Слэджфист заглянул в нишу Йорвига, пока тот спал.
«Чаргрим!» – сказал он, его голос был суров. Йорвиг мгновенно выкатился из ниши, приземлился на корточки и схватился за Ступоход. В его голове вспыхнула мысль об ürsi.
«Что случилось?»
«В туннеле kulhan произошел несчастный случай. Идем.»
Йорвиг оставил Ступоход и последовал за братом, почти подпрыгивая на своей больной ноге, чтобы не отставать от его стремительного шага. Они вошли в туннель kulhan и увидели группу дворфов ближе к концу туннеля. Те молча ждали и расступились, когда Слэджфист и Йорвиг подошли ближе.
Слэджфист привел его к нововырубленной двери шахтёрской десятки — одному из участков, выделенных новому kulhan. Дверной проём был вырезан, и внутри он открывался в недоделанную камеру. Йорвиг поморщился и едва удержался от того, чтобы не отвернуться, увидев происходящее внутри. Часть потолка обрушилась и придавила молодого дворфа, раздавив его в позу, напоминающую эмбрион, и разорвав его внутренности. От него исходил запах, похожий на запах потрошёного животного.
«Чёрт.»
Он поднял взгляд на потолок, пытаясь найти причину.
«Там была трещина под нагрузкой, – сказал Слэджфист. – Он должен был её заметить. Если бы он прошёл ученичество, этого бы не случилось.»
Йорвиг видел признаки. Трещина действительно была, она тянулась вниз через новую камеру под углом от передней части к задней. Там просачивалась влага. Дворф вырезал камеру под ней, не осознав, что камень над ним не был надёжным. Судя по краям перелома, камень обрушился внезапно, несколько тонн породы. Если бы дворф находился на фут дальше, он мог бы выжить.
Кадры находились под присмотром во время своих смен, но им предоставлялась свобода действий при вырубке собственных камер. Йорвиг не ожидал, что это станет проблемой. Даже gilke из шахтёрской семьи, скорее всего, распознал бы опасность и принял меры — особенно с учётом протекающей влаги. Но был ли этот дворф из шахтёрской семьи? Его отец мог быть плавильщиком или кем-то ещё. Вероятно, свою роль сыграло и рвение. Десять на десять футов — это было, без сомнения, больше камня, чем когда-либо у этого дворфа было в его распоряжении. Йорвиг слышал истории о том, как Турмалин и Соль вели народ в пещеры Глубокого Выреза после столь долгого пребывания на поверхности, когда среди них было так мало опытных шахтёров.
«Кто знал его лучше всех?» – спросил Йорвиг, оглядываясь на стоящих вокруг дворфов. Их лица были мрачными, но ни одно из них не выражало сильной скорби.
«Он называл себя Йеллоукеттл, – ответил один из kulhan.»
«Это была его собственная вина, – сказал Хобблфут. – К счастью, он не был опытным шахтёром. Мы не будем слишком скорбеть по его потере.»
Йорвиг на мгновение ошеломлённо уставился на своего кузена, а затем обратился к kulhan.
«Мы будем скорбеть по его утрате. И когда мы выясним, кто его семья, им будет выплачена его зарплата, как если бы он отработал весь срок своей клятвы. Его похоронят под камнем, пока его останки не смогут быть возвращены семье.»
Хобблфут нахмурился, недовольный косвенным порицанием, но это было необходимо. В своё время все они были неопытными. И чья вина в том, что столь многие неумелые дворфы занимаются разработками на их участке? В основном, Йорвига.
«Он был в моих кадрах, – сказал Слэджфист. – Рьяный работник. Мои дворфы расчистят всё утром.»
«Нет, – ответил Йорвиг, затем снова обратился к kulhan. – Остальные можете идти. Владельцы расчистят здесь сейчас.»
Йорвиг так и не удалось запомнить лицо Йеллоукеттла, и он не знал всех kulhan достаточно хорошо, чтобы не заметить одного из них в толпе. Его тревожило, что он никогда не узнает, как выглядел этот дворф, хотя наверняка видел его. Вряд ли они когда-либо разговаривали. Йеллоукеттл проделал весь путь до Долины только для того, чтобы умереть вот так.
Весна набирала силу, снег на вершинах отступал выше и становился рваным, а Йорвиг все чаще слышал отчеты разведчиков, главным образом от Тонкила и его охотников. К счастью, всего трое дворфов, поклявшихся верности этому участку, были объявлены пропавшими, когда изменилась погода. Эти трое всегда держались вместе в свободное время, никогда не начинали выкапывать свои ниши, как остальные, а их инструменты и спальные мешки тоже исчезли, поэтому Йорвиг не стал отдавать приказ о поисках. Они отправились на разведку, используя безопасность экспедиции, чтобы добраться сюда, и дождавшись лучших погодных условий.
Йорвиг также не стал поднимать шум перед другими дворфами. Все и так понимали. Йорвиг знал их не слишком хорошо, но они были разделены между кадрами Слэджфиста и Вармкоута. Если они появятся снова, их узнают. Йорвиг не был уверен, что будет делать, если они вернутся. В Глубоком Вырезе за такие вещи были предусмотрены наказания, но какое это имело значение здесь?
Там, в Непроходимых Землях, наверху над Глубоким Вырезом, уже должно было начаться жаркое время года. Шайнбут и Хлиф уже должны были быть в пути со стадами и отарами, с дворфами, прокладывающими тропинку, пока они шли змейкой через Красные Хребты, следуя за ручьями, ущельями и реками. Бутоны на деревьях набухали, а вдоль реки уже темнели сочные зеленые побеги трав и других растений. Пивовар сумел организовать сбор огромного количества сока по обеим сторонам реки. У дворфов уже было достаточно порций кленового и березового пива, а пивовар занимался перегонкой спиртного. Тонкил и его охотничья партия продолжали добывать рыбу и дичь. Им еще не удавалось полностью удовлетворить потребности в пище—до комфортных порций было далеко. Им нужны были стада и сады. Но если они смогут сохранить нынешний темп охоты, Йорвиг надеялся, что им удастся продержаться еще пару месяцев—достаточно, чтобы сады начали помогать с ранними редисом и репой. Йорвиг выделил земледелам отряд из kulhan, как только нужда пивовара в них отпала. Новые террасы на утесе начали принимать форму, но земледельцы говорили, что потребуется десять таких террас, чтобы прокормить всех ожидаемых дворфов, и на это потребуется намного больше времени. Поэтому верхние участки долины были вырезаны под террасные грядки, используя камни из отвалов для удерживающих стенок, и земледелы уже сажали там растения, пока новые террасы вырезались в утесе.
Одним теплым весенним утром Йорвиг оказался стоящим на верхней террасе, глядя на долину и работающих ниже земледелов. Весенний ручей стремительно несся через валуны и гальку с высоты, хвостохранилище переливалось через берега каскадными потоками, и на мгновение он почувствовал себя хорошо. Он чувствовал гордость. Они сделали это. Он сделал это. Но это чувство длилось лишь мгновение. Потом он вспомнил о Саввиярме, и... в голове внезапно наступила пустота. Ему потребовалось несколько ужасных мгновений, чтобы вспомнить: Йеллоукеттл. Он почти забыл имя этого дворфа.
В этот момент он услышал шаги и обернулся, чтобы увидеть Оникс. Подходя, она была скрыта вуалью, но, став рядом с Йорвигом, она отстегнула уголок и позволила вуали свисать, открывая лицо. У Йорвига подкосился живот. Она сделала долгий, глубокий вдох, вдыхая воздух, пахнущий оттаявшей землёй и насыщенной минералами водой.
«Говорят, что смогут накормить двести дворфов с этих посадок, как ты и просил,» сказала она. «Но это не будет таким разнообразным, как в Глубоком Вырезе. Некоторые вещи не будут хорошо расти на такой высоте и в холоде.»
«Они не могут подождать более теплой погоды для посадки?»
«Тепло не продержится достаточно долго.»
Йорвиг попросил садоводов планировать посадки на двести дворфов, как потому что он хотел сделать запасы еды, маринуя её в кувшинах, если потребуется, так и потому что он беспокоился о возможной осаде. Об этом он никому не говорил. Он также был обеспокоен наплывом старателей в этот район. На каждого дворфа, которого они видели, идущего заявить права на участок, Йорвиг подозревал, что было немало других, либо пересекающих хребет на юге, либо проходящих незамеченными. Они не смогут накормить всех, кто придёт просить милостыню, но после опыта этих двух последних лет, часть его хотела бы это сделать. Хотя он и не отказал бы им в обмене любого золота или драгоценностей, которые они нашли, на еду.
Йорвиг посмотрел на Оникс, прищурившись, как будто обдумывал её слова. На самом деле, он смотрел на неё только для того, чтобы смотреть на неё. Что она делала, подходя к нему и снимая вуаль? И почему она сделала это перед всей шахтой в тот первый день?
«Ты отвергла моего брата и Хобблфута,» сказал он.
«Более одного раза.»
«Они хорошие дворфы и станут богатыми.»
«Я уже говорила тебе, что подходящий дворф ещё не спрашивал.»
«Судя по всему, почти каждый дворф в этом лагере спрашивал.»
«Не почти.»
Сердце Йорвига снова забилось быстрее. Она играла с ними? Или просто жестока, получая удовольствие от их мучений?
«Я не понимаю тебя.»
«Что именно из сказанного мной ты не понимаешь?»
«Дело не в том, что ты говоришь. А в том, что ты делаешь.»
«Я занимаюсь своими делами.»
«Иногда я жалею, что ты вообще приехала,» сказал он. Сам был удивлён, что сказал такое. Но он был зол, или, по крайней мере, хотел быть злым. Что бы он ни достиг, он не находил покоя. Мёртвые оставались мёртвыми, и помимо них, она была самым большим занозой в его самоудовлетворении.
Брови Оникс нахмурились, и она впервые за разговор посмотрела на него.
«Почему?»
Йорвиг в отчаянии поднял руки.
«Ты — проблема, которую я не могу решить.»
«Почему ты не можешь её решить?»
«Потому что я поклялся!» рявкнул Йорвиг. «Ты это знаешь.» Он сразу же пожалел о своих словах.
«Я слышала, что ты поклялся не добиваться меня как rinlen. Это так?»
«Да.»
«Тогда перестань быть rinlen.»
Йорвиг уставился на неё.
«Ты имеешь в виду — что?»
«Перестань быть rinlen и добивайся меня. Или убеди других освободить тебя.»
«Ты хочешь, чтобы я оставил свою должность?»
«Если ты хочешь добиваться меня.»
Йорвиг не мог поверить своим ушам. Даже понять эту идею было сложно. Это противоречило всему, что он когда-либо слышал о том, почему и как девушки выбирают дворфа. Она была сумасшедшей? Пыталась ли она обмануть его, чтобы другой стал rinlen, а она могла выйти замуж за другого? Он даже не стал думать об этом втором варианте. Даже если Хобблфут и Слэджфист выбрали бы других дев, он был уверен, что они бы настояли на этой клятве. Лучше никому не выиграть, чем им проиграть. Более того, он не мог избавиться от мысли, что просить освобождения от клятвы — это всё равно что нарушить её.
«Это... это не имеет смысла.»
«Я по праву владею восьмой частью этого участка. Почему меня должно волновать твоя должность? Или любого другого дворфа? Я так же богата, как и ты. Мне не нужно принимать решение из-за бедности. Я могла бы выйти замуж за самого бедного дворфа в Глубоком Вырезе и всё равно остаться богатой. Я могла бы выйти замуж за самого богатого.»
«Так почему же ты этого не сделаешь?»
«Может быть, когда-нибудь. Но я не буду ни их украшением, ни они моим.»
«Ты невыносима,» сказал он.
Оникс улыбнулась, но Йорвиг не смог понять, что скрывалось за этой улыбкой. Она небрежно протянула руку к вуали и закрепила её на лице одной рукой, всё время наблюдая за ним своими глазами.
«Ты хочешь сказать, что вышла бы за меня, если бы я оставил свою должность?» спросил он.
«Нет,» сказала она, начиная разворачиваться. «Я сказала, что ты мог бы добиваться меня.»
«Ты бы этого хотела?»
«Ты дворф с множеством качеств, Чаргрим, но в этом ты не отличаешься умом. Я ничего не обещаю. Я ничем не связана. Я лишь сказала, что ты можешь освободиться от своей клятвы.»
«Ты не ответила мне. Ты хотела бы, чтобы я...» Он замялся, затем добавил: «Чтобы я, больше других. Ты хочешь, чтобы я добивался тебя?»
Она наклонила голову набок и посмотрела на него.
«Ты опасно близок к тому, чтобы добиваться меня, задавая такой вопрос,» сказала она. «Я говорила тебе, что мне нравится дворф, держащий своё слово.» С этими словами она ушла.
Йорвиг едва удержался, чтобы не закричать от ярости и разочарования, когда она вошла в туннель к лестнице.
Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.
Его статус: перевод редактируется
http://tl.rulate.ru/book/117075/4867746
Готово:
Использование:
