Готовый перевод Step Down, Let Me Come! / Прочь с дороги! Дело за мной!: Том 1. 020. Нелепый просчет

Том 1. 020. Нелепый просчет

Шэнь Тан втянула воздух, сдерживая удивление.

Только сейчас она поняла, почему лицо Ци Шань так потемнело.

Такое унижение, кто бы выдержал?

— Войско побежденного королевства вместе с чиновниками сдается, это должно быть честью для победителя. Ситуация уже решена, наверное, правитель Синь, каким бы несчастным он ни был, не будет сопротивляться. Но этот Чжэн Цяо... он сошел с ума?

Ци Шань холодно усмехнулся:

— Я думаю, он просто не может смириться...

— Он хочет, чтобы Синь в сто, в тысячу раз больше ощутила то унижение, которое он испытал в Синь, он хочет, чтобы Синь была прибита к стыдному столбу истории.

Шэнь Тан возмутилась:

— Это слишком низко!

«Низко» — это слишком мягко, чтобы описать безумие Чжэн Цяо, Шэнь Тан просто считала его злобным, узколобым и отвратительным.

Что такое «миньфу сяньби»?

Проще говоря, это когда руки закованы за спиной, а во рту лежит кусок нефрита. В похоронных традициях считается, что если в рот покойнику положить нефрит, то это предотвратит разложение тела, а также указывает на высокое положение покойника. Таким образом они сдаются победителю.

В реальной практике обычно нужно разоблачить верхнюю часть тела, чтобы показать, что у тебя нет оружия, и это также символизирует, что ты — «ягнёнок на заклание». Ты действительно отдаешь свою жизнь в руки другого человека, он может тебя убить, он может тебя пощадить, как он хочет.

А сейчас Чжэн Цяо приказал правителю Синь уступить престол своей дочери, — женщине, у которой нет ни Вэньсинь, ни Удань, а также единственной дочери правителя Синь, — он заставил ее разоблачить себя перед всем миром и отдать победителю письмо о капитуляции, печати, реестры населения и государственную казначейскую книгу.

Это означает, что он полностью потоптал достоинство оставшихся в живых жителей Синь, не оставив им ни малейшего шанса.

Ци Шань холодно усмехнулся, смотря на чашку в своих руках, он с большим усилиями сдерживался, чтобы не раздавить ее, он глубоко вдохнул несколько раз, чтобы успокоить свою ярость, которая была похожа на извержение вулкана:

— Он вырос во дворце, он знает только, как служить красотой, какой он может быть «благородным»? Он не может найти императорскую печать, поэтому потеряет половину добычи от войны, учитывая характер Чжэн Цяо, он не сможет смириться... тц!

Снова услышав слово «императорская печать», Шэнь Тан слегка дернулась:

— Такой человек не сможет удержать свою власть.

Ци Шань ранее сказал, что если Чжэн Цяо не умрет в течение пяти лет, то Гэнго погибнет, это прогноз был очень скромным.

Учитывая нынешнюю жестокость и злобу Чжэн Цяо, вопрос о том, сможет ли он продержаться три года, остается под большим вопросом.

Он уже сделал очень плохой первый шаг.

Он позволил своим войскам творить бесчинства, грабить и убивать.

Воинская дисциплина и преданность трудно воспитываются, но легко рушатся.

Снаружи чайной солдаты Гэнго, увидев, что хозяйка чайной довольно хороша собой, не смогли удержаться от нехороших мыслей, они обменялись взглядами и намеренно попросили хозяйку налить им чая. Во время того, как она наливала им чай, они трогали ее за руку, обнимали ее за талию, а самые наглые пытались поцеловать ее, хозяйка в ужасе закричала, а солдаты захохотали.

— Солдаты, солдаты...

Хозяин чайной хотел защитить свою жену, но получил пощечину, его щека мгновенно покраснела.

— Убирайся! Ты портишь нам настроение, ищешь смерти?

Хруст...

Ци Шань повернулся и посмотрел на руку Шэнь Тан.

Она раздавила чашку своими пальцами.

К счастью, Шэнь Сяолань не стукнула по столу в гневе и не бросилась в атаку, а просто холодно сказала:

— Если не смочь удержать армию в строгих рамках дисциплины, то эти мечи, которые воевали за Чжэн Цяо и были в его распоряжении, рано или поздно не смогут удовлетворить свои желания и начнут ненавидеть Чжэн Цяо, а в конце концов — убьют его.

Ци Шань, услышав это, поднял глаза и посмотрел на Шэнь Тан.

Это было совершенно инстинктивное действие.

Ее взгляд был слишком спокойным.

Спокойным до того, что можно было засомневаться, не смотрит ли она на группу умирающих муравьев. Эта мысль вспыхнула в его голове, Ци Шань на мгновение замешкался, прикрывая какое-то неуловимое чувство движением руки, когда он пил чай:

— Но до этого момента неизвестно, сколько невинных людей и умных людей погибнет... эх, такая ситуация... Шэнь Сяолань, что мы можем сделать? Мы можем только быть зрителями.

— Юаньлян.

Ци Шань приподнял бровь.

Несмотря на то, что Шэнь Сяолань всегда говорила «Ци Шань» или «Шань», звучало это довольно уважительно, но он все же мог отличить истинное уважение от лицемерия, а вот «Ци Юаньлян», которое она выпалила в гневе, было более искренним.

Теперь она прямо называет его «Юаньлян»...

Он не считал это оскорблением, даже испытывал определенное ожидание.

— Что случилось?

Шэнь Тан села, стараясь не обращать внимания на происходящее снаружи чайной. Эти солдаты пока что ограничиваются домогательствами и наглостью, а также им нужно перевезти заключенных, они не должны делать что-то более отвратительное. Если она выскочит и «вступится за них», то только привлечет к себе беду.

Поэтому она могла только переключить свое внимание на что-то другое, чтобы унять чувство беспомощности.

— Мне интересно, кто ты такой?

Ци Шань знает слишком много.

Кроме того, он появился слишком вовремя.

Какая у Шэнь Тан должна быть везучесть, чтобы в такой сложной ситуации встретить такого всезнающего и крутого человека?

Но Ци Шань не ответил на вопрос, а перевел стрелки обратно.

— Прежде чем ответить на этот вопрос, Шэнь Сяолань, не должна ли ты тоже раскрыть свою истинную личность? Это будет проявлением искренности.

И почему у нее есть императорская печать?

Но этого он не спросил, потому что он верил, что Шэнь Сяолань, будучи хитрой, понимает его недосказанные слова.

Возможно, это их взаимное понимание.

Шэнь Тан: «...»

Ей не чего сказать.

Если бы у нее была опора, если бы она помнила все о своем текущем теле, то ей нужно было бы прятаться рядом с Ци Шань и пытаться узнать больше информации?

— Юаньлян, как ты думаешь, кто я?

Шэнь Тан использовала универсальную формулу для избегания прямого ответа.

Переводить стрелки и делать вид, что ты не знаешь? Она тоже умеет!

Но после ее слов Ци Шань замолчал, его взгляд был таким сложным, что она не могла разглядеть его, он внезапно вздохнул:

— Я думал... Да, Шэнь, ты из рода Шэнь!

Он не знает, что ему пришло в голову, но его выражение лица внезапно прояснилось!

Шэнь Тан была в тупике, на ее лбу зажглись три вопросительных знака, но она не могла проиграть:

— Я из рода Шэнь, Юаньлян, ты же знал это давно? Вэньсинь не может лгать, если только у меня нет твоих способностей к маскировке.

Но...

Что не так с тем, что я из рода Шэнь?

Следующая фраза Ци Шань полностью ее ошарашила.

— Если это так, то Сяолань — это «Гун Чэн»?

Шэнь Тан: «...»

Кто такой Гун Чэн?

Ей внезапно стало очень интересно, что еще напридумал Ци Шань.

Ци Шань продолжал говорить, не отрывая взгляда от Шэнь Тан, он рассказал о слухах:

— Правитель Синь был большим любителем женщин, он был очень безжалостен к женщинам, возможно, это было карой небесной, у него была только одна дочь, но он любил ее гораздо меньше, чем Гун Чэна, сына главы клана Гун. Однажды кто-то предложил ему выдать Гун Чэна за свою дочь, но он сильно рассердился и отправил его в ссылку... И поэтому в народе пошли слухи...

Шэнь Тан сама догадалась:

— Ты имеешь в виду, что правитель Синь насадил луга на голове главы клана Гун? Нет, я имею в виду, что он спал с женой главы клана Гун?

Гун Чэн — это сын правителя Синь?

Глава клана Гун был «зеленым» мужчиной в течение многих лет?

Подожди...

Шэнь Тан внезапно остолбенела, спустя некоторое время она опомнилась.

Она посмотрела на свою Вэньсинь, а затем на Ци Шань, в чьих глазах было написано «Я уже разобрался в твоей тайне», она чуть не выплюнула кровь.

Она дрожащим голосом спросила:

— Фамилия королевской семьи Синь ...

Ци Шань сказал:

— Шэнь.

http://tl.rulate.ru/book/109723/4110921