Готовый перевод Re: Dragonize (LitRPG) / Re: Dragonize (LitRPG): Том 1 Глава 1 - Добро пожаловать в загробную жизнь

(от переводчика)

Логики томов и частей автор прошел и поэтому 1й том будет до конца наверно.

"Привет, Дрю. Добро пожаловать в загробную жизнь."

В тот момент, когда я осознал, что слышу голос, я увидел перед собой очертания фигуры в мантии - источник голоса, как я предположил. Но что меня заинтересовало, так это не фигура, а полное отсутствие чего-либо еще в поле моего зрения - хотя фигура была в стоячей позе, казалось, что она подвешена в пустом пространстве.

Я начал оглядываться по сторонам, но быстро понял, что смотреть здесь не на что. На краткий миг мне пришло в голову, что если я мог прекрасно видеть фигуру, стоящую передо мной, то там должен был присутствовать какой-то источник света, что-то освещающее их фигуру, но быстрый взгляд вверх подтвердил, что наверху ничего не было. Я не смотрел в черноту как таковую - скорее, это было похоже на то, как если бы я смотрел в пустоту.

"Ты не попадешь ни в рай, ни в ад", - сказала фигура передо мной. - Или, по крайней мере, загробная жизнь - это то, что ты о ней думаешь. Я полагаю, это может быть рай или ад, в зависимости от вашего выбора, но если вы думаете, что рай - это место, вы не найдете его, заглянув туда". Фигура, андрогинная как по форме, так и по голосу, указала пальцем вверх.

Неужели они неправильно истолковали мой взгляд вверх - в поисках какого-нибудь источника света, который, казалось, освещал их, - как попытку взглянуть на небеса? Если это так, то это означало, что фигура, стоящая передо мной, не была всеведущей - единственное, что они могли понять о том, что происходило у меня в голове, - это то, что они могли сделать по моим жестам.

Фигура сделала несколько шагов вперед. Я попытался разглядеть лицо, ища хоть какое-то выражение, но оно казалось расплывчатым, как в тумане. На мгновение я подумал, что это, возможно, из-за моей близорукости - я протянул руку, чтобы дотронуться до своего лица, и убедился, что очков, которые я обычно носил, там не было. Однако я быстро понял, что, хотя лицо фигуры казалось расплывчатым туманом, я мог ясно различить контуры ее одеяния. Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, что я вижу ткань халата, потому что, хотя материал казался отчетливым, его цвет, казалось, медленно менялся: от яркого жемчужно-белого к светло-пурпурному и светло-лавандовому.

"Кто ты?" - сказал я фигуре.

"Я твой проводник к следующей главе твоего существования", - сказала фигура.

- У тебя есть имя? - спросил я.

"Я знаю, - сказала фигура, - но это то, что вам было бы трудно произнести. Вы можете называть меня как вам заблагорассудится."

Я колебался. Я пока не был уверен, что готов дать этому расплывчатому существу имя.

Фигура, казалось, почувствовала мое колебание. "Некоторые в вашем мире сравнили меня с Афиной", - сказала фигура. - Возможно, вы сочли бы это столь же полезным в качестве обращения.

"Хорошо, Афина", - сказал я.

Я внезапно осознал, что у фигуры, стоящей передо мной, больше не было расплывчатого лица. Я мог разглядеть резкие черты лица - глубокие, пронзительные карие глаза, высокие скулы, которые создавали впечатление элегантности, и оливковый оттенок кожи. Я мог видеть длинные черные волосы, ниспадавшие на плечи фигуры, и это в сочетании с лицом, казавшимся отчетливо женственным по форме, создавало у меня впечатление, что я стою перед женщиной, возможно, средиземноморского происхождения. Греческий? Это соответствовало бы названию...

Я не знал точного момента преображения, и было ли вообще "преображение" или просто изменение в моих чувствах - может быть, то, что я решил назвать фигуру именем "Афина", придало ей такую женственную внешность? Если бы я вместо этого предложил имя "Зевс", уставился бы я на седобородого мужчину? Или другие до меня выбрали имя "Афина", потому что видели то, что сейчас вижу я?

"Я всего лишь твой проводник из одной жизни в другую", - сказала Афина. "Подробности существования, которыми я могу поделиться с вами, ограничены этим - вашими последними несколькими шагами в вашей предыдущей жизни и первыми несколькими шагами в вашей следующей жизни".

"Я оставляю жизнь позади", - сказал я. "Это была та жизнь, которая у меня была в Денвере, верно? Дипломная программа по физике? Я правильно это помню?"

"Действительно", - сказала Афина.

В то время как она продолжала говорить тем же голосом, который я мысленно классифицировал как "андрогинный", когда впервые услышал его, услышав этот голос из уст фигуры, имевшей внешность женщины, я переосмыслил его таким образом, что мне было трудно воспринимать его как что-то другое. чем женственный. Или голос действительно изменился каким-то неуловимым образом?

"Итак, - сказал я, - если я оставляю этот мир позади, я полагаю, это означает, что я умер. Ты случайно не знаешь, как это делается?"

"Ты умер в своей постели", - сказала Афина. "У вас случился сердечный приступ вскоре после полуночи".

"Как это возможно?"

"У вас было то, что врачи вашего мира назвали бы врожденным пороком сердца", - сказала Афина.

"Мне никогда не ставили ничего подобного", - сказал я.

"Возможно, если бы вы это сделали, вы могли бы получить профилактическое лечение, и ваша жизнь в том мире была бы длиннее".

Что ж, тут с ней было не поспорить.

"Ничто не запрещает вам зацикливаться на своей прошлой жизни, но, по моему опыту, те, кто больше сосредотачивается на том, что ждет их впереди, кажется, добиваются большего успеха", - сказала Афина.

"Сделать лучше?" В каком смысле?"

"Преуспеют в своей следующей жизни", - сказала Афина.

Я кивнул. На краткий миг я подумал о том, чтобы покопаться в своих воспоминаниях, чтобы посмотреть, есть ли у меня какие-нибудь воспоминания о смерти от неожиданного сердечного приступа, но какая от этого была бы польза? В лучшем случае, я бы заново переживал момент своей смерти. Направленный вперед фокус.

"Что дальше?"

"Я строитель мира"(как переводчик скажу что в оригинале world-bilder так что пожалуйста не бейте меня), - сказала Афина. "И я думаю, что у меня есть мир, с которым ты был бы совместим".

Она подняла руку, и между нами появилась плоская поверхность - стол. Я посмотрел на стол и понял, что смотрю на что-то похожее на топографическую карту. Я мог различить очертания красных гор, бесплодных желтых долин и нескольких предгорий, испещренных зелеными и коричневыми пятнами. Рельеф начал меняться, приближаясь к одному из лесистых предгорий, пока мир передо мной не стал достаточно большим, чтобы я мог разглядеть крошечные очертания того, что казалось оленем, движущимся по одному из холмов.

"Похоже, это приятный мир", - сказал я, чувствуя себя глупцом, когда говорил это. Я не знал, как еще описать то, на что я смотрел, или с чем именно я это сравнивал, но мысль о том, что моя загробная жизнь может быть жизнью в этом мире, казалось, принесла некоторое облегчение - все выглядело достаточно знакомым. Я не знал точно, что такое "загробная жизнь" - или, возможно, это была просто "следующая жизнь", - но мне на мгновение пришла в голову мысль, что следующая глава моего существования может быть чем-то за пределами моей привычной зоны, например, быть разумной звездой на просторах космоса, или, может быть, вообще не быть разумным. Этот мир был похож на землю по своей топографии, в нем были флора и фауна, похожие на те, с которыми я был знаком, и, учитывая то, как эта фауна скакала, казалось, что в нем была знакомая гравитация.

Я полагаю, в этом был смысл - Афина сказала, что этот мир будет таким, с которым я буду "совместим".

"Кажется, это приятный мир?" Афина повторила мне мои слова, и я поймал себя на том, что немного съеживаюсь, когда она их произносит. "Этот мир не всегда хорош". По мановению ее руки пейзаж перед нами изменился, и я увидел трех человек на холме, убегающих от крупного зверя, по меньшей мере в три раза превышающего их рост. Изображение на столе закружилось передо мной, и когда стол повернулся, я увидел, что преследующий их зверь был деформированным чудовищем с одним глазом в центре лба, очень похожим на циклопов из греческой мифологии. Я посмотрел на троицу мужчин, убегающих от циклопа - на самом деле, при ближайшем рассмотрении, один из них оказался женщиной с короткими волосами, одетой во что-то похожее на непрочные самодельные доспехи, которые, вероятно, не защитили бы их, если бы циклоп когда-нибудь подобрался достаточно близко, чтобы нанести удар.

Я наблюдал с болезненным чувством зачарованности и ужаса, как три человека бежали по ландшафту с циклопом позади них, когда небольшая вспышка огня, казалось, ударила циклопу в голову, прямо в глаз. Чудовище попятилось назад, схватившись за голову и прикрыв глаз обеими руками, издав ужасающий стон. Мои глаза проследили за дымовым следом, ища источник того, что поразило циклопа, и я заметил человеческую фигуру в мантии, которая была прямо в середине броска - броска, который послал еще один огненный шар в лицо циклопу, на этот раз попав ему в руки, прикрывавшие его глаз.

Трое убегавших людей в доспехах развернулись и побежали обратно к циклопу, выхватив оружие, нанося удары по его ногам - один из мужчин использовал что-то похожее на булаву, в то время как женщина и другой мужчина полоснули зверя по ногам холодным оружием. Циклоп потянулся вниз, но, казалось, он двигал руками вслепую, ощупывая и не в состоянии найти людей под собой, которые ловко уклонялись от его рук. Обладатель булавы нанес удар сзади, который, казалось, пришелся ему прямо в то место, где могло бы находиться ахиллово сухожилие - если у этого зверя вообще было ахиллово сухожилие, - и он отшатнулся назад. Обладатель булавы упал на землю и откатился в сторону как раз в тот момент, когда циклоп приземлился там, где он только что стоял.

Женщина прыгнула циклопу на шею, подняла свой меч и вонзила его прямо в глаз зверя. Циклоп обмяк, и четыре фигуры издали радостный вопль.

"Итак, в этом мире есть монстры", - сказал я.

Афина кивнула.

"Но этих монстров можно победить". Афина снова кивнула.

Я более внимательно изучил празднующие фигуры, которые в этот момент, казалось, разделывали зверя на части, вероятно, пытаясь извлечь из него полезные материалы. Я заметил, что у человека с булавой, который сбил монстра с ног, казалось, были заостренные уши и худое, жилистое телосложение. Я повернулся к Афине. "Он что, эльф?"

"Этот мир создан по образцу ваших собственных легенд", - сказала Афина. "Он наполнен вызовами, которые имитируют вызовы в историях, рассказанных в вашем мире".

Между именем "Афина" и появлением циклопа я начал задаваться вопросом, не был ли этот мир создан по образцу греческой мифологии, но появление эльфа в стиле Толкина, казалось, довольно основательно развеяло эту идею. Если бы этот мир был специально разработан для "совместимости" с людьми, которые только что покинули землю, я полагаю, имело бы смысл, что мир представлял бы собой мешанину различных мифологий. Если бы вы пытались создать мир, в котором люди хотели бы жить, конечно, вы бы посмотрели на истории, рассказанные людьми, чтобы понять, с какими испытаниями они могут столкнуться. Это был способ избежать создания утопии, своего рода "рая", лишенного целей или конфликтов, таким образом, который, вероятно, оставил бы людей несчастными, даже если бы это был "рай".

Я кивнул. "Это мир, основанный на историях, которыми мы делились и которыми наслаждались".

Я посмотрел на сцену на холме с мертвым циклопом. Внезапно циклоп, казалось, растворился в небытии, и над головой женщины, нанесшей смертельный удар, появилась вспышка цвета. Я едва мог различить очертания желтого свечения над ее головой - пару цифр.

Я услышал слабый голос снизу. "Двадцатый уровень!"

"Мило!" - сказал один из мужчин, стоявших рядом с ней. "Теперь ты, наконец, можешь вооружиться этим палашом второго уровня".

Я моргнул и посмотрел на Афину. "Это что, игра?"

"Это мир, созданный на основе легенд и историй вашего мира", - сказала Афина. "Это один из самых новых миров, основанный на культурных особенностях современных людей".

"Нет, я имею в виду..." Я указал на стол. "Стал бы я на самом деле жить в этом мире? Или я бы просто смотрел на это свысока, управляя аватаром, вместо того чтобы на самом деле жить в мире как человек?"

"Ты бы населил весь мир", - сказала Афина. "Как человек, возможно".

"Или, может быть, эльф, или гном, или что-то в этом роде?"

Афина кивнула. "Это тоже возможности, несколько из многих".

"Почему этот мир так устроен?

"Мы изучили истории, рассказанные в вашей культуре, чтобы найти правила, которые могли бы управлять возвышенным существованием", - сказала Афина. "Многие люди в вашем мире, похоже, разочарованы тем фактом, что их жизнь, похоже, управляется правилами, которые они не всегда понимают".

Я кивнул. - Например, определение понятия "здоровая" пища. На протяжении десятилетий люди придерживались диет с высоким содержанием углеводов, следуя модели "пищевой пирамиды", потому что универсального показателя здоровья не существует. Это то, что вы не можете определить количественно".

"Трудно определить состояние здоровья количественно", - сказала Афина, тонко поправляя меня. "Предоставляя измерения таких характеристик, как здоровье, выносливость или сила человека, этим людям становится легче понять причинно-следственную связь между их действиями и их совершенствованием как личности".

Изображение людей на столе уменьшилось, и я обнаружил, что смотрю на равнинное поле, окаймленное горным хребтом.

Я присела на корточки перед столом и скрестила руки на груди, раскачиваясь взад-вперед на пятках, обдумывая то, что только что показала мне Афина.

"Ты расстроен тем, что увидел?" сказала Афина. Я уловил легкое колебание, возможно, намек на беспокойство в ее голосе.

"Я в порядке", - сказал я. "Мне просто нужно подумать". Я принял свою задумчивую позу.

Покачивающее движение, при котором я переносил вес с передней части стопы на заднюю, помогало мне сосредоточиться в моменты, когда я хотел блокировать любые отвлекающие факторы, а приседание с центром масс низко над землей помогало мне сохранять равновесие, когда я раскачивался. Я отдавал себе отчет, что в такой позе я выгляжу очень странно, но это был способ справиться со стрессом, который развился у меня за годы учебы в аспирантуре, а мой физический факультет, как и любая исследовательская лаборатория, казалось, терпел некоторые причуды и эксцентричность, подобные тем, которые я развил как механизмы преодоления в течение этого времени. Наблюдение за 23-летним парнем, скорчившимся на табурете и раскачивающимся на пятках, бормочущим что-то себе под нос о микрофлюидике, едва ли можно было считать чем-то необычным в большинстве лабораторий, в которых я работал.

Афина хранила почтительное молчание, пока я обдумывал сцену, которая только что разыгралась передо мной. Очевидно, что этот мир, который мне только что показали, был основан на какой-то игровой системе прогрессирования. Существование, похожее на игру. На что было бы похоже жить в мире, где мой прогресс и рост измерялись бы в виде дискретных целых чисел? Я мог видеть преимущества. Была причина, по которой люди находили видеоигры такими захватывающими - я сам провел много поздних ночей, выполняя квесты в жанре RPG, стремясь к целям, которые не имели никакого отношения к моей реальной жизни, исключительно потому, что мне нравилась обратная связь от убийства монстров и наблюдения за повышением уровня. Что, если бы я мог прожить жизнь, в которой я мог бы получить такую же петлю обратной связи, граничащую с привыканием, и улучшить себя, а не аватар?

Тот факт, что так много людей пытались "геймифицировать" аспекты своей жизни с помощью таких вещей, как приложения для тренировок, казался доказательством того, что, возможно, такой образ жизни был более желанным или, по крайней мере, лучшим способом двигаться к самосовершенствованию. Но была бы это лучшая жизнь? Что, если я попаду в зависимость от этой петли обратной связи, проведу там всю жизнь, а затем обнаружу, что меня выбросило обратно в мир, более похожий на землю, с которой я пришел?

Я перестал раскачиваться и посмотрел на Афину. - Этот мир, который ты мне только что показал, мог бы стать моей следующей жизнью. Но что будет потом?"

"Ты можешь перевоплотиться в том же мире", - сказала Афина. "Или, возможно, если вы накопите достаточно силы, вы решите подняться на более высокие уровни существования и сможете создавать свои собственные миры".

"Сила, да?" Я обдумал слова Афины. Обретение достаточной силы могло бы позволить мне стать создателем миров - это, вероятно, поставило бы меня в союз с тем, кем бы ни была Афина. Она казалась своего рода божеством, обладающим способностью создавать миры и, предположительно, вытаскивать людей из подвешенного состояния и помещать их в миры, которые она создала. С другой стороны, жизнь такого существа, как Афина, не обязательно может быть завидной. Я повернулся к ней и спросил: "Что именно означает этот "высший план существования"?"

Глаза Афины, казалось, на мгновение отвели взгляд от меня, как будто она что-то обдумывала, прежде чем ответить - немного неожиданно для женщины, чьи ответы до этого момента приходили быстро.

"Когда-то я пришла из мира, подобного вашему", - сказала Афина. - Мир зарождающегося порядка. Я проектирую миры, чтобы люди, эволюционирующие из миров зарождающегося порядка, могли жить лучше".

"Возникающий порядок", - сказал я себе. Я понял концепцию - возникающий порядок означал, что вещи развиваются без какого-либо намерения или цели, как рыночные принципы, которые позволяли экономике развиваться даже в отсутствие контролируемого центрального планирования, или принципы эволюции, которые привели к тому, что жизнь на земле в конечном итоге произвела людей без вмешательства разумной сущности, направляющей развитие человечества. виды и цивилизации с какими-либо намерениями. Конечно, это отсутствие намерений приводило к случайным тупикам и оплошностям на этом пути.

"Итак, - сказал я, - в этом мире, который вы создали, я полагаю, ни у кого нет аппендикса".

"Мои проекты не идеальны", - сказала Афина. "Но мне нравится думать, что они немного более утонченные, чем мир, из которого вы родом, или миры, которые я проектировал раньше. Я не смог бы этически оправдать то, что отправил тебя туда, если бы думал иначе."

"Ах", - сказал я себе. - Итак, я буду вашим подопытным? Просто собираете данные, пока не разработаете следующую версию этого мира?"

"Неизбежно, что с каждой итерацией мои проекты будут улучшаться", - сказала Афина. "Это не значит, что я превращаю жителей этого мира в подопытных животных".

- И этот мир... - я указал на стол. "Это твой последний дизайн?"

"да."

"В таком случае, - сказал я, - я был бы дураком, если бы выбрал что-нибудь другое, верно? Если вы собираетесь спросить меня, в каком мире я хочу родиться, я выберу этот".

- Я рада слышать, что ты говоришь так решительно, - сказала Афина, - но это не тот выбор, который я прошу тебя сделать. Этот мир уже был определен в качестве вашего пункта назначения. Твой выбор заключается не в том, в каком мире ты родишься, а в том, какую жизнь вести".

- Какая жизнь? Что, типа я могу выбрать расу и профессию?"

"Я имею в виду, если бы вы действительно хотели выбрать подходящую жизнь для меня, вам бы понадобилось гораздо больше данных, чем просто одно слово, верно? Особенно когда то, что я подразумеваю под этим словом, может полностью отличаться от того, что мог бы сказать кто-то другой, произнося то же самое слово. Здесь могли бы стоять два человека, и оба они могли бы произнести слово "власть", но это означало бы разные вещи".

Афина хранила молчание.

Афина, вероятно, искала какой-то контекст, чтобы понять, что в конечном счете означал мой односложный ответ - каким бы он ни был. Неужели она читала мои мысли, чтобы угадать намерение, стоящее за моими словами? Это казалось маловероятным. Одним из первых выводов, которые я сделал об Афине, было то, что, когда я посмотрел вверх, пытаясь найти источник света, она истолковала это как то, что кто-то смотрит на небеса. Если она не могла прочитать мои мысли в тот момент, то маловероятно, что она могла прочитать мои мысли в этот момент.

Но хотя Афина, казалось, не могла читать мои мысли, она, казалось, знала подробности моей жизни - что я из Денвера и что меня зовут Дрю. Вероятно, и множество других вещей тоже. Тогда, если бы она искала какой-то контекст, чтобы понять смысл моего односложного ответа, это должна была бы быть жизнь, которой я жил.

Афина хранила молчание.

Я сложил руки перед собой и принял свою задумчивую позу. "Мне понадобится время, чтобы подумать об этом".

"Потратьте столько времени, сколько вам нужно", - сказала Афина.

- Ты действительно это имеешь в виду? Я сказал. "У тебя нет места, где тебе нужно быть?"

"Время работает на меня не так, как на тебя", - сказала Афина таким тоном, который наводил на мысль, что любая попытка с ее стороны объяснить это утверждение дальше была бы за пределами моего понимания.

“хорошо”. Я молча покачалась на каблуках, прокручивая в голове каждое из слов, размышляя о том, какими могут быть последствия использования этого слова в качестве ответа.

Мне на самом деле не нравилась идея выбрать "любовь". Хотя моя жизнь не была лишена семьи, дружбы или романтики, я никогда не был сторонником проявлений физической привязанности, и если бы я сказал "люблю", был шанс, что Афина могла бы истолковать это как заявление о с моей стороны, я сожалел о том, что вел относительно замкнутую жизнь. Идея о том, что маятник качнулся в другую сторону и я родился в каком-то существовании, где физическая привязанность была частью повседневного существования, не особенно привлекала меня. И не помогло то, что, когда я подумал о профессии, определяемой словом "любовь", первое, что пришло на ум, была древнейшая профессия в мире. Я не был уверен, есть ли в этом мире подобные профессии, основанные на любви, но я не был уверен, что хочу рисковать - особенно учитывая, что мне было гораздо труднее думать о том, в чем могут заключаться преимущества жизни, определяемой любовью.

Идея знания была гораздо более заманчивой, но к этой идее я относился с осторожностью. Если бы Афина знала мою жизнь, она знала бы о моем физическом образовании, и просьба о дополнительных знаниях могла бы приблизить меня на шаг к разгадке тайн Вселенной. Однако, когда я задумался об идее постижения природы существования, я поймал себя на том, что немного отстраняюсь. Правда заключалась в том, что, несмотря на то, что я прожил жизнь в погоне за истиной и познанием Вселенной, я также прожил свою жизнь таким образом, что намеренно держал себя в неведении относительно определенных аспектов мира. Например, я держался подальше от средств массовой информации, чтобы не обращать внимания на постоянный поток ежедневных политических репортажей, главным образом потому, что идея постоянного мониторинга проблем, которые я не мог решить, приводила меня в состояние тревоги. Я провел большую часть своей жизни, избегая социальных сетей по той же причине.

Был также тот факт, что, несмотря на то, что я жил жизнью, в основном определяемой жесткой рутиной, я пытался намеренно привнести в свою жизнь спонтанность. Я был из тех людей, которые время от времени занимались хобби на неделю, а потом бросали их. Я не считал, что время, переходящее от хобби к увлечению, потрачено впустую - мне нравилось поверхностно разбираться во многих темах. Хотя это может показаться странным, на самом деле мне больше нравилось изучать вещи, чем знать их. В некотором смысле, именно недостаток моих знаний сделал возможным такого рода обучение. У меня мелькнула мысль, что "знание" могло бы быть проклятием, если бы оно мешало мне когда-либо смотреть и наслаждаться фильмом с неожиданным поворотом сюжета - ну, вероятно, не "кино" в таком мире, как этот, но рассказывание историй было практикой старше Голливуда, и, вероятно, был неплохой шанс что в этом мире есть барды, которые могли бы сыграть эту роль.

Я также не мог отогнать ужасающую возможность того, что могут быть откровения определенного рода, которые могут вызвать безумие - я мельком вспомнил "Оно" Стивена Кинга, где видение истинной формы монстра сводило людей с ума, и еще несколько историй Лавкрафта с похожими предпосылками.

Оглядываясь назад на мое собственное изучение науки, я прихожу к выводу, что в конечном счете моя академическая карьера была связана скорее со стремлением к пониманию, чем со стремлением к знаниям. Если бы Афина предложила мне "интеллект", я бы с гораздо большим желанием принял ее предложение, но чем больше я думал об идее выбрать "знания", тем менее очевидным казался ответ.

Афина также предложила возможность "власти". Если бы это была типичная фантастическая история, "власть" была бы очевидной ловушкой, и герой, вероятно, выбрал бы "любовь" или, может быть, что-то вроде "мудрости" или "мужества" вместо этого, но странным образом я вроде как уже рационализировал "любовь" и "знание" как потенциальные ловушки, так что "это может быть ловушкой" не было ударом конкретно по власти. Чем больше я думал об идее власти, тем больше мне казалось, что большинство моих возражений против нее были основаны на такого рода "героических" историях, а не на какой-либо честной оценке этой концепции.

Хотя "власть" могла быть ловушкой в контексте истории о коварном джинне или сделке с дьяволом, Афина не казалась мстительной богиней или игривой обманщицей, которая хотела "наказать" людей, стремящихся к власти, обрекая их на несчастную жизнь. Если бы я собирался попасть в какую-либо "ловушку", наиболее вероятной возможностью было бы не то, что Афина намеренно пыталась обмануть меня, а то, что она могла непреднамеренно неверно истолковать мою просьбу. Я мог бы придумать множество способов, которыми просьба о "любви" или "знании" может непреднамеренно иметь неприятные последствия, но мне было трудно представить, как "сила" может случайно проявиться каким-то неприятным образом. Может быть, я мог бы быть проклят сверхсилой и в конечном итоге стать каким-нибудь изгоем, который непреднамеренно ломал людям руки, когда пожимал их, или случайно рубил собак карате, когда пытался их погладить, но это показалось мне скорее забавным образом, чем реальной возможностью.

Сила может проявляться многими способами. Из трех вариантов "мощность" казалась наиболее взаимозаменяемой. И учитывая, что я решал это, чтобы ответить на очень практичный вопрос - в какую жизнь я хотел бы перевоплотиться, - это казалось привлекательным качеством. Если бы я выбрал "знание" и родился ученым, мои возможности могли бы быть более ограниченными, чем если бы я выбрал "власть" и обнаружил, что родился королем или бароном. Король всегда мог использовать свою власть для приобретения знаний, но ученому казалось гораздо труднее использовать свои знания, чтобы взойти на трон. И любовь...ну, я не был уверен, каково было определение любви Афиной, но я почти уверен, что какой бы любви я ни желал, я смог бы заслужить ее самостоятельно, если бы у меня было достаточно времени и ресурсов, а "власть" и "ресурсы" казались мне довольно похожими понятиями.

Чем больше я обдумывал эту идею, тем больше идея о том, что жизнь определяется "властью", казалась мне лучшим выбором из тех, что предлагала мне Афина. Казалось, это ограничивало мои недостатки и, вероятно, давало мне больше возможностей.

Кроме того, интерпретация Афиной слова "власть" должна была основываться на той жизни, которую я прожил. Так что был неплохой шанс, что я просто стану более могущественным в том направлении, к которому стремился всю свою жизнь, - улучшу понимание. По сути, это могло бы быть то же самое, что ответить "знание", если бы она использовала интерпретацию знания, которая соответствовала бы чему-то, что я счел бы желательным - это даже соответствовало клише "знание - это сила". И если эта сила выражается в повышении интеллекта или понимания, еще лучше. Существовала приличная вероятность того, что ответ "сила" даст мне некоторые из возможных преимуществ ответа "знания". Однако более вероятной возможностью было то, что "сила" в этом мире каким-то образом будет определяться количественно по уровню. Возможно, если бы я выбрал "силу", я мог бы начать с более высокого уровня, чем другие существа в мире. Было трудно увидеть в этом обратную сторону, особенно учитывая, что успех, как правило, порождает успех.

Была еще одна вещь, которая делала ответ "сила" привлекательным. Ранее Афина упоминала, что возможно подняться на более высокие уровни существования - возможно, стать таким же существом, каким была она, - если я накоплю достаточно силы. Это было то, что она сказала в ответ на один из моих вопросов, когда я спросил ее о будущих жизнях. Я не помнил ее точной формулировки, но был уверен, что она использовала слово "сила" как средство, с помощью которого можно подняться на более высокие уровни существования. Вероятно, это было не то, о чем она рассказывала всем, а это означало, что я, вероятно, действовал с несправедливым преимуществом - был хороший шанс, что я понимал значение слова "власть" лучше, чем большинство людей, которых заставили принять это решение; другие могли даже не знать о возможности этого. вознесение. Афина также сказала, что я мог бы "избрать" вознесение - слово "избрать" подразумевало, что это необязательно. Если я почувствую себя удовлетворенным в мире Афины, то накопление силы не обязательно обяжет меня к вознесению, но если я останусь неудовлетворенным миром Афины, накопление силы и восхождение - это то, как я смогу избежать этого, возможно, создав свой собственный мир для жизни. Власть казалась мне не только лучшим вариантом для процветающего существования в этом мире, но и лучшим вариантом для возможного побега, если в этом возникнет необходимость.

перестал раскачиваться и внезапно понял, что у меня болят ноги - это была обратная сторона того, что я все время размышлял, сидя на корточках; иногда это вызывало у меня боль, когда я приходил в себя. Я встал и посмотрел на Афину.

- Сила, - сказал я.

Афина кивнула. "Тогда да проживешь ты жизнь, полную силы".

Подо мной появился светящийся круг. Мгновение спустя меня окутала тьма, и Афина исчезла.

Я ждал в темноте. Прошло несколько мгновений, но ничего не произошло.

"Афина?" Я сказал. Должен ли я был ждать здесь, в темноте, прежде чем меня отправят куда-нибудь?

Я наклонил голову, чтобы осмотреться, но почувствовал, как мое лицо обо что-то ударилось, и внезапно осознал пространство вокруг себя. Я едва мог пошевелить конечностями, и что-то сжимало меня со всех сторон.

Я снова попытался поднять глаза и снова почувствовал, как мое лицо обо что-то ударилось. У меня было смутное ощущение, что мое лицо ударилось обо что-то твердое, но, похоже, это было не очень больно, поэтому я снова наклонил голову, с большей силой, и на этот раз я услышал треск, и сквозь проделанную мной трещину начал пробиваться крошечный луч света.

Я изо всех сил задрал голову, чувствуя, как мое лицо ударяется о хрупкую поверхность потолка надо мной, и выглянул в окружающий мир.

Со всех сторон меня окружали горные утесы. Насколько я мог повернуть голову, все, что я мог видеть, - это красно-коричневую текстуру камня.

Я посмотрел вниз на контейнер, в котором находился. Там было что-то вроде белого изогнутого ограждения, и я попытался пробиться сквозь него. Я посмотрел вниз, заметив, что контейнер треснул, когда я ударил по нему кулаком, и мои руки просунулись в пару отверстий.

Нет, не руки. Когти.

Я изо всех сил рванулся наружу и почувствовал, как хрупкий контейнер разлетелся вдребезги вокруг меня. Я развернулся, наблюдая, как белые хлопья разлетаются вокруг меня, и увидел, как передо мной появился лист с цифрами.

Таблица персонажей. На данный момент я проигнорировал ряды цифр и сосредоточился только на ярко подсвеченном тексте вверху.

[Ты вылупился! Ваш класс: Детеныш дракона. Уровень 1]

Что ж, я думаю, именно так начинается "жизнь во власти".

http://tl.rulate.ru/book/95763/3261068