Готовый перевод Koukyuu no Karasu / Ворон в гареме: Глава 1. Часть 4.3

«Вдовствующая императрица. Вдовствующая императрица отравила супругу-Сороку».

Супруга-Сорока была женой третьего ранга. Она была юной дочерью главного вассала и ходила с животом, когда ее убили. А обвинили Хан Оуджо.

«Все потому, что супруга-Сорока была беременна. А ее отец не состоял во фракции вдовствующей императрицы. На Хан Оуджо повесили это обвинение. Мою служанку подкупили, чтобы она подкинула в сундук Хан Оуджо молочай. Я видела это. Однако…»

Тут Когё остановила кисть. Когё взмахнула ею в воздухе несколько раз, но прикусила губу и опустила кисть.

«Я тоже сделала так, как мне велел евнух. Он угрожал убийством моей семьи. Я позволила Хан Оуджо умереть, ничего даже не сделав, чтобы ей помочь».

Плечи Когё тряслись, кисть в ее руке снова замерла.

«Я научилась писать, чтобы однажды все же рассказать правду. Если у вас эта серьга, значит, вы союзники госпожи Хан».

— Э?

Когё подняла голову.

«Я ошиблась?»

Дзюсэцу не знала, почему ее приняли за союзницу Хан Оуджо, но она рассказала, что это Коушун нашел серьгу, одержимую духом.

Когё побледнела, услышав слово «призрак».

«Это дух госпожи Хан?»

— Если серьга принадлежала ей, то вполне вероятно, — Дзюсэцу вытянула руку с сережкой.

«Эта серьга принадлежала госпоже Хан. Я отлично ее помню. Но она была одна».

— Одна?

«Да, только одна, но Няньян всегда ее носила».

Под «Няньян» она, вероятно, имела в виду Хан Оуджо. У Когё глаза были затуманены, словно она погрузилась в воспоминания.

«Она мне однажды рассказала. Что отдала одну сережку своему жениху из родного города».

— Жениху?..

«Няньян была помолвлена с детства, но ее отец, гражданский чиновник, заставил ее пойти во дворец. Няньян отдала одну серьгу своему жениху и пришла сюда. И когда касалась этой серьги, вспоминала его. Няньян нельзя было назвать ярким и жизнерадостным человеком, но она была доброй. Мой отец владел всего лишь небольшой лапшичной, но меня все равно выбрали придворной и заставили войти во дворец. Почти все остальные придворные дамы происходили из знатных семей, а мне здесь приходилось трудно: меня не обучали ни читать, ни писать, утонченностью я тоже не обладала. Няньян было трудно на это смотреть, и она сделала меня своей помощницей. И все же…»

Рука Когё остановилась. Однако затем она, похоже, взяла себя в руки и продолжила писать.

«Однажды она кому-то отдала эту серьгу».

— Отдала?

«Она вернулась со двора, а серьги не было, и я решила, что госпожа ее где-то обронила, потому с беспокойством стала ее расспрашивать. Она лишь рассмеялась и сказала, что отдала ее плачущему ребенку. Похоже, ему пришлось нелегко во дворце. Уверена, что тот ребенок стал свидетелем доброты Няньян. Потому она не могла бы кого-то отравить. И раз у вас есть ее сережка, я подумала, что вы, должно быть, и есть тот ребенок, или знали ее. Тогда бы вы знали, что Няньян невиновна».

Когё отложила кисточку и вздохнула. Дзюсэцу положила руку ей на лоб. Он горел. Должно быть, температура поднялась.

— Ясно. Отдыхай.

Но Когё вновь взялась за кисть и быстро что-то начертала.

«Няньян не просто ложно обвинили. Ее убили. Ее убили евнухи. Прошу, покарайте их. Я тоже готова понести наказание».

Написав это, Когё потеряла сознание. Дзюсэцу положила ее на кровать, написала на листе «корень воловика, золотарник и пиннелия тройчатая» и отдала список Онкею.

— Передай лекарю, чтобы подготовил эти травы.

Онкей взял листок и тут же вышел из комнаты. Дзюсэцу попросила ДзюДзю присмотреть за Когё, а сама вернулась в свою комнату. Она положила сережку на стол и стала пристально ее рассматривать.

«Няньян не просто ложно обвинили. Ее убили».

Не потому ли Хан Оуджо стала призраком, который вселился в эту серьгу? И кому она отдала свою серьгу? Должно быть, они ее обронили. Если это произошло во дворце, возможно, они еще здесь. Может, это старая прислужница или даже евнух, которые были здесь еще при прошлом императоре?..

Дзюсэцу приложила руку к виску. Что же ей делать? Хотя она в любом случае обязана сообщить обо всем Коушуну.

Дзюсэцу погладила сережку. Если бы она избавила Хан Оуджо от сожалений, была бы та довольна и свободна? Или наоборот, даже если она сделает все необходимое, придется проводить обряд изгнания?

Дзюсэцу взяла сережку в руку и потрясла ее перед глазами.

http://tl.rulate.ru/book/80038/2926239