Баал опустился на колени у края поля боя, где земля была пропитана кровью и пропахла смертью. Каждый вдох отдавался болью в груди, но не физической — это было что-то глубже, тягостнее, словно сама душа его была ранена. Он видел смерть вблизи уже множество раз, но никогда она не казалась ему столь бессмысленной и жестокой. Сотни тел лежали вокруг, впитав в себя боль последнего удара. Баал, не поднимая глаз, продолжал свою работу, тщательно укладывая тела павших на носилки, чтобы перенести их к месту, где им будет отдана последняя почесть.
— Баал, это был последний, — послышался голос Лира, стоявшей рядом. Она говорила тихо, почти шепотом, словно опасалась нарушить покой мертвых.
Баал кивнул, не смотря на неё, и поднялся на ноги. Ноги его дрожали от усталости, но это было не важно. Важно было то, что им нужно было продолжать двигаться вперед, несмотря на все тяготы, несмотря на тьму, что нависла над их миром. Они должны были найти способ выжить, как бы ни была велика цена.
Когда всё было закончено, и тела павших были подготовлены к погребению, Баал медленно направился к лагерю, где горели костры. Ночь опустилась на лес, и звуки битвы уступили место тишине, наполненной шепотом деревьев и далёким плачем ночных птиц. Баал сел у костра, где уже сидели несколько воинов, пытаясь согреться и найти хоть каплю утешения в тепле огня.
Они не говорили друг с другом. Слова в такие моменты казались лишними и пустыми. Баал смотрел в огонь, вспоминая лица тех, кого потерял в этот день. В его голове были только их голоса, их смех, их мечты и надежды, которые теперь были погребены под тоннами земли.
Внезапно тишина была нарушена приближением тяжелых шагов. Баал поднял глаза и увидел Равана, стоявшего на краю света от костра. Его силуэт был чётко очерчен, а выражение лица было как всегда спокойным, царственным.
— Воины, — заговорил он, и его голос разнесся над поляной, словно удар грома. — Я пришёл, чтобы напомнить вам, кто наш враг. Это не просто люди, как мы. Царь Микен, Эврисфей, возглавляет их — человек, чей дух был выкован в огне амбиций. Но его амбиции — это не его собственные желания, нет. Он — любимец безумных богов, тех, кто не знает ни жалости, ни сострадания. Именно они превратили Геракла, героя среди людей, в марионетку, бездушную и жестокую.
Раван говорил медленно, тщательно подбирая слова, словно взвешивая каждое из них на весах своей правды. Воины слушали его, их лица были серьёзными, но в глазах читалась усталость.
— Геракл был повержен, — продолжал Раван, — но это не конец. Пока голова Эврисфея не упадет с его плеч, наша борьба не закончится. Этот человек не успокоится, пока не затопит нашу землю кровью невинных.
Едва Раван произнес эти слова, как земля под ногами задрожала, и это было не просто слабое колебание. Баал почувствовал, как что-то древнее и мощное проснулось в самом сердце поселения. Воины вскочили на ноги, их руки инстинктивно потянулись к оружию, но Раван остановил их жестом руки.
Из мрака, что окутывал деревья, появилась фигура. Баал сразу обратил внимание на её грацию и уверенность в каждом шаге. Мужчина, высокий и величественный, двигался к ним, его длинные малиновые волосы развевались на ветру, касаясь плеч. Это был Ладон. Воины застыли в почтительном молчании, когда он прошёл мимо них.
Ладон был известен каждому — древний дракон, прошедший через тысячи сражений и сотни лет мудрости. Его глаза, глубокие и проникновенные, казалось, видели больше, чем могли бы рассказать любые слова.
— Вы так уверены, что знаете богов? — произнес Ладон, его голос звучал как грохот далекого грома, окутывая всех в этом лагере тяжестью его мудрости. — Не всегда они были такими. Когда-то они действительно любили человечество. Но война всё изменила. Смерть богов, титанов, великанов разрушила баланс. Когда титаны начали пожирать своих детей, а боги убивать своих родителей, мир был обречен. И в том проклятии, которое Кронос возложил на своего сына перед смертью, заключена вечная борьба всех высших существ. С тех пор небеса стали полем битвы, а земля была окрашена золотой кровью. Злоба и ненависть, рождённые этими войнами, создали места, которые теперь прокляты. Эти проклятья источают болезни и смерть, отравляя не только богов, но и мир смертных.
Баал внимательно слушал, его мысли путались в хаосе слов Ладона. Этот древний дракон говорил о вещах, о которых Баал знал лишь отдалённо, и эти знания были полны ужаса и ненависти.
Ладон замолчал на мгновение, его взгляд останавливался на каждом воине, как будто он пытался увидеть что-то глубоко внутри каждого из них.
— И все же, несмотря на все это, кто мы, чтобы судить? — его голос стал мягче, почти задумчивым. — Даже самый тяжкий грех, если он совершён ради благой цели, может быть прощен. Разве не так?
Он остановился перед Раваном, и в его взгляде было нечто такое, что заставило того склонив голову.
— Я прошу прощения, мастер Ладон, — тихо произнёс Раван, и в его голосе не было и намека на прежнюю уверенность.
Ладон кивнул, выражая прощение, но его взгляд оставался непреклонным.
— Нам нужно время, чтобы восстановиться, — сказал он, обращаясь ко всем. — В полнолуние мы проведём ритуал прощания с павшими. Это даст нам силы для новых сражений.
Когда Баал вернулся домой, Лира и Каэль уже ждали его. Лира сидела у очага, её лицо было бледным, а перевязанная рука слегка подрагивала. Баал знал, что ей нужно было много сил, чтобы дойти до дома, но она упорно держалась, не позволяя себе показать слабость.
— Лира, тебе нужно отдохнуть, — сказал Баал, осторожно касаясь её плеча. — Я займусь ужином.
— Баал, я могу помочь, — возразила она, но в её голосе не было прежней твердости.
— Нет, — мягко, но решительно сказал он. — Тебе нужно восстановить силы.
Баал не стал спорить с ней дальше. Он быстро занялся приготовлением пищи, собирая самые свежие и питательные ингредиенты, которые только мог найти. Ему хотелось, чтобы хотя бы этот вечер принес его друзьям немного утешения.
Когда на столе появилась миска с тушеным мясом и овощами, аромат распространился по всему дому, создавая ощущение уюта и безопасности. Баал улыбнулся, наблюдая, как Лира и Каэль начали есть. В этот момент он почувствовал, что сделал для них что-то важное, что-то, что дарило им хоть небольшую, но радость.
Однако едва он успел сделать первый глоток, как дверь открылась, и на пороге появился Раван. Его лицо было серьёзным, и в глазах читалась тревога.
— Баал, мне нужно поговорить с тобой, — сказал он, и в его голосе не было и намёка на прежнюю мягкость.
Баал кивнул и поднялся, понимая, что разговор будет важным. Лира посмотрела на него с тревогой, но не сказала ни слова, позволяя ему идти.
Они шли молча, их путь пролегал через многочисленные сады деревьев, которые были освещены только светом луны. Когда они подошли к бельведеру, Баал остановился, глядя на Древо Гесперид.
Это место было окутано древними магическими силами, и Баал мог чувствовать их даже на расстоянии. Древо, возвышающееся перед ними, казалось, было живым воплощением всего, что они стремились защитить. Его корни уходили глубоко в землю, а ветви тянулись к самому небу, словно пытаясь достичь недостижимого.
— Ладон ждёт тебя, — тихо сказал Раван, не решаясь подойти ближе.
Баал кивнул и, набравшись мужества, шагнул к древу. Ладон стоял у его подножия, его глаза были прикрыты, словно он погружен в глубокие размышления. Когда Баал подошёл ближе, Ладон открыл глаза и, увидев его, кивнул в знак приветствия.
— Спасибо, Раван, — сказал Ладон, его голос был спокоен и властен. — Ты можешь оставить нас.
Раван, не говоря ни слова, поклонился и удалился, оставив Баала и Ладона наедине.
Некоторое время они стояли в молчании, слушая, как ветер играет с листьями дерева. Баал почувствовал, что это молчание не было случайным — Ладон собирался сказать что-то важное, и Баал знал, что его слова будут иметь особое значение.
— Ты знаешь, Баал, — начал Ладон, и его голос был глубоким и насыщенным, как эхо древнего колокола, — демоны — это не просто чудовища, как думают многие. Они — результат эволюции, стремления к власти и силы. Демоном может стать как зверь, так и растение, и каждый из них приходит к этому по-своему. Некоторые поедают других, становясь сильнее. Других возвышают, делая их духами-хранителями. А есть те, кто выбрал путь укрытия, чтобы защитить себя от жестокости и ужасов мира.
Ладон сделал паузу, как бы давая Баалу время осмыслить услышанное.
— Это древо, — продолжал Ладон, — бог, решивший спрятаться от боли и страданий этого мира. Она, когда-то любившая смертных, благословлявшая их и направлявшая, после войны, где небеса и земля были залиты кровью, потеряла надежду. Я встретил её, когда был ещё молодым драконом, всего два столетия от роду. Она шла мимо наших пастбищ, и я, очарованный её красотой, последовал за ней, оставив позади всё, что знал. Я был сыном небес, но любовь к ней заставила меня забыть о своих обязанностях и покинуть клан. Мы странствовали вместе тысячелетиями, минуя войны, голод и разрушения. Но раны мира были слишком глубоки, и она решила закрыть глаза на всё, что не могла изменить. И вот я остаюсь здесь, охраняя её покой, несмотря на все перемены, которые происходят вокруг.
Ладон замолчал, его глаза были полны глубокой печали и воспоминаний. Баал молчал, понимая, что слова здесь будут лишними.
— Война, Баал, — вдруг произнёс Ладон, его голос звучал как эхо отдалённого грома, — что для тебя значит война?
Баал задумался на мгновение, его взгляд устремился в даль, где над лесом поднимался дым от костров. Война для него была чем-то больше, чем просто битва. Это было средство достижения целей, но в то же время это было разрушение, потеря.
— Война — это изменение, — наконец сказал Баал, его голос был спокоен, но твёрд. — Для одних она приносит ужас и смерть, для других — надежду на лучшее будущее. Война может разрушить всё, но она может и создать что-то новое. Я видел, как люди теряли всё, но находили в себе силы подняться и бороться дальше. Война — это инструмент, и от того, кто его держит, зависит, что из этого выйдет.
Ладон слушал внимательно, его лицо оставалось невозмутимым, но в глазах мелькнула искра понимания.
— Ты прав, Баал, — сказал он, и в его голосе прозвучала мудрость веков. — Война может быть как благословением, так и проклятием. Всё зависит от того, как мы используем её. Но помни одно: каждый выбор, который мы делаем, имеет последствия. И иногда последствия войны могут быть гораздо хуже, чем сама война.
Они продолжали говорить, обсуждая природу войны, судьбы богов и людей. Ладон делился с Баалом своим опытом, своими мыслями и сомнениями, и Баал чувствовал, что этот разговор навсегда останется в его памяти.
Когда наконец они закончили, Баал поклонился Ладону и, получив разрешение, покинул бельведер, оставив дракона наедине с его мыслями.
Ладон остался один у Древа Гесперид. Он подошёл к древу и, нежно касаясь его ствола, прошептал:
— Ты не сможешь спать вечно. Придет день, когда ты снова улыбнешься, и этот мир изменится.
Ветер шептал в листве, и казалось, что древо отвечает ему, соглашается с его словами. Ладон улыбнулся, и в этой улыбке было столько надежды и веры, что даже ночное небо казалось менее мрачным.
Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.
Его статус: идёт перевод
http://tl.rulate.ru/book/116775/4662291
Готово:
Использование:
