Минут за десять мне удалось вернуть самообладание. Я вытерла руки носовым платком и насухо протерла лицо; через окно доносились крики и радостные возгласы играющих детей. Я уставилась на девочку в зеркале, которая смотрела на меня в ответ, и увидела, что красные глаза ее бледно-медового цвета наконец-то потускнели. Она выглядела удивительно уязвимо, стоя там с крошечными ручками, сжимающими промокший от слез носовой платок. Во что я ввязалась? Вздохнув, я сунула мокрый платок в карман сумки и наконец отперла дверь в ванную. Я не могла прятаться там вечно, как бы мне этого ни хотелось. Когда я вышла в коридор, он был пуст; все, вероятно, наслаждались свежим воздухом, что подстегнуло меня вернуться в безопасный класс. Не думаю, что смогу справиться с толпой детей прямо сейчас. Икеда-сенсей все еще была в комнате, готовясь к следующему уроку. Я натянуто улыбнулась ей, она просто кивнула в ответ, пока я шла назад к своему месту. Аппетита у меня не было, но я все равно достала из сумки свой бенто, не желая, чтобы он пропал зря. На нем была печать, которая сохраняла еду теплой – это было изобретение моей матери и ее подруги во времена её генинства. Я также достала из сумки несколько шариков, так как редко выходила без них, и вытащила несколько штук. Я знала, что мне предстоит нелегкая задача, но не предполагала, что помимо возможных убийств и смертей мне придется готовиться к появлению темпераментных детей. Я оставила свой бэнто нераспечатанным и прибегнула к обычному механизму преодоления: практике чакры. На данный момент это было так же легко, как дышать. Шарики реагировали на силу моей чакры, когда я отталкивала их от своего тела. Они "уплывали" от моей руки на дюйм, на три дюйма, пока не остановились в футе от меня. Чакра оставалась единственным утешением для меня в те дни. Кажется, мне был всего год, когда я впервые почувствовала её, расслабившись на веранде в объятиях матери. Вначале это было неприятное ощущение, корчившееся и покачивавшееся в животе, пока не стало настоящей болью для моих юных чувств. Мать решила, что мне нужно переодеться, но это не помогло. Я тогда не понимала, что происходит, но это были мои спирали, которые начали пробуждаться. Я рыдала и плакала от этих ощущений, пока отец не положил руку мне на живот; прохладный поток его чакры успокоил меня. Я вспомнила, как отец обнимал меня, а мама прислонилась к его боку, и мы все вместе расслабились под теплым полуденным ветерком. Я скучаю по ним. Я скучаю по дому. Я ударилась головой о парту, когда моя концентрация нарушилась, и шарики снова упали мне в руку. Все таланты и прозорливость в мире не помогут мне, если я не смогу контролировать свои эмоции. Глупые детские эмоции. Я села прямо, сделала глубокий вдох и сосредоточилась на своей сути, следуя потокам чакры, как делала всегда. Я могла это сделать. Урок гендзюцу начался, когда остальные ученики вернулись с обеда. Я приняла позу сейза и стала записывать основные события из серии на английском, на случай, если кто-то заглянет мне через плечо. Время подходило к концу, но я должна была записать все, пока не забыла. Хотя это и было обескураживающе, было легче думать о чем-то за пределами этого комплекса, где всё было закрыто и, в то же время, так перегружено. Здесь, несмотря на то, что это была академия ниндзя и за мной могли следить, и, скорее всего, следили постоянно, всё это меркло по сравнению с полной паранойей, царившей в клане, полном бьякуганов. Даже если там существовали правила. Я спрятала тетрадь, когда в класс вошло еще больше учеников, и снова почувствовала на себе их пристальные взгляды. После стычки в коридоре я как будто ожидала этого. В воздухе витал намек на враждебность, и я подняла глаза. Сатоми. Она смотрела на меня, а я со скучающим выражением лица смотрела на неё со своего места. Она явно собиралась стать проблемой, но я не хотела разбираться с этим сейчас. На войне нет времени на мелкие глупости. Что-то пронеслось по комнате, когда все заняли свои места; каждый нерв в моем теле напрягся. Что-то было не так, нечто чужое пыталось вторгнуться в мои чувства, и обычно успокаивающий поток моей чакры начал усиливаться. Я рассеяла чужеродную чакру прежде, чем она успела завладеть моими чувствами, пропустив через себя еще больше своей, чтобы смыть её. Другим ученикам повезло меньше. По классу пронеслось несколько криков тревоги, когда на них обрушилось всё, что было брошено. Я ненадолго встретилась взглядом с женщиной на трибуне, которая одарила меня слишком радостной улыбкой, прежде чем начались крики. Это было ужасающе. Сырой ужас, выраженный в этих криках, вновь напомнил мне о моем третьем дне рождения. Кто-то плакал, кто-то всхлипывал, и это подтвердило тот факт, что я никогда не хотела подвергнуться гендзюцу. Следующими с трясущимися вздохами вышли Учиха, за ними Сатоми и Абураме. Акимичи выглядела так, будто её сейчас стошнит, в то время как Нара не выглядел слишком потрясенным, когда вывел её с помощью импульса чакры. Все дети клана вскоре успокоились, и единственными, кто все еще кричал, были двое гражданских детей в среднем ряду. Но никто из них не шевелился и просто смотрели на происходящее с каким-то нездоровым восхищением. Чем дольше продолжались крики, тем труднее было сохранять самообладание, пока что-то внутри меня не оборвалось. Я встала со своего места, привлекая внимание многих, когда перепрыгнула через свой стол, через Шисуи и ряд Учиха перед ним, к ряду кричавших детей. Я видела, как их чакра шипит и пенилась, не текла так, как должна была. Я подняла руку, указательную и среднюю, готовая вытолкнуть чужеродную чакру, когда светло-коричневая рука схватила меня за запястье. Вакана Икеда. Фиолетовые глаза коричноволосой женщины лениво моргали, глядя на меня, а чакра свободно струилась по её телу. Ей было не больше двадцати пяти, столько же лет было бы и мне в моем другом теле. В моей прежней жизни. — "Что ты делаешь, Дзюнко-чан?" — От знакомости и непринужденности её тона у меня все внутри заклокотало. Крики продолжались. — "Я думаю..." — голос был низким, но я произнесла, — "это довольно очевидно, что я делаю, Икеда-сенсей". Её хватка усилилась. — "Если эти сопляки не могут справиться с этим, они не должны быть ниндзя. Всё просто". Я была бы совершенно наивна, если бы думала, что она не заметила, как Нара помогал Акимичи раньше. Либо это была проверка, либо у неё было что-то против гражданских. В любом случае, она мне не нравилась. Это было бесчеловечно. — "В жизни ничего не бывает просто", — ответила я. Она весело фыркнула. — "О, ты думаешь, что знаешь что-то о жизни, сопляк?"
Хотелось бы знать. — "Я знаю достаточно".
В своей прежней жизни я не позволяла никому наступать мне на пятки. Я была невероятно застенчивой, но если кто-то обращался несправедливо с другими, я не могла оставаться в стороне и позволять этому происходить. Я виню в этом псевдогеройскую часть себя — все видеоигры и аниме, которые я смотрела. В средней школе я не относилась к тем, кто заступается за мелкие девчачьи драмы, потому что для меня это казалось просто издевательством. Я защищала тех, кого задирали в компании друзей, которые были у меня в тот момент.
http://tl.rulate.ru/book/114033/4326061
Готово:
Использование:
