Готовый перевод Proud Military Sister-in-Law of Rebirth / Перерождение гордой военной невестки: Глава 11. Мать и дочь.

Глава 11. Мать и дочь

Чжао Яо ушла в такой спешке, что даже оставила свою школьную сумку в комнате Ван Чао. Когда Ван Чао заметила это, она тут же, не раздумывая, подняла ее и пошла в подъезд. Она подошла к открытому пролету на втором этаже и увидела, как Чжао Яо выбегает из подъезда во двор.

— Чжао Яо, не пачкай наш дом своей школьной сумкой! — закричал Ван Чао и бросил сумку Чжао Яо вниз.

Со звуком "Бах!" сумка тяжело врезался в землю, в результате чего подналось облако пыли.

Все во дворе были потрясены словами и действиями Ван Чао. Эти две девушки поссорились, и это было как раз после рабочего дня. Во дворе было много людей, и все внимание было приковано к девочкам.

Чжао Яо никогда не думала, что Ван Чаосделает такое на глазах у стольких людей. Она чувствовала себя очень смущенной. Она наклонилась, чтобы подобрать свою школьную сумку, подняла голову и сказала с лицом, полным праведности: «Ван Чао, за твою доброту следует отплатить ненавистью. Если ты не признаешь добрые намерения других, то я, Чжао Яо, сегодня разорву с тобой отношения!» Она должна была что-то сказать, чтобы достойно отступить и сохранить лицо.

Наверху Ван Чао пренебрежительно улыбнулся и холодно сказала: «Спасибо тебе, двуличная сука, за то, что отпустила меня!»

— Ты! — Чжао Яо подняла голову, чтобы посмотреть на Ван Чао. От возмущения у нее перехватило дыхание. Более того, люди во дворе уже начали шептаться и показывать на нее пальцем, заставляя ее еще больше краснеть и смущаться. Наконец, она смогла только издать звук «хм», прежде чем опустить голову и поспешно покинуть двор стекольного завода.

Ван Чао хлопнула в ладоши и пошла домой. Когда она вошла, она увидела Бай Чжэси, стоящую посреди гостиной с виноватым выражением лица.

— Чао’эр, мама подвела тебя. Мама на самом деле не видела личности Чжао Яо. — Бай Чжэси считала, что, поскольку она взрослая, она должна была быть более зрелой. Более того, воспитание дочери было ее обязанностью. Однако она не смогла распознать плохих намерений этого ребенка, поэтому испытывала чувство стыда перед дочерью.

Увидев болезненное выражение лица Бай Чжэси, Ван Чао почувствовала себя неловко. Она долго стояла на месте, прежде чем ей, наконец, удалось произнести хотя бы одно слово.

— Это не твоя вина. Это я слишком глупа и невежествена. — Она твердо верила в Чжао Яо, и это действительно было причиной. Если бы она все обдумала, она бы выслушала все, что говорила Бай Чжэси. Но вместо этого она поссорилась с ней, а потом они отдалялись все дальше и дальше.

Услышав слова дочери, Бай Чжэси обрадовалась. Прошло много времени с тех пор, как Чао’эр говорил с ней так и признавала свои ошибки. Она вспомнила то время, когда дочь пришла к ее лотку на рынке и купила ей поесть каши и булочек.

— Чао’эр, что-то случилось? Можешь рассказать маме.

— Нет, ничего не произошло! — сказала Ван Чао с деревянным лицом, хотя она была ошеломлена. Мать явно раскрыла ее.

— Тогда сегодня ты… — Бай Чжэси тщательно, хоть и безуспешно, пыталась скрыть свое беспокойство.

— Не позволяй своему воображению разгуляться. Я все еще твоя вспыльчивая дочь, и никто не может думать о том, чтобы разлучить нас, если они не мертвы!

— Ой-ой-ой!, что ты имеешь в виду под словами «они не мертвы»?

То, что сказала Ван Чао, совсем не походило на то, что дочь должна говорить матери, но Бай Чжэси расслабилась и рассмеялась. Она не стала ничего больше выпытывать у Ван Чао. Эти слова и без того были достаточно хороши. Все нужно было делать поэтапно. В любом случае, ее дочь шла в правильном направлении, Поэтому Бай Чжэси дала ей лишний совет: «В будущем ты должна держаться подальше от Чжао Яо».

Ван Чао увидела счастливое выражение лица своей матери, и внезапно почувствовала себя не сыновней.* Однако ее слова сделали Бай Чжэси такой счастливой. Она хотела что-то сказать, но чувствовала усталость.

— Не могла бы ты приготовить… — сказала Ван Чао, направившись в свою комнату, она остановилась почти у двери и повернула голову и продолжила. — Красное тушеное мясо. — Затем она зашла в комнату и закрыла дверь.

Бай Чжэси, которая смотрела на спину своей дочери, на мгновение была ошеломлена, прежде чем быстро прийти в себя. И снова ее лицо озарила улыбка. Красное тушеное мясо было ее фирменным блюдом, а также любимым блюдом дочери. Еще до того, как ей исполнилось десять лет, Ван Чао уже любила есть это блюдо. Бай Чжэси усердно готовила, думая о сегодняшнем дне.

Во время ужина Ван Чао насильно отдал половину красного тушеного мяса Бай Чжэси. Если у Бай Чжэси было хоть малейшее намерение не есть его, Ван Чао откладывала палочки для еды и сурово смотрела на мать.

Прошло почти двадцать лет с тех пор, как она ела красное тушеное мясо, приготовленное Бай Чжэси. В то время ей явно нравилось есть его, но поскольку Чжао Яо любила жареное мясо с побегами бамбука, она перестала есть красное тушеное мясо.

Ван Чао тщательно смаковала красное тушеное мясо, чувствуя, что это действительно самое вкусное блюдо в мире. Она откусила, тщательно прожевала, и на ее холодном лице появилось нежное выражение. Такое можно было увидеть очень редко.

Бай Чжэси осторожно проглотила тушеную свинину и посмотрела на свою послушную дочь. На мгновение ее мысли смешались. Постепенно ее глаза стали влажными, ее нос стал воспаленным, и ее горло начало болеть.

Па! Бай Чжэси поставил миску на стол и небрежно сказав: «Прости», поспешила в свою комнату и закрыла дверь изнутри. Ван Чао, которая усердно ела, в замешательстве подняла голову. Она посмотрела на тарелку, которую Бай Чжэси оставила несколько ложек риса, перевела взгляд на плотно закрытую дверь и на мгновение задумалась, прежде чем пойти в спальню.

Ее спальня была отделена стеной от спальни Бай Чжэси. Когда она была маленькой, отец сделал телефонную трубку и соединил две комнаты, сопровождая Маленькую Чао’эр, у которой только появилась собственная комната для сна, что придало ей безграничной смелости спать одной.

Ван Чао залезла под кровать и достала трубку, которой давно не пользовалась. Не обращая внимания на пыль на нем, она приложила его к уху и услышала тихий плач Бай Чжэси.

В главной спальне Бай Чжэси сидела на краю кровати, одной рукой плотно прижимая полотенце ко рту, скрывая рыдания, позволяя слезам капать на полотенце, а в другой руке она держала фотографию своего покойного мужа.

«ШиГо, Чао’эр… Чао’эр наконец поняла. Сегодня она не закатывала мне истерику, она… Сегодня она купила мне каши и булочек, и даже дала мне половину красного тушеного мяса... Чао’эр не выглядит глупой, она... Она умеет различать добро и зло, знает, что нужно делать в будущем... В будущем, когда я доберусь до тебя в загробной жизни у меня тоже будет лицо, когда я встречусь с тобой... Уууу... Шиго, я скучаю по тебе...»

В соседней комнате Ван Чао'эр молча положил трубку, вылезла из-под кровати, постояла немного в своей комнате, а потом коснулась ее лица, совсем не чувствуя себя мокрой.

«Ты неблагодарная сволочь!» сказала она себе. В своем сердце она решила, что она будет хорошо относиться к Бай Чжэси и даст ей все самое лучшее. Она молча вернулась к обеденному столу, но Бай Чжэси не вышла к ней. Ван Чао убрала со стола, сложила оставшийся рис в кастрюлю, написала записку и положила ее на стол, и ушла.

*Примечание переводчика: Сыновний — это устаревшее слово, она часто используется в Китайской литературе. Означает «почтительный и благодарный родителям». Я сохраню его в тексте, хотя это, очевидный архаизм. Наверняка оно нам еще встретится.

http://tl.rulate.ru/book/61861/1858003