Готовый перевод The Holy Grail of Eris / Святой Грааль Эрис: Глава 7.

Том 2. Глава 7.

…Маркизство Орламюнде. Одна из самых строгих и благочестивых семей из великой аристократии с длинной историей. А также престижная семья, которая подарила свету многих Пап, и часовня на территории их особняка, как говорят, была построена из сильных религиозных убеждений нескольких поколений прежних глав семьи.

*****

– Госпожа не сможет принять вас лично в силу плохого самочувствия, но хотела бы поблагодарить слуг Божьих за их доброту. Я провожу вас в часовню вместо неё.

Вскоре явился седовласый дворецкий. И тут же раздался оживившийся голос Скарлетт: [Бог ты мой, уж не Клемент ли? Неплохо сохранился].

В сопровождении дворецкого, Конни ступила на территорию дома Орламюнде. По обе стороны от каменной мостовой, что вела к главной резиденции, было разбито несколько небольших садов, отделённых друг от друга живой изгородью. Прогуливаясь вдоль канала, где сгрудились вместе голубые мускари, они наконец подошли к часовне, построенной в конце сада. Главная резиденция, кажется, располагалась ещё дальше.

• Мускари (Muscari), ещё именуемые в просторечье мышиным гиацинтом либо гадючим луком, – представитель семейства спаржевые (Asparagaceae). Отличительной особенностью мускарей является сильный и достаточно приятный запах (поэтому ранее их относили к гиацинтовым или лилейным). Это как правило некрупные растения, с весьма эффектными плотными цветоносами, унизанными мелкими колокольчатыми цветочками.

Скарлетт оказалась права. Маркиза, что страдала обострённой мизофобией, не утруждала себя встречей с людьми, не являвшимися аристократами… так называемыми, «низшими людьми». И, вероятно, откажется встречаться с ней по той или иной причине. Но по крайней мере, должна будет пропустить Конни в часовню в саду. Пускай маркиза и страдала мизофобией, она также была известна своим состраданием. Женщина бы ни за что не проявила непочтительность, отказав служителю церкви, что пришёл помолиться за её дочь.

• Мизофобия — навязчивый страх загрязнения либо заражения, стремление избежать соприкосновения с окружающими предметами.

Когда они подступили ко входу в часовню, дворецкий выбрал один из ключей в висевшей у него на поясе связке и открыл дверь. Изнутри повеяло прохладным, зябким воздухом. Конни спросила:

– Могу я войти и возложить цветы?

– Разумеется. Уверен, юная леди тоже будет этому рада, – дворецкий велел известить сторожа, когда соберётся уходить, и покинул её.

Комнатушка была маленькой и тёмной. Пусть здесь и располагался алтарь, он едва вместил бы нескольких молящихся. Свет пробивался через круглое окно в крыше с витражами, отбрасывая косую дорожку. Пыль поблёскивала, отражая красочный свет. На стене висела священная икона с изображением трёх богинь. Она изображала известный мифологический отрывок. Клото прядёт нить жизни, Лахесис вплетает в неё судьбу, а Атропос её обрезает. По сути своей, она отражала истину, что все человеческие судьбы находятся во власти воли трёх богинь. Несмотря на то, что местами картина выцвела, благодаря искусному использованию света и тени, она оказывала на зрителя мощное, ошеломляющее впечатление. Столь величественна, что пред ней нельзя не испытывать трепета… Такова была эта икона. Конни невольно положила руку на грудь и склонила голову.

Почему же Лили Орламюнде именно здесь и рассталась со своей жизнью?

[– Вероятно, за картиной… Господи, чем ты только занимаешься?]

Пока Конни молчаливо молилась, голос Скарлетт пугающе понизился. Девушка недоумённо подняла голову, и её встретило раздражённое лицо.

[– …Ты. Уж не забыла ли ты, для чего мы проделали весь этот путь?]

Разумеется, выяснить правду о самоубийстве Лили Орламюнде. Но не слишком ли бессердечно – прийти на место её гибели и не помолиться за упокой? – в ответ на эту попытку воззвать к состраданию Скарлетт лишь насмешливо фыркнула.

[– Дурында. Этому она уж точно не обрадуется. Скорее саркастично подметит, что лучше бы ты с таким рвением поскорее отыскала правду… Зная Лили, уверена, она где-то оставила зацепку. Причём в таком нелицеприятном месте, о котором никто даже и не задумается.]

– Тогда… за… картиной..?

[– Именно. В конце концов, кто осмелится заглянуть за святыню?]

С этими словами Скарлетт бесстрашно улыбнулась. Это, конечно, так, но…

– Какое кощунство…

[– Такая уж она женщина.]

Скарлетт пожала плечами, но надо заметить, сама была того же поля ягодой. Лицо у Конни окаменело, но, как и было велено, девушка поспешно перевернула сакральную картину. В этот раз кровь взаправду застыла у неё в жилах. Но теперь, когда всё уже произошло, делать что-либо было поздно. Об отказе не могло быть и речи… Да, вне всяких сомнений, его более не существовало с того самого момента, как они со Скарлетт встретились в Гранд Мерил-Энн. С этими мыслями она приготовилась к худшему. К счастью, святая икона была не слишком большой, её можно было удержать обеими руками. И тем не менее, руки Конни тряслись от такого святотатства. Чувство, будто я сотворила возмутительное. Нет, возмутительное – это ещё мягко сказано: я в самом деле совершила большой грех, – побледнев, Конни перевернула раму… и широко распахнула глаза.

– Это…

Там был приклеен пожелтевший конверт.

Её сердце болезненно застучало: Что это? Неужели и правда подсказка, оставленная Лили Орламюнде? Нет, это может быть предсмертная записка или же заключение эксперта. Но, как бы то ни было, Конни, незнакомка, не имевшая к Лили никакого отношения, не решалась к ней прикасаться. Ту-дум, ту-дум, – сердце девушки бешено колотилось.

Пока она размышляла, снаружи вдруг послышался шум. Девушка подскочила на месте. Мерный звук шагов остановился прямо перед часовней.

…Кто-то идёт.

Скри-и, – легонько скрипнула дверь. Что мне делать. Нежданный поворот событий помутил разум Конни: Что мне делать? Что мне делать? Что я должна делать? Не могу пошевелиться. Не знаю, что делать.

Пока Скарлетт вдруг не прикрикнула:

[– Прячь! Скорее!]

Словно опомнившись от этого крика, она с силой отодрала конверт и сунула его себе за пазуху. После этого снова подскочила к стене и повесила на место священную икону почти в тот же миг, как дверь со скрипом распахнулась. При виде вошедшего, Конни задохнулась от удивления.

…Настолько высокий, что приходилось поднимать взгляд. Короткие чёрные волосы, лазурные глаза. Загорелая кожа. Плечи были широкими и мускулистыми, а черты лица – жёсткими и непривлекательными. Он внушал собой страх, от которого тело содрогается. И настолько пугающий мужчина теперь угрюмо взирал на Конни.

[– Ка…]

Узнав нежданного гостя, Скарлетт резко повысила голос.

[– Какого ты тут забыл, Рэндольф Ольстер!]

http://tl.rulate.ru/book/83592/2766638