Глава 52. Что есть любовь в этом мире?
Тан Шуи хлопнула по столу, так, что дрогнули костяшки маджонга, глядя прямо на сына.
– Хочешь сказать, что сейчас, когда мой муж мертв, я должна во всех вопросах подчиняться тебе?
– Сын не это имел в виду! – Сяо Ючэнь тут же поднялся на ноги, всем своим видом выражая крайнее уважение. Он в самом деле не хотел сказать, что Тан Шуи должна ему подчиняться, но «Три послушания и Четыре добродетели» были моралью и идеологией, с которой он рос с детства.
Сейчас его мысли несколько затуманились.
Видя, что старший брат встал, Сяо Юмин и Сяо Ючжу тоже уважительно поднялись.
Тан Шуи сидела за столом, глядя на фишку в своих руках, квадратную пустую и прямую, как закостенелые ожидания древнего общества от женщин. Она беззвучно повторила «Три послушания и четыре добродетели», после подняла взгляд на Сяо Ючэня.
– Разве это прописано в законе?
– Нет, – негромко ответил Сяо Ючэнь.
– Хорошо, – заключила Тан Шуи, жестом велев детям садиться, окинула их взглядом. – Правильно это или нет, я не буду судить, но я и моя дочь не будем бездумно подчиняться этим «послушаниям и добродетелям».
Сяо Ючэнь и Сяо Юмин промолчали, не зная, что им сказать. Перечисленное было концепцией, глубоко знакомой им с самого рождения, но видеть сосбтвенную мать оживленной и свободной казалось весьма освежающим.
– Продолжим игру, – Тан Шуи повернулась к Сяо Юмину. – Твоя очередь.
Кивнув, Сяо Юмин сделал ход.
– Барышня, теперь ваш черед, – шепнула Цуйюнь на ухо Сяо Ючжу.
Сяо Ючжу глянула на пять бамбуков, выброшенных Сяо Юмином, и поколебалась.
– Я не буду ходить. Я хочу проиграть, чтобы увидеть, как братик носит мою шпильку.
Хмыкнув, Тан Шуи обратилась к Сяо Юмину:
– Отчего бы тебе не примерить ее сейчас? Тогда твоя сестра перестанет об этом думать.
Сяо Юмин всегда был не прочь подурачиться и к правилам относился не очень серьезно, так что тут же ответил:
– Давай, сестричка, вставляй шпильку, может, с ней я стану еще более потрясающим, чем старший брат.
Сяо Ючжу радостно подпрыгнула, развеселив Тан Шуи и направилась к брату со шпилькой в руках, тщательно вставила ее в пучок волос на его голове и отступила на шаг, любуясь результатом.
– Мама, разве не здорово!
Сяо Юмин коснулся шпильки, затем тряхнул головой, заставив жемчужные подвески нежно звенеть.
– Очень здорово, – похвалила Тан Шуи, чуть не плача от смеха. – Наш второй молодой господин с этой шпилькой выглядит потрясающе, даже лучше старшего брата.
Сяо Ючэнь заподозрил, что его дразнят, но тоже счел вид Сяо Юмина с жемчужной шпилькой милым и забавным.
Так позабавившись, они продолжили игру в маджонг и играли до самого вечера. Сяо Юмин и Сяо Ючэнь вернулись к себе, отдыхать, а Тан Шуи взяла дочь за руку и повела в восточные комнаты. Там уже все вычистили и вымыли, и перенесли вещи девочки.
– Мама, а мы правда не обязаны соблюдать три послушания и четыре добродетели? – тихо спросила Сяо Ючжу.
– Именно так, – подтвердила Тан Шуи, тоже шепотом. – Подчиняйся законам и основным нормам морали, остальное не имеет значения. Конечно, лучше, если это останется между нами. Если кто-то другой будет говорить с тобой о «Трех послушаниях и четырех добродетелях», слушай и не спорь с ними.
– Почему так?
Тан Шуи решила искренне ответить на вопрос дочери:
– Потому что все верят, что это писание верно. Если мы заявим, что это не так, мы окажемся в меньшинстве. Сможем ли мы вдвоем противостоять всем остальным?
Сяо Ючжу помотала головой, и Тан Шуи продолжила:
– Вот почему достаточно знать об этом в своем сердце, объяснять это другим нет нужды.
– Но ведь все утверждают, что «Три послушания и четыре добродетели» правда! – запуталась Сяо Ючжу. Тан Шуи уселась на кровать и притянула дочку к себе, шепча ей:
– Думаешь, ты была бы счастлива, подчиняясь или не подчиняясь этим правилам?
– Конечно, не соблюдая их, – без раздумий ответила ей Сяо Ючжу.
– Тогда давай просто счастливо жить в тайне от прочих, – предложила Тан Шуи. В глазах Сяо Ючжу вспыхнул озорной огонек, как у мышки, стащившей кусочек масла. Тан Шуи погладила ее по голове.
– Вот и хорошо. Прими ванну и ложись спать.
Сяо Ючжу кивнула, а затем вдруг крепко-крепко обняла Тан Шуи.
– Мама, когда ты не думаешь об отце, ты кажешься счастливей. Может быть… Может быть тебе совсем не надо думать о нем.
Тан Шуи замерла, пораженная, на мгновение, но затем с улыбкой ответила:
– Хорошо, больше мама не будет о нем думать.
Сяо Ючжу принужденно улыбнулась. Хотя во многих отношениях она была наивна, она прекрасно помнила, как ее мама прежде часто говорила об отце с тоской в голосе и во взгляде. Тогда словно всю их семью окутывал унылый туман, никто не был бодр и весел.
Но в последнее время мама редко вспоминала об отце, стала куда оживленней, словно сияла, оживляя дух всех в поместье хоу.
– Спи, – велела Тан Шуи и снова погладила Сяо Ючжу по голове, прежде, чем покинуть восточное крыло.
Стоя во дворе и глядя на яркую луну в темном небе, Тан Шуи не могла не вздохнуть.
– О, что же такое зовется любовью?
В памяти своей предшественницы она могла различить глубокую, искреннюю привязанность к Сяо Хуаю. Когда тот задерживался на границе, женщину обуревали тоска и тревога, после его гибели ставшие ее болезнью. Нынешняя Тан Шуи припомнила, как в книге описывалась любовь У Цзинъюнь к Сяо Ючэню и снова вздохнула.
– И зачем она нужна?
Любовь была мучительным явлением, лучше вовсе ее не касаться. Ее жизнь была прекрасна такой, как есть, она наслаждалась всей роскошью, доступной знатной даме, растила детей и даже строила планы заработать. Могла ли жизнь стать еще лучше?
Немного поразмышляв, она удалилась к себе в спальню, чтобы принять ванну и отойти ко сну. В эти времена она уже привыкла и ложиться и вставать рано, так что стоило ей лечь, как она тут же заснула.
В холодном переднем дворе друг против друга стояли молча Сяо Юмин и Сяо Ючэнь. Сяо Юмин первым потерял терпение.
– Старший брат, что ты хотел сказать? Говори уже, или ты не замерз?
Сяо Ючэнь с некоторой грустью поглядел на луну в небесах.
– С матерью все в порядке, но ее сегодняшние слова немного тревожат.
Сяо Юмин закатил глаза.
– С тем, как мама нынче разбирается с проблемами, это разве плохо? Что, кто-то сумеет ее в чем-то уличить? Как будто она это позволит.
Сяо Ючэнь мотнул головой.
– Конечно же нет, – это она заставит других страдать и нести потери.
– Ну, тогда нам не о чем беспокоиться. Пока у мамы все хорошо, что с того, что она не следует «Трем послушаниям и четырем добродетелям»? – Сяо Юмин направился к себе, добавив напоследок: – Старший брат, ты беспокоишься из-за ерунды. Иди лучше почитай книжки, тогда, глядишь, и императорский экзамен сдашь.
Сяо Ючэнь: – …А ты иди и тренируйся.
– Если ты сдашь экзамен, мне не придется волноваться, – хохотнул Сяо Юмин.
Если перед ним кто-то будет, значит, на него будут возлагать меньше надежд и больше времени останется на развлечения. Единственное, чего Сяо Юмин боялся, так это того, что Сяо Ючэнь не станет хоу и их мать возложит все надежды на него, Юмина.
Сяо Ючэнь проводил брата взглядом, улыбнулся и пошел к себе. Все верно, он слишком много думал. Нынешний образ действий его матери был не хуже мужского, и даже если она действовала несколько необузданно, никто снаружи не мог бы укорить ее в этом.
Кажется, его младший брат понимал некоторые вещи лучше его самого, настолько он был хитер и злокознен. Вот бы еще Юмин направил эти качества да на благие цели.
http://tl.rulate.ru/book/103339/4644230
Использование:
