Гарри Поттер умирал. Он смирился с этой мыслью. Он знал, что, скорее всего, умрёт, когда спустится в Тайную комнату, чтобы спасти Джинни Уизли, и принял реальность, которая открылась перед ним. Ему хотелось бы спасти бедную девочку, но Риддл всё ещё высасывал из неё жизненные силы. По крайней мере, Гарри победил василиска и защитил школу. Это была пиррова победа, так как змея успела оставить свой отметины, прорвавшись через руку Гарри, пропитав её ядом. И теперь, в момент смерти, василиск довершал своё дело.
Пока Риддл хвастался, а феникс Дамблдора, Фоукс, печально плакал над раной Гарри, тот размышлял, стоило ли это того. Он спас детей школы, но не испытывал от этого никакой радости. Разумом он понимал, что поступил правильно, но в глубине души не мог заставить себя заботиться о школе, полной детей, которые считали его Темным Лордом, проходящим обучение. С того рокового дня, когда на дуэльном клубе он продемонстрировал свои способности Парселмута, школа ополчилась против него. По какой-то причине, которую он не мог осознать, люди считали, что способность говорить со змеями означает, что ты злой. Он же полагал, что узнать о том, куда змея хочет уехать — это тоже зло.
Сначала он был рад, что друзья не оставили его без внимания. Гермиона, Рон и близнецы Уизли относились к нему, как к обычному человеку. Это помогало ему сохранять терпение, пока однажды, когда он решил отдохнуть под плащом-невидимкой, не услышал шёпот Гермионы с Роном и близнецами. — "Нет, я просмотрела книги, и там всё ясно. Быть Парселмутом — это не просто признак того, что ты можешь стать Темным волшебником, это признак того, что ты точно станешь Темным волшебником! Я не хочу, чтобы это было правдой, но мы должны признать, что это Гарри напал на школу". Рон и близнецы, воспитанные в духе предрассудков британского магического мира, согласились с Гермионой и решили, что безопаснее всего будет делать вид, что они верят в Гарри. В конце концов, казалось, что Гарри нападал только на тех, кто ему перечил, и хотел, чтобы люди считали его невиновным. Им лишь нужно было не превращаться в мишень.
Год шёл своим чередом, а друзья всё так же помогали Гарри искать "настоящего преступника". Гермиона допила своё зелье, и они пробрались в общежитие Слизерина под видом Крэбба и Гойла, лишь для того, чтобы доказать, что Малфой невиновен. Гарри поделился своим опытом с дневником Риддла, сообщив, что Палата была открыта пятьдесят лет назад, когда дневник ещё не раскрыл своих злых намерений. И наконец, Гермиона была окаменена. После этого события Уизли, видимо, решили, что безопаснее всего держаться на расстоянии. Рон и близнецы постоянно находили отговорки, чтобы не помогать Гарри. Поэтому Гарри оказался один, когда пробрался в хижину Хагрида и наблюдал за тем, как нежного заботливого смотрителя отправляют в Азкабан без суда и следствия. Он оцепенело смотрел, как Люциус Малфой самодовольно сообщает Дамблдору о том, что его сместили с поста директора школы.
Он был один, когда следовал за пауками и встретил страшного друга Хагрида — паука-монстра по имени Арагог. К счастью, его спасла самодвижущаяся машина Уизли. Он был в общей комнате, когда узнал, что кого-то забрали в Тайную комнату, и увидел подозрительные взгляды, устремленные на него. Он озарился вдохновением, схватил плащ-невидимку и в отчаянии отправился поговорить со Стонущей Миртл. Итак, он был один, когда обнаружил вход в Палату, один, когда вошёл в неё, один, когда столкнулся с Риддлом и василиском (бессознательная Джинни за компанию не считалась), и один, когда лежал на грани жизни и смерти.
В детстве он чувствовал себя одиноким в семье Дурслей. Он работал на них, не заботясь ни о своём здоровье, ни о счастье. Его заставляли ощущать себя нежеланным гостем, и он возненавидел эту жизнь. После того дуэльного клуба он снова остался один. Здесь он работал, спасая жизни студентов Хогвартса, хотя его никогда и не поблагодарят. Он уже понял, что им нет дела до его здоровья и счастья. В этом году они ясно дали понять, что он нежелателен в школе. Он не верил, что такое возможно, но в какой-то степени ему стало противно посещать Хогвартс. Проклятье! Он умирал, и это того не стоило!
Умирал ли он? Потому что, по ощущениям, ему стало лучше. Гарри снова настроился на монолог Риддла и услышал, как тот кричит на Фоукса. Очевидно, слёзы феникса обладали целебными свойствами. Гарри смотрел на Фоукса с глубокой симпатией. По крайней мере, он был не совсем одинок. — "Спасибо, Фоукс". Фоукс прихорашивался и ворковал. Риддл выстрелил в феникса заклинанием, заставившим его улететь. Гарри уставился в сияющее лицо Волан-де-Морта, палочка которого была направлена прямо в его сердце. — "Феникс Дамблдора, возможно, и помог тебе выиграть пару минут, Гарри Поттер, но я только обрадуюсь тому, что ты умрёшь от моей собственной руки".
Внезапно на колени Гарри упал дневник Риддла. Он бросил короткий взгляд на Фоукса и снова на дневник. На мгновение Гарри и Риддл застыли, уставившись на предмет. Гарри перевёл взгляд в сторону и увидел клык василиска, который отломился у него в руке и теперь лежал рядом с ним. Желая сделать что-нибудь, хоть что-нибудь, Гарри бросил дневник на землю, схватил клык и поднял его над дневником. Когда он начал опускать клык вниз, к дневнику, он услышал крик Риддла. — "Нет! Авада Кедавра!"
Гарри не знал, что это за заклинание. Он знал только, что последний слог был произнесён в тот момент, когда клык пробил дневник. Зелёный свет заклинания столкнулся с ним в момент, когда клык завершил своe пробивание дневника.
Гарри в замешательстве огляделся. Он был в Тайной комнате. Ему было крайне больно. А теперь он был... где он был? Оглядевшись, он понял, что стоит в общей комнате Гриффиндора. Комната была чище, чем он когда-либо видел, цвета мебели были более яркими, портреты исчезли. В комнате царила тишина, только в углу весело потрескивал огонь. Посмотрев в сторону огня, он увидел жалкое существо, безуспешно пытавшееся отползти от огня. Оно походило на маленького ребёнка, которого ужасно покалечили. Не успев подойти к существу, он услышал голос. Голос, который его сознание не узнало, но подсознание узнало сразу. — "Привет, милый". Повернувшись, он тут же забыл о существе. — "Мама?"
Его мать широко распахнула руки, и Гарри бросился к ней. Когда они встретились, он обнял её, крепко прижимая к себе, движимый яростным отчаянием. Он глубоко вдохнул, и какая-то первобытная часть его мозга распознала запах, принадлежащий его матери.
Вот улучшенный и литературно оформленный текст:
---
Впечатления, вбитые в его юный мозг за первые пятнадцать месяцев жизни, хлынули в сознание, подтверждая, что это действительно Лили Поттер. Его обнимала мама! Гарри заплакал. Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем ему удалось обрести контроль над собой. Возможно, это были минуты или даже годы. Он просто позволил всем своим подавленным эмоциям вырваться на свободу. Он заново переживал каждый момент, когда жаждал прикосновения матери или успокаивающего голоса, каждую ночь, проведённую в одиночестве в шкафу, каждое оскорбление от Дурслей, каждый урок со Снейпом, каждый день, когда его обвиняли в злых поступках, и каждый ранее забытый момент боли или унижения. Он всхлипывал, уткнувшись в грудь матери, а она гладила его по спине и шептала ободряющие слова. Когда он заново проживал все эти моменты, её утешительное присутствие словно заглушало боль. Когда слёзы, наконец, прекратились, он почувствовал глубокий покой. Не поднимая глаз от её тела, он произнёс: — "Я скучал по тебе, мама".
— "Я скучала по тебе, мой особенный мальчик", — ответила она. Гарри улыбнулся и сделал паузу, чтобы насладиться чувством материнской любви. В конце концов, он произнёс слова, которые боялся сказать: — "Я... умер?"
— "Немного". Гарри наконец поднял голову и встретил заботливый взгляд матери. Наконец он понял, что значит, когда говорят, что у него её глаза. — "Что это значит?"
Она улыбнулась и пригласила его присесть с ней на единственную кушетку в комнате. — "Посмотри на двери в этой комнате, Гарри. Куда они ведут?"
Гарри, которому нравилось слышать, как мать произносит его имя, огляделся. В комнате было две двери. — "Эта ведёт в моё общежитие, а эта — в замок". Лили кивнула. — "Верно. Что ты чувствуешь?"
Гарри в замешательстве нахмурил брови. — "Моё общежитие заставляет меня чувствовать себя... не знаю. Зато замок вызывает у меня нервозность, потому что именно там мне приходится сталкиваться со всеми, кто там есть. Так что... моё общежитие дает мне чувство, будто у меня есть место, где я могу немного успокоиться... и это именно то, что я ощущаю здесь, в общей комнате, не так ли? Я нахожусь между жизнью и смертью. Замок олицетворяет жизнь и все её разочарования, а моё общежитие символизирует покой вечного сна. Я права?"
Лили улыбнулась. — "Верно, милая. Тебе решать, куда идти. Хотя я бы предпочла, чтобы ты вернулся к жизни".
Гарри вздохнул. — "Даже в смерти я не могу быть нормальным". Лили облегчённо рассмеялась — звук, который Гарри с радостью запечатал бы в памяти. — "О, Гарри, моё дорогое дитя, ты никогда не будешь нормальным". Гарри раздражённо отвёл взгляд. — "Я знаю, потому что я Мальчик-Который-Выжил". Лили нежно коснулась его лица, заставив посмотреть ей в глаза. — "Нет, ты никогда не станешь нормальным, потому что ты мой сын! Никто другой не может претендовать на то, чтобы быть ребёнком Лили Поттер. Ты — Гарри Джеймс Поттер, и только это делает тебя особенным. Даже если бы Волдеморт никогда не напал на нас, ты всё равно остался бы особенным. У Лили Поттер не бывает нормальных детей, и точка!"
Гарри посмотрел на её весёлую улыбку и захихикал. — "Ты просто так говоришь. Ты же моя мама, ты должна думать, что я особенный". Лили лучезарно улыбнулась. — "Возможно... Я могу быть немного предвзятой. Но если бы ты была 'нормальным', мы не смогли бы сейчас разговаривать. Ты действительно этого хочешь?"
Гарри крепко обнял её. — "Нет!"
Проведя некоторое время в нежных объятиях матери, Гарри вдруг вырвался из них и посмотрел на деформированную фигуру у камина. — "Что это?"
— "Я не могу тебе сказать". Гарри в замешательстве взглянул на мать. — "Почему?"
Лили вздохнула. — "Таковы здешние правила. Я могу рассказать тебе только то, что ты уже знаешь, сознательно или подсознательно. Я не могу поведать о том, чего ты не знаешь". Гарри выглядел неуверенным. — "Хорошо, я скажу тебе, что это такое. Это..."
Когда Лили заговорила, её слова мгновенно превратились в невразумительное бормотание, а зрение стало расплывчатым. Внезапно размытость прекратилась, и слова снова стали чёткими. — "... и это чистая правда. Тебе это помогло?"
Гарри говорил неохотно. — "Хорошо. Я понял. Так... как мне узнать, реально ли это или просто галлюцинация?"
Лили улыбнулась. — "Я не могу тебе этого сказать. А разве это имеет значение?"
Гарри рассмеялся и расслабился в объятиях матери. — "Может, и важно, но мне всё равно. Так что, наверное, нам стоит поговорить о чём-то таком, о чём я не знаю, что думает моё подсознание, да? Ну, вероятно, первое, что я хочу узнать, это... что мне делать с моими друзьями?"
Гарри и Лили обсуждали всё это неопределённое количество времени, пока Гарри не был готов снова взяться за борьбу за жизнь. Галлюцинация это или нет, он знал, что его мать хотела бы, чтобы он стремился к счастливой жизни, и именно к этому он будет стремиться с этого момента. Выживание больше не было достаточно. Успокоившись с этой мыслью, Гарри Поттер открыл дверь, ведущую в замок.
---
Гарри открыл глаза. Он лежал на полу Тайной комнаты. Слева от него раздался истошный крик. Он обернулся и увидел, как Том Риддл корчится в агонии, а затем исчезает. Он посмотрел на дневник. Он был залит черными чернилами, а клык василиска всё ещё крепко впивался в него. Из места, где яд взаимодействовал со страницами книги, доносился лёгкий шипящий звук. Он вытащил клык и отбросил его в сторону, а затем взял дневник и сунул в карман, дождавшись, пока шипение прекратится. Он был поражён тем, что во время разговора с мамой прошло совсем немного времени. И он безмерно радовался тому, что всё ещё ощущает ту же спокойную атмосферу, что и перед тем, как покинуть этот промежуточный пункт между жизнью и смертью. Правда, ему совсем не помешало бы обойтись без болей, ведь они были довольно сильными после сражения с гигантской змеей. Внезапный громкий вздох сзади напомнил ему о Джинни. Похоже, ему всё-таки удалось спасти девушку. Успокоив её (она была уверена, что её исключат), Гарри собрал меч Гриффиндора, и пара направилась к выходу. Фоукс любезно подбросил их до туалета для девочек, где находился вход в Палату замка. Пара последовала за Фоуксом, когда он летел перед ними, ведя их к кабинету директора. Статуя отошла в сторону, и они поднялись по круговой лестнице. Открыв дверь, они увидели МакГонагалл, Дамблдора, Фреда, Джорджа, Рона, Перси, мистера Уизли и миссис Уизли. МакГонагалл сидела за столом, Дамблдор — рядом с Уизли, а семья Уизли, прижавшись друг к другу, плакала. Именно МакГонагалл первой заметила вновь прибывших.
— "Мистер Поттер?"
— Мисс Уизли!
Кажется, вся семья Уизли собралась, так как они почти сразу окружили Джинни, а родители обняли её так крепко, что ей стало трудно дышать. Гарри заметно отдалился от воссоединения семьи. Дамблдор создал для Гарри и Джинни уютное место, и, почувствовав благодарность, Гарри сел рядом с директором. Дамблдор мягко произнес: — Я рад видеть тебя, мой мальчик, и, мисс Уизли, я рад видеть тебя живой и здоровой. Не могли бы вы рассказать нам, как вам удалось добраться до этого кабинета?
Джинни крепко обняла мать и начала плакать, не в силах произнести ни слова.
http://tl.rulate.ru/book/101877/3517576
Готово:
Использование:
