Пробуждение от сна.
Инбао некоторое время ошеломленно смотрела на верх на потолок.
Она не ожидала, что ее опишут в книге.
Основываясь на многолетнем опыте чтения и размышлениях о собственном опыте, она, вероятно, играла роль злодейского пушечного мяса.
Жаль, что она прочитала только несколько глав и не знала, что будет дальше. Она задавалась вопросом, было ли это тем же самым, что она испытала в прошлой жизни.
«Инбао, вставай и ешь». Чуньнян уже приготовила завтрак и подошла, чтобы одеть Инбао, которая не спала.
«Мама, где папа?» — спросила Инбао.
«Твой отец пошел к твоему дяде еще до рассвета. Они сегодня идут на рынок и не могут опоздать».
Одев Инбао в толстовку с короткими рукавами, Чуньнян помогла ей завязать наручные браслеты и позволила ей самой встать с кровати.
Инбао быстро пошла в туалет, проверила оленёнка (она называет его Сяолу), а затем умылась.
Сяолу уже привели во двор, он сжался под деревом унаби и с жалостью наблюдал за маленькой фигуркой, бегающей взад-вперед.
Торопливо закончив завтрак, Инбао быстро попрощалась с матерью, схватила в одну руку небольшую бамбуковую корзинку, а другой рукой повела Сяолу прогуляться на улицу.
Чуньнян знала, что ее дочь каждое утро выходит на улицу, и не останавливала ее, лишь напоминая, чтобы она не уходила слишком далеко.
Дети в деревне вставали рано. До восхода солнца они несли свои корзины на поля, чтобы собрать росистую траву, которую мыли, рубили и скармливали свиньям и овцам, которые ее обожали.
Инбао также воспользовалась прохладным утром, чтобы отправиться на природу. Она не косила траву, а пасла оленья, и, между прочим, она тайно пронесла немного пастушьей сумки и пять треножников для Сяолу, чтобы поесть.
Сяолу был явно более проворным, чем накануне, а рана на его ягодицах, похоже, затянулась.
Однако, поскольку рана была липкой от кровавой шерсти, было неясно, насколько хорошо она зажила, и Сяолу сопротивлялся тому, чтобы кто-либо прикасался к его ране, поэтому Инбао продолжала кормить его пятью треножниками (это растения).
Похоже, Сяолу действительно понравилось это блюдо, он даже отбросил свой страх и вытянул язык, чтобы лизнуть пальцы Инбао.
Инбао просто достала еще немного и наблюдала, как он все съедает.
Закончив есть, Сяолу посмотрела влево и вправо, его язык двигался взад и вперед, по-видимому, он испытывал жажду.
«Вот, выпей воды». Инбао достала разбитый горшок, в котором было немного воды из бассейна.
Сяолу выпил его залпом и снова радостно принялся пастись, виляя коротким хвостом.
«Инбао! Ты пасешь оленей.
Юаньбао прибежал из дома своего дяди, все еще неся свой маленький школьный рюкзак.
Увидев его, глаза Инбао загорелись: «Да, брат Юаньбао, ты идешь в школу так рано?»
Юаньбао кивнул и подошел, чтобы коснуться спины Сяолу.
Инбао спросила: «Брат Юаньбао, могу ли я пойти с тобой в школу?»
Юаньбао покачал головой: «Учитель не разрешает».
«Я останусь снаружи, не пойду в школу». Инбао не сдавалась.
Юаньбао моргнул и серьезно сказал: «Учитель отобьет тебе руку линейкой».
Инбао: …
Видя, что его младшая кузина недовольна, Юаньбао на мгновение заколебался и сказал: «Или ты можешь наблюдать издалека, только не подходи слишком близко».
Учитель не любил, когда девочки ходили в школу, он ругал и прогонял их всякий раз, когда видел.
«Хорошо», — тут же согласилась Инбао, повела Сяолу и сказала: «Давайте поторопимся».
Юаньбао почесал голову и вынужден был последовать за ней.
Деревенская школа была частной школой, которой управляла семья Чэнь. Первоначально она была создана для обучения детей семьи Чэнь.
Но это была единственная школа в близлежащих деревнях, поэтому, если вносить плату за обучение, туда могли записаться и дети из других семей.
Мастером деревенской школы был старый ученый, тоже по фамилии Чэнь. Ему было около семидесяти, но он был очень консервативен и решительно отказывался принимать в ученики женщин.
Поэтому в деревнях Дунчэнь и Сичэнь не было ни одной девочки, которая умела бы читать и писать.
Инбао привязала Сяолу примерно в пятидесяти футах от деревенской школы, подтолкнула Юаньбао, который все еще держался за Сяолу, и подтолкнула его тронуться с места.
Юаньбао неохотно ушел, предупредив перед уходом: «Не убегай, подожди меня после школы».
Инбао кивнула и помахала ему рукой: «Брат Юаньбао, учись хорошо, научи меня читать после школы, и я разрешу Сяолу поиграть с тобой».
«Хорошо», — Юаньбао серьезно кивнул, развернулся и решительно побежал в сторону школы.
Инбао сидела на склоне холма, откуда ей была видна школа, медленно текущая река Чуаньхэ и мост Шигун через реку.
Перейдя мост, она доберется до деревни Сичэнь на другой стороне, где находился дом Чэнь Чанпина.
В ее предыдущей жизни все ее страдания после рождения были связаны с этой семьей, и именно они положили конец ее жизни.
Это такая жалкая мысль.
Инбао перевела взгляд, одной рукой поглаживая Сяолу и одновременно наблюдая за детьми, которые спешили в школу.
Насытившись, Сяолу устроился у ног своего молодого хозяина, с удовольствием пережевывая траву .
Несколько любопытных школьников присмотрелись к этой странной паре; двое из них даже поднялись по грязевому склону, протягивая руки, чтобы прикоснуться к Сяолу.
Вздрогнув, Сяолу вскочил и спрятался за Инбао.
Инбао холодно посмотрела на двух детей.
Она узнала их обоих.
Одним из них был Чэнь Сун, младший сын брата Чэнь Чанпина, а другим был ребенок из знатной семьи деревни Сичэнь.
Семилетний Чэнь Сун был на год старше Юаньбао и только начал учиться. В тот момент он казался тупым и безобидным.
Кто бы мог подумать, что такой ребенок может пять лет спустя вынашивать злые намерения по отношению к шести-семилетней девочке?
Но с другой стороны, как она могла позволить, чтобы с ней поступили несправедливо, будучи столь мстительной?
Холодной зимой седьмого года жизни она устроила так, что Чэнь Сун упал в ледяную воду и оказался в проруби.
Несмотря на то, что его вовремя спасли, обе его ноги стали бесполезными, и он стал калекой.
Конечно, она тоже не отделалась легко: ее жестоко избили собственные родители и бабушка, сломав несколько прутьев об ее тело. Ее избили почти до полусмерти и оставили в стоге сена, без движения, на месяц.
В течение этого месяца никто не потрудился оказать ей медицинскую помощь и не позаботился о ней. Она была заброшена, как бродячая собака.
Возможно, чтобы избежать критики соседей, они время от времени бросали ей кусок черного блина и черпак воды.
Даже в таком состоянии семья Чэнь посчитала ее все равно что мертвой.
Кто бы мог подумать, что она будет упорно цепляться за жизнь?
Инбао до сих пор не понимает, почему она, словно таракан, которого невозможно убить, умудрялась раз за разом выживать в самых тяжелых ситуациях.
«Этот олень твой?» — спросил Чэнь Сун.
Инбао проигнорировала его и увела Сяолу прочь.
Чэнь Сун, не смутившись пренебрежением ребенка, последовал за ними и продолжил спрашивать: «Из какой вы семьи? Могу ли я повести оленья на некоторое время?»
Инбао нахмурилась и холодно сказала: «Нет!»
Чэнь Сун нахмурился, собираясь что-то сказать, когда один из детей рядом с ним сказал: «Вы не можете просто сказать «нет» и ожидать, что мы будем вас слушать. Мы хотим вести оленья!»
И с этими словами он попытался вырвать веревку.
Инбао быстро увернулась и закричала: «Учитель! Ваш ученик пытается украсть моего оленя!»
Ребенок опешил и невольно отступил назад, торопливо оглядываясь по сторонам.
Конечно же, Мастер стоял у входа в школу и наблюдал за ними издалека.
Ребенок и Чэнь Сун испугались и побежали вниз по склону, словно спасаясь бегством.
Инбао фыркнула и продолжила идти вместе с Сяолу.
Еще вчера семья Цзян угостила Мастера олениной. Она не верила, что Мастер мог просто стоять и смотреть, как его ученики издеваются над маленьким ребенком, которому едва исполнился год.
Побродив некоторое время и не обнаружив никого вокруг, она присела на корточки, чтобы сгрести лопатой землю с сельскохозяйственных угодий или из речной канавы в пещерное жилище.
Собрав достаточно, она украла пастушью сумку и положила ее в корзину, прежде чем отправиться обратно.
Сяолу следовал за ней по пятам, по-видимому, ему не нужно было, чтобы его вели за веревку.
Вернувшись домой, Инбао была весь мокрая от пота и полностью изнуренная.
В конце концов, ей еще не было двух лет, и ее силы были ограничены.
После стольких трудов и пеших прогулок Инбао почувствовала себя на грани срыва.
«Куда ты ходила?»
Чун Нианг вышла из кухни и увидела свою дочь, развалившуюся на ротанговой кровати. Потрогав лоб, она спросила: «Что случилось? У тебя тепловой удар?»
Инбао покачала головой и слабо сказала: «Я проснулась слишком рано и устала».
Чун Нианг усмехнулась, легонько ущипнула дочь за нос и сказала: «Мне кажется, ты измоталась на улице. Иди спать. Когда проснешься, я дам тебе тушеной оленины».
Ее семья получила вчера кусок оленины, которую она потушила рано утром. Сегодня она собиралась ее потушить, сделав ее рассыпчатой и мягкой, идеально подходящей для ее дочери, поскольку она не будет застревать между ее зубами.
«Мм», — Инбао прижалась к руке матери и тихо сказала: «Мама, ты тоже поспи со мной ».
Не имея другого выбора, Чунь Нянь легла рядом с дочерью и стала обмахивать ее соломенным веером.
http://tl.rulate.ru/book/114931/4478122
Использование:
