Готовый перевод Узумаки: Воюющие кланы / История Узумаки: Глава 6 (Предложение)

Глава 6 (Предложение)

Тсуки нашел следы джашинистов, они шли по дороге на юг в страну Горячих Источников. Никто не мог ожидать появление последователей Джашина в этих краях спустя столько лет. Джашин являлся богом крови, от своих последователей он требовал бесконечных убийств. Где бы не появлялся последователь Джашина начиналась резня. Такая агрессивная вера не могла не найти противодействие. В итоге больше полвека назад их храм был уничтожен, а все последователи были убиты. Как теперь выяснилось, кое-кто выжил, и зализав свои раны, в какой-то норе, они опять вылезли на свет. 

Тсуки бежал по лесной дороге. Юноша знал в каком направлении они шли, по пути он нашел телегу с убитым крестьянином, что еще раз убедило его в правильности пути. Сумерки быстро сгущались. 

Еще не увидев поселение, он услышал крики и почувствовал странную чакру. Страна Горячих Источников была довольно слабой, так что крестьян никто не охранял. Через пару мгновений Тсуки выбежал из-за деревьев и перед ним открылась картина бойни. На земле лежало несколько тел. Над ними стоял человек с копьем в руке, одетый в подобие черного балахона. Он сражался с маленькой группой из пятерых крестьян, вооруженных кто вилами, кто мотыгами. 

Парень в балахоне примерно того же возраста что и Тсуки легко разил копьем одного крестьянина за другим. Каждый взмах копья лишал кого-то жизни. Для копейщика крестьяне не были врагами, от всех их жалких ударов, он лениво уворачивался, через секунду убивая смельчака. 

Тсуки мог бы поторопиться и спасти последнего, но не стал. Когда он подошел, последний крестьянин был поднят в воздух, обоюдоострый наконечник торчал из его спины. Мужчина бился в конвульсиях, тяжело хрипя. Через пару секунд мучений, тело безвольно повисло в воздухе. Его убийца, наслаждаясь, наблюдал за агонией, а после резким движением скинул мертвеца на землю. 

Но больше внимания Тсуки привлекла вторая фигура, прячущаяся в темноте. Ее инородная чакра своим присутствием оскверняла природу. Когда Узумаки вышел на центр дороги, то фигура показала себя. Из-под навеса вышел седой старик, опирающийся на косу. Ее наконечник имел форму полумесяца. Мужчина был лыс, а кожа плотно обтягивала череп. Густые брови частично закрывали глубоко посаженные глаза, из-за чего вкупе казалось, что вместо глаз были две зияющие дыры. Старик имел растопыренные усы и длинную бороду до груди, которую под конец обхватывала бечева. Увидев появление Тсуки, старик дряхло посмеялся. 

—Казато, да к нам гости жалуют.— Насмешливо сказал пожилой мужчина. Его голос был странно высоким. Его более молодой напарник обернулся. —Мы вроде покинули территорию Узумаки, а они тут как тут. —

—С чего ты взял, что я Узумаки. И отец, и мать мои Учихи, да и сам я Учиха.— Тсуки холодно улыбнулся. Казато размашистыми шагами направился к нему, но дед перекрыл ему путь рукой. 

—Какой остроумный и разговорчивый Учиха нам попался. — Старик прищурился, из-за чего морщин только прибавилось. —Да к тому же красноволосый.— Он усмехнулся. —Так зачем явился к нам?— Казато, стоя около старика, возвышаясь на полторы головы над ним, грозно смотрел на Тсуки. 

—Есть у меня предложение.—

—Какой деловой попался… —Дед посмотрел на напарника и кивнул в сторону Узумаки. — У нас тоже одно есть…— Казато, взяв копье в обе руки, начал приближаться. 

Расслабленная поза Тсуки исчезла. Его острый взгляд, контрастировал с беззаботной полуулыбкой. Казато, молча приблизившись, выкинул копье вперед на всю длину, целясь в грудь Узумаки, который легким движение корпуса, отклонился в сторону, пропустив оружие мимо. Джашинист перевел колющий удар в режущий, лезвие резко пошло в бок, догоняя Тсуки, но тот все так же гибко увернулся. Его руки расслаблено свисали, а дерзкая улыбка  становилась все шире. 

—Крестьян ты поактивней вырезал. Ну же, мальчик, покажи что можешь.—Тсуки подбадривал копейщика, в чьих глазах блеснул намек на злобу. 

Через секунд Узумаки вынужден был уворачиваться в сторону от еще одного выпада. Казато из-за особенностей оружия держал большую дистанцию, чередуя довольно медленные выпады с горизонтальными режущими ударами. Тсуки, все также игриво уворачивался, каждый раз покидая удобную дистанцию для копейщика и кидая едкую фразу. Он не торопил события. 

—Так зачем ты носишь с собой эту палку?— С каждой неудачной атакой лицо джашиниста показывало все больше злости. Постепенно время между атаками сокращалось, копейщик наносил удар за ударом, давая Тсуки все меньше времени на увороты. Он перестал разговаривать, полностью сосредоточившись на битве, в которой он пока что только уклонялся. Узумаки видел, каждая новая атака копья имела все большую траекторию. 

Теперь Тсуки не отходил, танцуя на расстоянии, где копьем было удобнее всего совершать удары по нему. На такой дистанции колющие удары были невозможно, так что Казато неистово крутился, чередуя диагональные и горизонтальный удары. 

В один момент битвы, очередным ударом, копье чертило полуокружность, грозясь вспороть живот Узумаки. Тсуки, вместо уклонения, нырнул под копье, а в его руке неожиданно появился кунай, быстро брошенный в голень противника. Казато успел убрать ногу, и оружие пролетело мимо, оставив лишь маленький порез. Пока копейщик не вернулся в стойку, Тсуки подсечкой окончательно выбил его из равновесия, из-за чего Казато упал на руки. Он быстро пытался встать, но, но не успел. Водяное щупальце, появившееся из руки Тсуки, обернулось вокруг его шеи и подняло над землей. Копейщик теперь дергался в воздухе перед Узумаки, пытаясь руками разорвать технику вокруг горла. 

Старик же, увидев исход непродолжительной битвы, уже сделал движение в их сторону, но Тсуки жестом руки остановил его. 

—Мальчик, смешно то, что, как ты игрался с теми крестьянами, точно также и я сейчас играюсь с тобой.— Узумаки был полон презрения проигравшему. —Ну так что, сейчас вам интересно мое предложение?!— Не успел старик сказать. —Чего говоришь? Казато, я тебя не слышу.— Тсуки говорил с наигранной заботой. Лицо джашиниста постепенно багровело. —Может ты подскажешь мне, что он говорит?— Красноволосый юноша перевел взгляд на старика. 

—Я думаю, если отпустишь мальца, то мы с интересом выслушаем, что ты нам скажешь.— Казато упал на землю, тяжело дыша. Он не пытался встать, а просто лежал. 

—Я немного знаком с вашей верой, и думается мне, что Джашин предпочтет жизни благородных шиноби, а не крестьян. У меня есть дела с кланом Хьюга, и когда я буду эти делать решать, то в их деревеньке будет довольно мало сильных ниндзя.— Тсуки говорил с холодной злобой. 

—Вам правильно думается молодой человек, но где гарантии?— Мужчина никак не поменялся в голосе. 

—Гарантия была в том, что он до сих пор дышит.— Узумаки указал рукой на лежащего Казато. Старик глухо посмеялся. 

—Хорошо, юный «Учиха», мы согласны на твое предложение.—

—Через полтора суток встретимся в поместье Тайро. Не смейте там никого убивать, в поместье я расскажу вам план, и потом мы двинемся к Хьюга.—  

—Ну и договорились, тогда пока что мы с моим учеником отдохнем.— Добродушный голос пожилого мужчины, не соответствовал его отвратительной черно-красной чакре.

—Как тебя звать, старик?— 

—Я старый Мураками, нашедший утешение в религии. 

***

Шел сильный дождь, грохотал гром, а молнии появлялись одна за другой. Тсуки, уставший от целого дня пути на встречу с культистами кровавого бога, хотел добежать до поместья Тайро к утру, и он скорее всего смог бы, если бы погода не решила начать буйство. Вначале дождь был не особо сильным, несколько раз стихая, но начинаясь вновь всего через пару минут, при этом становясь все сильнее. Тсуки надеялся, что природа успокоится, но этого не произошло. В итоге начался ливень такой силы, что бежать под ним стало настоящим испытанием. 

Уже до этого уставший Узумаки держался на последних силах, раз за разом отгоняя мысль сделать передышку. Холодный ночной воздух обжигал легкие, капли дождя неустанно били по голове, а промокшие волосы лезли в лицо. Дорога потеряла хоть какую-то форму, превратившись в жидкую грязь, и теперь облепляла обувь, утяжеляя каждый шаг. Тсуки уже давно не видел ничего в темноте, ориентируясь исключительно на ощущения чакры. Его ноги скользили при каждом шаге, усложняя бег. Тсуки мог бы передвигаться не по мокрой дороге, а прыгая по деревьям, но их малое количество и редкость исключали этот вариант. 

Тсуки никогда не относился к усталости тела с должной серьезностью. Для него она не была каким-то решающим знаком к передышке, он насильно игнорировал ее, заставляя себя работать до изнеможения. Юноша считал ее лишь малым испытанием на своем пути совершенствования, и если Узумаки не может преодолеть эту маленькую преграду, то как он может претендовать на что-то большее. Подобное мышление отлично помогало Тсуки в его развитии как шиноби, хотя слишком часто доводило его до физиологических пределов. 

Только когда каждый вздох начал приносить боль, а ноги отказывались бежать дальше, Тсуки остановился посреди дороги. Его ступни быстро погрузились в грязь. Тсуки поднял голову, надеясь разглядеть звездное небо, но очередная молния осветила лишь огромные грозовые тучи. Дождь неприятно бил по лицу, так что Узумаки быстро наклонил голову к земле, оставив безжалостным каплям барабанить по затылку. Руки юноши безвольно свисали вниз, он тяжело дышал, его настроение было ужасным. Длинные волосы беспорядочно спадали вниз, обрамляя его лицо. Одежда уже давно мокрая и грязная начала ощущаться особенно противно. На пару секунд Тсуки застыл, обдумывая дальнейшие действия, а после медленно побрел в сторону деревьев. Под деревом была все та же жидкая масса, что и на дороге. 

Узумаки вздохнул сильнее прежнего и прыгнул на более менее ровную ветку. Дождь лил даже под кроной дерева, но Тсуки было все равно. Он был слишком вымотан дорогой без отдыха. 

—Чертова погода.— Его и без того тихие слова на фоне шума дождя и грома было невозможно услышать.

Заснуть он и не пытался — только восстановить силы и дыхание. Из кармана он вытащил маленькую бусинку от чёток. Юноша забрал ее у безжизненного тела старой настоятельницы. Зачем он хранил этот бесполезный объект у себя, юноша не знал. Шарик лежал на открытой ладони Узумаки, полностью овладев его вниманием. Тсуки подумал, что эта ночь слишком похожа на ту, когда он приобрел этот предмет. От этого мысли Узумаки усмехнулся. На долю секунду ему показалось, что его смеху вторил чей-то другой, но это ощущение пропало так же быстро, как и появилось. В последнее время таких ситуаций было немало, из-за чего внутри Тсуки развивалась паранойя, которую он пока либо не замечал, либо игнорировал. 

Пальцами другой руки Тсуки катал бусинку по ладони. Старая монахини, которой принадлежал этот шарик, была его первым убийством, но юноша не беспокоился об этом ни капли. Он не раз уже обдумал подобное и каждый раз приходил к выводу, что смерти неминуемы. Каждое живое существо в конце концов ждет смерть, как бы ее не пытались избежать. И важно скорее, не то что умрешь ли ты, или нет, а когда?

Когда-то давно, когда Тсуки только переехал к своему дедушке с бабушкой, мальчик много времени проводил в родовой библиотеке, в которой собралось огромное количество трудов на абсолютно разные темы. Великие знания, хранящиеся в этих книга, внушали трепет юному Узумаки, который с головой погрузился в них. Тогда наверно и произошло важное изменение в его сознании, Тсуки, обиженный обществом, слишком долго пребывал в отдалении от людей, внимания мысли давно умерших, из-за чего его угол мышления сменился. Эмоции и вся чувственность покинули его рассудок, оставив после себя холодную и беспристрастную логику. Тогда мальчик прозрел, как много всего он переосмыслил, как много он откинул. Нерушимые барьеры в еще молодом сознании, созданные под влиянием общества вокруг, исчезли, освобождая огромные просторы для новых мыслей. 

Мальчик достиг того уровня, которого люди обычно достигают в старости, испытанные жизнью. Для Тсуки исчезли нормы и правила, наваждения и традиции лишь холодный рассудок, начавший смотреть на вещи по-новому. Теперь для него не было ограничений, а лишь понятия его желаний и выгод. 

В тот же миг мальчик столкнулся с проблемой, которая редко колышет людей столь рано. Проблема смысла. Отчего старики грустны и безучастны? Да потому что их обманули, они прожили так долго, сделали так много, родили детей, воспитали их, добились многого, а что они получили? Ничего. Ничего, потому что они делали это беспричинно, просто потому что им так сказали. Они прошли путь длиной в жизнь, а в конце обнаружили, что их обманули. Там где за пеленой тумана должно было быть обещанное благо, оказалась пустота. 

Но Тсуки еще вначале своей тропы, развеял туман и увидел это самое «Ничто», и идти вслед за этими глупцами он не собирался. Он решил рассматривать свое положение от лица неминуемой смерти. Раз факт его смерти был неизменен, значит надо было понять, в чем разница умереть в разные время, в разное время его жизни. Что у него будет, когда он будет испускать последний вздох? 

И этот вопрос стал огромной скалой прямо в центре его сознания, которую мальчик не мог покорить. Раз в конце жизни людей ждет «ничто», и в течении всей жизни их сопровождает «ничто», может быть нет разницы, когда ты умрешь. Тсуки быстро и легко пришел к идее самоубийства, но так же быстро откинул ее. Узумаки было мало «ничто», он не собирался, как дурак, довольствоваться этим «ничем», и он решил, что найдет себя «кое-что». Этим «кое-что» стало то, чего его лишили еще в детстве по праву рождения вторым сыном. Тсуки просто решил забрать то, чего он хочет. Он узрел себе новую дорожку, которая обещает ему больше, чем «ничто». И он уже давно начал шагать по этой дорожке. Теперь ему осталось доказать и самому себе, и людям вокруг, что он не тварь дрожащая, а право имеющая.

Сознание Тсуки вернулось к бусине, на его руке. Его палец, катал ее по ладони. И вдруг Узумаки неожиданно провел странное сравнение между собой и этим маленьким шариком. На секунду ему показалось, что точно так же, как его рука управляла бусиной, над самим юношей нависла чужая рука.

http://tl.rulate.ru/book/93092/3167581