Готовый перевод HP: Heirs of the Founders / ГП: Наследники основателей: Глава 27

```

Гарри замер, его лицо выдает нервозность, но он быстро берет себя в руки, окидывает взглядом пустую, но только для него и Гермионы, Общую комнату и тихо говорит:

— Хм... Я не должен был это говорить; можно предположить, Гермиона, что ты не забудешь об этом и не станешь задавать мне вопросы, верно?

С легким замешательством Гермиона отвечает:

— У меня эйдетическая память, Гарри; я ничего не забываю — что, признаться, не всегда хорошо. Я помню и плохое, и хорошее. Но почему простая ошибка вызывает у тебя такую тревогу?

— Пожалуйста... не повторяй то, что я собираюсь рассказать, Миона; я хотел бы дать тебе мгновенную Окклюменцию.

— Окклюменция? Гриф говорил что-то о мастере Окклюменции, который обучал меня, но для моего возраста, — задумчиво произнесла Гермиона, соединяя точки.

— Кто такой Гриф? — спросил Гарри.

— Распределяющая шляпа. Он сказал, чтобы в следующий раз, когда мы будем разговаривать, я называла его Гриффом, — ответила она. — Я не очень поняла, о чем он говорил, и не задумывалась об этом — тогда это казалось неважным, если бы не трудности, с которыми он столкнулся, решая, в какой дом меня определить.

— Почему Окклюменция всплыла во время твоей сортировки, Гермиона? — спросил он, выглядя озадаченным. — Какие трудности возникли у Гриффиндора с тобой?

Гермиона ответила:

— Сначала он сказал, что не может заглянуть в мой разум... нет, это не совсем верно. Он сказал, что мой разум необычен и упорядочен, и что он видит библиотеку, когда смотрит на меня — вероятно, все мои книги были закрыты или что-то в этом роде, — но он не может найти мои «индексные карточки», и поэтому не может увидеть «меня», можно сказать.

— Понимаю, Миона, я тоже рад, — сказал Гарри. — Ты знаешь, что такое Легилименция?

Она покачала головой.

— Это магия, позволяющая человеку в той или иной степени заглядывать в чужой разум; Окклюменция — ее контрспособность, защищающая твой разум от попыток Легилимена узнать о тебе что-то, — объяснил он. — Гоблины подозревают, что профессор Дамблдор — опытный и практикующий Легилименс и не прочь тайком заглянуть в мысли других, включая студентов.

— Я не могу в это поверить. Я имею в виду, кто бы позволил себе такое? У него будут большие неприятности из-за этого, — Гермиона, казалось, была обижена на саму мысль о том, что директор мог так поступить. — Но это же только подозрение, верно?

— Миона, когда я был в Гринготтсе, я узнал о гоблинах одну важную вещь: гоблинские подозрения часто оказываются ближе к истине, — сказал Гарри, обращаясь к сомневающейся ведьме. — Я думаю, тебе стоит держаться подальше от директора — и ради тебя, и ради меня: чем меньше он будет знать обо мне и моих делах, тем лучше.

— Гарри, ты говоришь об А́льбусе Да́мблдоре! Он победил Гриндельвальда и, как говорят, был единственным волшебником, которого боялся Сами-Знаете-Кто. Помимо того, что он директор Хогвартса, он также главный колдун Визенгамота и президент Международной конфедерации магов, — протараторила Гермиона, словно читая биографию директора. — Зачем ему беспокоиться о делах несовершеннолетнего волшебника?

— Потому что, Гермиона, — начал Гарри очень спокойно, — как бы мне ни хотелось быть обычным несовершеннолетним волшебником, я им не являюсь. Я представляю собой неизвестный элемент для Визенгамота и его многочисленных фракций, каждая из которых пытается понять, как они могут манипулировать мной, завербовать или объединить. Я знаю, чего хотят от меня гоблины, а вот остальные — нет. Пока я не узнаю, что у нас с профессором Дамблдором одни и те же цели, я намерен не привлекать к себе внимания и надеяться, что он меня не заметит.

— Думаю, это уже слишком поздно, Гарри. Я заметила поведение профессора МакГонагалл во время моего Распределения и не могу поверить, что эта маленькая сцена между тобой, этим мерзким Малфоем и профессором Снейпом — крестным отцом маленького фанатика — ещё не дошла до ушей директора. Это будет обсуждаться повсюду ещё до окончания завтрака; мы живем в одном замке с сотнями подростков, и для большинства из них благоразумие не является чем-то большим, чем хорошо развитое искусство.

— Оглядываясь назад, думаю, это было глупо с моей стороны. Забавно, что Распределяющая шляпа решила, что мне будет хорошо в Слизерине. Ха, я показал ему; мне нужно это исправить, не так ли? — Гарри попытался придать своему разочарованию немного юмора.

— Гриф сказал, что ты будешь хорошо учиться в Слизерине? — Гермиона чуть не засмеялась. — Ты был квинтэссенцией Гриффиндора вчера вечером; но всё равно, спасибо, что заступился за меня, Гарри, это меня очень порадовало. Я надеюсь, что у тебя не будет неприятностей из-за этого.

— Поздновато уже об этом беспокоиться, — ответил Гарри с молчаливым согласием. — Мне просто нужно переждать любую бурю. Если отбросить мою глупость, разве мы не говорили об упражнениях, Гермиона?

— Да, говорили. Я сказала, что не думаю, что в Хогвартсе есть спортзал — в «Хогвартсе: История» тоже об этом не упоминается. Но я все равно хочу немного позаниматься. Есть идеи, Гарри?

— Пока, думаю, можем немного побегать и сделать несколько простых изометрических упражнений; возможно, немного тренировок на сопротивление, нам нужно только тело друг друга, чтобы попотеть, — невинно ответил Гарри, но Гермиона восприняла это совсем иначе: молодая ведьма покраснела. Гарри заметил это и спросил:

— Гермиона, ты уверена, что не простудилась или что-то в этом роде? Ты вновь вся раскраснелась; может, у тебя жар?

— Я... Я в порядке, Гарри, честное слово; просто я не так себе представляла то, что ты сказал...

Она поднесла руки ко рту. О Боже, о Боже, что я говорю? Я только что заставила его думать о том, что услышала «нам нужно тело друг друга только для того, чтобы попотеть»... Что же подумает Гарри? Мысли в панике забегали.

— Я не понимаю, что такого я сказала, что заставило тебя засуетиться...

Гарри закрыл губы. Просто чертовски здорово, Гарри, подумал он в панике, я сказал «твои трусики» симпатичной ведьме; не может быть, чтобы она этого не заметила. Но что за пчела в ее шляпе, что я сказал? Гарри задумчиво перебирал в уме свои слова, пока не осенило его; в конце концов, он покраснел не меньше, чем Гермиона.

```

О, это становится глупо, – сказала Гермиона, приходя в себя. – Давай просто оставим это и придумаем упражнения. Мой папа всегда говорил, что нужно быть внимательным и использовать свое окружение. Он научился этому, когда был в Херефорде: это там подчеркивается, как указ, он не раз мне об этом говорил.

– Где находится Херефорд?

– Кажется, рядом с Глостером. Я там никогда не была, – ответила Гермиона. – Там познакомились мои мама и папа. Папа был дантистом в RAF Hereford's, пока не ушел в отставку. Мама была его ассистентом, а потом вернулась в университет и получила степень доктора стоматологической хирургии. Они поженились через некоторое время после ее окончания и стали вместе практиковать.

– Бывшие военные? Полагаю, это объясняет, почему ваши родители уделяют такое внимание физической подготовке.

– Да, папа рассказывал, что их командир требовал, чтобы даже небоевой вспомогательный персонал, как мама и папа, руководящие и другие чины, оставался на уровне регулярных и специализированных войск полка, – пояснила Гермиона. – Один раз он сказал мне, что девиз его полка – "Кто смеет, тот побеждает". Он предложил попытаться связать это со стоматологией и гигиеной полости рта – это не совсем подходит, но, по его словам, бригадир полка был приверженцем подобных вещей.

– Я бы сказал, что это неуместно, – ответил Гарри, сдерживая смех. – Я бы отчаялся, если бы услышал, как дантист восклицает "Кто смел, тот победил", перед тем как вырвать зуб.

– Это было не смешно. Ну, может, и смешно, но папа был серьезен, и мама это подтвердила, – защищалась она. – Все равно разговоры о прошлом моих родителей ни к чему не приведут – нам просто придется разбираться по ходу дела.

– Я думал, что спрошу Перси Уизли о спортивном зале или что-то в этом роде, на случай, если это было упущено в текущем издании "Хогвартс: История", но я в этом сомневаюсь, – сказал он. – А про фитнес я тоже не читал. Так что, Миона, может, побудешь здесь еще немного; я и сам не очень хорошо себя чувствую и подумываю осмотреть замок перед завтраком. Кстати, ты знаешь, когда завтрак?

Гермиона на мгновение задумалась и ответила:

– С 6:30 до 8:30 в течение недели и с 6:30 до 1:30 по выходным и праздникам – поздний завтрак.

Гарри взглянул на часы и сказал:

– Уже почти 6:30, Миона, может, пойдем перекусим, а потом немного погуляем?

– Да, хорошо, Гарри, но я не думаю, что мы можем бродить по Хогвартсу сегодня. Они дали нам расписание занятий за завтраком сегодня утром, – возразила она.

– Ты права, я думаю, лучше будет завтра или позже на этой неделе. К тому же у нас впереди целые выходные, – сказал он. – Ты ведь сможешь отвести нас обратно в Большой зал? Не хочется остаться голодным из-за того, что заблужусь.

Гермиона закатила глаза и ответила:

– Конечно, разве ты не был внимателен прошлой ночью? У тебя, похоже, идеальная память. А я смотрела на другие вещи.

– Это эйдетическая память, Гарри, а идеальная память – это немного неправильное название. На самом деле это очень-очень хорошая память, – поправила его Гермиона с ноткой всезнайства.

– И в чем разница? – спросил Гарри, не подразумевая, что это вопрос.

– Видишь ли, – начала Гермиона, – если нет физиологического отклонения от нормы, будь то травма, болезнь или генетическое отклонение, человек сохраняет все переживания, которые он когда-либо испытывал...

– Гермиона, – перебил Гарри.

– ...как показали эксперименты, в которых крайне низковольтные электроды, прикладываемые к поверхности коры головного мозга испытуемых, стимулировали воспоминания...

– Гермиона! – решительно прервал он.

Она дышала? – с улыбкой подумал Гарри.

– Многие ученые в области неврологии считают, что не память, а процесс вспоминания заставляет нас ошибочно полагать, что мы...

– МИОНЕ!

```

http://tl.rulate.ru/book/117194/4665876