Готовый перевод The Holy Grail of Eris / Святой Грааль Эрис: Глава 7.

Том 3. Глава 7 (Конец тома).

Утром того дня Персиваль-Рейли был недоволен. Только он проснулся, как ему сообщили, что родители вернулись на родовые территории, а на вопрос почему никто не дал ответа. Рейли единственный оставался в неведении. С его точки зрения, это было нечестно.

Он направился во двор со своим камердинером Сидом, чтобы потренироваться в фехтовании. И в тот момент тлеющее разочарование вдруг вспыхнуло и вырвалось наружу.

…Если никто в особняке не желает говорить, спрошу за его пределами.

– …Кажется, я кое-что оставил в комнате. Я схожу заберу, а пока не мог бы ты пойти вперёд и подготовить всё необходимое?

Сид и на мгновение не засомневался в словах Рейли, что всегда был послушным и образцовым ребёнком.

После чего Рейли покинул особняк, так и не вернувшись в свою комнату.

*****

– …Рейли заперся у себя в комнате? – Конни склонила голову вбок. Сид склонил голову, бледный и сокрушающийся.

– Ранее он тайком покинул дом. Я вскоре это обнаружил и последовал за ним, но… на тот момент он, кажется, говорил с кем-то извне, так что скорее всего услышал о ситуации на территориях. Это всё моя вина. Я приму любое наказание, каким бы оно ни было…

– Нет, всё же это Рейли ушёл без разрешения, разве не так?

– Я должен был последовать за ним, когда он сказал, что пойдёт в свою комнату. Должен был. Не стоило мне отпускать молодого господина одного, он ведь так юн и незрел, – Сид не отступал. Казалось, он чувствовал свою ответственность за произошедшее. Конни, пребывая в замешательстве, сообщила, что предоставит решение этого вопроса отцу, когда он вернётся, так что пока он откладывается… и направилась в комнату Рейли.

– …Рейли, я вхожу, – сколько бы она ни стучала, ответа не было, поэтому девушка бросила эти слова и вошла в комнату.

Персиваль-Рейли сидел на коленях на своей кровати, с головой накрывшись одеялом. Он ничуть не отреагировал на голос Конни.

Он выглядел страшно напуганным. Выходит, и правда узнал?

Конни положила руку ему на плечо в попытке успокоить, но маленькие плечи лишь задрожали. Я так его удивила? – моргнула Конни. – Но что-то не так. Нет, он не удивлён. Только что он… – выражение мгновенно пропало с её лица, и девушка с силой схватила Рейли за запястье. Рейли заметно сопротивлялся. Но силе маленького ребёнка с её было не сравниться. Она закатала рукав и услышала тихий вскрик, казалось, в попытке стерпеть боль. У Конни перехватило дыхание.

На его белой, тонкой руке… виднелся чёрно-красный синяк, будто кто-то крепко её сжал.

Рейли отпрянул назад, словно в испуге.

– …Меня вдруг… подозвали.

Мужчина со шрамом в уголке глаза вдруг выкрутил руку Рейли и заговорил:

– …Если не вернёте деньги, расплачиваться будут ваши люди. Каждую ночь я буду выдирать им ногти, вырывать глаза, отрезать носы. И виноваты будут в этом те, кто не может вернуть долг… Это будет твоя вина.

Боже мой, – всё её нутро похолодело. – Как он мог такое сказать маленькому ребёнку? В мгновение ока оно разгорелось и обернулось огромной жгучей смесью гнева, печали и беспомощности, бурлившей в области солнечного сплетения.

– …Всё будет в порядке, правда? Пока мы чистосердечны, всё будет хорошо, верно?

– …Разумеется, – ответила Конни, расправив плечи. – Всё хорошо, Рейли. Конечно, всё будет в порядке. И ты… ты вовсе не плохой.

Видимо, её слова принесли ему такое облегчение, что Рейли всхлипнул. Конни обняла его маленькое тельце и ласково погладила по вьющимся волосам. Снова и снова. Да, братик совсем не плохой.

Виноват этот человек, ростовщик, его нанявший, и даже Памела и Нил, которые в Гранд Мерил-Энн разрушили все перспективы выплатить долг… и Конни.

Но этого бы не произошло, если бы Персиваль-Этель с самого начала не взял на себя долг, не говоря уже о его самопровозглашённом друге, что стал источником всех этих проблем.

Никто в открытую не обвиняет Персиваль-Этеля в том, что он – Грааль, но, говоря начистоту, Этель был несусветным дураком. Неисправимо беспечным человеком, абсолютным глупцом.

Однако мир полон неисправимых. Скарлетт Кастиэль была одной из них. Она была ужасной, злобной женщиной, что десять лет спустя устроила скандал на званом вечере, обманула добрейших людей из приюта и провела кражу в резиденции маркиза. Конни была лишь жертвой. Её втянули против её на то воли. У неё не было выбора. Ведь Конни всегда старалась быть искренней.

…Если так посмотреть, искренность Конни – красивые слова, что смогут защитить её сердце.

Но была ли Конни в самом деле искренней? Быть может, на самом деле она просто закрывала глаза на неудобные факты, играла в жертву и бежала от ответственности?

Быть может, такой её выбор и привёл к тому, что случилось сегодня?

*****

Когда Конни безмолвно вернулась в свою комнату, Скарлетт её окликнула.

[– О-хо, мне казалось ты расплачешься как ребёнок.]

В прошлом именно так я бы и поступила. Рыдала, сетуя на свою беспомощность, на нашу неспособность свести концы с концами, – но сколько бы Конни ни плакала, рука Рейли останется распухшей, травмы несчастных жителей не заживут, а взятый по вине Этеля долг не уменьшится.

До сих пор беззаботная Конни совершенно не замечала таких очевидных вещей.

Некий голос раз за разом всплывал, твердя: «Вот то, что ты навлекла на себя сама». Конни закусила губу.

Правильно. Верно. Это не только вина Скарлетт. Конечно, может, всё и началось с неё, но всё сделанное после – целиком и полностью было выбором Конни. Сколько бы она ни оправдывалась глубоко в душе, Конни и сама понимала, что дальше так поступать было нельзя.

Конни медленно выдохнула. Она не ведала, что в тот момент отразилось на её лице. Но стоило Скарлетт увидеть её лицо, как губы леди изогнулись в довольной улыбке.

…Потому что.

Потому что я поняла. Искренность отца жестока. Даже если в итоге пострадает немало людей, как сейчас, честность отца будет непоколебима. Если бы кто-то взмолился о помощи у него на глазах, Этель сделал бы то же самое. В этом Конни была убеждена. Возможно, с точки зрения отца или лорда земель, то было неправильно, но, по крайней мере, справедливо для Персиваль-Этеля. Потому что даже в такой ситуации он будет использовать слово чистосердечность… не как просто оправдание.

Персиваль-Этель Грааль был, вероятно, самым чистосердечным, самым жестоким и самым эгоистичным из всех. Чистосердечность Этеля не спасёт Конни и остальных. Было обидно, неприятно и немного завидно. Конни бы так не смогла. Для Конни честность таковой не была. Она была лишь наиболее лёгким оправданием. Поэтому ей должно извиниться перед первым Персивалем Грааль. Мне жаль.

Но больше я не смогу поклясться Вашим именем.

Потому что у Конни было то, что она желала защитить. Были люди, которых она хотела защитить. Ради этого она… пойдёт на что угодно. Даже станет злодейкой. Отныне она была готова нести вину за свои поступки. Поэтому…

[– Итак, что собираешься делать?]

Спросила Скарлетт у Конни своим привычным небрежным тоном. Ответ уже был ясен.

– …Идём в особняк Кастиэль.

В тот день Констанция Грааль отбросила щит под названием «честность».

http://tl.rulate.ru/book/83592/2790251