердечная жила дракона, девять с половиной дюймов превосходной палочки для трансфигурации, — пролепетал Олливандер.

  — Да, Гаррик, я знаю. Ты говоришь мне это каждый раз, когда я прихожу сюда.

  Гарри пришлось подавить улыбку, услышав усталые нотки в голосе преподавателя трансфигурации. Очевидно, старому волшебнику ужасно нравилось повторять эту информацию.

  — Ну что ж, мистер Поттер, давайте найдём вам палочку, — сказал Олливандер, протягивая ему первую из них. — Попробуйте вот эту. Бук и сердечная жила дракона. Девять дюймов. Хорошая и гибкая. Взмахни ей.

  Гарри взял палочку, чувствуя, как его кожу покалывает в месте соприкосновения с деревом. Он взмахнул ей, как было велено, чувствуя себя при этом немного нелепо.

  Из кончика палочки вырвался слабый поток разноцветных искр.

  — Подошла с первой попытки? — удивлённо спросила МакГонагалл.

  — Нет, я так не думаю, — ответил Олливандер, выхватывая палочку из рук парня. Его глаза внезапно приобрели иной вид — очень расчётливый. — Попробуйте эту, мистер Поттер. Клён и перо феникса...

  Гарри попробовал снова, получив аналогичный результат. Олливандер выглядел так, словно заподозрил что-то, и у Гарри возникло нехорошее предчувствие, что это связано с его попытками колдовства. К счастью, старик ничего не прокомментировал.

  Всё больше палочек появлялись в его руках и исчезали, принося разные результаты. В конце концов они подошли к палочке из остролиста с пером феникса, которая вызвала гораздо более яркую реакцию, чем все остальные. Он почувствовал, как что-то мощное подключилось к его магии и потянуло за собой. Палочка при каждом движении выпускала большой поток искр, пока, наконец, не успокоилась.

  — Любопытно, очень любопытно, — пробормотал Олливандер.

  — Что именно? — полюбопытствовал Гарри.

  — Я помню каждую палочку, которую когда-либо продавал, мистер Поттер, — тяжело произнёс мастер палочек. — Все до единой. И я могу сказать вам, что феникс, который пожертвовал перо для этой палочки, дал ещё одно такое же. Это другое перо находится в палочке, из-за которой у вас остался шрам на голове. Очень любопытно, что вас выбрала палочка-близнец Того-Кого-Нельзя-Называть.

  Гарри изо всех сил старался не думать об этом, но у него не получалось. Это, без сомнений, звучало, как какая-то важная часть сюжета главной квестовой линии. Хорошо, что Тёмный Лорд был мёртв, иначе он наверняка оказался бы в какой-то заранее предопределённой миссии, чтобы победить его.

  Или, может быть, он просто слишком много играл в компьютерные игры.

  — Думаю, мы можем ожидать от вас великих свершений, мистер Поттер, — всё ещё продолжал Олливандер. — В конце концов, Тот-Кого-Нельзя-Называть совершал великие дела. Ужасные, да, но великие.

  Жутковатый старик малость нервировал Гарри, ибо он всё ещё не мог отделаться от ощущения, что получил сейчас основной квест.

***

  Гарри вздохнул с облегчением, опускаясь на сиденье Хогвартс-экспресса.

  Уехать подальше от Шоу на целых десять месяцев и так в течение следующих семи лет — звучало почти что идеально. Почти, потому что, как он понял, маги были технологически отсталыми, а Гарри очень любил свой компьютер и всё, что тот давал ему. Жить в современной копии семнадцатого века определённо будет для него мучением.

  Пергамент и перья? Он закупил тетради и шариковые ручки оптом, как только закончил поход по магазинам с МакГонагалл. Традиции — это одно, а глупость — другое.

  Говоря о МакГонагалл, Гарри задался вопросом, знала ли она, что во время своего первого визита к Шоу на ней был мужской деловой костюм пятидесятых годов и дорожная сумка вместо кошелька. Она произвела сильное впечатление на одержимых властью Шоу, появившись в костюме какого-то хипстера. Довольно плохое впечатление.

  Возможно, что она всё-таки не знала об этом, если судить по мантии. Гарри признался, что иногда мечтал стать фэнтези-волшебником, как в одной из игр или книг, чтобы метать огненные шары или молнии, но необходимость носить при этом мантию заставляла его чувствовать себя глуповато.

  И, кстати, о глупости...

  Гарри достал свою палочку. Остролист с пером феникса, одиннадцать дюймов, красивая и гибкая. Что бы это ни значило.

  Откровенно говоря, он был озадачен концепцией использования палочек. Само собой, с палочкой в руках колдовать получалось легче, но если то, что он до сих пор видел, было хоть сколько-нибудь похоже на правду, то волшебники, похоже, считали, что без неё творить магию было просто невозможно.

  Это было бессмысленно. Магия должна быть в самом волшебнике или волшебнице, иначе палочка позволила бы творить заклинания даже «немагам». Исходя из этого, Гарри пришёл к выводу, что палочки — это просто магические проводники, созданные для того, чтобы облегчить использование магии. Это было бы логично. Но зависимость от палочек не имела смысла.

  Гарри уже решил, что овладеет магией без какой-либо помощи палочки. Во многом это решение было основано на его желании не размахивать дурацкой веткой во время произнесения заклинаний. Это было совсем не круто!

  Несмотря на ускоренное эмоциональное созревание, вызванное обстоятельствами его детства, ему всё ещё было одиннадцать…

  Более практическая причина такого решения появилась, когда МакГонагалл сказала ему не произносить никаких заклинаний дома, поскольку Министерство магии запрещало это и могло отследить.

  Им явно не удалось отследить ни одного из многочисленных случаев волшебства, которые он за последние несколько лет провернул без палочки, а это означало, что они могли отследить только факт использования этого «проводника», а не саму магию.

  Правда, его достижения во время «обучения» были невелики. Он научился лишь толкать да притягивать предметы и тому подобное. Однажды он попытался выпустить огненный шар, и у него получился небольшой язык пламени. Потом он понял, что поджог дома не будет способствовать его дальнейшему магическому обучению или, если уж на то пошло, банальной благоприятной жизни. Огненные шары и молнии были нехотя отложены до тех пор, пока он не окажется в огнеупорной среде.

  В любом случае, суть была в том, что МакГонагалл сказала ему, что Министерство может отследить любое использование магии. Но было очевидно, что это не так.

  Гарри прочитал много книг в жанре фэнтези и играл во множество игр в поисках вдохновения, чтобы понять, как работает его магия. В этих книгах и играх часто поднималась тема коррумпированного правительства. Поэтому ему не потребовалось много времени, чтобы проникнуться неприязнью к Министерству магии. Многочисленные случаи ограничения магии, о которых говорилось в купленной им книге о праве, ещё больше укрепили его мнение.

  Сначала узнав, что он является волшебником, а затем, что Министерство магии ограничивает множество интересных областей волшебства, он твёрдо решил изучать именно их. Кроме того, по мнению Министерства, он нарушил Статут Секретности ещё много лет назад в приюте и постоянно нарушал Указ о разумном ограничении колдовства несовершеннолетних. Ему показалось, что нарушение ещё каких-то их глупых законов уже ничего не изменит.

  — Прости, ты не против? А то везде занято.

  Вопрос вырвал Гарри из его размышлений. Этот вопрос задал рыжеволосый мальчик, нервно заглядывающий в купе.

  На самом деле Гарри не хотел компании, но он также не хотел создавать проблем, поэтому просто кивнул.

  — Ты — Гарри Поттер!

  Это изумлённое восклицание мгновенно убило всякое желание разговаривать с этим парнишкой. Гарри бегло просмотрел книги о своих похождениях и сразу же возненавидел их. В каждой из этих книг он в невероятно юном возрасте совершал какие-то нелепые подвиги, и всё заканчивалось тем, что он уезжал в закат вместе с прекрасной чистокровной принцессой. Книги были на удивление хорошо написаны, учитывая, каким мусором они были напичканы, но дело было не в этом. А в том, что МакГонагалл на самом деле преуменьшила его славу, а не преувеличила, как он думал вначале.

  — Да, и что из этого? — проворчал Гарри, уже жалея, что не сказал этому мальчику отвалить, вместо того чтобы попытаться быть вежливым.

  — Очуметь! — продолжал рыжий, не обращая внимания на враждебность своего собеседника. — Так вот куда ударило проклятие Сам-Знаешь-Кого...

  — Да, именно туда. Сразу после того, как он убил моих родителей, — проворчал Гарри ещё более раздражённо. Он не был так уж сильно расстроен смертью своих родителей, как пытался показать своим язвительным заявлением. В конце концов, он совсем их не знал. Но упоминание убитых родителей было верным способом прекратить этот разговор. Он уже несколько раз пользовался этим трюком, хоть тогда и не знал, что они погибли не в автокатастрофе.

  Рыжий, наконец, понял намёк и принял виноватый вид, пробормотав едва слышное «извини».

  — Кстати, я Рон. Рон Уизли, — попытался он завести знакомство.

  — Как мило с твоей стороны.

  Гарри отказался сотрудничать в этой попытке создать более позитивную атмосферу. Вместо этого он пересел на другое сиденье, чтобы показать своё холодное отношение и, чтобы было куда вытянуть ноги. Он достал наполовину прочитанную книгу «Властелин колец» и продолжил чтение. Если бы этот раздражающий рыжий малец почувствовал себя достаточно некомфортно и ушёл, то это было бы просто замечательно, но в крайнем случае можно было бы просто перестать разговаривать с ним.

  Довольно долго стояла благословенная тишина, прерываемая лишь редкими вздохами скучающего Рона. Гарри спокойно и бегло изучал книгу. Он знал, что в этой конкретной истории он не увидит много описаний магии, но всё равно был полон решимости прочитать её. Он уже пролистал свои учебники, а во время поездки в поезде не стоило погружаться во что-то настолько скучное.

  Дама с тележкой то появлялась, то исчезала в проходе, но ни один из мальчиков ничего у неё не купил, потому что у них у обоих с собой были упакованы обеды. Хотя Рон говорил так, будто хотел что-то купить, но не мог по какой-то причине. Гарри просто же не ел сладостей. Кэтрин Шоу несколько лет назад стала навязчиво следить за здоровым питанием и навязала своему мужу и приёмному сыну диету с низким содержанием жира и сахара. По крайней мере, она провела исследование и составила настоящую здоровую диету, а не какую-то анорексично-бредовую мешанину.

  — Кто-нибудь видел здесь жабу? Мальчик по имени Невилл потерял свою, — потревожил чтение Гарри голос девочки.

  — Здесь нет никаких жаб, — ответил ей Гарри, не глядя.

  Раздался небольшой вздох и его челюсть сжалась в ожидании раздражающего продолжения.

  — Ты — Гарри Поттер! Я читала о тебе во «Взлёте и падении темных искусств» и «Великих волшебниках и ведьмах ХХ-ого века»! — пролепетала она.

  — Прекрасно, но разве ты не искала жабу? — быстро вмешался Гарри, прежде чем она успела проронить что-то ещё, вдохнув перед этим побольше воздуха.

  — Да, конечно, — сказала она, звуча немного обиженной. Поправка — очень обиженной. — Кстати, я Гермиона Грейнджер. Вам, мальчики, наверное, стоит уже переодеться. Мы скоро будем в Хогвартсе.

  Гарри пробормотал себе под нос что-то нелицеприятное о властных женщинах. Ему хватило одной такой Кэтрин, и не было никакого желания знакомиться с этой мелкой гарпией, чтобы пополнить этот список кем-то ещё помимо его приёмной матери.

  — Дурная какая-то, — язвительно прокомментировал Рон.

  Гарри не ответил. Он не хотел, чтобы этот рыжий подумал, что у него есть шанс с ним подружиться.

  Однако в словах этой назойливой девчонки была правда: они уже совсем скоро будут в Хогвартсе.

***

  — Я слышал, что с нами в поезде ехал Гарри Поттер. Значит, это ты?

  Гарри с трудом сдержал непередаваемую детскую гримасу на своём лице, поскольку его план держаться в стороне и просто изучать магию потерпел неудачу. Как он должен был избегать общения с людьми, если все они до единого жаждали с ним поговорить?

  — И что с того? — прорычал он как можно зычнее. Что оказалось не лучшей идеей, учитывая, что ему было всего одиннадцать.

  Блондинчик с зачёсанными назад волосами и своими, на вид туповатыми, помощниками был немного ошеломлён такой резкой враждебностью, но быстро пришёл в себя.

  — Я Малфой, Драко Малфой.

  Он сказал это так, будто бы это было очень важно.

  Рон фыркнул, видимо, считая такой тон забавным.

  — Думаешь, у меня смешное имя? — язвительно спросил Драко, с усмешкой глядя на рыжего. — Даже нет нужды спрашивать твоё. Рыжие волосы и старая поношенная мантия… Ты, должно быть, Уизли.

  Высокомерный блондин снова повернулся к Гарри, протягивая руку.

  — Ты поймёшь, что некоторые семьи гораздо лучше других, Поттер. И я могу тебе в этом помочь.

  — Ты поможешь мне, если уйдёшь с дороги! — огрызнулся Гарри. Его терпение по части человеческого общения закончилось из-за череды этих невыносимо раздражающих людей. Дома он не мог никому сказать, чтобы от него отвалили, потому что его дальнейший комфортный образ жизни зависел от терпимости Шоу, но, теперь было абсолютно очевидно, что он не собирался притворяться милым и социализироваться в Волшебном мире. — Я не хочу иметь ничего общего ни с вами, ни с вашими семьями.

  — Ты пожалеешь об этом, Поттер! — прорычал Драко, а затем ушёл, выглядя при этом весьма раздражительным из-за своего юного возраста.

  — Это было круто! — заявил Рон несколько секунд спустя.

  Гарри начал думать, что у рыжего были проблемы со слухом или, возможно, в прошлом он сильно ударился головой. Нормальный человек не мог быть настолько тупым.

***

  Гарри каким-то образом удалось продержаться весь путь до распределения без очередных «ярких» моментов типа: «О, ты — Гарри Поттер». К счастью для него.

  Он последовал указаниям огромного лесничего и сел в лодку с двумя незнакомыми ему девочками и мальчиком. Он даже не удосужился обратить на них внимание (разве что на рыжие волосы одной из девушек), прежде чем отвернулся от них и уставился на тёмные воды озера.

  Первый и просто бесподобный вид Хогвартса немного поднял его унылое настроение, а испуг от встречи с призраками оказался довольно интересным опытом.

  А теперь у него на голове была старая шляпа, которая, судя по всему, была вполне разумна и могла определить его на один из четырёх факультетов.

  «Хм-м-м, интересно», — прозвучал в его голове голос шляпы, что немного напугало его. — «В тебе есть храбрость, но ты достаточно осторожен. Не очень подходит для Гриффиндора».

  У Гарри не было своего мнения на этот счёт, но если волшебная говорящая шляпа сказала, что Гриффиндор не для него, то это была самая веская причина не идти туда. К тому же, учитывая то, что он видел во время этой сортировки, то у него было подозрение, что Уизли отправится именно в Гриффиндор. Интеллект, похоже, не был обязательным требованием для этого факультета, а храбрость можно было легко заменить глупостью.

  «У тебя есть амбиции, а также хитрость. Ты мог бы хорошо учиться в Слизерине».

  Лицо парня исказилось от отвращения. Малфой отправился в Слизерин, и у Гарри не было никакого желания общаться с этим блондинистым идиотом.

  Он знал о каких амбициях говорила Шляпа. Они появились у него уже довольно давно. Он хотел стать по-настоящему могущественным. Он хотел этого, когда на него кричали и били Дурсли. Он хотел этого, когда над ним издевались в приюте. И узнав, что он владеет магией, Гарри обрёл некую надежду, а усыновление четой Шоу дало ему долгожданную возможность. Хогвартс же теперь предоставит ему средства.

  Сила — это свобода, и однажды он станет свободным. Он будет свободен от необходимости потворствовать желаниям Роберта и Кэтрин Шоу. Он будет свободен от глупых ограничений в изучении магии, наложенных Министерством. Он даже избавится от необходимости пользоваться палочкой.

  А когда он станет свободным, ему захочется увидеть мир и отправиться в приключения, где он сможет открыто использовать свою магию. Возможно, это было глупое, детское стремление, но оно было его собственным. Для мальчика, которому всегда приходилось плясать под чужую дудку и скрывать свои способности, опасаясь последствий, мысль о том, что он может бродить по миру и делать всё, что ему заблагорассудится, всегда была приятным способом сбежать от реальности. Это была одна из причин, по которой он так любил РПГ-игры.

  В то же время, не было никакой необходимости уживаться с такими маленькими засранцами, как Малфой, когда имелись другие варианты.

  «Значит, не Слизерин», — заключила Шляпа, чувствуя его недовольство этой идеей. — «Ты верен лишь самому себе, но раньше у тебя не было никого, кому можно было бы довериться. И ты не боишься тяжёлого труда. Хаффлпафф тебе подойдёт, там ты сможешь найти друзей».

  Гарри нахмурился от этой мысли. Он не был заинтересован в друзьях, по крайней мере, не настолько, чтобы искать их целенаправленно. Он пытался подружиться с Дадли и другими детьми в приюте, но получил от этого одни лишь тумаки, и чем меньше он будет вспоминать о «друзьях», которых Шоу велели ему завести, тем лучше. Нет, сейчас он хотел, чтобы люди оставили его в покое. Он всегда мог поменять своё мнение позже, но сейчас предпочёл бы, чтобы люди держались от него подальше. Кроме того, складывалось впечатление, что жители Волшебного мира больше заинтересованы в том, чтобы подружиться с его шрамом, чем с ним самим.

  Шляпа как будто бы вздохнула.

  «Вижу, это тебя тоже не привлекает. Что ж, очень хорошо. У тебя хороший ум и ты хочешь учиться, так что в порядке исключения я направлю тебя в...»

  — РЭЙВЕНКЛО!

  Гарри снял с головы шляпу и подошёл к столу с бронзово-синими знамёнами, стараясь не обращать внимания на слишком громкие возгласы вокруг. Хотя, он должен был признать, что чрезмерные истерики по поводу того, что они не получили к себе Поттера от пары рыжеволосых близнецов за гриффиндорским столом — были забавными.

  Остальные ученики Рейвенкло начали знакомиться с ним с гораздо большим рвением, чем обычно, но, к счастью, они не были такими раздражающими, как Уизли или Малфой.

  Последние несколько распределений прошли без происшествий, и Дамблдор встал со своего кресла, чтобы выступить перед всей школой.

  — Добро пожаловать! — сказал он. — Добро пожаловать на новый учебный год в Хогвартсе! Прежде чем мы начнём наш банкет, я бы хотел сказать несколько слов. И вот они: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Всё, всем спасибо!

  «Странно», — подумал Гарри, рассматривая внезапно появившуюся из воздуха еду на столе.

  Большинство блюд состояло просто из разнообразного мяса с огромным количеством жира. Другими словами, из типичной британской пищи. Гарри был уверен, что ему станет плохо, если он попытается съесть хоть что-то из этого. Он никогда раньше не ел ничего такого тяжёлого для желудка.

  Насколько он помнил, Вернон Дурсль получал огромное удовольствие, громко поглощая такую пищу, удосужившись приправить лишь малым количеством хлеба, фруктов и овощей. Сиротский приют никогда не мог себе позволить подобного, а Кэтрин Шоу увлеклась здоровым питанием как раз во время его усыновления.

  Гарри поклевал овощей, картофеля и того мяса, от которого его не тошнило. Вычурные кубки на столе были наполнены какой-то оранжевой жидкостью. Неуверенный глоток из одного из них вызвал рвотные позывы в желудке мальчика.

  Какой такой сумасшедший идиот решил, что смешать тыквенный сок с тонной сахара было хорошей идеей? Тыква даже не является чёртовым фруктом! Он сделал себе пометку приносить на такие мероприятия свою собственную воду, ибо не увидел её на столе.

  Остаток пира он провёл, отбиваясь от попыток втянуть его в разговор и размышляя, не помогает ли магия волшебникам каким-то образом не толстеть. Это было единственным объяснением, которое он мог придумать, чтобы понять отсутствие у них ожирения, учитывая, как волшебники питались.

  В конце концов, пир закончился, и Дамблдор встал, чтобы выступить с ещё одной речью.

  — Кхм, ещё несколько слов теперь, когда мы все сыты и довольны. У меня есть для вас несколько объявлений перед началом семестра, – сделав небольшую паузу, он продолжил. — Первокурсникам следует обратить внимание на то, что лес на территории школы закрыт для всех учеников. И некоторым из наших старшеклассников тоже не помешает напомнить об этом.

  Это показалось Гарри достаточно разумным. Даже обычный лес — это не совсем то место, по которому стоит бродить по собственной воле. Если Запретный лес подпадал под все каноны Волшебного мира, то он, вероятней всего, был полон пауков-мутантов или чего-то подобного.

  — Также, Мистер Филч, наш смотритель, попросил меня напомнить всем вам, что в коридорах школы между уроками использовать магию запрещено.

  Это было одно из правил, которые Гарри однозначно знал, что будет нарушать. Он собирался вызвать огонь и молнии, а Хогвартс как раз был местом невоспламеняющимся и ток не проводил.

  — Отбор в команды по квиддичу будет проводиться на второй неделе семестра. Все желающие играть за команды своих факультетов должны обратиться к мадам Хуч.

  Гарри знал лишь самые базовые правила этого вида спорта. Он знал, что в него играют на летающих мётлах и, что состав команды не имеет никакого смысла. Ловец практически лишал всех остальных какого-либо веса, если только игра не становилась очень долгой и в одни ворота.

  — И, наконец, я должен сказать вам, что в этом году коридор третьего этажа с правой стороны под запретом для всех, кто не желает умереть крайне мучительной смертью.

  И это прозвучало как очередное начало игрового квеста, основанного на Dungeons&Dragons.

  — Но прежде чем мы отправимся спать, давайте споем школьный гимн!

***

  Гарри рухнул на свою невероятно удобную кровать лицом вниз и с глубоким отчаянием выдохнул в подушку. Казалось, что его уши до сих пор кровоточили, с тех пор, как он услышал этот самый «школьный гимн». Хорошая музыка была ещё одной вещью, в которой ему придётся полагаться на немагический мир, если подобная пытка звуком здесь считается нормой.

  Честно говоря, пока что он испытывал смешанные чувства по поводу нового магического мира.

  С одной стороны, плюсы заключались в том, что он избавился от навязчивого общения с Шоу, получил доступ к магии, личным деньгам и всё в этом роде.

  С другой стороны, волшебный мир пребывал почти что в каменном веке в плане технологий, а он был здесь довольно знаменит, что привлекало к его личности много жополизов. Благодаря Шоу он не раз оказывался по обе стороны понятия «жополиз» и мог с лёгкостью определить, когда кто-то хотел пообщаться с ним не для того, чтобы получше узнать его самого. Пока что МакГонагалл была единственной из всех, кто знал его лично и, кто действительно говорил с ним, а не о нём. Но она ему не очень-то нравилась.

  Что ж, эти размышления его ни к чему особо не приведут. Он должен был пробыть здесь какое-то время, иначе они могли стереть его воспоминания о магии, что было совсем неприемлемо.

  По крайней мере, ученикам Рейвенкло, по всей видимости, доставались отдельные комнаты. Делить с кем-то спальню было бы просто отвратительно.

***

  Учебный год начался точно так же, как и в обычной немагической школе, хотя и с более странными предметами.

  Травология не вызывала у Гарри никакого интереса, также, как и астрономия с её уморительно устаревшими телескопами. История магии стала тем уроком, где можно было отдохнуть, либо заняться чем-то иным. Призрачный учитель буквально дословно цитировал книгу, что делало урок совершенно бесполезным. Не говоря уже о том, что он был крайне сосредоточен на гоблинских войнах, исключая все остальные темы.

  Чары казались интересным предметом, но они до сих пор не изучали ничего, кроме теории.

  Сейчас шёл урок трансфигурации, и Гарри задумчиво смотрел на серебряную иглу на своём столе. Остальным с трудом удавалось добиться у спички даже небольших изменений, в то время как у него это вышло с первой попытки.

  Он попробовал несколько беспалочковых трансфигураций после того, как вернулся из похода за покупками в Косом Переулке. Это было невероятно трудно, но Гарри было нечем заняться, и он был рад попробовать свои силы в том виде магии, о котором раньше и не помышлял. Без палочки у него получилось только лишь изменение цвета, да и то незначительное. С палочкой трансфигурация давалась гораздо легче.

  Способствовала ли его предыдущая беспалочковая практика ускоренному овладению техники с палочкой?

  — Отличная работа, мистер Поттер! — похвалила его МакГонагалл, на вид, очень впечатлённая. — Давно такого не было, что бы кто-то так быстро справился с трансфигурацией с первого раза. Десять очков Рейвенкло.

  — Благодарю, профессор, — ответил Гарри. Формально это была уже не первая попытка, и даже не сотая, но он не собирался говорить ей об этом.

  Гермиона Грейнджер сидела недалеко от него и смотрела на парня в недоумении и даже в каком-то гневе. От того, что у такого грубияна получилось лучше, чем у неё.

***

  — Ах, да, — тихо сказал Снейп, когда во время переклички назвал заветное имя, — Гарри Поттер. Наша новая... знаменитость.

  Гарри сдержал вздох. Зельеварение, очевидно, будет одним из тех самых предметов.

  — Вы здесь для того, чтобы изучить тайную науку и тонкое искусство изготовления зелий, — продолжил Снейп почти шёпотом. — Поскольку здесь не требуется глупого размахивания палочкой, многие из вас вряд ли поверят, что этот предмет вообще является магическим. Я не ожидаю, что вы действительно поймёте красоту тихо кипящего котла с его мерцающими испарениями или огромную силу жидкостей, которые текут по человеческим венам, околдовывая разум, притупляя чувства... Я могу научить вас, как разливать по колбам славу, варить величие и даже предотвращать смерть. Если вы не окажетесь такими же тупоголовыми, как большинство учеников, с коими мне обычно приходится иметь дело.

  Это речь звучала отрепетировано. Вероятно, он использовал её каждый год. Снейп, скорее всего, использует её на уроках Слизерина и Гриффиндора, если уже не сделал этого. Тем не менее, это была довольно хорошая речь.

  — Поттер! — внезапно прозвенел Снейп. — Что получится, если я добавлю порошок из корня асфоделя в настойку полыни?

  — Понятия не имею, сэр, — ответил Гарри. Он действительно не имел ни малейшего понятия о том, что это такое, и уж тем более не знал, что с этим делать.

  — Так-так, ясно, что слава — это ещё не все. Давайте попробуем ещё раз, Поттер...

  Вопросы продолжались, а Гарри всё также не мог на них ответить. Конечно, ему, наверное, стоило заглянуть в учебники по зельеварению, но желание научиться метать из своих рук смертоносные и разрушительные заклинания было куда сильнее, чем изучать перемешивание в котле набора мерзких ингредиентов.

  Именно так рассуждает обычный одиннадцатилетний ребёнок.

  С последней своей презрительной усмешкой Снейп выплюнул ответы на вопросы и спросил у класса, почему они их не записали.

  — Поттер, что вы делаете? — потребовал Снейп менее чем через минуту.

  — Записываю ответы, сэр.

  — Где ваше перо и пергамент? И пять баллов с Рейвенкло за вашу наглость.

  — Я подумал, что пользоваться бумагой и шариковой ручкой будет гораздо проще, — ответил Гарри ровным тоном, чувствуя полную уверенность в том, что такое заявление крючконосому профессору совсем не понравится. К счастью, его не волновали ни баллы, ни кубок факультетов.

  — Ещё минус пять баллов с Рейвенкло, Поттер! Уберите этот магловский мусор и достаньте свои принадлежности, — сурово усмехнулся Снейп.

  — Неужели то, на чём я пишу свои конспекты имеет большое значение? — спросил Гарри. — Уверяю вас, что мои записи будут гораздо разборчивее, если мне не придётся возиться с чернильницей и пером.

  Лицо Снейпа приобрело крайне неприятный багровый оттенок (с его-то бледной кожей!), когда он взмахнул палочкой и заставил ручку и бумагу Гарри исчезнуть.

  — Минус двадцать баллов для Рейвенкло за вашу болтовню и отчисление, если вы немедленно не достанете пергамент и перо!

  У Гарри не было при себе ни того, ни другого. Он не видел необходимости брать их с собой, когда у него было полно ручек и бумаги. К сожалению, он подозревал, что Снейпа это нисколько не волновало.

  И он оказался прав.

  Остаток урока зельеварения Гарри провёл в ужасном настроении. Возможно, пришло время поискать альтернативу этому уроку? Снейп по какой-то причине собирался сделать его козлом отпущения, так что польза от обучения под его руководством была в лучшем случае… сомнительной.

  Собственно, так же сомнительно и прошла вся следующая неделя.

Глава 2

  Учительская Хогвартса, 2 октября.

  Это было самое первое собрание преподавателей Хогвартса в этом году, самое стандартное, во время которого они уже успели обсудить несколько вопросов: проблемы старшекурсников, плохое качество школьных мётел, кубок по квиддичу, последние проделки близнецов Уизли и тому подобное.

  Собрание подходило к концу, и почти все профессора уже ушли. Остались только Дамблдор и деканы четырёх факультетов.

  — Как там наши первокурсники? — спросил директор. Больше всего он желал услышать именно о Гарри Поттере.

  — Больше всего хлопот среди моих львов доставляет юный мистер Уизли, — ответила МакГонагалл, нахмурившись. — Он постоянно опаздывает со сдачей домашнего задания, и при этом они неизменно оказываются ужасными. Если так пойдёт и дальше, то мне придётся написать его родителям.

  Остальные учителя вздрогнули, не горя желанием в очередной раз слушать резкий голос Молли Уизли, раздающийся из громовещателя, который женщина пошлёт своему младшему сыну, как только узнает о его плохой успеваемости.

  — С другой стороны, мисс Грейнджер проявила себя просто исключительной ученицей, — продолжила Минерва.

  Снейп слегка усмехнулся при упоминании имени девушки. Он находил её стремление угодить учителям невероятно раздражающим, особенно её привычку сдавать эссе, что было чуть ли не вдвое длиннее, чем требовалось. Вызубрить факты из книги мог любой человек, к тому же он не ценил ту лишнюю мороку с проверкой, которую добавляла ему эта ученица.

  — Мои барсуки устроились без каких-либо проблем, — подхватила доклад Спраут, — Но, Минерва, я просто обязана прокомментировать успехи мистера Лонгботтома. У этого мальчика удивительный талант в травологии.

  — У него ещё более удивительный талант в зельеварении, — снисходительно добавил Снейп. — Не проходит ни одного урока без того, чтобы рядом с ним что-нибудь не взорвалось.

  — А как насчёт твоих змей, Северус? — вмешался Дамблдор, прежде чем профессор травологии успела разразиться тирадой в адрес мастера зелий.

  — Ничего необычного, — коротко ответил Снейп. В отличие от других учителей, он не был склонен много говорить о своих слизеринцах.

  — Понятно, — проронил Дамблдор. Так было каждый год, когда Северус давал один и тот же отрывистый ответ об успехах своих учеников. — Что насчёт Рейвенкло, Филиус?

  — Единственный, кто действительно выделяется из всех, так это мистер Поттер, — признал Флитвик. Он прекрасно понимал: его оставили напоследок именно потому, что именно на его факультете учился «мальчик, который выжил». — Хотя он и не обладает теоретическими познаниями мисс Грейнджер, его практические навыки просто невероятны. Даже лучше, чем у его матери. Пока что он всегда первым осваивает новые заклинания.

  — То же самое и в трансфигурации, — добавила МакГонагалл. — Даже у его отца не было такого таланта в этом предмете.

  — Его таланты, очевидно, ограничены лишь размахиванием палочкой, поскольку его способности в приготовлении зелий в лучшем случае — посредственны, — усмехнулся Снейп.

  — Как бы мне не хотелось соглашаться с Северусом, но он прав, — подтвердила Спраут, всё ещё немного раздражённая предыдущим комментарием в адрес её любимого первокурсника. — Похоже, что травология ему совершенно неинтересна.

  — Есть ещё кое-что, — неловко произнёс Флитвик, зная, что его дальнейшие слова не будут восприняты хорошо.

  — Да, Филиус? — попросил продолжить Дамблдор.

  — Мистер Поттер спросил меня, можно ли ему перестать посещать ЗоТИ, Историю магии и Зельеварение, чтобы изучать эти предметы самостоятельно.

  Прошло несколько секунд, прежде чем Снейп оправился от шока.

  — Значит, высокомерный выскочка уже хочет к себе особого отношения? — спросил он язвительно.

  — Северус, — предупреждающе посмотрел на того Дамблдор, прежде чем снова повернуться к профессору заклинаний. — Он сказал, почему?

  — Сказал, — подтвердил Флитвик. — Он честно признался мне, что из-за заикания Квиррелла занятия по защите от тёмных искусств проходят слишком медленно для него.

  МакГонагалл и Спраут вздохнули, полностью понимая эту ситуацию. Разговаривать с Квиреллом было сущим мучением, ведь ему требовалась целая вечность, чтобы закончить предложение. А слушать его лекцию было намного хуже.

  Каким-то чудесным образом Снейп решил оставить своё мнение невысказанным.

  — История магии... Что ж, вы знаете Бинса, — продолжал Флитвик, смущённо пожимая плечами. — Что касается зелий, он пришёл ко мне с жалобой на то, что Северус уничтожает его письменные принадлежности и постоянно подначивает его во время урока.

  — Возможно, я бы не стал уничтожать его принадлежности, если бы он приносил приемлемые, — ответил Снейп.

  — Да, мистер Поттер рассказал мне о своём предпочтении в магловских канцелярских принадлежностях, и я не буду оспаривать ваше право требовать, чтобы все студенты на ваших уроках пользовались пером и пергаментом, но разве это действительно оправдывает тот факт, что вы уничтожали его ручки и бумагу? И что-то я не заметил вашего ответа на обвинение в том, что вы подначиваете мальчика, — заявил Флитвик, сузив при этом глаза.

  — Кто-то должен обуздать его эго, — усмехнулся Снейп.

  — Какое эго, Северус? — потребовал ответа Флитвик. — Мальчик проводит всё своё свободное время либо в библиотеке, либо в классе, ну или в своей комнате. Время от времени изучает школу, но на этом всё. Он до сих пор не завёл друзей и, похоже, что не собирается этого делать вообще.

  Несмотря на то, что Снейп не подавал вида, он всё же был немного удивлён. У Поттера не было друзей? Раньше он не задумывался над этим, но теперь, когда Флитвик упомянул этот факт, то вспомнил, что мальчик не слишком-то много общался с остальными учениками во время трапез в Большом зале.

  — И всё же он думает, что может бросить три урока и изучать их самостоятельно, — ответил Снейп, стараясь скрыть своё удивление. Ему ведь нужно было поддерживать свою репутацию.

  — Боюсь, что это вопрос довольно спорный, — вмешался Дамблдор. — Хоть я и восхищаюсь желанием юного Гарри учиться, но если мы разрешим ему пропускать некоторые занятия, то почти сразу же все остальные захотят получить такую же привилегию. А большинство учеников не имеет такого же стремления к учёбе, как у него.

  Кроме того, Дамблдор не хотел, чтобы мальчик ещё больше изолировал себя от общества.

  Хоть Флитвик и понимал точку зрения директора, у него было такое чувство, что это решение побудит Гарри игнорировать лекции Квирелла и Бинса, чтобы заняться своими делами. Снейпа же так просто не проигнорируешь, и миниатюрный профессор Заклинаний мог только надеяться, что Северус проявит к пареньку терпение. Если ситуация продолжит обостряться, то слава Гарри сделает её ещё хуже. Разумеется, для всех, кто будет вовлечён в неё.

***

  После окончания собрания Снейп обратил на Поттера более пристальное внимание.

  Он был удивлён тем, что мальчик отправился в Рейвенкло, а не в Гриффиндор, поскольку его родители учились именно на этом факультете. Он также ожидал, что парень будет носиться по школе с бандой единомышленников-хулиганов, нарушая правила и создавая повсюду проблемы.

  Но Флитвик оказался прав. Мальчишка оказался тихим, замкнутым и сосредоточенным на учёбе. Он не был похож на своего отца и лишь немного походил на мать. На самом деле, Снейп с удивлением обнаружил, что мальчик больше походил на него самого на первом курсе. Когда он остался без своей подруги Лили.

  Лицом Гарри всё ещё слишком походил на Джеймса Поттера, и Снейп чувствовал, как старый гнев возвращается каждый раз, когда он видит его, но учитель решил снизить уровень своих оскорблений так, что они были теперь направлены на весь класс. Он подумал, что пока что стоит повременить с преждевременными суждениями.

***

  — Ха! — без всякой необходимости выкрикнул Гарри, вскинув руки и сосредоточив всю свою волю на том, чтобы из них вырвался большой огненный шар.

  Но в результате… у него получился самый жалкий фаербол из тех, которые когда-либо видел мир.

  Гарри опустился на пол, чувствуя себя нелепо из-за того, что он приложил такое драматичное усилие, а получил в итоге лишь слабый огонёк. Огненной бури в ближайшее время ему не видать, это уж точно.

  Он уже давно понял, что магия зависит от его эмоций. Чем сильнее чувства, которые он испытывал, тем мощнее были результаты его случайной магии. К сожалению, вызвать эмоции по желанию было не так-то просто. Он тренировался в постижении магии годами и добивался кое-каких результатов, даже когда не чувствовал себя очень расстроенным, но это было слишком медленно.

  А вот с его палочкой…

  Он достал палочку из остролиста и, взмахнув ею, сотворил в воздухе огненную полосу. Это было не так уж мощно, и в лучшем случае могло бы лишь опалить брови, но, по его мнению, для первокурсника, который проучился в Хогвартсе всего-то месяц с небольшим, такой результат был довольно впечатляющим.

  Он также отметил, что при колдовстве ему вовсе не нужны были все эти нелепые взмахи и выкрутасы, которые использовали все остальные. Ему также не нужно было произносить слова для сотворения заклинаний. Гарри казалось очевидным, что сила была не в движениях палочки и не голосе, а в самом намерении заклинателя. Он понятия не имел, почему их учили магии в такой отсталой манере.

  Что ж, это было неважно. Он не собирался спорить по этому поводу и привлекать к себе внимание, поэтому просто притворялся, что делает взмахи и пируэты, как все остальные. К нему и так было приковано слишком много внимания, благодаря этому идиотскому «мальчику, который выжил».

  Иногда ему становилось немного одиноко, но не настолько, чтобы он решил попытаться сблизиться со своими однокурсниками.

  Единственной, с кем он регулярно общался, была Су Ли, да и то только потому, что она была его напарницей по зельеварению. К счастью, сама Су была тихой девушкой, сосредоточенной на учёбе, и не пыталась завязать с ним разговор.

  Однажды с ним попыталась заговорить Падма Патил, но выглядела она при этом ужасно смущённой. Как выяснилось, её на это подначила сестра-близнец Парвати с Гриффиндора, которая хотела узнать побольше о «мальчике, который выжил». Гарри удалось сдержать своё раздражение в сторону Падмы, но вот в отношении её сестры это не вышло.

  Остальные его однокурсники уже привыкли к его вспыльчивому характеру и вежливо держались на расстоянии.

  За пределами Рейвенкло единственными людьми, которых он действительно выделял среди других студентов, были Драко Малфой, Пэнси Паркинсон и Гермиона Грейнджер.

  Напыщенный белокурый идиот иногда бросал в его сторону ехидные замечания, которые, по всей видимости, считал очень умными, но ограничивался только этим, когда замечал, что Гарри не реагирует на его насмешки.

  Пэнси он приметил только потому, что она была из семьи, ставшей управлять семейным бизнесом Поттеров. Он подумывал поговорить с ней об этом, но девчонка с лицом, как у мопса, была не очень приятна в общении и, к тому же, являлась подпевалой Драко. Возможно, когда-нибудь ему всё же придётся это сделать, но пока что он откладывал этот вопрос на потом. Пока он всё равно не мог решить этот вопрос.

  Что касается Гермионы… то она, похоже, воспринимала то, как легко Гарри осваивал заклинания на практике, личным вызовом, и иногда даже бросала на него самодовольный взгляд, когда правильно отвечала на теоретические вопросы. Во всяком случае, когда они находились в одном классе. Похоже, она пребывала в каком-то заблуждении, считая, что они соперники или что-то в этом роде. Такая умная девочка, и при этом такая идиотка.

***

  Гарри сидел в тихом уголке библиотеки Хогвартса, погружённый в чтение. Вдали от приёмных родителей и их армии парикмахеров его волосы вернулись к своему естественному «поттеровскому» виду и стали безнадёжно растрёпанными. Наверное, это была расплата за все те годы, пока им навязывали этот аккуратный, прилизанный вид.

  Гарри подумывал отрастить их подлиннее. В основном потому, что многие фэнтезийные чародеи имели такую причёску, и он думал, что так будет круто. Но ещё одной причиной было то, что он знал, такой поступок разозлит Роберта и Кэтрин. Наверное, сейчас это было не самой лучшей идеей, но он взял себе на заметку поискать информацию о заклинаниях или зельях для роста волос.

  Однако в данный момент он читал книгу не о заклинаниях, а об истории. Бинс, бесспорно, был авторитетом в области «гоблинских войн» (довольно скучных), но пока что показывал абсолютную бесполезность, когда дело касалось всего остального.

  Гарри решил заняться этим изысканием, потому что хотел узнать об истории волшебных палочек. Откуда они взялись? Почему они были так широко распространены? Что использовалось до них? И использовались ли какие-либо фокусирующие приспособления до них?

  Ему удалось узнать, что именно римляне первыми открыли секреты волшебных палочек и навязали их использование по всему миру, хотя прошло ещё несколько веков, прежде чем палочка появилась у каждого мага. Изначально они предназначались только для элиты. Было много красочных описаний римских боевых магов и того, как их палочки позволили им смести примитивные колдовские чары остальных культур, завоёванных Римской империей. Однако не было ни одного упоминания о том, чем на самом деле были эти примитивные чары.

  В каких бы учебниках по истории он ни искал, но не мог найти ничего о магии, использовавшейся до появления палочек. Максимум, что ему удалось найти, так это упоминания о рунных мастерах викингов, некоторое наследие которых используется и по сей день, и которые он будет изучать на занятиях по Древним рунам. Они начнутся на третьем курсе. Это была довольно увлекательная тема, и он уже начал читать её наперёд.

  Гарри был готов поверить, что многие знания с тех времён были утеряны. В конце концов, это было около двух тысячелетий назад. Но чтобы вообще ничего не было известно? Это было похоже на преднамеренное переписывание истории.

  В сочетании с его подозрениями, что палочки каким-то образом использовались Министерством магии в качестве метода контроля, и множеством ограничивающих законов на использование магии, которые он узнал, это было похоже на полноценное «сокрытие исторических фактов». Что бы ни скрывало Министерство, Гарри хотел до этого докопаться.

  Он бросил тоскливый взгляд в сторону огороженной Запретной секции библиотеки. Все действительно стоящие вещи, несомненно, находились именно там. Он знал, что Хогвартс существовал ещё до создания Министерства магии, более чем за пятьсот лет, и поэтому обладал значительной автономией. Вполне вероятно, что в Запретной секции находилось множество текстов, которые Министерство предпочло бы уничтожить или запереть где-нибудь в тёмном местечке. Гарри особенно хотелось узнать, есть ли там книги по ритуальной магии. Министерство причисляло всю ритуальную магию к Тёмной и повсеместно запрещало её, и это крайне раздражало парня. Он с нетерпением ждал возможности провести какие-нибудь ритуалы по самосовершенствованию, если таковые вообще существовали.

  К сожалению, Гарри ещё не придумал, как попасть в этот отдел библиотеки, не привлекая лишнего внимания.

  Но он обязательно это сделает. Он собирался проникнуть туда и изучить всю суперсекретную магию, которую там скрывали. Потом он сделает себе настоящую чародейскую башню и назовёт её как-нибудь драматично, например, «Высшая башня колдовства» или что-то в этом роде. И он будет гоготать и метать молнии в дураков из Министерства, которые нападут на неё в попытке украсть его силу!^[1] 

  Гарри кашлянул и с горькой усмешкой посмотрел на лежащий перед ним учебник истории, который был как раз открыт на странице, где подробно описывались подвиги Ингвара Безумного, шведского Тёмного Лорда VII века, прозванного так за использование неизвестного (или намеренно забытого) заклинания, вызывавшего с небес бурю с молниями. Его считали безумцем, потому что молнии были малость непредсказуемыми и неуправляемыми, что в конечном итоге и стало причиной смерти Ингвара, когда молнии вместо врагов поджарили его самого. Чего он на самом деле пытался добиться этой пародией на Тора, в книге не говорилось.

  На самом деле Гарри заметил у довольно большого количества Тёмных Лордов прошлого некую повторяющуюся тему о неясных мотивах. В Европе в среднем появлялось не менее одного Тёмного Лорда или Леди раз в столетие, а зачастую и больше. Четырнадцатое столетие было особенно насыщено событиями, порождая по одному тёмному волшебнику каждые двадцать пять лет прямо как по часам. Двое последних, Волдеморт и Гриндевальд, имели более чёткие мотивы и, бесспорно, заслуживали звания Тёмного Лорда.

  Насчёт остальных Гарри был не так уверен. Все книги сходились на том, что те волшебники были злыми и могущественными, но ни в одной из них не говорилось об их целях, кроме как пойти против установленной власти. До появления Министерства магии существовал Высший совет волшебников, от которого теперь остался лишь Визенгамот, но до него просто не было достаточного количества волшебников, чтобы по-настоящему отделиться от немагических королевств того времени. Единственное, что было характерно для всех Тёмных Лордов и Леди, так это то, что они показывали всему этому начальству свой средний палец.

  У Гарри создалось впечатление, что бюрократические надзиратели просто не любили сильных волшебников или ведьм. В ретроспективе это было настолько очевидно, что он должен был догадаться об этом без какой-либо необходимости три дня корпеть над учебниками истории. Посредственные волшебники, занимающие высокие посты, само собой, будут опасаться очень могущественных чародеев, считая их вероятными соперниками, или же людьми, которые будут игнорировать всю эту политику и делать то, что им заблагорассудится.

  «Наверное, это даже хорошо, что я запланировал небольшое путешествие, после того как закончу Хогвартс», — подумал Гарри, вспомнив о своём намерении изучать магию, которую Министерство считало запретной. В лучшем случае его заклеймят как Тёмного Волшебника, а возможно, даже как Тёмного Лорда, если он окажется достаточно сильным.

  Тёмная магия? Как же это было смешно. Они с классом всего день назад выучили заклинание левитации, а Гарри уже придумал с его помощью как минимум три способа убить человека. Чем оно лучше, чем безболезненное Убийственное проклятие? И то, и то — убивало, и парень не собирался позволять какому-то правительственному чиновнику навязывать ему иную мысль.

  Конечно, Дамблдор был примером чрезвычайно могущественного волшебника и, похоже, что он избежал звания Тёмного Лорда, но Гарри не был уверен, что его можно было к ним отнести, поскольку этот человек, очевидно, занимал высший пост как в Британском Визенгамоте, так и в Международной Конфедерации Магов, что, по сути, делало его тем самым чиновником, который решал, кто именно является Тёмным Лордом, а кто нет. Тот факт, что каждый из таких могущественных волшебников, что не был удостоен звания Тёмного Лорда, неизменно занимал высокий пост в правительстве, только подтверждал его теорию.

  — Гарри?

  Вышеназванный мальчик вскрикнул и чуть не отправил все книги на пол, чем, несомненно, заслужил бы вечную неприязнь со стороны крайне раздражительного библиотекаря.

  Он повернулся, чтобы посмотреть на заставшего его врасплох человека, и увидел старосту школы с пятого курса — Пенелопу Клируотер. Девушка по какой-то причине взяла на себя обязанность время от времени разговаривать с ним.

  — Что? — спросил он, немного грубее, чем намеревался.

  — Праздничный пир в честь Хэллоуина вот-вот начнётся, и я подумала, что ты снова потеряешь счёт времени, вот и пришла за тобой, — сказала Пенелопа, нахмурив брови в ответ на его резкий тон. Гарри часто раздражался, когда кто-то вмешивался в его чтение, и быстро завоевал титул «самого антисоциального ученика Рейвенкло». В обязанности старосты входило присматривать за младшекурсниками, и Пенелопа была полна решимости следовать этому правилу, но общение с Гарри Поттером иногда очень сильно раздражало её.

  — Я не праздную Хэллоуин, — резко сказал он. Гарри и в лучшие времена не отличался особой любовью к праздникам, но Хэллоуин очень сильно не нравился ему с тех пор, как он узнал, как и когда умерли его родители. Он их не помнил и смирился с тем, что они покинули этот мир, но они, как-никак, погибли, защищая его, и он не собирался праздновать их смерть. Не говоря уже о том, что после приезда в Хогвартс он просто возненавидел тыквы, а Большой зал наверняка сейчас был прямо-таки заставлен этими ненавистным ему растениями.

  — Но ты, наверное, голоден, — мягко возразила Пенелопа, уловив его сильную неприязнь и оказавшись достаточно внимательной, чтобы догадаться о причине.

  — Я не голоден, — настаивал Гарри на своём.

  И, конечно же, в этот самый момент его желудок предательски громко заурчал.

  — Ладно, может, я и голоден, — согласился он. — Но я не собираюсь ужинать в Большом зале. У меня есть чем перекусить в моей комнате.

  Пенелопа вздохнула в ответ на его упрямство.

  — Пойдём со мной. Я хотя бы покажу тебе, где находится кухня.

  Вот это привлекло его внимание! Студенты могли пойти поесть прямо на кухне? Он может вообще перестать посещать Большой зал!

  Не осознавая, что она только что непреднамеренно способствовала дальнейшему асоциальному поведению мальчика, который, как она надеялась, в конце концов немного раскроется, Пенелопа повела его в логово хогвартских домовых эльфов.

***

  Хотя Гарри и показалось, что домовые эльфы были чересчур уж впечатлительными, ему было очень интересно узнать об этой волшебной расе. Гоблины были единственным новым народом, который ему посчастливилось до сих пор встретить, и они не были похожи на тех, кто будет терпеть вопросы одиннадцатилетнего ребёнка. И он всецело понимал их, поскольку и сам не любил потакать чужому любопытству.

  Однако домовые эльфы были более чем счастливы рассказать ему всё, что он хотел, и Гарри даже удалось обсудить с ними какую еду и напитки он предпочитает, так что всё закончилось довольно хорошо. Их чрезвычайное дружелюбие немного раздражало таких, как он, но эти перевозбуждённые существа, очевидно, обладали сверхъестественным чутьём, когда кто-то не хотел иметь с ними дело, а также сбавляли свой тон, как только Гарри начинал чувствовать смущение и дискомфорт от излишнего внимания.

***

  Поскольку Гарри не был гриффиндорцем, его не было рядом, когда Рон Уизли с досады бросил Гермионе Грейнджер небрежное и обидное замечание. Он не знал, что после этого она убежала в слезах.

  Поскольку Гарри не было на пиру, он не слышал, как Квиррелл объявил, что в подземельях объявился тролль.

  Когда Пенелопа ворвалась на кухню с безумной историей о том, что в замке появился тролль, Гарри лишь с сомнением посмотрел на неё, пробормотал что-то о «Случайной Встрече» (п.б. Великолепный план, Уолтер! п.п.п. РПГ-термин «Random encounter».) и последовал за ней в общую комнату Рейвенкло.

***

  В отличие от Гарри, Рон прекрасно осознавал, что его соседка по общежитию пропала. В решающую минуту он раздумывал, доложить ли об этом учителю или нет, в надежде избежать чувства вины за сложившуюся ситуацию. Квиррелл сказал, что тролль находился в подземельях, ведь так? Гермиона была не там, так что она должна быть в безопасности. Правда?

  Чувство вины и ответственности (хоть оно и было непривычным) в конце концов взяло верх над желанием скрыться от той самой ответственности, и он всё-таки отправился к МакГонагалл, признаваться во всём содеянном.

***

  МакГонагалл и Снейп вошли в туалет как раз в тот момент, когда тролль убрал свою окровавленную дубину от бесформенного тела Гермионы Грейнджер.

  Взрослый горный тролль был существом ужасно сильным и с крайне стойкой к магии шкурой, но это не защитило его от гневных заклинаний разъярённой Мастера Трансфигурации и более хладнокровного, но столь же смертоносного Мастера Зелий.

***

  Большой зал был полон народу и в тоже время погружён в тишину, что было крайне необычно.

  Дамблдор стоял перед учительским столом, одетый в мрачную чёрную мантию и с выражением глубокого раскаяния на лице.

  — Я вынужден сегодня сообщить вам о смерти студентки Хогвартса. Прошлой ночью на Гермиону Грейнджер напал, а затем и убил тролль, о котором нас предупредил профессор Квиррелл. Она была необыкновенной, выдающейся волшебницей, у которой впереди было блестящее будущее. На этой неделе занятий не будет, так как авроры Министерства Магии будут проводить расследование и брать показания. Пожалуйста, не мешайте им делать свою работу и выполняйте их требования. Спасибо.

***

  Авроры приходили и уходили, беря показания и расследуя произошедшее событие. Менее чем через две недели после смерти Гермионы всё вернулось в относительно нормальное русло.

  Гарри был озадачен.

  Умерла студентка, но почему же все вели себя так, будто в этом не было ничего страшного? Он знал, что Хогвартс в значительной степени автономен, но это было прямо-таки смешно. Если бы ученик погиб из-за чего-то такого, что можно было с лёгкостью предотвратить, например, от лап дикого животного, забредшего в магловскую школу через парадный вход, то у директора, да и всего персонала, были бы серьёзные неприятности. Не важно, в частной это школе произошло или обычной.

  Статья из «Ежедневного Пророка» внесла некую ясность.

  Хотя содержание статьи и было очень язвительным по отношению к Дамблдору и преподавателям Хогвартса в целом, в ней выделялись лишь две вещи.

  Первое — это то, что сама статья красовалась на третьей странице, а не на первой. Хотя смерть ученицы в школе казалась довольно важной новостью.

  Второй момент — это название самой статьи.

  «Маглорождённая студентка погибла в результате трагического инцидента»!

  Трагического инцидента? Нет, ну, так это, конечно, тоже можно было назвать.

  Тот факт, что в статье вообще упоминался статус крови Гермионы, заострил внимание Гарри на другом. Волшебный мир отставал от своего немагического аналога не только в плане технологий. Продолжительность жизни магов повлияла на слишком уж медленное возникновение изменений в социальном плане, а дискриминация по происхождению была здесь более заметна, нежели чем в магловском мире.

  Гарри не мог не заметить то, как некоторые чистокровные относились к маглорождённым. В Рейвенкло таких было немного, но трудно было не заметить, как некоторые из них отказывались сидеть рядом с грязнокровками. И трудно было не услышать фанатичные комментарии на эту тему от Драко Малфоя.

  Гарри не был близок с Гермионой, поэтому не мог сказать, что её смерть как-то расстроила его, но она заставила его понять одну простую вещь. Девушка так старалась посоперничать с ним, потому что, вероятней всего, искала кого-то, с кем можно было бы разделить свои академические интересы. Тогда он считал её глупой, думая, что она просто хочет быть лучшей в классе, но сейчас именно он чувствовал себя очень глупо. Возможно, она надеялась таким способом найти себе друга. Единственным известным ей способом.

  Он пообещал себе, что в будущем уже не будет так быстро судить людей по их поступкам.

***

  Наступили рождественские каникулы, и Гарри остался на праздники в довольно сильно опустевшем Хогвартсе.

  Он мог бы вернуться к Шоу, но это неизбежно означало бы, что ему придётся с ними посетить какое-нибудь великосветское мероприятие. Пустой замок был куда более весёлым местом. Даже если бы в нём не было огромной библиотеки…

  Кроме того, Гарри хотел кое о чём поговорить с преподавателем Древних Рун, а каникулы были самым подходящим для этого временем.

  Найти в замке комнату профессора Бабблинг оказалось на удивление сложно, и ему это удалось только после того, как он решил спросить об этом одного из домовых эльфов.

  — Мистер Поттер? — растерянно спросила профессор, как только открыла дверь после его стука. — Могу ли я вам чем-то помочь?

  — У меня есть несколько вопросов о рунах. Я надеялся, что вы их проясните для меня, — ответил Гарри.

  — Вы изучали Древние Руны самостоятельно? — радостно спросила она, как обычно довольная тем, что студент интересовался её предметом.

  — Да, — кивнул Гарри. — Ну, у вас найдётся время поговорить?

  — Да, конечно, проходите, пожалуйста, — пригласила мальчика Бабблинг и открыла дверь, чтобы впустить его внутрь.

  Гарри с любопытством оглядел её комнату, ведь он никогда прежде не видел учительских покоев. Она была больше, чем его собственная комната в башне Рейвенкло, что было вполне ожидаемо, но в остальном всё было таким же. Здесь также была небольшая зона отдыха, которой он был лишён. А самой примечательной особенностью помещения был большой письменный стол, покрытый листами пергамента, который, как он предполагал, содержал различные школьные задания по рунам и тому подобному.

  — Присаживайтесь, — пригласила Батшеда, жестом указывая на диван и усаживаясь рядом с ним. — Итак, что вы хотели узнать?

http://tl.rulate.ru/book/17817/1232566