Готовый перевод A Painting of the Villainess as a Young Lady / Злодейка, рисующая картину: Глава 49

— Почему, спрашиваешь?

— Ну, я ничего не стою. У меня ужасная репутация, и попытка продать меня через мое имя ничего тебе не даст. Я не выйду замуж, и это еще больше умаляет мою ценность. Как только это будет объявлено, даже моя внешность будет бесполезна.

Ее голос был спокоен. Кроме того, однако, то, что она говорила, было не чем иным, как сомнительным.

Вайолет знала свое положение в герцогстве. Она не считала себя человеком. Нет, она думала, что ее семья не считает ее за человека.

Она не их семья, она для них не человек — просто вещь, которую можно выбросить через день после использования. Или, возможно, ее можно было уподобить шахматной фигуре, которую нельзя выбросить.

Человек, которого не любили и не уважали. Просто какая-то бесполезная вещь.

— Ценность…

Роэн не мог не знать, о чем говорила Вайолет.

Умереть в полном одиночестве, утонуть и не дышать в этом мире, где никого не было рядом… В конце концов, герцогская леди отказалась от самой себя.

Она избавилась от всех ожиданий.

Ее самооценка подорвала ее мотивацию, ее эмоции или любую слабую надежду, которую она все еще могла питать. Из-за этого ее взгляд на свое существование стал совершенно бесполезным, он погружался все глубже и глубже — на дно озера.

Роэн потянулся к ней.

На мгновение Вайолет вздрогнула. Она думала, что ее могут ударить.

Однако, вопреки тому, что она думала, его рука лишь медленно и нежно погладила Вайолет по голове.

Это было мягкое, осторожное, нежное прикосновение. Последний раз она получала такое отношение, когда была ребенком.

— Потому что мы семья.

— …

— Ты… ты моя младшая сестра.

Семейные отношения, как он упомянул, всегда были чем-то, от чего легко избавиться.

Как член семьи по отношению к другому человек мог быть гораздо более жестоким, чем любой незнакомец, и именно по этой причине Вайолет не чувствовала привязанности к таким отношениям. Ближайшим врагом была семья.

Вайолет не могла отпустить ненависть, которую она испытывала к человеку, находящемуся сейчас перед ней, и она давно оставила надежду на то, что получит от него хоть какую-то любовь. И все же здесь он односторонне изливал любовь к ней как ее старший брат.

Она смотрела на него пустым взглядом.

— …Прости, — сказал он еще раз.

Вместе со своими слабыми извинениями он убрал руку с ее головы.

На секунду Вайолет не могла уложить в голове, что только что произошло.

Прямо перед глазами Роэн мог видеть, сколько бдительности может вспыхнуть в ответ только на протягивание руки к человеку. И прямо перед его глазами он смог видеть кульминацию своих собственных предполагаемых принципов — поддерживать отношения с другими только на основе их ценности.

Это все его вина. Он понял, что именно он сделал ее такой.

— …Мне это не нужно. Мне неудобно, так что давай на этом закончим. Ты уже знаешь дорогу, так что иди сам.

Когда Вайолет сказала это, ее глаза были полны враждебности. В ее голосе звучал глубоко укоренившийся гнев, который просто хотел громко заявить о себе.

Она ушла в себя. Если бы она снова начала надеяться, ее просто однажды снова бросили бы.

— …Прости, Вай, — пробормотал Роэн, глядя на удаляющуюся спину Вайолет.

Такую глубокую рану невозможно было так легко излечить

Теперь он никогда больше не увидит этого ребенка, которого могла бы с любовью обнять ее семья. Он никогда больше не увидит, как она изо всех сил пытается добиться признания.

Сожаления всегда приходят слишком поздно.

* * *

Стук.

Резкие звуки ударов посуды друг о друга наполнили тихую комнату. Они были не очень громкими, но шум был особенно раздражающим, потому что все люди, сидевшие вокруг стола, молчали.

По натуре герцог ел спокойно.

Прошли уже месяцы с тех пор, как Вайолет исчезла с обеденного стола. Их трапеза, казалось, всегда была полна приятной беседы между братьями и сестрами, которые хорошо ладили, но теперь была только тишина.

Не говоря уже о том, что Михаил был в подавленном состоянии из-за возникших сомнений в его квалификации как наследника герцогства, в то время как Роэн просто молча за всеми наблюдал.

Стук был не таким громким. Не то чтобы это противоречило этикету.

Тем не менее, это было неприятно.

Если бы Вайолет была здесь, она бы наверняка сказала что-то вроде: «Ваше поведение должно соответствовать имени Эверетт».

— Как твое самочувствие? — спросил Роэн таким же тоном, как и в любой другой день.

Это был вопрос, который добрый старший брат с тревогой задал бы любимой младшей сестре.

— Ах, брат Роэн… теперь я в полном порядке, — Эйлин мягко улыбнулась.

— Но похоже, ты еще не полностью выздоровела, Эйлин. Кажется, у тебя еще недостаточно силы в руках.

— О, да.

Он произнес вопрос таким милым и нежным тоном.

До такой степени, что никто здесь не подумал, что Роэн указывал на этикет Эйлин.

— Это потому, что я все еще несовершенна во многих отношениях. Я должна работать усерднее, не так ли? Стать прекрасным человеком…

— Верно. Нельзя вечно баловаться. В будущем нужно быть осторожнее.

Роэн продолжал говорить любезно, и Эйлин не могла не содрогнуться от этих слов.

— О, как и ожидалось, я, я все еще…

— О чем ты говоришь, Эйлин? Чего тебе не хватает! Ты просто должна оставаться здоровой, как и сейчас. И впредь не болей.

Вспышка Михаила заглушила угрюмый голос Эйлин.

Услышав слова Михаила, Роэн слегка нахмурился.

http://tl.rulate.ru/book/72429/2861670