Diner in the end / Ужин в конце

Было около десяти, когда он вошёл. Ночная смена была лучшей из трех смен, которые были в закусочной "Конец".
Это позволяло отдохнуть посудомойщикам, когда их ноги начинали болеть. Или повару носить наушники, пока он работает. А официантке писать в своём дневнике
Клиент не был кем-то особенным. Обычный, с немного взъерошенной шевелюрой и в простой, но респектабельной одежде. Он сел за столик возле кухни, заказал чашку кофе, несколько блинов и порцию оладьев. Когда официантка налила ему кофе, он спросил ее: 
"Где я?" 
Она пожала плечами:
" Где ты должен быть?"
"Нет, - покачал он головой. - Я действительно не знаю где я!" 
-"Я знаю", - спокойно сказала она. -" И как я уже сказала, ты там где и должен быть." 
-"Подождите!" - Он почти схватил её за руку. - "Можно мне ручку и салфетку, пожалуйста?"
Она принесла ему, то что он просил и вернулась на кухню. "Они всегда такие нервные" прокомментировала она повару.
Тот перевернул блин и кивнул головой.
" Он успокоится." 
" Я знаю. У них перерыв?" - официантка взглянула на раковину, полную пузырей.
-" Они перекусывают." 
Официантка кивнула и побрела обратно, чтобы проверить гостя возле кухни. Он писал на салфетке и выглядел озадаченным.
"Нужно ещё кофе?" - Спросила она.
" Я не могу вспомнить", - он прошептал держась за голову.
"Что не можете вспомнить?" 
" Это."- Он покачал головой. - "Это было очень важно." 
Девушка пошла за кофейником. Когда она вернулась, мужчина вынул свой бумажник, разбирая то, что было внутри. Визитные карточки, кредитные карты, дебетовые карты, квитанции - все это было разбросаны по столу. Она молча наполнила чашку и подошла к стойке, на которой уже стояла еда.
"Вы же знаете, что должны звонить в колокольчик",- нетерпеливо напомнила она повару. Он демонстративно вставил наушники обратно. Официантка закатила глаза и уронила еду.
  Его звали Мартин Серлинг. Он жил на Оук-лейн 22, в Сомервилле, штат Огайо. Он был электриком. И у него была семья. Его жену звали Хелен, старшего сына звали Грэг, а младшего Томас. Визитная карточка гласила: "Serling Electric, для всех ваших шокирующих потребностей!"
  Мартин уставился на фотографию в своих руках. Это были четверо из них, во время последней поездки Томаса домой из колледжа.  Он видел следы седины в чёрных как смоль волосах Хелен. Его уже были гораздо более выраженным. Красивый блондин поседел к тому моменту, когда ему было сорок два года. Классное кольцо на руке Грега было на половину скрыто воротником рубашки Томаса.
Ему девять лет, и его мама погибла во время вторжения в их дом. Следующие пять лет он проводит в терапии кошмаров. 
Ему восемнадцать и он встречает Хелен на выпускном из общего друга. 
Ему двадцать семь, и они женаты уже три года, когда она говорит ему, что беременна их первым ребёнком. 
Ему все ещё двадцать семь, когда она теряет ребёнка. 
Ему тридцать четыре, когда он гоняется за Грегом во дворе, когда ребёнок с другой стороны улицы погибает в результате побега. Трудно объяснить смерть пятилетнему ребёнку. Ещё труднее попасть на похороны. 
Ему тридцать семь, когда родился Томас. Грег чрезмерно заботится о своём младшем брате. Всегда беспокоясь после каждого маленького чихания и икоты. Ночь, когда Томас чуть не умирает в своей кроватке, - это день, когда Грег говорит ему:
«Я буду доктором, когда вырасту.» 
Мартин никогда не был так горд. 
Ему сорок, когда умирает его отец. Ему сорок два, когда Грег приходит домой синяком под глазом после драки в школе. Из-за того что хулиганы напали на его лучшего друга. «Они называли его всяким ужасным дерьмом». 
«Грег, язык» 
«Вот что это было!» 
Когда Томас признается, ему уже за 50. Нервничает и трясётся во время рождественских каникул. 
«Я гей» 
«Ох..» 
«Я уже собрал вещи и Грег сказал...» 
«Что значит ты собрал вещи?» 
«. ..» 
« Разбирай свои вещи, ты никуда не уходишь».
«Мартин...»
«Что? Он наш сын, мы не выгоним его из-за такой мелочи. Он никого не убивал».
Ему пятьдесят два, когда его лучший друг умер от рака. 
Ему пятьдесят шесть, когда он получает награду за патентование новой техники подключения. 
Ему шестьдесят, когда Грег с отличием заканчивает медицинский университет. 
Ему шестьдесят два, когда ему поставили диагноз мезотелиома. 
Ему шестьдесят семь, когда он побеждает. 
Когда он вернётся, ему семьдесят три года. 
Ему семьдесят четыре, когда... 

Мартин моргнул и на фотографию упала слеза. 
" Я мёртв."
"Да." - сказала официантка, нежно похлопах его по плечу. 
"Это-это все что есть?"  Он окинул взглядом пустой ресторан. 
"Это ночная смена", - пожала она плечами. 
" Ночная смена", - с сомнением повторил он. 
"Именно сюда приходят те, у кого нет веры, когда их время заканчивается", - объяснила она. - "У вас есть выбор". 
" Какой выбор?" 
"Вы были относительно хорошим человеком. Вы не были идеальным, но на самом деле ни один человек не был совершенен. Вы можете отправиться в загробную жизнь уединении в доме с садом, книгой и музыкой." - Она протянула ему брошюру надписью "СРЕДСТВО В ДОМЕ", написанной жёлтым сверху. 
" Или же вы можете попробовать ещё раз. Если вы выберете это, - она постучал по брошюре, - попросите у меня чек."
" Что, если я захочу попробовать ещё раз? " Это действительно выглядело привлекательно в некотором смысле. Вечность спокойного отдыха. Как вечность заниматься йогой. Но плохая, фальшивая индийская-гуру, вроде йоги дочери лучшей подруги Хелен. 
" - Тогда иди и помоги посудомойщикам."
Он взглянул на неё. Официантка каким-то странным образом была тепло освещена. Глубокая красно-коричневая кожа, дубовые карие глаза и её волосы, заплетенные в десятки кос, которые были собраны в низкий хвост. Через её плечо он мог видеть повара. 
" Какая у него загробная жизнь?" 
"Этот вариант не для вас."-  сказала она. И судя по её тону, Мартин решил, что это, вероятно, то, что он бы не хотел знать. 
"Как долго мне придеться решать?" 
"Пока не закончится ночная смена." 
Он выглянул наружу. Должно быть, он пробыл там несколько часов, но там все было так же чернильно-черным. 
"Хочешь чего-нибудь ещё поесть?" - спросила официантка. Она подняла горшок. 
Мартин покачал головой. Она кивнула и оставила его одного. 
Мартин дважды прочитал брошюру. Часы на стене никогда не менялись. Он выпил ещё чашку кофе и, вспомнив лекции Хелен о своём холестерине, съел фрукты из вазы. Он не мог сказать, есть ли у них какой-то вкус. Есть ли хоть какой-то вкус. 
Бросив последний взгляд на улицу, он взял пустую кружку и таз и направился на кухню. Повар едва взглянул на него, только указал на раковину, полную пузырей, где стояли посудомощики неопределённое пола, возраста и национальности. Их головы были опущены, волосы зачесаны под бейсболку, руки опущены в раковину. Фартук для тяжёлых условий эксплуатации был плотно завязан. 
Молча указали на второй фартук, висящий на крючке. 
Мартин поставил две тарелки. Посудомойщики слегка покачнулись, освобождая место. Мартин засучил рукава и принялся мыть посуду. 
Часы на стене изменились. 
Заканчивалась ночная смена.