За несколько дней покоя рана на голове Лю Бу почти не беспокоила его. Он не раз пытался уговорить мать отпустить его на улицу, но каждый раз она категорически отказывала, ссылаясь на то, что рана не должна подвергаться воздействию ветра, иначе в будущем это приведёт к болезни.
Лю Бу ничего не мог поделать с этим строгим решением матери. Голова была плотно перевязана, и он прекрасно понимал, что это просто мера предосторожности. Ветер был ни при чём — он получил обычную внешнюю травму.
Сегодня, когда мать сменила ему повязку и убедилась, что рана зажила, Лю Бу в очередной раз жалобно попросил разрешения выйти во двор. Мать наконец сдалась, пожалев его, и разрешила немного погулять во дворе.
Заменяя повязку, Лю Бу мельком взглянул на своё отражение в бронзовом зеркале. Рана действительно была серьёзной — длинный порез на голове. К счастью, попался хороший лекарь, который аккуратно зашил рану. Если бы это был некомпетентный врач, который просто смазал бы её мазью и перевязал, то голова Лю Бу могла бы остаться изуродованной на всю жизнь.
Выйдя во двор, Лю Бу увидел молодую зелень на деревьях. Он сразу понял, что сейчас весна, вероятно, уже март (по лунному календарю).
Двор был достаточно просторным — около ста квадратных метров. По периметру располагались комнаты, а его собственная комната находилась на востоке. Количество дверей в домах говорило о том, что он жил в самом лучшем помещении семьи.
На ветвях деревьев сидели несколько ярких птиц, которые без устали чирикали. Лю Бу заинтересовался — он не узнал этих птиц. Подняв с земли камешек, он уже собирался прицелиться, чтобы сбить одну из них и, возможно, сделать её своим «питомцем», как попугая.
— Буэр, что ты делаешь?! — внезапно раздался голос матери. — Твоя рана ещё не зажила, не смей баловаться!
Лю Бу неохотно бросил камешек. Птицы на ветвях, казалось, насмехались над ним, чирикая ещё громче.
них не обращая внимания, он опустился на каменную скамью во дворе, обиженно глядя на
Хуан-ши, увидев такое детское выражение лица сына, не удержалась и рассмеялась:
— Буэр, посиди здесь. Я принесу тебе твои любимые сладости.
Через некоторое время мать вернулась с подносом, на котором стояла тарелка с пирожками и кувшин с водой.
— Мама, я хочу лаоцзао (
— Буэр, милый, врач сказал, что до снятия швов тебе нельзя пить лаоцзао. Потерпи немного. Как только ты поправишься, я сварю тебе большую миску лаоцзао с мёдом, — мягко успокоила его Хуан-ши.
— Хорошо, — кивнул Лю Бу. Он понимал, что в традиционной китайской медицине многие продукты нельзя употреблять во время лечения.
— Мама, а почему я сегодня не вижу отца? — спросил Лю Бу, откусывая кусочек пирога. Пирожок оказался удивительно вкусным — хрустящая корочка и мягкая начинка внутри.
— Твоего отца вызвал глава уезда. Похоже, из столицы пришло какое-то указание, — ответила Хуан-ши, но на её лице промелькнуло беспокойство.
— Это не сулит ничего хорошего, — подумал Лю Бу. Раз упомянут «глава уезда», значит, население Цзююаня не превышает десяти тысяч человек. Если бы население было больше, должность называлась бы «уездный староста».
Исторически сложилось так, что во времена правления ханьского императора У-ди знаменитый полководец Вэй Цин разгромил хунну, а Хо Цюйбин навсегда закрепил победу, вытеснив врагов за пределы границ. Тогда была образована префектура Уюань, подконтрольная провинции Шуофан. Однако к концу Западной Хань хунну снова пересекли Великую стену и начали грабежи, из-за чего население резко сократилось. Позже Восточная Хань вытеснила хунну, и Уюань был преобразован в округ, подчинённый провинции Бинчжоу.
Лю Бу понял, что его семья когда-то переселилась сюда именно в то время, когда Хань У-ди массово заселял приграничные земли.
Сейчас Цзююань был не более чем небольшим уездом с небольшим населением. Семья Лю считалась одной из самых состоятельных в округе. Отец Лю Бу был местным зажиточным землевладельцем, а его мать, Хуан-ши, происходила из семьи богатых торговцев. После смерти родителей с обеих сторон их семьи объединились и стали самым богатым домом в Цзююане.
— Зачем глава уезда вызвал отца? — размышлял Лю Бу. Он знал, что в поздний период Восточной Хань коррупция достигла ужасающих масштабов. Должности продавались и покупались повсеместно, а те, кто их приобретал, стремились лишь к наживе. Вызов к главе уезда вряд ли сулил что-то хорошее.
Хуан-ши заметила тревогу сына и успокоила его:
— Не беспокойся об этом, Буэр. Твой отец сам справится.
Однако в её голосе сквозила тревога. Для семей, которые поколениями добивались богатства честным трудом, местная власть была страшнее разбойников. Слова «разорит глава уезда, истребит префект» в Древнем Китае были не просто поговоркой.
— Мама, я хочу выйти из дома, — снова попросил Лю Бу, пытаясь её успокоить.
— Ни в коем случае, — твёрдо ответила она. Её решимость была непоколебима.
— Мам…
— Если ты осмелишься уйти, — строго перебила его Хуан-ши, — то ближайшие две недели не смей выходить даже из своей комнаты!
Лю Бу понял, что спорить бесполезно. Оказаться запертым на две недели — это действительно ужасное наказание.
Поняв, что на прогулку рассчитывать не стоит, он вернулся в комнату, взял несколько бамбуковых дощечек с книгами и уселся во дворе читать. Раз уж он оказался в этом мире, то должен чему-то научиться. Тренировки пока невозможны, поэтому можно хотя бы заняться учёбой.
Мать, увидев, что сын сам взялся за книги, была приятно удивлена. Она села рядом и начала помогать ему разбирать незнакомые иероглифы.
Хотя ханьские иероглифы уже были близки к современным, Лю Бу, привыкший к упрощённой письменности, всё ещё испытывал трудности с чтением.
— Молодец, Буэр, — сказала Хуан-ши, нежно глядя на сына.
В её сердце теплилась радость: её сын наконец взялся за учёбу.
http://tl.rulate.ru/book/125356/5279979
Готово:
Использование:
