Готовый перевод Delenda Est / Деленда Эст: Глава 14 Анализ игрового поля

— Ты уверен, что позволить Эшворту уйти — хорошая идея?

Орион взглянул на газету, которую читал. Отложив в сторону экземпляр «Ежедневного пророка», патриарх Блэков потратил несколько мгновений на составление ответа.

— Я верю ему, когда он говорит, что хочет сражаться. И у нас нет причин сомневаться в словах Беллатрисы о том, что Тёмный лорд существует.

— И всё же… он довольно большая неизвестная величина, — заметил Малфой, сидя и глядя в камин. Вечер, для разнообразия, был без выпивки, а гостиная в особняке Блэков была легко восстановлена после дуэли Ориона с молодым волшебником.

— И что? — спросил Орион.

— И то, что нередко тёмные волшебники маскируются, принимают облик обычных граждан, пока не придет время нанести удар. Умные и сильные, во всяком случае. Они не стали бы такими опасными, будучи беспечными и глупыми. Так обычно думают массы. Нет, они обычно хитры и осторожны, — Малфой отвел взгляд от пламени.

— Ты думаешь, что Эшворт может быть Тёмным Лордом? — Орион усмехнулся. — Кем бы он ни был, я уверен, что он не… Том. Не тогда, когда Беллатриса так явно встречалась с этим персонажем, когда Эшворт стоял рядом с ней.

— Не сам Тёмный Лорд, нет, но один из его лейтенантов. Я могу в это поверить, — признал Малфой. — Он умен, и загадочен. Он появляется в Британии как раз в тот момент, когда угроза начинает нарастать. Что если он играет со всеми нами?

— Эшворт талантлив, я признаю это, и в этом есть определенный смысл, — признал Орион опасения своего коллеги. — И ты прав: слишком всё удобно совпало, чтобы это было просто совпадением. Но его гнев кажется настоящим. Нельзя подделать такую сильную реакцию. Я верю ему, когда он говорит, что будет сражаться с Тёмным лордом. Однако я буду присматривать за ним. В нём много гнева, оправданного гнева, но мы с тобой знаем, что это очень тонкая грань, которую легко переступить.

— Да. Но мне было бы спокойнее, если бы у нас был запасной план на всякий случай.

Орион кивнул.

— Да, и у меня есть кое-что на примете. Будь уверен, если Эшворт станет помехой, с ним разберутся.

— Хорошо, тогда я оставляю это на твое усмотрение.

— У тебя есть какие-то ещё идеи? — Орион звучал почти весело.

Малфой понимающе ухмыльнулся.

— Ты же не позволишь этим дуракам из Визенгамота выбирать кандидата на пост министра?

— Мерлинова борода, нет, — Орион укоризненно покачал головой. — Они бы просто препирались между собой о том, кто им выгоднее. Нет, вся эта встреча была лишь для того, чтобы заинтересовать их. Однако нам нужно найти кого-то, против кого они не смогут возразить. Кого-то, кто, тем не менее, будет готов следовать нашей программе.

— Это нелегко, Орион. Любой посторонний, которого мы привлечем к этому делу, должен быть проинформирован о развитии ситуации с Тёмным лордом. После того, как они пройдут тщательную проверку, конечно.

— Вообще-то я думал о том, чтобы держать всё… ближе к семье, — тихо объяснил старший волшебник. — Нам нужен кто-то, кому мы можем безоговорочно доверять, а это исключает любого, кто не является членом нашей семьи. Если ситуация с этим… магом, обострится, то начнется ещё одна война, а я, например, не хочу полагаться на кого-то, чьи мотивы мне неясны, чтобы он руководил этой войной за меня.

— Тогда, я полагаю, у тебя уже есть кто-то на примете?

Орион кивнул.

— Мой брат, Сигнус. У него нет связей с политикой или кем-либо из политиков, нет политической программы, нет истории, которой они могли бы воспользоваться, чтобы привести аргументы в пользу или против него. Однако он успешный бизнесмен, его любят, и мы можем использовать это в наших интересах.

— И он будет абсолютно предан нашему делу, — закончил Малфой.

— Верно, — Взгляд Ориона ожесточился. — Волшебный мир не выдержит ещё одной войны, подобной последней против Гриндевальда. Нельзя допустить, чтобы дело зашло так далеко.

— Я согласен, — кивнул Малфой. — Ты вообще говорил с ним об этом?

— Ещё нет. Я планировал сделать это сегодня вечером, по крайней мере, пока меня не отвлекло дело с Эшвортом.

— Понятно. И каково твоё впечатление о нем? Помимо очевидного вопроса о его благонадежности, — поинтересовался Малфой.

— Как я уже сказал, он, безусловно искусен. Его методы сражения… странные, но его рефлексы и пространственное восприятие говорят мне о том, что он уже участвовал в боях, возможно, массовых, вроде тех, что мы вели против войск Гриндевальда. Его навыки ужасны, но не потому, что у него нет таланта, а потому, что он явно не был обучен, но он компенсирует это очень умелым использованием местности, — Орион нахмурился, вспоминая битву.

— Тебя ещё что-то беспокоит в нем?

— Его заклинания. Мы с тобой знаем, что есть очень специфический набор боевых заклинаний, которым обучают каждого аврора и Невыразимца. Затем есть тёмные заклинания. Он не знал ни одного из них.

Малфой заинтересованно приподнял бровь.

— Значит, у нас есть неизвестная личность, которая явно участвовала в боях, но не прошла боевой подготовки?

— Похоже на то. И каким-то образом он всё ещё жив, что говорит о его чувстве тактики, хотя у меня создается впечатление, что большая часть этого приходит к нему интуитивно.

— Я не знаю, будет ли это делать его легкой или трудной мишенью, если до этого дойдет, — признался Малфой.

— Я бы предпочел проявить осторожность. У меня сложилось впечатление, что молодой Эшворт окажется грозным противником на поле боя, хотя бы из-за своего упрямства.

Малфой усмехнулся.

— Что делает его идеальной парой для твоей племянницы, не так ли? Я слышал, что он её довел до ручки.

— Похоже на то, — Хотя внешне Малфой никак этого не показывал, он мог уловить легкое изменение тембра голоса своего старого друга, что свидетельствовало о его веселье.

— В любом случае, — продолжал Орион, — если Эшворт окажется не на той стороне, когда начнется этот конфликт, то у нас будет достаточно официальных причин, чтобы разобраться с ним.

***

— Я беспокоюсь, Альбус.

— О чем, Минерва? — Старые мудрые глаза уставились на своего коллегу поверх очков в серебряной оправе, когда они сидели в кабинете директора.

— Этот парень, Эшворт, — начала ведьма, — он кажется достаточно милым человеком, и, безусловно, компетентен, но ты, конечно, слышал слухи, которые ходят по замку в последнее время.

— Слухи, Минерва? — В глубине серебристых глаз директора появился веселый блеск. — Я не считал тебя человеком, который прислушивается к слухам.

— Обычно это так и есть, — признала преподавательница Трансфигурации, — но эта история не дает покоя уже некоторое время.

— Ах, — мудрено кивнул Дамблдор, потянувшись за сладостью. Положив свое любимое угощение в рот, он некоторое время наслаждался вкусом. — Ты имеешь в виду слухи о запретной связи мистера Эшворта и мисс Блэк? Лимонный щербет?

— Именно, — подтвердила МакГонагалл, качая головой, чтобы отказаться от лакомства. Заместитель директора едва удержалась от того, чтобы не вздрогнуть от отвращения при мысли о лимонном щербете — она пробовала его однажды, пятьдесят с лишним лет назад, по настоянию Дамблдора, и воспоминание преследовало её до сих пор. Они были такими… такими сладкими. Невероятно, запредельно, отвратительно сладкими. Она удивлялась, почему их называют лимонным щербетом, ведь на вкус они совсем не похожи на лимон, да и вообще ничем не напоминают кислое.

— Я думаю, что всё нормально.

— Правда, Альбус? Насколько я слышала, Эшворт покидает замок в позднее время. И даже днем, в перерывах между занятиями, он, кажется, проводит необычно много времени с мисс Блэк. В своем кабинете, наедине.

Старый волшебник с интересом отметил, что она казалась почти оскорбленной этой идеей. МакГонагалл была одной из преподавательниц, которой не очень нравилось, что совет назначил Гарри заменой Слизнорта на этот учебный год.

— Я понимаю, что они проводят достаточно много времени вместе, но не забывай, что они близки по возрасту, и она — первый друг, которого он завел в этой стране. Это не обязательно означает, что между ними что-то есть.

— Именно об этом я и беспокоюсь, — пробормотала МакГонагалл. — Они близки по возрасту, и я видела, как она смотрит на него. И даже больше, то, как он смотрит на неё! Эшворт смотрит на неё таким… таким задумчивым, отсутствующим взглядом. Я знаю этот взгляд!

— Правда? — Дамблдор тихо захихикал. — Как бы то ни было, есть ли что-то существенное в этих слухах?

— Насколько я могу судить, нет, но ты должен признать, что между этими двумя есть что-то необычное.

— Они друзья, Минерва. Я бы предположил, что, поскольку слух ещё не утих, они действительно ближе, чем обычно преподаватель и студент, но, учитывая их обстоятельства, я могу это понять, — рассеянно заметил Дамблдор. — Думаю, мы не должны что-то делать.

— Я всё равно хочу за всем присмотреть. Имею в виду, я видела, когда Эшворт выходил из замка, — Ведьма нахмурилась. — И он был довольно уклончив, когда я спросила его, куда он идет. Сказал, что хочет подышать воздухом.

— Понятно. Он молод. Полагаю, он чувствует себя довольно стесненным в замке. А поскольку его покои находятся здесь, ему некуда идти, кроме как на улицу.

— Я всё ещё думаю, что мы должны что-то сделать… — МакГонагалл резко подняла голову. — Альбус! Ты вообще слушаешь?

Дамблдор моргнул и машинально кивнул.

— Конечно, Минерва.

— Хорошо, — сказала заместитель директрисы, — потому что, если ты собирался уснуть… — она оставила предложение незаконченным.

— Боже правый, нет, Минерва, я бы никогда так с тобой не поступил.

— Хорошо, — повторила она.

— Как бы то ни было, я думаю, что сейчас будет лучше, если мы не дадим им обоим повод для чего-либо и будем жить как обычно. Если между ними происходит что-то, нарушающее школьные правила, я уверен, что мы скоро узнаем об этом.

МакГонагалл покачала головой.

— Я бы предпочла пресечь это в зародыше, пока это не стало проблемой. Нам не нужно, чтобы совет попечителей снова вмешался в то, как управляется школа, Альбус.

— Тогда я уверен, что ты будешь следить за ситуацией и дашь мне знать, если что-то изменится, — Дамблдор милостиво улыбнулся ей.

— Естественно, — МакГонагалл поднялась со своего стула. — А теперь, я пойду, у меня урок, на который я не хочу опоздать.

— Конечно, Минерва. Увидимся за ужином?

С отрывистым кивком пожилая ведьма покинула комнату. Как только она ушла, Дамблдор сбросил с себя фасад улыбчивости и опустился в кресло. Часть его души хотела сказать ей, что он согласен с её подозрениями, только директор не думает, что Гарри и Беллатриса были любовниками. В волшебном мире происходили вещи, которые, как он был уверен, были связаны с внезапным появлением Гарри Эшворта, но он понятия не имел, что именно. Да и вообще было слишком рано высказывать свои подозрения кому-либо из своих сотрудников, даже самым доверенным.

— Кнат, за твои мысли, Альбус, — Муди, спотыкаясь, прошел через камин, кашляя и оттирая сажу со своей мантии.

Дамблдор бесстрастно пожал плечами и жестом указал на кресло, которое только что освободила МакГонагалл.

— Боюсь, тебе понадобится небольшое состояние, если я перечислю их все.

— Всё настолько плохо, да? — проворчал аврор, садясь, и скорчил гримасу, когда директор предложил ему лимонный щербет. — Нет, спасибо, я стараюсь держаться от них подальше.

— Ну что ж, — Директор снова пожал плечами.

— Я полагаю, ты слышал новости?

— Какие?

Вытащив из мантии экземпляр «Ежедневного пророка», Муди развернул газету и передал Дамблдору.

— Эти. Они назвали кандидата, который займет место Торнтон, если голосование пройдет.

— Хм… — Дамблдор пролистал страницы. — Сигнус Блэк?

— Там происходит что-то подозрительное, я точно это знаю, — Достав из-под мантии флягу, Муди сделал из нее большой глоток. — Сначала они выдвинули вотум недоверия, потом это. Особенно если учесть, кто был инициатором голосования.

— Если я помню, это был Дэвиан Прюэтт, не так ли?

— Он друг Ориона Блэка. Можете не сомневаться, этот старый манипулятор дергает Прюэтта за ниточки, — проворчал Муди.

Покачав головой, директор отложил газету.

— Не обязательно. Я знаю Дэвиана Прюэтта. Он может быть одним из старой гвардии, как Орион Блэк, но его нелегко обмануть. И также нелегко манипулировать.

— Тогда, возможно, он в этом замешан. Но не кажется ли тебе слишком удобным, что в последнее время мы так часто сталкиваемся с Блэками?

Дамблдор на мгновение задумался и понял, что аврор прав.

— Действительно. Это довольно любопытно, но стоит задуматься, чего они пытаются этим добиться.

— Я готов поспорить, что этот Эшворт как-то замешан в этом. Я не знаю, как они связаны, но он, должно быть, начал всё это. Всё пошло к чёрту, как только он появился.

— Я бы не сказал, что и сейчас всё идет как по маслу, — мягко ответил Дамблдор. — Но ты прав, мне интересно, как всё это связано. Внезапное появление юного мистера Эшворта и его назначение в Хогвартс, а теперь это ходатайство перед Визенгамотом.

— Ты думаешь, что они могут захватить власть? Я не мог не заметить, что те кто поддержал это предложения, в основном, являются чистокровными, — Муди поднял взгляд от своей фляги. — Кстати, посмотри третью страницу. Ещё одна пара молодых чистокровных создает проблемы.

— Понятно, — Дамблдор открыл соответствующую страницу и бегло просмотрел статью. — Если говорить реалистично, то, хотя я и был бы не против того, что Орион Блэк привел в действие что-то подобное, я не верю, что он имеет отношение к этим инцидентам. Всё это, — не его стиль.

— И очень удобно, что он пытается продвинуть своего брата на пост.

— Я бы ещё подождал с этим, — предостерег директор. — Хотя ты можешь подозревать, что Орион Блэк стоит за вотумом недоверия министру Торнтон, ты ничего не сможешь сделать, чтобы доказать это. Но даже в этом случае он не делает ничего противозаконного. Доказательства, которые были представлены, довольно подробны.

— Ничего такого, что могло бы быть доказано в суде, — фыркнул Муди.

— Нет, но это вызывает вопросы о преданности министра. В любом случае, будет лучше, если она будет отстранена от должности достаточно надолго, чтобы этот вопрос был решен. Если это окажется просто канцелярской ошибкой, то вреда не будет.

— Как ты думаешь, какова их позиция по поводу всей этой неразберихи, в которую ввязались их дети?

Дамблдор пожал плечами и сложил газету.

— Мне хочется верить, что он слишком умен, чтобы ввязываться в это. Кроме того, один или два отдельных инцидента могут быть совпадением, но столько за такое короткое время? И все они происходят так внезапно, без предупреждения? Я не могу не думать, что здесь есть нечто большее.

— И каким-то образом в этом замешаны Блэки.

— Несомненно. Я уверен, что Орион Блэк знает о происходящем. Возможно, он даже как-то замешан в этом, но пока мы не узнаем больше, мы не можем планировать правильные действия. Даже если они пытаются захватить власть.

— А ты не мог бы просто выставить своего кандидата?

— Мог, — признал Дамблдор, нежно поглаживая свою бороду. — Однако в данный момент я не вижу особого смысла в этом. Это только усложнит ситуацию и отсрочит вступление в должность нового руководства. У меня такое чувство, что скоро случится что-то плохое, и неважно, кто займет этот пост, лучше пусть кто-то возьмет бразды правления в свои руки, чем весь Визенгамот будет спорить о том, кто должен сидеть в этом кресле.

Муди зарычал, когда понял, что его фляга пуста.

— Хм. Нужно наложить на эту штуку заклинание расширения. Что если за всем этим стоит Блэк? Не лучше ли поставить на пост кого-то другого, а не его избранника, на случай если всё только ухудшится?

— Тогда мы разберемся с этим, когда придет время. Я верю, что Орион Блэк, каким бы изворотливым манипулятором он ни был, хоть немного, но беспокоится о волшебном мире. Он был одним из самых больших сторонников войны против Гриндевальда, несмотря на то, что их убеждения полностью совпадали.

— Наверное, — нехотя признал Муди. Семья Блэков была одной из ведущих сил в борьбе против Гриндевальда, ещё до того, как конфликт перерос в открытую войну. Несмотря на то, что они были чистокровной семьей, Орион Блэк был достаточно умным человеком, чтобы понимать, что происходит в волшебном мире, и он быстро понял, что амбиции Гриндевальда разорвут волшебный мир на части, если его не остановить. В некотором смысле Блэки были одной из самых либеральных семей в мире волшебников, если можно так выразиться.

Решение принять всю магию, включая то, что находилось в туманной серой зоне между тем, что Министерство называло «добром» и «злом», а также решение большинства поддержать магглорожденных в волшебном мире, оттолкнуло Блэков от многих других семей. Дамблдор вынужден был признать, что это была спорная позиция, вызывающая много вопросов, но он мог уважать Ориона Блэка за её принятие. «Это была довольно парадоксальная точка зрения», отметил про себя директор; Блэки были типичной семьей с их верой в то, что их наследие дает им право на большее, чем обычным волшебникам и особенно магглорожденным. С другой стороны, Орион знал, что без новой крови волшебный мир в долгосрочной перспективе обречен.

— Как, по-твоему, Эшворт в этом замешан? — неожиданно спросил Муди, отрывая директора от его мыслей.

— Я думаю, что твои первоначальные подозрения относительно него были верны, и что он, на самом деле, является агентом Блэков или Малфоев, но я должен задаться вопросом, почему они доверили такое деликатное задание неизвестному им человеку, — медленно ответил директор.

Муди фыркнул.

— Может, в конце концов, это не так уж и важно.

— О, но я думаю, что это так. Ни Орион Блэк, ни Ромулус Малфой никогда не делают что-то просто так. Если они направили одного из своих агентов в Хогвартс, значит, они сделали это для чего-то, — Дамблдор потянулся за ещё одной сладостью.

— Итак, что ты собираешься делать с вотумом недоверия?

— Я, конечно, передам свой голос в Визенгамоте, вместе с рекомендацией быстро решить этот вопрос, — Ещё один щербет. — И я буду присматривать за Сигнусом Блэком, когда он займет свой пост. Что касается молодых чистокровных, которые провоцируют все эти инциденты, я считаю, что Департамент магического правопорядка способен справиться с этим.

— Конечно, — насмешливо хмыкнул Муди. — Эти пьяные идиоты не сравнятся даже со стажерами в аврорате.

— Хорошо, тогда пока всё под контролем. Пожалуйста, дай мне знать, если что-то узнаешь.

— Конечно, — Старый аврор встал и вышел через камин, оставив директора одного в его кабинете.

Потирая виски, Дамблдор вздохнул в раздражении. Орион Блэк был искусным манипулятором, и попытки разгадать его планы неизбежно заканчивались головной болью. Директор потянулся за ещё одним лимонным щербетом, но обнаружил, что чаша пуста. С мучительным стоном он ещё глубже погрузился в свое кресло.

Это был один из тех самых дней.

***

В комнате было слышно только царапанье пера по пергаменту. Затем вздох и треск бумаги — ещё один свиток присоединился к стопке «проверенных» справа от стола. Следующий был извлечен из бесконечной, казалось бы, стопки «предстоит проверить», развернут на столе, и трудоемкая задача оценивания эссе была начата заново.

Гарри Поттер ненавидел оценивать эссе.

Это была часть его ежедневной работы; небольшая передышка от обдумывания текущих и прошлых событий и попыток понять, как лучше поступить в той или иной ситуации. Гарри привык участвовать в войне — чего он не привык, так это руководить ею. Перо замерло, и Гарри вдруг осознал, что его рука дрожит, поскольку реальность ситуации поразила его. Он пытался изменить ход истории и сразиться с одним из самых страшных тёмных волшебников всех времен в битве магии и ума. И если этого было недостаточно, то оставались всё остальное, что делать с, — Дамблдором, Блэками, Малфоем… и Беллатрисой.

Мысль о том, чтобы в одиночку обхитрить любого из этих мастеров манипуляций, была бы просто смехотворной, но здесь ему предстояло обхитрить их всех одновременно. «О чем я вообще думаю?» подумал он про себя, заставляя свою руку перестать дрожать. Неужели он действительно считал, что сможет добиться успеха? Чего он вообще пытался добиться? Теперь, когда всё пришло в движение и у него появилось время всё обдумать, Гарри понял, что понятия не имел, что происходило в прошлом. Стоит ли пытаться уничтожить Волдеморта?

И что потом? Если Волдеморт умрёт, то что делать дальше? Он застрял во времени, о котором ничего не знал, во вселенной, которая больше не была его собственной. В одиночестве. Что ему делать? Гарри не питал иллюзий, что, когда его полезность закончится, закончится и его связь с Блэками и Малфоем. Как он собирался жить, зарабатывать на жизнь? Да и чего он вообще хотел? Кроме Беллатрисы, у него не было настоящих друзей, никого, кому он мог бы полностью довериться.

Эта мысль заставила его остановиться. Довериться? Беллатрикс? Ещё несколько месяцев назад, до его путешествия в прошлое, эта мысль показалась бы ему просто смехотворной. Тогда она была врагом. Увидеть Беллатрикс, обменяться с ней остроумными (а иногда и детскими) оскорблениями, попытаться попасть заклинанием, аппарировать прочь. Гарри устало вздохнул. Тогда всё было так просто. Волдеморт и его Пожиратели смерти были плохими парнями, Дамблдор руководил войной, а Министерство было некомпетентным. Гарри выходил на улицу, уничтожал несколько Пожирателей смерти и возвращался обратно в укрытие, всё. Довольно простенько.

А теперь, Гарри, играл в политику и участвовал в интригах, что для него было впервые, и он ещё надеялся, что сможет как-то победить Волдеморта. Если его вообще можно победить. Волдеморт во времена Гарри был… невероятно, безумно силен. Более сильным, чем даже Альбус Дамблдор, несмотря на то что, Волдеморт был жив благодаря магически созданному телу. Сможет ли он справиться с Волдемортом, когда Том ещё не потерял своё настоящее тело?

— Ты уже закончил хандрить, Эшворт?

— Что? — Голова Гарри поднялась с того места, где он положил её на свои руки. — А, это ты.

— И тебе доброго дня, — насмешливо ответила Беллатриса.

Гарри решил не отвечать на это.

— Чего ты хочешь?

— Разве можно так разговаривать с человеком, несущим новости? — Беллатрикс презрительно фыркнула и небрежно бросила на стол экземпляр «Ежедневного пророка». — Мой дядя начал действовать.

Взяв газету, Гарри бегло просмотрел её, с любопытством вскинув одну бровь.

— Он выдвинул твоего отца на пост министра?

— Да.

— И они согласны с этим?

— Да.

— И ты с этим согласна?

— Да.

Гарри вздохнул и отложил газету.

— Ты расскажешь мне всё остальное, или мне придется вытягивать из тебя информацию по кусочку?

— Ну… раз уж ты так вежливо спросил, — ухмыльнулась Беллатрикс, и начала рассматривать свои ногти. — С тех пор как мой дядя встретился с тобой на прошлой неделе, он почти постоянно встречается с Малфоем-старшим и моим отцом, я думаю, они что-то замышляют. Возможно, это часть всего — раз уж Прюэтт выдвинул вотум, можешь не сомневаться, мой дядя и здесь приложил руку.

Гарри откинулся назад, сопротивляясь желанию сказать ей, что он уже подозревал об этом. У него было ощущение, что она знает, что он знает, и что Белла просто ищет предлог, чтобы поговорить с ним, предположительно для того, чтобы…

— Кстати, Эшворт, — продолжала она, — прошла уже неделя, а ты всё ещё ничего не сделал.

— И откуда ты это знаешь? — ровно ответил Гарри.

Беллатрикс открыла рот, чтобы ответить, но закрыла его, так как не могла придумать, что сказать. Надувшись, она скрестила руки.

— Ты не сделал ничего, кроме как появлялся на занятиях, — наконец сказала она.

— Это ты так думаешь, — сказал он.

— Отлично. И что ты сделал?

— Я… — Гарри только что сумел удержаться от того, чтобы сказать «ничего», прекрасно зная, что она самодовольно окинет его своим взглядом «я же говорила». Это было почти так же отвратительно, как безумный смех её будущего «я». Однако его спасло нечто в виде совы, которая влетела через окно и плавно приземлилась на его стол. — Очевидно, читаю письмо, — неубедительно закончил он.

— Ну да, ну да, — отшутилась Беллатриса.

Взяв письмо с протянутой лапки совы, Гарри заметил, что она перепрыгнула на угол его стола и устроилась там, явно ожидая ответа. Он порылся в одном из ящиков стола в поисках лакомства для совы и скормил его ей, погладив птицу по голове, когда она удовлетворенно посмотрела на него.

— Ты собираешься открыть его? — спросила Беллатриса, указывая на конверт, на лицевой стороне которого было написано элегантным зеленым шрифтом — Мистер Гарольд Эшворт, кабинет мастера зелий Хогвартса.

— Я думаю, что моя почта — это не твое дело, — ответил Гарри, но всё равно взял конверт. Повертев его в руках, он заметил, что обратного адреса нет, а почерк незнакомый. Ему не очень хотелось читать письмо в присутствии Беллатрисы — он подумал, что это могло быть её любовное письмо-розыгрыш, просто чтобы она увидела, как он краснеет и заикается, — но почему-то у него было ощущение, что это важно. Разорвав письмо, он развернул его.

Дорогой мистер Эшворт,

Я являюсь отпрыском одной из менее известных чистокровных семей, который обеспокоен текущим положением дел. Мои источники сообщили мне, что вы можете симпатизировать нашему делу, и я бы очень хотел иметь возможность поговорить с вами наедине. Если вы будете столь любезны и примете мое приглашение, пожалуйста, пришлите ваш ответ совой. Я буду ждать вас в субботу к десяти вечера в поместье Гонтов, куда можно добраться по каминной сети.

Гарри нахмурился, просматривая письмо, и замер, когда дошел до подписи. Его лицо побледнело, а руки начали дрожать.

Беллатриса мгновенно заметила это.

— Эшворт? — Беллатрикс в беспокойстве наклонилась над столом. — Эй, Эшворт, приди в себя! Что случилось?

Засунув письмо в первый попавшийся ящик, который ему удалось открыть, Гарри попытался заставить себя успокоиться.

— Ничего, — ответил он дрожащим голосом, — Всё в порядке.

— Думаешь я тебе поверю, Эшворт, у тебя такой вид, будто ты видел трусы мадам Пинс! Выкладывай, что, чёрт возьми, было в письме?

Мысленный образ, настолько близкой к аналогичной маггловской фразе, которую Гарри знал, был настолько совершенно нелепым, что он не мог не подавить беспомощный смех.

— Не беспокойся об этом, ничего страшного.

Взгляд Беллатрисы сказал ему, что она не поверила ни единому слову, которое только что вылетело из его уст. Он ожидал этого и отмахнулся от неё. Но чего он никак не ожидал, так это того, что она потянется к нему, схватит за лацканы и перетащит через стол, чтобы посмотреть прямо ей в глаза.

— Чёрт возьми, Эшворт, когда ты уже вдолбишь в свой маленький мозг, что я на твоей стороне? — сердито прошипела она. Казалось, она собиралась сказать что-то ещё, но предпочла, с силой, отпихнуть его. Молодая ведьма встала и подошла к окну, её плечи вздымались от сдерживаемой ярости. По тому, как она стояла, и по напряжению в её спине Гарри понял, что она борется с собой, чтобы сохранить спокойствие.

Когда она, наконец, обернулась, её фиалковые глаза сузились почти до щелей, а взгляд буравил его, пока она стояла, подыскивая слова. Буря эмоций пронеслась в её глазах, прежде чем она восстановила свой ментальный контроль и снова приняла стоическое безразличие.

— Послушай, Эшворт, кроме того, что я была не на той стороне, я не знаю, что, произошло между нами в твоем будущем. Ты даже сказал, что знаешь, как я сражаюсь и думаю, так что я предполагаю, что мы были врагами, и что мы достаточно часто дуэлировали. Я знаю, что будущее, из которого ты прибыл, вероятно, не такое уж и приятное, и что ты привык к боям и прочему. Я, вероятно, не из тех людей, о которых ты когда-либо думал, что буду на твоей стороне, но факт остается фактом, — Беллатрикс говорила медленно, осторожно.

— Как ты сам сказал, я не та, кем была в твое время. Или буду. Неважно. Я не она, не сейчас и, надеюсь, никогда ей не стану, если я правильно поняла то, что ты мне сказал, — обратилась она к нему, — и на этот раз я с тобой. Я на твоей стороне. Если ты не хочешь мне верить, то хотя бы поверь, что у меня не меньше причин, чем у тебя, желать изменения того будущего, из которого ты попал сюда. Мы партнеры, Гарри. Я могу помочь тебе. Я хочу помочь тебе, но ты должен позволить мне помочь. Я не позволю тебе вести эту войну в одиночку.

Она сделала несколько шагов к его столу и наклонилась вперед, положив руки на полированное дерево, чтобы посмотреть на него. Он увидел честность в её глазах, в которых не было обмана и безумия, присущих её будущему «я». «Иронично, подумал он, что одна из его самых ненавистных врагов стала его доверенным лицом». И он действительно доверял ей, с удивлением понял Поттер. Гарри понятия не имел, как это произошло, но каким-то образом, несмотря на их постоянные препирательства и её начальственное отношение, он стал доверять ей, даже полагаться на неё. С тех пор как он попал в прошлое, она постоянно находилась рядом с ним, отказываясь оставить его в покое из-за своего упрямства.

И как бы ему это не нравилось вначале, сейчас он был благодарен ей за это. В этом прошлом, в которое его забросила магия, с ним не было никого из его друзей, но у него была Беллатриса. Беллатриса, которая помогла ему, которая взяла на себя ответственность участвовать в его планах и которая отказалась быть скованной тем, что её будущее будет написано за неё кем-то другим. Беллатриса, которая даже сейчас хотела оставаться рядом с ним, хотя знала, что он собирается сделать то, что любой здравомыслящий человек посчитал бы безумием — в одиночку возглавить сопротивление против Тёмного лорда.

Её присутствие было чем-то постоянным, по крайней мере, во всем вихре действий и хаоса, в который превратилась его жизнь за последние несколько месяцев, чем-то, за что он мог держаться. И Гарри вдруг показалось, что мысль о том, что её не будет рядом с ним, почти немыслима, хотя Поттер знал, что это оставит почти такую же зияющую дыру, как и потеря Сириуса. «Она заслуживает того, чтобы знать, решил он, не всё, пока что, но хотя бы суть».

Выпрямившись в своем кресле, Гарри жестом велел ей сесть обратно и наложил на кабинет запирающие чары и чары конфиденциальности.

— То что я скажу тебе, не должно покинуть этого помещения.

Видя, что он совершенно серьезен, она отрывисто кивнула.

— Поняла.

— Прежде всего, — начал Гарри, — ты должна знать, что есть вещи, которые я не могу тебе рассказать, потому что это было бы слишком рискованно. Том — опытный легилимент. Я не умаляю твоих способностей, но я видел, как он пробивает даже самые сильные щиты окклюменции. Я не могу рисковать тем, что он прозондирует тебя и обнаружит, что ты знаешь слишком много. Это было бы слишком рискованно для тебя и для всей этой затеи.

— Я понимаю, — ответила она.

— Хорошо. Тогда с чего бы начать, — Гарри задумчиво провел рукой по волосам. — В моем времени Том — Тёмный Лорд, которому уже однажды удалось прийти к власти. Это произошло в этом времени. Была война, о которой я мало что знаю, потому что, видимо, всё было настолько плохо, что все отказывались говорить о ней…

— Типично, — с отвращением фыркнула Беллатриса.

Гарри кивнул в знак согласия.

— Верно. В любом случае, по какой-то странной случайности, Том умер. Десять лет волшебный мир восстанавливался. А потом он снова воскрес.

— Подожди, что? — перебила Беллатриса. — Как Тёмный Лорд просто «умер»? Его убил Дамблдор? И как ему удалось воскреснуть?

— Как его убили — это… сложно. Знание того, как его убили, является крайне деликатной информацией, поэтому я не собираюсь рассказывать тебе подробности. Скажем так, когда это произошло, его физическое тело было уничтожено, но душа, каким-то образом, осталась цела.

Глаза Беллатрисы подозрительно сузились.

— Ты как-то замешан в этом, не так ли? — Она заметила, как он неловко переминается с ноги на ногу, и решила немного сбавить обороты. — Я не буду настаивать на продолжении… пока.

Гарри продолжил, благодарно кивнув.

— Первым, с кем он столкнулся, когда пытался организовать свое возвращение, был… я. Я только что поступил в Хогвартс, а он только начал строить планы, как вернуть себе физическое тело. Я несколько раз срывал их в течение последующих четырех лет.

— Ты хочешь сказать, что ты, — ведьма окинула Гарри оценивающим взглядом с ног до головы, — пять лет портил планы Тёмного Лорда по воскрешению и остался жив? И ожидаешь, что я тебе поверю?

Гарри пожал плечами.

— Я считаю, что к тому времени он был лишь тенью себя прежнего, и, оглядываясь назад, могу сказать, что мне действительно больше везло, чем я что-то делал сам. Я веду всё к тому, что я и мои друзья не давали ему вернуть физическое тело в течение четырех лет.

— Я так понимаю, что дальше всё пошло не по плану?

— Верно. На четвертом курсе ему это удалось. Ему удалось завершить ритуал крови, который создал для него новое тело.

Беллатриса забавно ухмыльнулась.

— Я также предполагаю, что он был очень зол на тебя за то, что ты мешал ему последние пару лет.

— Это ещё мягко сказано, — пробормотал Гарри себе под нос, зная, что её острый слух всё равно это уловил. — После его возвращения всё быстро переросло в открытую войну. И да, он был в ярости. Маленький я умудрился стать целью номер один.

— И что потом? Я так понимаю, война пошла не по плану?

— Вообще-то, сначала всё шло хорошо, мы неплохо справлялись, — вспоминает Гарри. — По крайней мере, до тех пор, пока Том не решил послать команды убийц, чтобы уничтожить всех, кто достаточно важен, чтобы вести войну. За Дамблдором послали три группы. За другими отправили одну или две.

— А за тобой?

— Пять, — Гарри вздохнул. — Вот, почему меня схватили. А остальное, как я здесь оказался, ты знаешь.

— Да, знаю, — согласилась Беллатриса. — Не то чтобы я считала всю эту предысторию поучительной, но как это связано с письмом, от которого ты стал белым как лист пергамента?

— Я знаю настоящую личность Тома.

— Я поняла, — сказала Беллатриса, — и?

Гарри достал письмо из ящика и показал ей последние три строчки.

Я с нетерпением жду личной встречи с Вами.

Искренне,

Том Марволо Риддл

— И он только что прислал мне приглашение встретиться с ним.

http://tl.rulate.ru/book/86646/2775617