Готовый перевод A Legion for Westeros / Легион для Вестероса: Chapter 7

Луций (I)

Короткий ливень в середине дня смягчил и без того слабую оценку Луцием Помпонием Бассом проторенной дороги, ведущей его через бесконечный лес в столицу Рекса Геркулеса. Но свежевыпавшая грязь не замедлила ровный ритм почти тысячи калиг, двигавших когорты по плохо сделанной via publica, названной "Королевской дорогой". Безусловно, более широкая, чем Via Appia или Via Aurelia, она, по крайней мере, имела иногда участки щебня или слегка приподнятые каменные границы, чтобы отличить ее от окружающего леса. Даже вельветовая дорога показала бы большее мастерство строителей, чем эта третьесортная via rustica. Тем не менее, пока он не видел доказательств обратного, боевая культура этих людей была основана на лошадях, так что, возможно, земляные viae имели больше смысла, чем вымощенные камнем, как у гордых ромеев. Хотя архитектурному чудовищу, так называемому мосту, который они пересекли лигой раньше, просто не было оправдания.

Тугой ветерок разогнал последние облака, открыв солнце, достаточно сильное для Маре Нострум. Он расстегнул застежку на своем толстом, выкрашенном в рыжий цвет сагуме и смахнул его с плеч. На его лице расплылась ироничная улыбка, когда он честно признался себе, что варвары не совсем лишены достоинств. Благодаря "стременам" он уже не беспокоился, как раньше, о том, как удержаться в седле, снимая водоотталкивающий шерстяной плащ. И он подозревал, что "конские башмаки", прибитые к копытам его зверя, вероятно, более эффективны, чем гиппосандалии, используемые аларисами Легиона. "Клянусь тенями моих предков, пусть у этих вестеросцев urbs и arx будут ближе к Роме, чем к Эборакуму", - молился Трибун.

Улучшение погоды, похоже, подняло настроение и Рексу, и с ужасным латинским акцентом баритональный голос крепкого бойца ворвался в одну из маршевых песен, которые ребята беспрестанно повторяли последние несколько дней. "Легат, вчера вечером я получил новости - моим соратникам приказано вернуться домой. На кораблях в Портус Итиус и оттуда по дороге в Рому. Я отправил центурию на борт, оружие уложено внизу; теперь пусть другой возьмет мой меч...". Луций вздохнул. Кукул умел сражаться, как его приемный нареченный, и никто, наблюдая за его поединками в лагере каждую ночь, не усомнился бы в этом.

Но почему, клянусь Юппитером, мы должны следовать за крикливым грубияном, не обладающим никакой серьезностью", - задался он вопросом.

Он принюхался к воздуху. Ветер донес до его острого носа новые запахи: соли и дерьма. Он пристально вглядывался в деревья перед колонной марширующих легионеров шириной в шесть шагов, ища взглядом лазурь или камень. Он снова поднял нос в воздух, подтверждая свое подозрение. Запахи были неоспоримы: море и город.

Он посмотрел на красивого, приятного лорда Ренли, ехавшего рядом с ним. "Королевская Гавань?" - спросил он.

В ответ молодой человек легко улыбнулся и сказал: "Скоро".

Кингсвуд закончился не по каплям, когда деревья поредели, а внезапно, как при прохождении через дверной проем. Когда передняя часть когорты ошеломленно смотрела на открывшийся из-за резкого перехода вид, грассирующий голос Тита Сидония прокричал: "Вы что, девственники, никогда раньше не видели женских курганов? Это всего лишь гребаный город. Ведите себя так, будто вы в нем уже бывали!". Вызов центуриона пристыдил мужчин, и они продолжили маршировать, изо всех сил стараясь не таращиться на то, что могло стать их новым домом.

Предвкушение бурлило в желудке Луция, но он сдерживал эмоции на своем лице, как и любой патриций, сын Рима. Облегчение и волнение боролись в нем, когда он выехал из леса, и его глаза пронеслись над милями сельскохозяйственных угодий и небольшим пригородом между ним и Черноводным Ручьем и остановились на столице Вестероса. Кишащий мегаполис, возвышающийся на трех холмах, за темной водой реки и за завесой огромной внешней стены, манил его, вызывая в его сознании экзотические видения восточного великолепия. Королевская Гавань не была навозной кучей; нет, далеко не была. Но и не Рим, а, пожалуй, нечто, способное соперничать с Антиохией или Александрией.

Лорд Ренли ухмыльнулся. "Доволен?"

"Рад, что вы говорили искренне", - вежливо ответил он. "Ваш город впечатляет, он многолюден и богат".

Ухмылка Ренли стала еще шире. "Боишься, что у Роберта не хватит денег, чтобы заплатить тебе?" - проницательно спросил он.

Люциус улыбнулся в ответ, совершенно неискренне. "Возможно, нам трудно понять язык друг друга, но легат никогда не сомневался в честности короля".

"Хаха, это мой дорогой брат. Честный. Преданный. Дружелюбный. Щедрый на монеты, вино и земли, но смертельно опасный для своих врагов. В общем, довольно забавный парень".

Мозг Трибуна, хорошо обученного в школе Имперского Сената, покалывало от возможностей, которые слова Ренли подразумевали как о короле, так и о Ренли. Однако, прежде чем он успел приступить к изучению инсинуаций, высказанных лордом Штормового Конца, к нему подкатил командир дозора, чтобы поделиться с ним, родившимся в Субуре, теми сведениями о столице, которые он увидел.

"Приветствую, Трибун. Приветствую лорда Ренли. Я думаю, что штурм города с этой стороны реки практически невозможен".

"Переправа шире Тибра, Публий Постумий. Видишь все доки и большие корабли; почти столько же, сколько вмещает Остия".

"И стена позади, более высокая, чем Сервийская. Те катапульты за воротами, возможно, самые большие из всех, что я когда-либо видел. Они могут простреливать всю реку".

"Лорд Ренли, кто охраняет стены?" - спросил Трибун.

"Золотые плащи". На пустые взгляды двух римлян он продолжил. "Городская стража. Достаточно хороши, чтобы справиться с пьяницами и срезать кошельки, но не с кем сражаться в открытую", - презрительно сказал он.

"А это?" спросил Люциус, указывая на строение на самом высоком холме внутри города. "Это Красный замок?"

"Да, причудливый дом Роберта. У меня там тоже есть скромные апартаменты, в которые я с нетерпением жду возвращения после двухнедельного пребывания на природе. Уверен, что Десница короля уже приготовил там жилье и для вас. Лорд Старк немного мрачноват, но зато эффективен".

"Занимает столько же места, сколько все пять императорских форумов", - заявил Публий Постумий. "Все правительство короля функционирует в Красном замке или другие его части размещаются в других местах?"

Смех Ренли показал его явное веселье по поводу этого вопроса. "Железный трон находится там, и мой брат иногда восседает на нем. Считается ли это правлением", - пожал он плечами. "У Десницы, который выполняет большую часть такой работы, есть своя башня в Красном замке".

Публий Постумий поднял руку и указал на башню. "На самом дальнем холме, что это за здание? Оно почти такое же большое, как Королевский замок и наш Флавианский амфитеатр".

"О, Драконья яма". Брови обоих римлян скептически поднялись при слове "дракон", что вызвало еще один смешок со стороны брата короля.

"Это правда, и я могу вам это доказать. Черепа нескольких "маленьких" питомцев Таргариенов хранятся в подземелье под замком. Я отведу тебя туда завтра. Мне будет неприятно, если ты станешь думать, что Королевская Гавань наполнена только ложью".

Политы (IV)

Вулкан, которым было нетерпение короля, всегда бурлил на поверхности. Отсутствие достаточного количества барж на южной стороне реки, чтобы переправить всю когорту вместе, вылилось в королевскую тираду, которая потребовала лишь минимального перевода для офицеров Легиона, собравшихся неподалеку на речных причалах. Поэтому офицеры, стоявшие вместе, сделали то, что неизменно делают офицеры, и заговорили.

"Как я и предполагал, они не были готовы к встрече с нами", - сказал Командующий Дозором через свою каменную маску лица. "Мы маршируем быстрее, чем вестеросцы привыкли к пешим солдатам".

"Ребята справились, - согласился Тит Сидоний, - и я даже не стал их сильно подгонять. Судя по тому, что Геракл рассказывал о своих конных ублюдках, мы узнаем больше, чем несколько приемов, которые помогут нам в бою против таких, как они." Затем центурион из второй когорты имитировал, как заряжает скорпион дротиком и стреляет из него.

"Не раскрывайте наши секреты, боевые или иные, раньше времени;

даже королю", - предостерег Трибун. "Нам понадобится любое преимущество, чтобы обеспечить себе процветание на этой земле".

"И держи ухо востро, чтобы не проболтаться о важных вещах", - добавил Публий Постумий, прежде чем повернуться и посмотреть прямо на Политеса.

"И это втройне касается тебя, мой греческий друг. Ты переводишь для них, но я вижу, что некоторые из этих владык ведут себя так, словно ты какой-то невидимый слуга. Выучи их язык, и быстро".

Политес тяжело сглотнул, ведь он думал, что только что был таким же невидимым, неприметным присутствием для них, но не для всевидящего Публия Постумия, бича каждого солдата, римского или вспомогательного, в Легионе. "Конечно, вахтенный командир. В их речи мало логики, но их язык не сложнее для моего уха, чем язык Британии".

"А я без труда понимаю большого Оленя", - с усмешкой провозгласил центурион. "Для того чтобы трахаться, драться и пить, перевод не нужен".

"Сохраняй трезвую голову, Тит Сидоний, и остальные тоже". Трибун особенно строго посмотрел на младших офицеров в группе. "Я хочу, чтобы не было ни драк, ни потасовок; ничего, что может дать им повод отказать нам в убежище. Мы потеряны больше, чем когда-либо был Ксенофонт.

Будьте осторожны", - приказал он.

"Трибун, люди будут вести себя так, как они всегда ведут себя в гарнизоне, если у них есть на это деньги", - объявил вахтенный начальник.

"Что означает трахаться, драться и пить", - согласился центурион, ухмыляясь.

"И именно вы, офицеры, должны внушить им страх богов, чтобы они не дрались", - объявил Луций Помпоний Басс.

"Кхм", - прервал его Политес. "Прошу прощения у ваших господ, но если бы среди мужчин можно было раздать немного монет, это помогло бы им в поисках винограда и шлюх. Боюсь, без этих отвлекающих факторов риск драки только возрастет".

"Что? Тренировки недостаточно отвлекают? Ба, да грек, наверное, не промах", - притворно сердито признал Тит Сидоний, а забавно выглядевший Публий Постумий кивнул головой в знак согласия.

"Мы еще не договорились с королем о контракте. Деньги придется взять из резервных фондов, которые мне дал легат", - сказал трибун, его лицо скривилось сильнее, чем у весталки при мысли о раздаче монет. "О, очень хорошо; люди заслужили это. Шесть динариев каждому, недельное жалованье. Посмотрим, сколько можно купить хорошего римского серебра. Но никто не должен покидать крепость, пока я не дам разрешения, и только отрядами".

Человек, одетый так же, как сир Барристан и сир Гринфилд, встретил королевскую баржу, когда она причалила. Неподалеку за ним две тонкие, длинные шеренги мужчин, в основном с длинными копьями, в полушлемах и в цепях под золотыми плащами, образовали дорожку, ведущую обратно к воротам в город.

Сир Барристан шепнул Политесу: "Король хочет представить трибуна Люция сиру Боросу Блаунту из королевской гвардии. Он поведет наш эскорт обратно в Красный замок".

Политес помог представить старших офицеров когорты невыразительному громиле на коне, а младшие офицеры поспешно собрали выгружающихся легионеров в подобие организованной колонны.

Когда нетерпение короля позволило ему оценить, что в массе солдат существует достаточный порядок, он подтолкнул своего коня, чтобы тот начал двигаться вперед, его симпатичный, неприятный сын был рядом с ним. Начальник стражи и центурион в унисон рявкнули: "Внимание!". Внезапный грохот сапог с гвоздями и звяканье доспехов, когда около пятисот воинов тоже сорвались с места, привел в замешательство не одну лошадь и всадника в отряде короля. "Вперед! Парадный марш!"

Оказавшись внутри стены, небольшие толпы собрались, в основном на перекрестках улиц, чтобы посмотреть и подбодрить короля, а также поглазеть на когорту. Геркулес, может, и был популярным монархом, но медяки, которые он бросал, а медяк отскочил от шлема ближайшего золотого плаща и упал на колени Политесу, определенно добавили громкости приветствиям.

Жители Королевской Гавани внешне мало чем отличались от жителей Родоса или Пергама. Стиль одежды, конечно, отличался, но качество было тем же. Немногие одевались богато и чисто в кожу или шелк тонкой выделки, большинство же носили грязные шерстяные домотканые или дешевые льняные туники и штаны. Политес обратил внимание на то, сколько человек носили обувь, простые сабо или ходили босиком. Он опустил руку, когда какой-то уличный мальчишка вынырнул между далеко расставленными городскими часовыми, чтобы попытаться сорвать что-нибудь с седла. За свои старания грязный уличный ребенок получил крепкий подзатыльник.

Политес повернулся в седле и пристально посмотрел на богато одетого мужчину с потрясающе синими волосами. Заметив его взгляд, сир Барристан рассмеялся. "Этот - тироши, из Вольных городов, что за Узким морем. Его язык - ваш, или достаточно близок к нему, он поговорит с вами лучше, чем я".

"Нетрудно, старик, - подумал Политес, - ты говоришь, как фракийский козопас". И тут его взгляд снова переместился на двух привлекательных нубийцев: один старше, выше и темнее; другой моложе, ниже ростом и немного светлее. Его пах заволновался. Прошло много лет с тех пор, как он в последний раз лежал с нубийкой; в Британии почти ни одной, и все мужчины. Он подумал, хватит ли обещанных Трибуном монет, чтобы снять скованность, терзавшую его сейчас.

"Эти двое - жители Летних островов, с далекого, далекого юга. Разве в ваших краях нет народов с эбеновой кожей?" - продолжал белый плащ.

"Да, они приходят с юга острова, где я родился. Там солнце палит жарче", - рассеянно ответил он.

Мысли о шлюхах заставили Политеса искать вывески борделей над дверями предприятий на извилистой улице, по которой они проезжали. Картины на рекламных щитах казались более замысловатыми, чем обычно - конечно, его последней нормой был Эборакум, не совсем шумный мегаполис, где вывески требовали артистизма. Но детальное изображение винограда, кубка или амфоры, по его мнению, было хорошим показателем для таверны. Он подозревал, что бордель не может быть разрешен на такой главной магистрали, но не мог не предположить, как могла бы выглядеть вывеска такого заведения: обнаженная женщина, две ноги в форме буквы "Y", резвящиеся животные?

Улица сливалась с другой, а затем начинала петлять вверх по холму в сторону королевской крепости. Жидкие сточные воды, пользуясь перепадом высот, спускали грязь на тех, кто находился внизу. Возможно, слишком долгие годы, проведенные в качестве помощника легиона по борьбе с дерьмом, сделали его брезгливым к плохим санитарным условиям, но это место определенно было более вонючим и грязным, чем большинство мест, где он когда-либо проводил время. Хотя, справедливости ради, это место было более густонаселенным, чем любой город, в котором он побывал. Он сомневался, что если в Риме воняло так ужасно, то в Пергамоне - нет, и более ста тысяч душ называли этот честный полис своим домом.

Пока когорта приближалась к воротам Красного замка, Политес пытался подытожить свои впечатления от Королевской Гавани. Приличный город, и гораздо больше, чем он смел надеяться, когда впервые увидел, как Геракл сокрушает эриманфского вепря одной рукой. Он тоже отличался от других, и ему потребуется время, чтобы привыкнуть к этому. Изучение языка поможет. Но здесь было богатство и искусные ремесленники. Скорее всего, он сможет найти какую-нибудь нишу для своих услуг после окончания службы в Легионе. "Что может пойти не так?" - риторически спрашивал он себя.

Роберт (IV)

Роберт, даже если бы захотел, не смог бы сдержать самодовольное выражение гордости на своем лице, когда сир Престон Гринфилд проводил центуриона Тита и переднюю часть колонны когорты через главные ворота и в Красный замок. Последние пару сотен ярдов до стены командир дозора Публий и остальные сержанты кричали, угрожали и подгоняли людей, превращая их из и без того безупречного парадного марша в единое синхронное живое чудовище воинственной красоты. Войдя во Внешний двор, каждый ряд поочередно отходил то влево, то вправо. Представив, что наблюдающие за этим золотые плащи, должно быть, наложили в штаны, Нед онемел от изумления.

Вместе с Трибуном Люциус и Джоффри пересекли мост через ров и прошли между мощными бронзовыми дверями крепости.

Несколько десятков золотых плащей, красных плащей, других стражников и мелких лордов стояли позади либо собравшегося Малого совета, либо хмурого лица королевы. Роберт, не задумываясь, понял, перед какой группой остановить своего коня.

"Ну, Нед", - провозгласил он громким голосом. "Чертовски впечатляюще, не правда ли!" - заявил он голосом, не терпящим возражений.

Неулыбчивый Рука сделал несколько шагов вперед и поклонился. Когда Нед выпрямился, он ответил с пепельным лицом: "Они - ваша милость".

Роберт наклонился вперед, чтобы громко прошептать: "Нед, ты выглядишь как дерьмо. Ноге не лучше?"

"Лучше", - нейтрально ответил Нед, явно пытаясь скрыть дискомфорт.

"Ну... хорошо. Теперь позвольте мне представить..." "Муж, я бы хотела поговорить с тобой", - перебила ворчунья, быстро шагнув вперед, чтобы навязать себя Руку.

"Женщина, разве ты не видишь, что я занят?" пробурчал Роберт.

"Я должен немедленно поговорить с вами, ваша светлость. Дело очень срочное", - вмешался Нед, одновременно обходя королеву сбоку, чтобы получить равную долю обзора короля.

Роберт закатил глаза: "И ты тоже? К Семи я привел гостей", - недовольно пробурчал он, опасаясь, что их препирательства могут усилить и ослабить его перед воинами, чьим добрым мнением он дорожил. "Я не хотел бы, чтобы говорили, что я бесцеремонный хозяин".

"К сожалению, им придется подождать. Новости, которые у меня есть, не должны, не могут ждать. Я прошу тебя, Роберт", - заговорила Серсея голосом, который начинался с ее обычного спокойствия, но закончился почти умоляющим тоном.

"Если вы пойдете со мной, ваша милость; лорд Бейлиш может принять гостей и начать переговоры с этой компанией", - вмешался Нед.

Смущенный их дуэлью за его внимание, Роберт сузил глаза и спросил: "Значит, я увижу вас обоих вместе?".

"Нет!" - ответили они взволнованным голосом.

"По любви, которую ты питаешь к нашим дорогим детям..." взорвалась Серсея.

"По твоей любви к Джону Аррену я знаю, почему он был убит", - еще быстрее закричал Нед.

"Семь чертей, тише!" - крикнул он своим боевым голосом, от которого загрохотали валы. Посидев немного в наступившей тишине, Роберт повернулся в седле. "Если ты простишь меня на минуту, Трибун Люциус, речь пойдет о государственных делах. Лорд Бейлиш, Мастер Монет, будет сопровождать вас в мое отсутствие". Селми перевел заместителю командира легиона, когда Роберт сел в седло. "Проклятый зануда, где мой оруженосец. О, неважно", - с отвращением сказал он, просто отпустив поводья лошади. "Мизинец, подойди сюда", - сказал он, ткнув толстым пальцем в стройного человека с кулоном в виде пересмешника, приколотым к его стильной тунике.

Петир Бейлиш грациозно шагнул вперед и поклонился: "Чем могу быть полезен, ваша милость?"

"Вы слышали мое сообщение Неду об этих продавцах?" - спросил король.

"Как бы ни было трудно не заснуть, когда говорит лорд Старк, я смутно припоминаю, что что-то слышал, да".

"Хорошо", - ворчливо ответил Роберт, а затем начал жестикулировать по всему Внешнему двору. "Предложи трибуну Луцию, центуриону Титу, вон там, с его людьми, и командиру стражи Публию, злобному ублюдку на коне позади Луция, вина и прохладительных напитков.

Проведи для них экскурсию по Красной башне. Впечатли их. Мне нужны эти люди.

Не облажайтесь с Мизинцем, иначе Малому Совету может понадобиться новый член".

"Как прикажете." Бейлиш ответил ленивой, лукавой улыбкой и отвесил еще один поклон, после чего двинулся к римлянам.

"Сир Селми!"

"Ваша милость?"

"Найди помещения для легионеров. Проследи, чтобы им принесли еду, вино, хорошее вино и развлечения".

"Сир Престон и сир Борос позаботятся об этом".

"Отлично. Теперь Нед, о чем мы поговорим?" - спросил Роберт.

"А что насчет меня?" - перебил ворчун. "Неужели меня, как обычно, проигнорируют в пользу этого северного увальня?"

"Придержи язык, женщина", - прорычал Роберт. "Речь идет о Джоне Аррене. Я найду время для тебя позже. Иди к своему сыну. Прошло две недели. Он, наверное, забыл, каково это - быть изнеженным до смерти".

Королева Раздора стояла на своем, лицо ее было враждебным и серьезным.

"Будь ты проклята, эта твоя Рука будет извергать ложь тебе в лицо, а ты будешь глотать ее, как собака".

"Продолжай! Пусть мальчик расскажет тебе, как нас чуть не убили вместе.

Ты, несомненно, насладишься этой историей".

При этих словах лицо Серсеи опустилось, и она бросилась к своему первенцу.

"Боги", - поклялся Роберт. "Никогда не думал, что она уйдет. Что ты хочешь рассказать мне о Джоне Аррене, Нед? Я любил его как отца, но он навязал мне жену-теневушку".

"Я нашел улику, из-за которой Джона убили", - торжественно объявил Нед.

"Тогда выкладывай", - хмыкнул Роберт.

"Многое из этого нужно увидеть, чтобы понять. Она в безопасности в Малом зале", - сказал Нед, протягивая руку в направлении Башни Десницы.

Роберт уставился на стол. "Книга? Джона убили из-за книги?" Король повертел книгу, чтобы прочитать название: "Родословные и истории Великих Домов Семи Королевств", автор - Великий Мейстер Маллеон", - пробурчал он. "Скорее, он умрет от скуки, если прочтет это".

"Я слышал, какими были последние слова Джона, обращенные к тебе. Ты помнишь?"

"Конечно, я не глупый Старк", - фыркнул Роберт. "Семя сильно. Твоя добрая сестра Лайза была с нами в комнате. Джон был наполовину лишен рассудка от макового молока, которым его напоил Пицель. Но его слова относились к его мальчику, сопливому коротышке, как мне жаль говорить".

"Нет, он говорил о тебе, Роберт", - настаивал Нед.

"Нет! С чего бы это? Конечно, мое семя сильно, у меня трое истинно рожденных детей и боги знают сколько бастардов".

"По крайней мере, шестеро, возможно, гораздо больше", - ответил Нед безэмоциональным голосом.

Роберт рассмеялся: "Ты проверял меня?"

"За твоим вундеркиндом", - смертельно серьезно ответил Нед. "Как ты и сам знаешь. Это случилось, - и Десница легонько шлепнул его по раненой ноге, все еще в гипсе, - когда я возвращался из борделя после посещения девушки Мхаэген. Варли, пошли их сюда".

Человек из Винтерфелла ввел в Малый зал высокого, крепкого юношу и стройную рыжеволосую девушку с ребенком на руках.

"Нед", - опасливо прошептал Роберт.

Когда они подошли к королю, юноша выглядел несколько угрюмым и обиженным, а девушка плакала от радости. Она сделала реверанс и прошептала: "Я так рада снова видеть вас, милорд, что вы привели меня сюда.

Я знала, что вы не забыли ни меня, ни малышку. Я назвала ее Барра, милорд. Надеюсь, это вам понравится".

"Семь чертей! То есть, да. Я рад видеть тебя, Мхаэген, ты всегда был очаровательным болтуном".

"Посмотрите на ребенка, ваша милость", - приказал Нед.

"Кто здесь король Старк?"

"Посмотри на ребенка."

"Ладно, черт с тобой, если это сделает тебя счастливым". Роберт подошел к девочке, хотя и опасался, что она может устроить сцену и схватиться за него. "Ну, разве ты не прелесть", - сказал он, наклонившись вперед.

"Кутче-кутче". Он пощекотал малышку под подбородком, и сильная, крошечная рука схватила его за палец. "Тоже сильная", - хихикнул он.

"Разве она не похожа на ребенка, которого ты родил в Долине?" спросил Нед.

"Как бы... Это было почти двадцать лет назад, Нед".

"Смотри!" приказал Нед.

"Ах ты, жесткошеий, полный гордости кусок дерьма Старк", - пожаловался король, но все же посмотрел еще раз. "Да. Полагаю, что так".

"Спасибо, Мейган. Это все. Его Светлость скоро снова посетит тебя, и я обещаю найти для тебя и твоего ребенка лучшее место, чем бордель", - пообещал Нед.

Девушка начала плакать, когда стражник проводил ее обратно к ступеням, ведущим в Башню Десницы.

"Здесь ей, черт возьми, не найти места", - шипящим голосом предупредил Роберт.

"Нет, Ваша Светлость, конечно нет. А это Джендри. Он работает подмастерьем у Тобхо Мотта", - объявил Нед.

"Конечно, работает. С такими руками и плечами ему не место, кроме как молотить сталь и железо. Твой мастер отлично работает. "Благодарю вас, милорд Грейс, - неуверенно ответил крепкий юноша, хотя его глаза, излучавшие какие-то неразборчивые эмоции, не отрываясь смотрели в лицо короля.

"Джон Аррен и ваш брат Станнис посетили его в начале этого года в его оружейной. Как раз перед тем, как Джон заболел", - сказал Нед.

"Это правда, мальчик?" - приказал король.

"Да, милорд Грейс. Старый Десница и большой лысый мужчина действительно посетили оружейную и попросили встречи со мной. Говорил только старый Десница. Другой ничего не сказал и только сердито смотрел".

Роберт усмехнулся. "Похоже на Станниса. А Десница умер вскоре после того, как увидел тебя?"

"Через несколько недель, милорд Грейс".

"Спасибо, Джендри. Вы можете вернуться в приготовленную для вас комнату.

И если ты пожелаешь, я могу найти тебе место подмастерья в Винтерфелле или, если там слишком холодно для тебя, в Риверране".

"Благодарю вас, милорд Десница", - ответил мальчик-переросток, отступил назад и покинул Малый зал.

"Ну что?" - спросил Нед.

"Что?" ответил Роберт.

"Это два твоих бастарда".

"Я знаю это! Я не слепой. И спасибо тебе за то, что ты привел их сюда, чтобы ткнуть в лицо Серсее. Она ведь знает, что они здесь, не так ли?"

взволнованно спросил Роберт. "Она не сразу простит это оскорбление".

"Да. Но неужели тебе совсем не интересно, зачем Джону навещать мальчика Джендри".

"Кто знает, да и какая разница. Джон все устроил для девочки еще в Долине. Значит, он делал это и здесь".

"А почему Станнис бежал на Драконий Камень?" ответил Нед.

"Потому что он долбаный Станнис, и если у него нет какого-то незначительного повода для размышлений, он несчастлив. Черт побери, Нед, у тебя голова как снег на голову.

Какое, черт возьми, отношение все это имеет к смерти Джона".

Десница вернулся к столу и взял фолиант, быстро раскрыв его. "Вот, я пометил страницы в книге. Девяносто лет назад Тайя Ланнистер вышла замуж за Гоуэна Баратеона; это был самый последний союз между вашими двумя домами, пока ты не женился на Серсее. В книге говорится, что у них был один ребенок, "крупный и похотливый парень с полной головой черных волос". А за тридцать лет до этого женщина из рода Баратеонов родила троих детей Ланнистеров, все с черными волосами.

Каждый случай в этой книге, Роберт, каждый случай, когда золото Льва женится на черном Олене, Олень побеждает, и рождается черноволосый ребенок."

"И что?"

"Семя сильное". Джон знал это и собирался рассказать вам, поэтому Ланнистеры и убили его. Где Олень в Джоффри, Томмене или Мирцелле? Где Роберт? Где?"

Никакого ответа не последовало из уст Роберта, как будто он не понимал, что только что сказал Нед. Но постепенно его лицо изменилось, когда до него дошел смысл обвинения. Его глаза сузились до щелей, а по шее пополз темный румянец. Роберт гневно указал пальцем на потерявшего дар речи Неда, его лицо было багровым и искаженным от ярости.

"Шесть дней назад я предстал перед Серсеей с этим знанием. Клянусь своей честью и жизнями всех, кто мне дорог, она открыто и гордо признала, что Джейме Ланнистер стал отцом всех троих ее детей".

Глаза Роберта расширились. "Нет, - задыхаясь, прохрипел он, сжимая горло от ярости и предательства, - мои мальчики, мои прекрасные мальчики".

"Клянусь Старыми Богами, мне очень жаль, Роберт; мне действительно жаль. Но именно поэтому Джон умер, а Станнис бежал. Они узнали правду".

Слезы текли по его лицу, Олень кричал: "Клянусь, я насажу ее голову на пику!".

Джоффри (II)

Его мать решительно подошла к нему, когда он гордо восседал на своем коне, вырисовываясь рыцарской фигурой в позднем полуденном свете Внешнего двора.

"Твой отец, как обычно, игнорирует меня, Джоффри; пойдем, нам надо поговорить".

"Мама", - пожаловался он. "Я только что вернулся с охоты. Осмелюсь сказать, что сначала нужно принять ванну и хорошо поесть".

"Теперь Джоффри", - приказала она тем самым резким шепотом, который его мать использовала только тогда, когда была особенно раздражена. "Или я должна попросить Гончую оттаскать тебя за ухо".

Он бросил взгляд на своего Пса и получил в ответ смех несчастного зверя. "Ну и ладно", - смирился он с покорным превосходством и сошел с коня. "Присмотри за моей лошадью, Пес", - приказал он, вызвав новый смех уродливого чудовища. Рот Джоффри сжался в досаде. "Что тут такого важного? Я думал, ты хочешь поговорить с отцом?" - пожаловался он, наблюдая, как Олень и его наглый Десница медленно ковыляют в сторону Малого зала.

Рука матери легонько погладила его по чеку: "Не здесь, мой золотой сын", - сказала она, и грусть теперь перекрывала железные нотки в ее голосе. "Пройдись со мной. Расскажи мне об этих продавцах. Почему король так заинтересован в них?"

"О, если я должен, - ответил он кисло, - они крестьяне и грубияны, все до одного. Я с трудом выношу их присутствие. Я не знаю, что отец собирается с ними делать, но если он спросит меня, я скажу, что отправлю их на Стену, и пусть их заберут Иные".

"Я слышала слухи, что они пришли из Вольных городов", - спросила его мать.

"О, это", - насмешливо ответил он. "Думаю, нет. Небольшая группа из них говорит на чем-то похожем на валирийский язык, по крайней мере, мне так казалось, не благодаря тем скучным урокам, которые ты заставляла меня проходить с ужасным старым Пицелем".

"Тогда откуда они родом?" - спросила она.

Джоффри заметил, что, несмотря на вопросы матери, она казалась какой-то рассеянной, пока вела его в сторону Большого зала. "Ну, я полагаю, что греки, те немногие, кто говорит на деревенском диалекте речи Вольных городов, - потомки рабов, бежавших из Гибели. Греки - простые слуги римлян, которые составляют большую часть их жалкой армии. У них даже не было стремян для лошадей, пока мы им не показали. Ничтожество. В любом случае, я думаю, что они ведут своих новых хозяев, этих римлян, к легендарному валирийскому сокровищу, которое спрятали их предки, когда спасались от гибели.

Должно быть, они пришли откуда-то далеко за Закатным морем и Летними островами. У некоторых из них даже эбеновая кожа".

Мать улыбнулась ему ласково, слишком ласково. Это испугало его. Затем она взъерошила его волосы и взяла за руку. "Ты всегда такой замечательно умный, мой Джофф".

"Мама, что происходит? Почему ты здесь?" - нервно спросил он, глядя на парящие, искусно вырезанные колонны, поддерживающие парадное здание Большого зала.

"Входи. Заходи сейчас же, Джоффри", - настаивала она, слегка подталкивая его.

Он отпрянул от ее прикосновения. "Я не хочу входить в Тронный зал! Я не хочу видеть этот дурацкий Железный трон! Я хочу отдохнуть".

"Нет! Время отдыха прошло. Ты не просто увидишь Железный трон.

Ты сядешь на него, как и положено тебе по праву рождения. Ты Ланнистер, запомни это. А теперь иди!" И его мать толкнула Джоффри во второй раз, отчего Гончая, следовавшая на некотором расстоянии позади, рассмеялась в третий раз.

"Мама, ты меня пугаешь!" - заявил он.

"Ничуть не меньше, чем твой отец, когда он закончит разговор с этим предателем Старком. А теперь заходи!"

Джоффри бросился вперед под своды Большого зала, чтобы избежать очередного толчка.

Четыре золотых плаща, дежурившие в Тронном зале, привлекли внимание, когда заметили Джоффри и королеву, марширующих между массивными колоннами высотой в шестьдесят футов внутри Большого зала.

"Вон!" - крикнула его мать. "Я хочу поговорить с моим сыном наедине".

"Ваша, милость, аххх..." "Убей их, если они не начнут двигаться", - приказала она. Гончая дернула за поводья, и стражники убежали. Удовлетворенная, она оглянулась на телохранителя со шрамом: "Ты тоже". Пес хрюкнул в ответ, но убрал руку с меча и повернулся.

Оставшись в одиночестве, мать Джоффри подошла к Железному трону. Она стояла и смотрела на него, повернувшись к сыну спиной, а потом начала проводить по нему руками, так нежно, так любовно. Наконец она заговорила: "Почти неделю назад лорд Эддард Старк, десница короля, встретился со мной наедине в Годсвуде, чтобы рассказать мне о лжи, которую он намеревался сказать твоему отцу. Ужасную ложь, которую он сейчас говорит королю, чтобы опозорить меня, опозорить тебя, опозорить весь дом Ланнистеров".

"Я не понимаю. Старки - друзья отца. Я должен жениться на его глупой дочке".

"Ты был Джоффом, был. Но не сейчас. Сансу отослали из Королевской Гавани, при этом выставив все так, будто я пытался ее похитить.

О, он хитрец, Нед Старк. Всегда говорит о чести и ведет себя святее некуда, а внутри у него темно как ночью".

"Вот ублюдок!"

засмеялась его мать. "О, ты узнаешь все о бастарде, Джоффри.

Ведь именно эту ложь говорит ему сейчас самый дорогой, самый благородный друг твоего отца; что ты бастард".

Джоффри задохнулся от невероятного, титанического возмущения, вызванного этим обвинением.

"Хуже того, если ты можешь в это поверить, самодовольный Старк говорит, что я зачал тебя и твоих братьев и сестер, совокупившись с моим родным братом, твоим дядей Джейме".

"Нееееет!" завыл Джоффри. "Я убью его. Я увижу его голову на шипе!" - бушевал он.

"Когда-нибудь, дитя, но не сегодня", - печально ответила она.

"Отец никогда не поверит в эту ложь. Он не поверит. Он не может!" - причитал принц.

"Джоффри!" - ее голос прозвучал как удар хлыста, заставив его слезливый вопль остановиться. "Послушай меня. ПОСЛУШАЙТЕ МЕНЯ! Иди сюда". Королева наконец перестала смотреть на трон и повернулась лицом к Джоффри. "Ты сядешь на этот трон и будешь править! Я обещаю это. Но ты должен быть храбрым". Она ударила своего сына по лицу, и жгучая боль прорезала шок.

"Но как?"

"Ты должен быть мужчиной, Ланнистером. Давай, садись на него. Времени не так много. Я хочу, чтобы в грядущие темные времена ты мог вспомнить, каково это - сила. Память поможет тебе продержаться, пока не придет время вернуть свое право первородства и отомстить.

И помощь придет к вам, не отчаивайтесь. Из Кастерли Рок. От твоего дяди Джейме. От твоего деда. Наше золото и обещание твоего брака дадут нам много союзников для войны против предателей.

А теперь поднимайся. Присядь на свою судьбу. Почувствуй силу, которая принадлежит тебе по праву рождения".

Джоффри сглотнул слезы, когда поставил ногу на первую ступеньку.

"Взойди на трон, мой золотой принц. Мой король", - призывала его мать.

Еще два шага, и он повернулся, чтобы занять свое место в сердце Железного трона. Холод зазубренных, искривленных клинков, окружавших принца, проникал в него, очищая его разум и покрывая сердце льдом. "Почему предатель Старк делает это, мать?" - спросил он.

Королева улыбнулась. "Я задала ему этот вопрос. Он лишь сказал: "Когда ты играешь в игру престолов, ты либо выигрываешь, либо умираешь. Середины нет". Джоффри кивнул в знак понимания. "Тогда как мне выжить сегодня, чтобы отомстить завтра?".

"Между твоим отцом и мной никогда не было особой любви, это не секрет", - сказала она, покачав головой, чтобы привлечь внимание к последнему исчезающему синяку на ее чеке. "И хотя он пил и занимался блудом, вместо того чтобы проводить время с тобой, он все же любил тебя... любил. Поэтому, что бы ни говорил ему лорд Старк, искра этого воспоминания не умрет сразу. И я приму его гнев, как и прежде".

Рев "Шлюха!?" эхом разнесся по Тронному залу. "Где ты, дрянь?! Покажись мне, чтобы я мог выдушить из тебя жизнь!" - прогремел голос короля.

По лицу его матери скатилось несколько слезинок. "Я всегда буду любить тебя, Джоффри, золотое солнце моей плоти".

Роберт (V)

Роберт выскочил в Малый зал, едва не сбив с ног сира Барристана, стоявшего на страже.

"Где она?! Где эта шлюха?!"

"Ваша милость, остановитесь. Подождите меня", - раздался далекий зов Неда.

Роберт схватил лорда-командующего своей королевской гвардии за покрытые пластинами плечи и встряхнул его. "Где Селми? Где?" - трубил Олень, лицо его искажалось от гнева, плевки летели с каждым словом.

"Кто, ваша милость?"

"Эта сука Серсея! Куда она пошла?!"

"В Большой зал с принцем Джоффри, а Клиган следовал за ней", - ответил сир Барристан, пораженный ядом и безумием короля.

"Она взяла с собой свою шлюху и своего Пса? Ха! Как будто это может ее спасти!"

"Ваша Светлость, вы... ?", но король уже отпустил его и пустился громоздкой рысью через Внешний двор, прежде чем сир Барристан успел закончить свой вопрос. Лордлинги, люди в золотых плащах, римляне и мелкие жители замка, все еще собравшиеся на открытом пространстве, сначала вытаращились на кричащего короля, затем зашушукались, посплетничали, замерли в оцепенении или подошли поближе, глядя на покачивающийся живот Оленя, бегущего трусцой по территории замка, за которым торопливо шагал белый плащ.

"Она велела убить любого, кто придет ее потревожить", - равнодушно объявила Гончая из мрака, удивив короля своим присутствием. Смертоносный человек с огненными шрамами небрежно прислонился к колонне Большого зала, в тени от падающего с запада солнца.

"Заткнись, или я убью тебя", - ответил Роберт, замедляя шаг, но не останавливаясь.

Сандор Клиган безразлично пожал плечами.

Роберт не обратил на него внимания и продолжал идти вперед уверенными, сильными шагами. Он распахнул одну из главных дверей в Тронный зал - огромное дубовое сооружение высотой в двадцать футов, окованное бронзовыми полосами.

Когда он шагнул внутрь, солнечный свет, проникающий через окна, расположенные в стенах, отбрасывал длинные тени, заслоняя многие части зала. Шлюха!?" - заорал он, безжалостно шагая вперед, стремясь зачеркнуть пятно на своей чести. "Где ты, дрянь?! Покажись мне, чтобы я мог выдушить из тебя жизнь!" Пятно на его чести. Потеря той любви, которую он все еще испытывал к кому-либо.

Вот! Он увидел их, вместе, сквозь сменяющие друг друга валы тумана и света, в которых плясали пылинки. "Отойди от трона, мальчик, - сурово приказал он. "Порча твоей матери, - и его голос захлебнулся от презрения, которое он вложил в слова, - прокляла тебя. Делает тебя мерзостью. Пятно на Королевстве".

"Нет, отец!" - закричал мальчик.

"Назови меня так еще раз, и ты умрешь сейчас же".

"Пожалуйста", - взмолился мальчик, отрываясь от Королевы Лжи и подбегая к нему. "Это все ложь. Все ложь. Ты... Я твой сын. Я люблю тебя".

"Любовь умерла, когда твой дядя вогнал себя в извращенную, злобную пизду этой шлюхи".

"Ты эксперт по шлюхам", - прозвучал ледяной, всегда такой превосходный ответ суки.

Мальчик упал на колени перед Робертом, хныча и со слезами на глазах: "Все, чего я когда-либо хотел, это... это... чтобы ты гордилась мной..." "С дороги!"

"... заслужить твою любовь. Пожалуйста. Не верь предательской лжи. Я прошу тебя. Отец. А-а-а-а", - закричал мальчик от удара, нанесенного ему Робертом.

"Я же просил тебя не называть меня так, черт бы тебя побрал!" - поклялся король. Его сапог поднялся, и он нанес смятому, плачущему юноше удар ногой в плечо.

"Стой!" - закричала Королева Лжи. "Я сказала, что если ты еще хоть раз обидишь Джоффри, я убью тебя".

Роберт перешагнул через дрожащую, плачущую массу уродливых золотых волос и надменных черт Ланнистеров. "Ты? Убить меня? Ей-богу, это слишком смешно, Серсея", - злобно усмехнулся он. "Ты знаешь, кто здесь умрет, не так ли? Эх, ты, брат, гребаная шлюха!?" - завыл он.

"О, я знаю, что ты намерен замолчать правду", - провозгласила она голосом королевской уверенности, ступив на первый уровень Железного трона. Повернувшись лицом к королю, она стояла прямо, глядя на него своим высокомерным Ланнистерским носом с холодными зелеными глазами, которые ни разу не взглянули на него даже с малейшим намеком на ласку.

"Ложись", - прошептал он со всей серьезностью, делая шаг вперед.

"Чтобы помочь тебе спрятаться от всей той лжи, которой кормил тебя твой драгоценный Нед?

Как младенец у титьки? Думаю, нет".

Сделав еще один шаг в сторону купели ненависти, ранящей его гордость;

его рука уколола ее. "Ты отравила Джона".

"Конечно, какая простая правда. Более полугода мертв, добрый старик, который относился ко мне лучше, чем ты, и ни малейшего доказательства, я готова поспорить, чтобы показать Руку, которая кормит тебя ложью, только обвинения. Как удобно", - проворчала она.

"Он знал правду", - сказал Роберт, делая еще один шаг.

"Правду, изготовленную почтенным, - и она произнесла это слово как эпитет, - лордом Старком? Как смешно. Вот тебе правда: он говорил о том, что отправил своих детей обратно в Винтерфелл без твоего согласия?"

"Только правду о том, что ты трахалась со своим братом", - бушевал он, дойдя до подножия Железного трона.

Шлюха отступила назад, поднявшись на ступеньку. "Правду от человека, чья жена похитила моего брата по абсурдному утверждению, что Бес пытался убить его сына?"

Роберт последовал за ней на Железный Трон. "Правда о том, что у ваших троих детей золотые волосы Ланнистеров, а не угольные Баратеонов".

Королева лжи снова отступила назад, по-прежнему глядя на него с презрением. "Правда от человека, чей единственный интерес к золоту Ланнистеров - это три миллиона драконов, которые вы задолжали щедрости Кастерли Рок".

Олень продолжал медленно преследовать Львицу. "Правда в том, что отпрыск, которого ты пытался выдать за моего собственного, был отцом Джейме, гребаного Цареубийцы".

Кляча, погубившая его душу, сидела на самом сиденье Железного Трона, ибо отступать ей было некуда. "Правда от человека, который уже работает с Ренли, чтобы посредничать в твоем следующем браке? За Маргери Тирелл, не меньше. Они заказали картину с ее изображением, чтобы показать вам. Ради нее, надеюсь, она родит тебе только черноволосых детей".

"Правда в том, что ты пыталась и не смогла убить меня", - обвинил он, присоединяясь к ней и нависая над ее сидящей фигурой на самом высоком ярусе Железного Трона.

Сука-потаскуха весело рассмеялась над последним обвинением. "О, если бы я попыталась убить тебя, ты бы уже был мертв. Ты должен был это понять, но твой мозг всегда был слабее твоего хромого члена. Я жалею, что не переспала с Джейме, у него наверняка есть посох, способный доставить удовольствие женщине.

Как жаль".

Большая рука Роберта обхватила красивую, стройную шею, которая использовалась только для извержения мерзостей блудницы. "На твоем месте я бы не говорил таких вещей", - прошептал он с похотливой ненавистью.

Из пышных рубиновых губ Серсеи вырвался легкий смешок, когда он медленно надавил на нее. "О, ты всегда был слабовольным Робертом. Водил за нос, верил всему, что говорили тебе те, кому ты доверял. Сначала Джон. А теперь Нед", - прохрипела она сквозь гортань, поддающуюся неумолимому давлению.

"Заткнись", - приказал Олень львице.

"Как оруженосцы, ночью в Эйри, когда Нед наклонился над вами и трахал вашу задницу, вы верили его сладкому шепоту на ухо? О том, какой прекрасной девой вы были?" - щебетала гарпия из Утеса Кастерли.

Бицепс Геркулеса вздыбился, когда он без труда поднял свою неверную жену с Железного трона за горло. "Не произноси больше ни слова", - пригрозил он, безумие затуманило его разум, сузило зрение, пока он не увидел только ее ледяные зеленые глаза, смотрящие на него без страха, только с превосходством и весельем.

"Роберт!" - крикнул голос разума. Прибыл благородный Нед. Нед подскажет ему, как правильно поступить. "Не надо! Это будет означать войну".

"Да, делай, что говорит Нед. Будь его сучкой снова", - прошептала пизда.

"Заткнись!" - прорычал он, тряся ее.

"Нет!" - крикнул Нед. "Королевство!"

"Нет!" - кричал Джоффри. "Не отец!"

"Признайся в своих грехах, и я дам тебе почетную смерть", - задохнулся король вопреки всем своим инстинктам.

"Всегда жалок. В отличие от меня, Лианна перед смертью почувствовала в себе настоящий член", - проклинала его Серсея.

"УМРИ!" закричал Роберт, обрушивая тело Серсеи на острые лезвия, свивающиеся и торчащие под разными углами из Железного трона.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: идёт перевод

http://tl.rulate.ru/book/89541/2863167