Готовый перевод Sister, in this life I'm a queen / Сестра, на сей раз я буду Королевой: Глава 14. «Предательство Малеты.»

Глава 14. «Предательство Малеты.»

Всё было хорошо, поскольку Ариадна подружилась с Принцем и вернулась домой в новой одежде, которую ей подарила Королева, но дальше начиналась проблема. И неудивительно, ведь в резиденции кардинала дэ Маре царил хаос из-за буйства разъярённой Лукреции.

– Леди дэ Росси? Леди дэ Росси?! Королева Маргарита сошла с ума, как она смеет так со мной обращаться?!

Крак, – ваза, брошенная Лукрецией, разбилась о стену гостиной.

– Грязная стерва из королевства Каллико! Как иностранка смеет говорить такое истиной этруске?!

В этот раз нож для вскрытия писем, который швырнула Лукреция, отлетел и врезался в стену. Арабелла, заткнув уши, дрожала в углу гостиной, а Изабелла жадно раздраконивала мать, стоявшую рядом:

 – Верно. А сама Королева? Прошло 20 лет с тех пор, как она вышла замуж, и до сих пор не может избавиться от акцента? Когда она открыла рот, я была изумлена тем,  насколько дрянна её речь!

– Что говорить об адаптации, если она не может получить любовь от мужа! Она не смогла удержать привязанность Короля, поэтому видит лицо своего мужа всего лишь пять раз в году!

– Разве они не официально женаты? Если выбирать между жизнью без любви с мужчиной, который делает тебе одолжение, и жизнью любимой наложницы, то я бы предпочла стать наложницей!

– Некомпетентная с*ка, проклинающая женщин, которые хорошо знают мужское сердце, просто из-за того, что сама не способна на это!

Обвинения этих двоих были достаточно точными.

– На самом деле, настоящая хозяйка Эструс – графиня Рубина. Ходят слухи, что если ты хочешь подать прошение Его Величеству, то быстрее всего сделать это через графиню Рубину.

– Мама, ты знаешь всё лучше других. Нет дам, с которыми она бы не общалась. Боже, а её сын!

– Находчивость графини Рубины невероятна. В этот раз ходят разговоры о передаче пограничных феодальных владений графу Чэзарэ, родившемуся от графини Рубины.

– Граф Чэзарэ, сын наложницы, старше Принца, рождённого от Королевы, которая не является главой страны, как видят все. Как же королева Маргарита собирается захватить это место у короля, которого не могла контролировать даже в молодости! Альфонсо ещё даже не назначили Кронпринцем! А всё потому, что его мать некомпетентна!

– Значит, она просто вымещала свой гнев на маме! Она отвратительный человек! Неблагородный!

Смотрю, вы хорошо справляетесь, – Ариадна не собиралась вмешиваться в этот хаос.

Если я войду, то буду не более чем куском мяса, брошенным перед голодными гиенами. Разъярённая Лукреция и Изабелла, ищущая поленьев для растопки гнева матери, наверняка разорвут меня на куски.

Придётся тихо подняться в свою комнату.

Чтобы попасть от входной двери на чердак на 3-м этаже, нужно было подняться по центральной лестнице, а гостиная первого этажа находилась прямо у входа на эту лестницу.

Ариадна решила спрятаться в коридоре на первом этаже и подождать, пока они не уйдут из гостиной и не разойдутся по своим комнатам. У них не было отношений матери и дочери, в которых дочь всегда приходила вовремя, наоборот, были те, при которых мать не замечала пришла ли дочь домой поздно или нет.

– Почему эта соплячка не возвращается!

А…

Кажется, она ждёт способа выплеснуть свой гнев, вместо того, чтобы дать ему остыть.

Лукреция приказала Малете сообщить дворецкому, сразу, когда вернётся Ариадна, но едва выйдя из гостиной, горничная столкнулась с Ариадной, прячущейся в коридоре.

– А… мисс Ариадна здесь.

Никакой верности! – Ариадна яростно посмотрела на Малету и, мысленно выругавшись, двинулась тяжёлыми шагами в гостиной, где в реальном мире разбивался интерьер гостиной.

Крак!

Едва она вошла в гостиную, белый фарфор пролетел мимо лица Ариадны.

Дзынь!

Ариадна бесстрастно наклонила голову, чувствуя, как фарфоровая посуда разбивается о стену, а осколки осыпают её волосы и край платья.

– Я вернулась. Матушка.

– Матушка? Матушка? Похоже месса Королевы ввела тебя в заблуждение, раз ты стала думать обо мне как о матери!

Когда Лукреция злилась, ей не стоило возражать. Однако Ариадна всегда забывала об этом с тех пор, как была юна. И продолжила реагировать инстинктивно.

– Я ничего не делала, матушка.

– Говоришь! Ничего! Не делала! Ничего! – Лукреция схватила кочергу и бросила её в Ариадну.

Ариадна едва повернула голову влево, избегая вращающейся в воздухе кочерги, но та полетела в сторону Арабеллы, прячущейся позади неё и ударила девочку по ноге.

– А-а-а! – 10-летний ребёнок закричал и завыл, как раненый зверь, но на несчастную Арабеллу никто не обратил внимания.

Лукреция, охваченная яростью, не заботилась о том, что кочерга, которую она бросила, задела её собственного ребёнка. Рыдающая Арабелла осталась одна.

Ариадна нахмурилась, отступила назад и, присев, заключила Арабеллу в объятья. Сомнительно, конечно, что объятья 15-летней тощей девушки были большим утешением, однако Арабелла, словно стремясь почувствовать хоть что-то, поспешно вцепилась в её руки.

Человеческое тепло утешало не только Арабеллу, но и Ариадну.

Однако нависшая угроза была слишком велика, чтобы обрести покой в подобной вещи. Лукреция величественно встала перед Ариадной, поглаживающей Арабеллу, и, свирепо посмотрев на неё, толкнула падчерицу в плечо:

– Ты! Ты специально сделала это?

У неё чутьё на причину своих глупостей.

Ариадна благосклонно покачала головой, восхищаясь тем, что Лукреция точно нашла истину, хоть та и не имела под собой особых оснований.

– Разве такое возможно? Абсолютно нет, матушка, – притворившись невинной, Ариадна ещё ниже склонила голову. Словно осознавала, своё положение.

За исключением сорочки, которую Королева Маргарита подарила ей как новую, Ариадна была облачена в платье и украшения, все из которых были дешёвыми вещами, присланными ей Лукрецией.

– Это единственная одежда, которая у меня есть.

Это была наглая ложь.

Ариадне показалось, что последняя костяшка её безымянного пальца левой руки, запульсировала сразу после того, как эти слова покинули её рот. Это был палец, который сгнил из-за яда, выпитого вместо Чэзарэ, и вернулся после возвращения.

Глаза Лукреции расширились и она огляделась:

– Кто из горничных отвечает за её одежду? Кто украл её?

Все горничные в комнате отвернули головы, избегая взгляда Лукреции.

Однако выражение лица Малеты было немного необычным. То, как она огляделась вокруг и пошевелила пальцами, выглядело так, словно она размышляла делать что-то или нет.

У Ариадны перехватило дыхание. Появилось ощущение, что что-то вот-вот должно произойти.

Нужно было сразу заткнуть ей рот..!

Угрозой? Деньгами? Малета, которую я видела в своей прошлой жизни, была из тех, кто рисковал своей жизнью ради тривиальной выгоды.

Проблема в отданной Санче сорочке. Отдавая сорочку Санче, я хотела показать Малете её будущие приобретения. Мои мысли были слишком короткими.

Пожалуйста, пожалуйста, пусть это пройдёт мимо..!

Словно почувствовав тревогу и нервный взгляд Ариадны, Малета опустила голову, а секунды через 3, словно решившись, указала пальцем на Санчу, стоявшую рядом с ней:

– Она, она!

Бледные зелёные глаза веснушчатой Санчи расширились до размеров фонаря.

– Она – та, кто заботится об одежде мисс Ариадны!

Высокие скулы Лукреции нервно дёрнулись. Ариадна не могла не вдохнуть от облегчения от того, что ей удалось ускользнуть, а Санча невольно в испуге отступила назад.

– Похоже, ты украла сорочку этой соплячки.

– Нет. Нет, мадам.

Оттолкнув Санчу, вцепившуюся ей в руку, Лукреция, стиснув зубы, отдала приказ Малете:

– Если она забрала дорогую сорочку, которую может носить леди, значит она в вещах этой горничной. Малета, найди её и принеси!

– Да, мадам, – Малета была очень рада получить этот приказ.

Посмотрев ей в спину, когда горничная быстро побежала на третий этаж, где жили горничные, Лукреция зарычала, угрожая оцепеневшей Санче:

– Ты, будь готова умереть, если сорочка этой соплячки найдётся в твоих вещах.

Ариадна даже сейчас сомневалась, стоит ли ей говорить правду.

Не знаю, какие мысли бродят в голове Малеты, но я освобождена от обвинений в умышленной лжи перед Лукрецией.

Однако именно я предложила поменяться сорочками и безвинную Санчу вот-вот растерзают на куски. Даже если Санча заявит о своей невиновности, Лукреция не поверит этому. Потому что моя сорочка действительно в вещах Санчи.

Она уже поверила в это в своей голове, а если появятся доказательства, подтверждающие это, то её уверенность станет стальной. В этом случае нет никаких сомнений, что Санча станет жертвой ярости Лукреции.

Однако у Ариадны не хватало смелости выступить вперёд перед Лукрецией и рассказать ей правду. Она думала, что забыла об этом после 9 лет правления светским обществом, но рычание Лукреции пробудило глубоко укоренившийся детский страх Ариадны.

Картина, где Лукреция избивает плетью её мать. Воспоминание о том, как Лукреция пинала её мать, спрятавшую Ариадну за своим телом и хватающей за волосы саму Ариадну. Воспоминания об Ипполито, старшем сыне Лукреции, проходившем мимо и ударившего по заднице матери Ариадны. И моменту, когда её мать ничего не могла возразить.

Воспоминания о дождливом дне, когда Ариадна стояла на коленях и плакала над деревянным гробом своей матери, а когда кто-то походил мимо амбара, в котором Лукреция поставила гроб вместо похоронного зала, юная девочка боялась, что наткнётся на Лукрецию, поэтому оставляла мать одну, убегала и пряталась. Ариадна вспомнила, что значит ощущать худшее чувство вины в своей жизни.

Хы, хы, хы, – спина рухнувшей Санчи задрожала, а из горла вырвался сдавленный крик.

Санча даже не могла как следует закрыть глаза и слёзы лились, словно дождь, пока она подавляла звуки с широко открытыми глазами.

Сердце Ариадны разрывалось между страхом и раскаянием, когда она смотрела на спину бедной Санчи.

Ей было так жаль Санчу, что Ариадна попыталась подавить страх и шагнула вперёд, повышая голос, да только её губы не разомкнулись.

Вина, которую она ощущала в тот день, когда оставила гроб матери и убежала в конюшню, где дрожа пряталась в одиночестве, пронзила грудь Ариадны.

И ей ничего не оставалось, кроме как замереть, словно лёд, на доли секунды.

Пульсация!

Безымянный палец левой руки Ариадны стал горячим, словно обожжённый. Горячая кровь, из которой состоял новый безымянный палец, кипела внутри кожи, расширяя его площадь.

…Больно!

А затем она услышала галлюцинации. Голос, похожий на человеческий, но не являющийся им.

– Золотое правило, – шептал божественный голос не из этого мира.

Оно приходило прямо в голову Ариадны, поэтому она не могла сказать, что голос был похож на звук.

– Относись к ближнему своему так, как ты хочешь, чтобы относились к тебе. Ты была возмущена и опечалена предательством, которое перенесла. Но разве на самом деле ты сама никогда не предавала других и не извлекала из этого пользу?

Слова звучали словно шёпот, и в тот же момент нет.

Пока все собравшиеся в гостиной страдали, Малета молниеносно вернулась из комнаты для горничных.

Вернувшись, Малета торжественно достала чистую сорочку леди из старого матерчатого мешка, который принесла с собой и протянула Лукреции:

– Я говорила правду. Она лежала в её вещах, мадам.

Лукреция взяла рубашку в одну руку и, подбросив её, швырнула в лицо Санчи, стоящей на коленях:

– Тебе есть что сказать, крыса?

Но Санча лишь дрожала с плотно закрытым ртом и крепко сжатыми кулаками.

Разъярённая Лукреция начала хватать всё, до чего могла дотянуться, и швырять это в Санчу. Первым, что полетело в горничную, было пресс-папье, а вторым – чернильница.

Бам!

Плюх!

Бутылёк с синими чернилами пролетел по воздуху и попал прямо в лоб Санчи. Чернила брызнули в воздух, заполняя гостиную синими пятнами.

Санча с рыжими, покрытыми синими чернилами, волосами и синей кожей, на которой сверкали зелёные глаза наполненные обидой, замерла с таким же несчастным выражением лица.

Лукреция не остановилась на достигнутом и, схватившись за ручку из слоновой кости с пером, начала бить Санчу куда попадало.

Хлюп.

Несмотря на избиения, Санча не издала ни звука боли. Однако не могла скрыть того факта, что всё её тело вздрагивало каждый раз, когда по нему попадали.

Ариадна дрожала, когда Лукреция каждый раз попадала по Санче. Каждый раз, когда Санчу били, вернее, каждый раз, когда Ариадна отворачивалась от избиваемой Санчи, кровь в безымянном пальце её левой руки вспыхивала и обжигала. Красная аура определённо увеличивалась в объёме.

– Те, кто извлекает выгоду из страданий добра, заплатят цену. Это проклятие золотого правила.

Однако Ариадна не знала, была ли боль, которую она сейчас чувствовала, исключительно из-за этой красной ауры, или она была из-за разницы в рождении, которая казалась её собственной.

В тот момент, когда правая рука Лукреции, держащая подставку из слоновой кости, поднялась высоко в воздух, Ариадна не смогла сдержать крик:

– Остановитесь!

– Пожалуйста, не забывайте ставить «лайк» или «Спасибо», в зависимости от того, где читаете наш перевод. –

http://tl.rulate.ru/book/77791/2772969