Готовый перевод Маленький Волк / Маленький Волк: Глава 1. Завтра будет война

Мама погибла.

Под ногами неспешно проносится земля. Цепляясь носками за почву, она тянет ноги, вставая на самые кончики пальцев, что чувствуют щекотку травинок, а после расслабляет тренированные мышцы, уносясь вперед.

Вперед-назад.

И снова поднять пыль, оставляя едва заметные борозды от подошв сандалий, зацепиться носками, вытянуть ноги.

Потерять шаткую опору.

Вперед-назад.

Качели скрипят давно не смазанными звеньями цепей. Сакумо щурится на догорающий закат и ждет, когда качели перестанут раскачиваться, замрут на месте.

Мама погибла. Мамы больше нет.

Короткие розовые пряди волос лезут в лицо.

У мамы тоже были розовые. И имя у нее было подходящее. Сакура.

Сакура. Красивое имя. Не то что у нее — Сакумо.

Мужское. Совсем не женственное. В честь деда, которого она никогда не знала. В честь отца ее отца.

Своего отца Сакумо тоже не знает. Он тоже погиб. Умер. Говорят, героем был.

Сакумо плевать. На память от него осталась потрепанная фотография в комнате мамы, дурацкое имя и звание «Последняя из Хатаке».

Мама говорила, что он был уверен, что у них будет сын. Он хотел назвать его Сакумо. А родилась девочка, чье имя должна была выбрать мама, вот только…

Он погиб. А родилась девочка. И мама в память о нем, о его желании, назвала ее Сакумо.

Дурацкое имя.

Сакумо Хатаке.

— Сакумо-чан? — голос крестного кажется в этой тихой и унылой идиллии, в заросшем парке и скрипе старых качель, неуместным.

Да и голос Хокаге, что всегда был веселым и жизнерадостным, слишком усталый и печальный.

— Хокаге-сама, — Сакумо смотрит себе под ноги, цепляясь пальцами рук за ржавые звенья цепи. — Кто убил мою маму?

Крестный замирает на месте, а потом улыбается, фальшиво посмеиваясь.

— Сакумо-чан, я думаю, что…

— Мамы больше нет.

Сакумо вскидывает голову и смотрит прямо в голубые уставшие глаза.

— Я знаю, — говорит мужчина, болезненно, с надломом. — И не могу себе этого простить.

Сакумо молчит. Кривит губы, пытаясь сомкнуть их плотнее, чтобы сдержать слезы, но не может. И они, соленые и жгучие, скапливаются в глазах.

— Почему?

В этом вопросе столько смыслов. А ответов на них и за всю жизнь не найдешь.

Почему мама?

Почему умерла?

Почему сейчас?

Почему?!

Сакумо чувствует, как большая и широкая ладонь скользит по коротким розовым волосам, прижимая к сильной груди сильнее.

Она успокаивается далеко не сразу. А когда успокаивается, шмыгает носом и цепляется за рубашку крестного, заглядывает зелеными глазами в синие с вопросом:

— Что будет дальше, дядя Наруто?

Наруто неловко гладит дочку лучшей подруги и своего сенсея по голове и не знает ответа на этот простой и детский вопрос.

Он вообще уже ничего не знает.

— А дальше будет завтра.

Сакумо прижимается к нему теснее в поисках тепла, когда он кутает ее в своем плаще в попытке спасти от вечернего холода.

— А что будет завтра?

Узумаки молчит, долго и напряженно. А потом отвечает. И от ответа хочется взвыть в бессилии.

— А завтра будет война.

***

Сакумо двенадцать лет. И семь из них она провела на войне.

Она сбилась со счета, скольких убила и сколько раз оказывалась на грани жизни и смерти. Ее называют «Кровавый волчонок Хатаке», «Хатаке волчья хватка» и «Маленький волк Хатаке».

Бывает, иногда ее называют просто «Последняя Хатаке».

Говорят, она чертовски похожа на своего отца и деда. Врут конечно, так как у Сакумо розовые волосы и зеленые глаза матери. Правда, лицо отцовское, как и родинка на подбородке, о которой упоминала мама. А вот про родинку под левым глазом мама не говорила.

Ту самую маску, похожую на маску отца, она начинает носить в шесть лет. Просто потому, что запахи войны, пропитывающие ее всю, заставляют задыхаться.

Тлен, кровь, отходы жизнедеятельности, гарь…

Ее по первости рвет до кровавых слюней и соленых слез. Но потом она привыкает.

Человек такая тварь — ко всему привыкает.

Сакумо все свое детство проводит на войне и сражается наравне со старшими. И нет, она не жалуется, ведь она талантлива, сильна, способна.

И она Хатаке.

А Хатаке всегда на острие атаки, сколько бы крестный не пытался ее отгородить от всей той грязи. Сакумо все равно рвется на передовую просто потому, что знает — у нее шансов выжить больше.

О выживаемости ее отца ходили легенды. Это его, правда, не спасло, но, видимо, он все же на каком-то генетическом уровне успел передать своей дочери талант выкручиваться и приползать к порогу собственного дома в полудохлом виде. Но все же приползать.

Сакумо двенадцать лет. Почти тринадцать, когда всем становится ясно, что эта война проиграна.

Они проиграли.

А боги, демоны, мертвые. Да вообще вся это погань — выиграли.

Два часа назад у нее на глазах умерла Карин Узумаки, защищавшая свою маленькую дочку до последнего. Наруто-сама не успел прийти к ней на помощь, и единственное, что ему оставалось, это отбить тело своей жены у врага и забрать с пепелища свою полугодовалую дочь Кушину-чан.

Сакумо ничем не могла помочь. Ее стая, ее семья. С каждым часом их становилось все меньше.

От ее стаи остались лишь Наруто-сама и Саске-сама. Да маленькая принцесса клана Узумаки, Кушина-химе.

Сакумо укачивает на руках свою «сестренку», пытаясь прислушаться к разговору Саске-сама и Наруто-сама.

— Ооцуцуки не остановить. Мы проиграли, — голос Саске-сама усталый, с едва заметными нотками горечи.

— Мы не должны сдаваться! — упрямо гнет свою линию Хокаге.

— Протри глаза, усуратонкачи! Это конец! Засунь уже себе в задницу свой глупый оптимизм и взгляни правде в глаза! Осталась лишь жалкая кучка людей на последнем издыхании, а их!..

Сакумо поджимает губы, слушая разговор двух мужчин, понимая, что Саске-сама… прав. Полностью и безоговорочно прав.

— И что ты предлагаешь делать, Саске? Что?!

Последний Учиха молчит. И почему-то смотрит на Сакумо, будто пытаясь найти в ней что-то. Что-то важное.

— Какаши-сенсей перед смертью как-то сказал мне: «Пока жив хоть один волк из стаи, стая жива».

Сакумо вздрагивает, слыша имя своего отца, и с недоумением смотрит в ответ на Главу клана Учиха, не видя смысла в словах покойника.

— И что это значит? — Хокаге явно поддерживает Сакумо в ее мыслях, не видя никакой связи.

— То, что, пока хоть один из нас жив, мы не проиграли.

— И что ты предлагаешь?!

— Есть запретная техника. Пространственно-временная техника, способная перенести одного человека в другой мир. В параллельную вселенную. Сакумо и Кушина вполне сойдут за одного.

— Нет! — Сакумо подскакивает, решительно собираясь отстоять свое право умереть плечом к плечу со своей семьей. Со своей «стаей». — Я буду сражаться! Я не уйду!

— Помолчи, Сакумо! — такого тона от своего крестного Сакумо никогда еще не слышала и поэтому вздрогнула, невольно вжимая голову в плечи, стискивая в объятьях Кушину-химе.

— Условие этой техники в том, что в той реальности никогда не смогут родиться свои Сакумо и Кушина. Сам мир сделает так, что ты, Наруто, никогда не будешь женат на Карин, а Сакура не будет с Какаши…

— Вот как, — Узумаки смотрит на свою маленькую дочь с какой-то горькой нежностью и решимостью. — Только один человек, Саске?

— Сакумо с Кушиной сойдут за одного. Моих сил на них хватит…

— Это… приемлемая цена.

— Нет! Я!..

— Сакумо, — теплые руки крестного ложатся на худые плечи подростка, и тот сжимает их, слегка встряхивая, заставляя смотреть прямо ему в глаза. — Я знаю, ты не хочешь этого. Но я приказываю тебе, как Хокаге, уйти в параллельный мир вместе с Кушиной. А как твой крестный и отец этой прелестной девочки… позаботиться о ней.

Сакумо стискивает одеяло своей драгоценной ноши руками и рывком кивает, пытаясь позорно не разреветься.

Тем временем за ее спиной стоит Саске Учиха, искривляя и ломая пространство, стиснув зубы от напряжения.

Крестный стаскивает со своих плеч свой потрепанный плащ и накидывает на нее, закрепляя на плечах.

— Я…

— Ты справишься, Маленький Волк, я в тебя верю, — ободряюще улыбается ей Наруто и с нежностью смотрит на свою маленькую дочь. После чего крепко сжимает плечо Сакумо, выражая поддержку в последний раз.

В следующий момент ее резко толкают в спину, и, не успев толком вскрикнуть, Сакумо падает куда-то вниз, успевая в последний момент сгруппироваться, поворачиваясь спиной к земле, напитывая место будущего удара чакрой, прижимает к себе ребенка и со всего маха впечатывается в землю с высоты метров так пяти, так что во все стороны от места приземления расходятся трещины расколотой земли.

Глаза застилает кровавая боль.

Сакумо слышит, как маленькая Кушина-химе заливается плачем, но успокоить ее не может, стремительно теряя связь с реальностью.

Ей снится мама. Теплая, яркая. Красивая мама. Снится ее волчья и человеческая стая. Снится клекот Чидори, которому ее учит Саске-сама.

Снятся сказки, рассказанные мамой-волчицей.

Сакумо дышит с хрипом, но, даже будучи глубоко без сознания, прижимает к себе младенца так крепко, как только может.

Прозвище «Хатаке волчья хватка» она оправдывает с лихвой.

http://tl.rulate.ru/book/80155/2434654